А у тебя только одна рука.Слепой от ярости тролль вскочил, доставая из ножен меч.— Помогите! — закричала Лиа.Топор Вальгарда, казалось, сам запрыгнул в его руку. И прежде чем неуклюжий Грум успел поднять свой меч, оружие берсеркера воткнулось в его шею.Он упал к ногам Вальгарда, истекая кровью, с искаженным белым лицом.— Ты страшный человек, но она хуже, — сказал Грум и умер.В зале поднялся шум, зазвенел металл и тролли повскакивали со своих мест, и собрались вокруг Вальгарда. Одни призывали убить Вальгарда, другие клялись, что будут его защищать. В какой-то момент казалось, что вспыхнет драка.Затем Вальгард схватил окрашенную кровью корону которая раньше принадлежала Имрику, и одел ее себе на голову. Он вскочил на высокое кресло графа и закричал, требуя тишины.Постепенно воцарилась тишина, было слышно лишь тяжелое дыхание. Обнаженное оружие блестело, страх усилился, и все взгляды устремились на Вальгарда.Он заговорил с металлом в голосе:— Это случилось раньше, чем я хотел, но это должно было случиться… Какая польза Тролльхайму от калеки Грума, бесполезного в сражении, способного лишь жрать и спать с женщинами, которые могли бы достаться лучшим воинам? Я, происхождение которого не хуже любого в Тролльхайме, я, показавший, что умею побеждать, более подхожу на место графа. Более того, я граф волею моего деда, короля Иллрида. Это принесет благо всем троллям, прежде всего английским. Я обещаю вам победы, богатства, роскошную жизнь, славу, если стану вашим графом.Он вытащил топор из шеи Грума и поднял его.— Если кто-нибудь хочет оспорить мое право, он должен сделать это над моим трупом… ну… Верность же тех, кто будет предан, будет оплачена тысячекратно.При этом те, кто был с ним при осаде замка, радостно закричали, другие же, не желая драться, один за одним присоединялись к ним. Все кончилось тем, что Вальгард занял место графа и пир продолжился. Грума не очень любили, а присутствующие родственники были дальними и получи вергельд.Позднее, в спальне, наедине с Лиа, подменыш пристально смотрел на нее.— Второй раз в жизни женщина толкнула меня на убийство — сказал он. — Будь я умнее, я бы разрубил тебя на три части.— Я не буду противиться этому, господин. Лиа положила свои белые руки ему на плечи.— Ты знаешь, что я этого не в состоянии Сделать хрипло сказал он. — Это лишь слова. Моя жизнь и так слишком черна.Позже он спросил ее:— А ты делала это с эльфами… со Скэфлоком?— Все равно я твоя, господин, — прошептала она и поцеловала его.Вальгард стал управлять Эльфхьюфом. С ранней весны он стал часто выезжать, разрушая крепости эльфов, охотясь с воинами и собаками за беглецами. Почти все поместья были сожжены, а когда эльфы пытались обороняться, он обрушивал на них свою армию. Пленных эльфов он посадил в подземелье или сделал рабами, но большинство было убито, а их женщин он делил между своими воинами. Сам он не брал ни одной, он не хотел никого, кроме Лиа.С юга пришла весть, что войска Иллрида все дальше теснят эльфов. Все земли Валленда и Фландрии в Фэри находились под контролем троллей. Лишь на севере, в Скании, эльфы были еще свободны; но они были окружены и уничтожались так быстро, насколько позволяли троллям густые леса. Скоро тролли вступят на центральные земли, в которых лежит королевство Эрлкинг.Люди тоже замечали некоторые отблески происходящего — далекие огни, скачущие галопом тени, штормовые ветра, приносящие бронзовый звон. И выпущенное на волю колдовство приносило много вреда; дох скот от чумы, гнило зерно, на семьи обрушивались различные несчастья. Иногда охотник натыкался на затоптанную, залитую кровью поляну и видел воронов, клюющих трупы, которые не походили на людей. Люди запирались в домах, клали железо под порог, и просили своих богов о помощи.Но шли недели, и Вальгард все чаще оставался в Эльфхьюфе, потому что он уже побывал во всех замках и крепостях, которые он смог найти, от Оркнея до Корнуолла и те эльфы, которые остались, были надежно спрятаны. Они нападали из засад на его воинов, и немало троллей не возвращалось в замок, уходя из него; они добавляли яд в пищу и воду; подрезали жилы лошадям; заставляли их оружие и латы ржаветь; вызывали снежные бури, такие, что казалось, сама земля восставала против захватчиков.Несомненно, Англия была под властью троллей и с каждым днем их власть усиливалась, но никогда еще Вальгард не ждал так весны как сейчас. Глава 18 Скэфлок и Фреда укрылись в пещере скалы, стоящей на берегу моря, далеко на севере от холмов эльфов. За скалой начинался лес, который к югу становился гуще, а на севере оканчивался вересковыми полями и горами. Темной и мрачной была эта земля, не населенная ни людьми ни народами Фэри, а значит самая безопасная во время войны.Они редко пользовались колдовством из-за страха быть обнаруженными троллями, но Скэфлок много охотился в виде волка, выдры или орла, чьи шкуры принесла Фреда, а также делал пиво из морской воды. Стоило большого труда выжить в этих холодных безрадостных землях — такой суровой зимы не помнили в Англии со времен великого льда.Пещера была сырой и холодной. Ветра шумели у ее входа и волны бились о камни ее подножия. И когда Скэфлок вернулся однажды после своей первой долгой охоты, ему вдруг подумалось, что он нашел плохое место.Посреди пещеры весело горел огонь, дым от него выходил наружу по трубе сплетенной из прутьев и свежеснятых шкур. Другие шкуры покрывали пол и стены, а одна висела у входа и защищала пещеру от ветра. Лошади были привязаны в дальнем конце пещеры, и жевали сено, которое Скэфлок сделал из морских водорослей.Оружие было начищено до блеска и составлено в ряд, так, будто пещера была праздничным залом. Рядом с оружием на стене висели гроздья красной зимней ягоды.Фреда сидела на корточках перед огнем и жарила мясо на вертеле. Скэфлок остановился у входа. Сердце его забилось при виде Фреды. На ней была лишь короткая туника. Она походила на птицу, готовую вот-вот взлететь.Она увидела его, и глаза ее радостно загорелись. Она молча подбежала к нему, и они обняли друг друга.Он спросил удивленно:— Как ты все это сделала, дорогая?Она рассмеялась.— Я не медведь и не мужчина, которые приносят охапку листьев и говорят, что это дом, в котором они будут зимовать. Некоторые из этих шкур и многое другое у нас было, а остальное я достала сама. Видишь, я — хорошая хозяйка. — Прижавшись к нему, она задрожала. — Тебя так долго не было, и время тянулось так медленно. Мне надо было что-то делать днем, чтобы устать и уснуть ночью.— Это место не для тебя. Тяжела и опасна жизнь в изгнании. Я должен увести тебя к людям, где ты будешь ждать нашу победу или же забудешь о нашем поражении.— Нет… нет, ты никогда не сделаешь этого!Она взяла его за уши и потянула к себе, пока их губы не встретились. Затем она сказала, то ли смеясь, то ля плача:— Я тебе уже сказала, что не оставлю тебя. Нет Скэфлок, отделаться от меня будет трудно.— Это правда, — сказал он, помолчав. — Не знаю, чтобы я без тебя делал. Рядом с тобой забываешь о всех бедах.— Тогда не оставляй меня больше одну.— Я должен охотиться, дорогая.— Я буду охотиться с тобой. — Она показала на шкуры и на жаренное мясо. — Я умею это делать.— И не только это, — рассмеялся он. Он снова стал мрачен. — Я буду охотиться не только на дичь, Фреда, но и на троллей.— И я с тобой. — Выражение ее лица тоже стало мрачным. — Или ты думаешь, что мне не за что им мстить?Он гордо поднял голову и затем снова поцеловал ее.— Пусть будет так! Орм мог бы гордиться такой дочерью.Она провела пальцем по его подбородку.— Ты не знаешь, кто был твой отец? — спросила она.— Нет. — Он вспомнил слова Тора и ему стало не по себе. — Я не знаю.— Не важно, — улыбнулась она. — Просто я хотела сказать, что он тоже мог бы гордиться. Думаю, Орм Сильный отдал бы все свои богатства за такого сына, как ты — за то, чтобы Кетил и Асмунд не были слабыми. А когда бы ему это не удалось, он обрадовался бы, что ты взял его дочь.Зима ужесточилась и жить стало еще тяжелее. Голод стал нередким гостем пещеры и холод пробирался через шкуру, висящую у входа к огню, и лишь закутавшись вместе в медвежью шкуру Фреда и Скэфлок могли согреться. Целыми днями они скакали по бесконечно белой пустоте в поисках дичи.То тут, то там они натыкались на остатки сожженных поместий эльфов. Скэфлок белел и часами после этого не разговаривал. Иногда им попадались живые эльфы, изможденные, в рваных одеждах. Но Скэфлок не старался собрать отряд. Он бы только привлек внимание врага, а защититься был бы не в состоянии. Если бы можно было ожидать помощи откуда-то, тогда бы в таких отрядах был бы смысл. Он все время искал троллей. Если он находил их следы, тут же его лошадь и лошадь девушки пускались в дикий галоп. Если троллей было много, они пускали в них стрелы издалека и убегали. Или же Скэфлок дожидался дня, затем пробирался в различные укрытия, в которых спали тролли, и перерезал им горла. Если их было не больше двух или трех, он нападал на них, и звон его меча и жужжание стрел Фреды были последними звуками, которые они слышали. Эта охота была безжалостной, с обеих сторон. Часто они сидели, затаившись, в своей пещере и видели рядом с ней своих преследователей, и лишь колдовство спасало их от прямого взгляда троллей и скрывало их следы. Стрелы, копья и камни свистели мимо них, когда они убегали от толпы троллей, убив двух-трех из них. Из своей пещеры они видели корабли троллей, проплывающие так близко, что можно было сосчитать заклепки на щитах воинов.И было холодно, холодно…Но именно здесь они по-настоящему нашли друг друга. Они поняли, что их тела — не главное в их любви. Скэфлок не знал, как бы он сражался с троллями без Фреды. Ее стрелы убивали их, засады, которые она устраивала, были коварны, а поцелуи, которыми она его осыпала в короткие промежутки мира, вдохновляли его на новые сражения. А для нее он был самым великим, самым смелым и добрым из людей, ее мечом и щитом одновременно, ее возлюбленным и названным братом.Она чувствовала себя немного виноватой, что ей не очень не хватало ее веры. Скэфлок объяснил ей, что ее слова и символы не дадут ему колдовать.Со своей стороны она думала, что будет богохульством, использовать их ради преимущества в войне двух бездушных народов; лучше молиться молча. А что касается войны, это была война Скэфлока, а значит и ее тоже. Когда-нибудь, после победы, она отведет его к священнику и, конечно же, Господь не откажет в вере такому человеку.Суровой была жизнь в изгнании, но она чувствовала, что приспосабливается к ней, мускулы ее окрепли, чувства обострились, она стала сильнее духом. Ветер гнал кровь по ее венам; звезды отдали часть своего света ее глазам. Когда жизнь была на острие меча, она научилась ценить каждое ее мгновение.Странно, думала она, что даже когда им холодно, страшно и они голодны, они никогда не ссорятся. Они думают и поступают как один человек, будто они вышли из одного и того же чрева.— Однажды я похвастался Имрику, что никогда не знал страха, поражения и любви, — сказал Скэфлок. Его голова лежала у нее на коленях, она расчесывала гребнем его взъерошенные ветром волосы. — Он сказал, что это три конца и начала человеческой жизни. Тогда я его не понял. Теперь я вижу, что он был мудр.— Откуда ему знать? — спросила она.— Этого я не могу сказать, потому что эльфы познают поражение очень редко, страх — еще реже, а любовь никогда… Но встретив тебя, дорогая, я узнал и первое, второе, и третье одновременно. Я уже начинал становиться больше эльфом, чем человеком. Ты снова меня сделала человеком, и я чувствую, как во мне умирает эльф.— Во мне теперь тоже есть что-то от эльфов. Я все меньше думаю о праведном и священном и все больше и больше о том, что полезно и приятно. Мой грех тяжелеет…— Тут ты как раз делаешь все правильно. Болтовня о долге, законе и грехе ничего хорошего не приносит.— Ты богохульствуешь… — начала она. Но он прервал ее рассуждения поцелуем. Она забыла о своих дурных предчувствиях.Но вскоре тролли закончили разорение земель эльфов, они разошлись по крепостям, выезжая очень редко и такими большими силами, что нападать на них стало невозможно. Скэфлок, сделав запас оленьего мяса, стал мрачен от безделья. Он целыми днями просиживал в пещере.Фреде хотелось развеселить его.— Теперь мы в большей безопасности, — сказала она.— Какой в этом прок, если мы не можем сражаться? Мы лишь ждем конца. Эльфхайм умирает. Скоро все королевства Фэри будут принадлежать троллям. А я… я сижу здесь!Однажды он вышел из пещеры и увидел ворона, кружащего в небе.— Какие новости? — крикнул ему Скэфлок на вороньем языке. Это звучало не совсем так, поскольку язык зверей несколько отличается от человеческого, но смысл был именно таким.— Я прилетел с юга навестить своих родных, — ответил ворон. — В Валленде и Уэлленде тролли, скоро они будут в Скандии, а войска Эрлкинга отходят все дальше и дальше в центральные земли. У воронов богатый пир. Но они должны спешить за воюющими, поскольку война не будет долгой.Гнев охватил Скэфлока, он схватил свой лук и выпустил в ворона стрелу. Но когда он упал мертвый к его ногам, гнев его прошел и его место заняло раскаяние.— Я не должен был убивать тебя, брат, — тихо сказал он, — тебя, не сделавшего ничего плохого, а приносящего скорее пользу, очищающего этот мир от зловония прошедших битв. Ты был дружелюбен и беззащитен, но я убил тебя, а не врагов своих.Он повернулся к пещере и вдруг зарыдал. Фреда обняла его, успокаивая как ребенка, и он выплакал свои слезы у нее на груди.Этой ночью он не мог уснуть.— Эльфхайм погибает. Еще до того, как растает снег, от него останется только память. Мне больше ничего не остается, кроме как поехать к троллям и утащить с собой в последний путь как можно больше из них.— Не говори так, — ответила она. — Это будет глупым предательством твоей веры и меня тоже. Куда лучше и смелее жить и сражаться.— Чем сражаться, — горько спросил он. — Корабли эльфов затоплены или сожжены, воины убиты или закованы в цепи. Ветер, снег и волки живут в величавых замках, а враги сидят на тронах наших вождей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29