Квик знал теперь имя последнего смутьяна, второго инженера «Эмиссара», он вспомнил все, что знал о нем, даже имя его жены.— Это всего лишь метафора, мистер Свердруп, — проговорил он. — Насколько я понимаю, бетане могут открыть нам путь на планеты, которые мы можем заселить после того, как возможности Деметры окажутся исчерпаны. Еще более важно — я не ошибаюсь? — что они могут представить нас примерно двадцати разумным расам, каждая из которых может невероятно просветить нас в науке, искусстве, философии, и кто может сказать в чем еще.— Начиная с самих бетан, — ответил Руэда. — Технологически они ушли дальше нас. В сравнении с их инженерами мы только расставляем прутики в песочнице. Для начала они могут научить нас делать космические корабли — фантастичные с нашей точки зрения по своим возможностям, — столь же простые и дешевые, как наши автомобили. И они хотят это сделать. Бетане предлагают нам торговать — на условиях, которые мне до сих пор кажутся сказочными. Мы уверили их в том, что на Земле личность посланника священна. И где же, сэр, находится первый посол чужой планеты в настоящее время? Не объясните ли вы нам свои намерения в отношении его?Матадор уклонился от обвинения.— Прошу вас, сэр Руэда, давайте поговорим об этом позже. Безусловно, вы не станете считать сторонником антинаучных мер меня, министра исследований и разработок.Руэда отвечал одними бровями. «Черт бы побрал этого типа, всю свою взрослую жизнь он провел в космосе, — подумал Квик, — хотя тем не менее является членом этого проклятого тимократического клана и, конечно же, осведомлен в политике. Он знает, я метил на место министра исследований и разработок в кабинете не потому, что хотел выпустить эти слепые силы на волю. Напротив, я должен укротить их. Они хороши в качестве прислуги, но не командира. Ага, Айра, ты начал цитировать собственные речи себе же самому».— Давайте вспомним двадцатое столетие, — проговорил он, — мне хочется вам напомнить о моратории на рекомбинационные исследования ДНК, предложенном и поддержанном самими учеными; понимая собственную ответственность, они придерживались его, пока не были выработаны строгие предосторожности, и что же? — мир не получил ни одной новой болезни, человечество обрело те безграничные блага, которые принесли новые фундаментальные познания.Дамы и господа, сегодня вы находитесь в аналогичном положении. Я салютую вашему героизму, я симпатизирую перенесенным вами испытаниям и ценю тот безграничный добрый потенциал, который сулят ваши достижения; но все же не сомневаюсь, что и вы не захотите, чтобы на человечество обрушилась жуткая болезнь. Словом, я прошу вас не закончить исследования, но объявить мораторий на них. Я умоляю вас согласиться на это.Вы спросите, какая болезнь грозит нам? Друзья мои, этот же самый вопрос задали и в генетических лабораториях. Никто не знал, какой ждать болезни. Если бы знать заранее, никаких проблем не возникло бы. Однако у них хватило мудрости, чтобы признать ограниченность собственных познаний.Ваше правительство весьма серьезно относится к своим обязанностям. Когда бетанский корабль был замечен в системе Феба возле Ворот, отправить экспедицию по его следам разрешили только после долгих дебатов, как публичных, так и официальных. — «После адски горячих политических схваток, проигранных моей стороной, пусть и обеспечивших нам несколько концессий, некоторые из нас собрались, чтобы запланировать, как выиграть следующую битву». — Решение отправить экспедицию во многом основывалось на предположении, что вы будете отсутствовать в течение многих лет. Нам казалось очевидным, что общение с совершенно чуждыми видами потребует от вас много времени и сил. Этого времени должно было хватить, чтобы на Земле продумали последствия и подготовились к ним. И выбрали тех, кто скажет последнее слово. Но, потратив все эти годы, вы вернулись буквально через несколько месяцев.Взволнованные интонации в голосе Квика сменились искренней скорбью:— Фиделио, наш дорогой друг со звезд, простите мне эти вынужденные слова. Я не сомневаюсь в том, что и вы и ваш вид являете моральное благородство. Однако одной нравственной уверенности недостаточно, когда речь идет о правительстве, контролирующем миллиарды жизней. К тому же что вы знаете о человечестве?! Обладаете ли вы доказательствами нашей честности и миролюбия? Я думаю, что нам всем следует ради блага нашего и вашего потомства проявлять величайшую осторожность.Парочка слушателей фыркнула. Зараза фон Мольтке расхохоталась и выкрикнула:— Он фладеет только испанским, краснобай фы наш государстфенный. Или фы хотите, чтобы я перефодила?Подавив вспышку гнева, Квик подумал, не повторить ли свои слова на другом языке, но решил, что таким образом лишь подчеркнет затруднительное положение, и отвечал самой едкой улыбкой:— Ну если хотите, насколько это позволяет ваш досуг, мадам, — настырная немка как будто не заметила выпад.Квик вновь обратился к экипажу:— Даже не учитывая возможных агрессивных намерений — я согласен, подобное кажется маловероятным, — но, даже не учитывая их, подумайте о воздействии вашего открытия на общество. Иные дали нам Деметру и принесли Беды. Наш Союз остается на удивление хрупким. Миротворческие силы день ото дня перенапрягаются все более и более. Вы, идеалисты, полагаете, что мгновенное откровение — революционная информация, техника, идеи, философия, вера — не только необходимо человечеству, но и стимулирует ренессанс.Друзья мои, мне следует напомнить вам, что европейский ренессанс действительно дал миру блестящие достижения в науке и искусстве, но он был и эрой забвения основ цивилизации; в это время рядом с Леонардо и Микеланджело существовали Борджиа и Ченчи. Они не знали ничего страшнее пороха, мы же владеем ядерными боеголовками.Приношу свои извинения за то, что мне приходится повторять те самые аргументы, которых вы успели наслушаться еще до своего отбытия в экспедицию. Однако вы провели восемь лет своей жизни в весьма экзотическом предприятии. Энтузиазм открытия затмил в вашей памяти осторожность. Очевидно, полковник Трокселл и его люди не сумели в полной мере объяснить вам, сколь серьезна ситуация. Позвольте мне повторить: правительство должно обеспечить всеобщее благосостояние, и оно рассчитывало на годы, чтобы подготовиться к вашему возвращению. Учитывая все опасности, мы намеревались своевременно укрепить закон и порядок, просветить народ. Откровенно говоря, вернувшись настолько рано, вы сами спровоцировали кризис.Руэда резко поднял руку вверх.— А вы знаете, почему мы так поступили? — спросил он.С легкой растерянностью министр услыхал свой собственный голос:— Что? Ну… нет. Кажется, нет. Похоже, это было в отчетах — полковник Трокселл утверждает, что вы были весьма откровенны, — но там такая гора материала, а я не хотел, чтобы вы ждали меня… — он сбился. — Ну хорошо, сеньор Руэда. Я верю тому, что причиной всему неопределенность в действии Ворот.— Вы ошибаетесь, мистер Квик, — объявил помощник, — бетане изучали Т-машину две тысячи лет. Они разработали дешевые зонды, которые можно рассылать миллиардами, — а мы послали только несколько тысяч, и некоторые из них вернулись. Получив информацию, они стали определять тенденции, складывать факты в теорию. Да, бетане тоже еще далеки от полного понимания. Но они обнаружили, что небольшие изменения траектории, — недостаточные, чтобы повлиять на положение в пространстве, — меняют положение корабля во времени. Диапазон невелик — примерно десять лет в обе стороны. Вне этих рамок они еще не обладают достаточной информацией. Бетане сообщили, что способны рассчитать такую траекторию подлета к машине у Центрума, которая вернет нас домой на несколько лет раньше или позже того часа, когда мы оставили Феб.Мы рассчитывали вернуться через несколько дней после даты отправления, но получились месяцы, потому что мы не умеем управлять «Эмиссаром» так же точно, как они владеют своими кораблями.И мы осознанно приняли такое решение.Лангендийк нахмурился. Руэда качнул головой.Потрясенный, ощущая, как онемели губы, Квик выдохнул:— Почему? — хотя уже догадывался об ответе.— Мы тоже не забыли предшествующие дебаты, — отвечал Руэда. — Более того, мы потратили восемь лет на раздумья. Мы предвидели возможность победы вашей фракции, потому что вы в точности знаете, что необходимо предпринять, а мы несем людям только надежду. Поэтому и мы решили вернуться домой пораньше.Преодолевая смятение (Господи Иисусе Христе, сверх того еще и путешествие во времени!), Квик с удовольствием отметил, сколь быстра оказалась его контратака.— Благодарю вас, сеньор Руэда, — мурлыкнул он. — Хотелось бы только, чтобы вы объяснили мне, что, собственно, нужно моей фракции, как вы ее назвали? Мне бы хотелось знать это. Я полагал, что партия Действия и другие подобным образом настроенные организации попросту добиваются всеобщего благосостояния человечества.Руэда пожал плечами:— А что такое благосостояние всего человечества? Кто может определить это? Позвольте и мне обратиться к истории. Несколько столетий назад японские сегуны не пускали в страну иноземцев, а с ними — новые идеи. Мистер Мицукури рассказывал мне, что они пытались регулировать всю жизнь целиком — вплоть до цены за детскую куколку.— Festung menschengeim, — вставила вредная фон Мольтке. — А что — можно продержаться! Надо лишь разместить ракеты у каждой Т-машины и фсрыфать фсе странные корабли, которые могут показаться из Форот. О да.Действительно, неплохая идея, Квик поднял руку.— За какое же чудовище вы меня принимаете! — воскликнул он. — Какой ответ рассчитываете вы услышать на подобного рода обвинение? Как мне доказать, что я давно перестал бить жену? Дамы и господа, я не хочу думать, что долгие годы, проведенные в полете, сделали из вас параноиков, и прошу вас, умоляю: перестаньте разговаривать подобным образом! Вмешался капитан Лангендийк:— Прошу всех вести себя как подобает людям. — Он встал и обратился к сцене:— Сэр, мы изменили дату нашего возвращения, не повинуясь мании преследования. Просто так нам казалось разумным. К тому же легко представить себе самые важные причины. За восемь лет многие из тех, кого мы любим, умерли бы или состарились. Мы надеялись избежать этого.Квик попробовал ответить. Ровным как польдер голосом Лангендийк продолжал:— Как говорил Карлос, мы не могли забыть все большие споры перед нашим отбытием. Мы тоже вновь обсуждали их — в том числе и перспективу возобновления Бед. И наконец сочли, что этой опасностью можно пренебречь.Вы говорите о потоке новизны. Но его не будет. За сотню лет мы едва сумели познать Деметру, не имеющую разумного населения; что же касается Беты… бетане имеют опыт общения с различными видами разумных существ, и по их оценкам пройдет не менее пятидесяти лет, прежде чем мы с ними сможем выйти за пределы обмена культурными и научными миссиями. Нам потребуется полвека, только чтобы познакомиться. Земле хватит времени на адаптацию.Послушайте. Дайте мне закончить. Техника внедрится быстрее. Это понятно. Но и что из того? Чем нам будет хуже? В первую очередь мы позаимствуем астронавтическую технику: маршруты через Ворота: дешевые, многочисленные, действительно надежные космические корабли, ненаселенные, похожие на Землю планеты — это же предохранительный клапан безопасности. Разве вы не понимаете этого? Каждый сможет уехать и начать заново… каждый, а не несколько тысяч в год, втиснутых в транспорт, — выход в космос без всяких ограничений. Свобода. Вот с чем мы вернулись со звезд.Побагровев от непривычки к речам, он сел и замер в ожидании. Все ждали.Квик дал молчанию сгуститься, чтобы подчеркнуть значение слов, которые он намеревался произнести, занял место на трибуне и, приняв пасторскую позу, продолжил:— Все мы здесь идеалисты. Будь вы иными, то не отправились бы к Бете. И я бы не служил в Торонто и Лиме, если бы со мной дело обстояло иначе. И те люди, которые здесь заботятся о вас, не взялись бы за свою тяжелую и неблагодарную работу, если бы и они не были идеалистами."Я чуть затемнил истину, — подумал он, — говоря в эмоциональных терминах, это я, Айра Уолесс Квик, должен придавать форму судьбе. Нет высшего экстаза, чем этот. Будем судить на самом грубом уровне: вопли приветствующей меня толпы, ее восхищение заставляют забыть о женщинах.Но как я честен с самим собой! Вообще-то я суховат, такое бывает нередко. Мне нравится в себе подобное качество. Поэтому я смею быть откровенным и признавать, что кому-то приходится брать власть на себя, уж я-то за годы узнал простого человека и его потребности".— Капитан Лангендийк, — проговорил Квик, — я не сомневаюсь в вашей искренности, но едва ли вы действительно взвесили все последствия безрассудного обращения к подобного рода астронавтике? Вы говорите о предохранительном клапане. Позвольте мне тогда напомнить вам о бедной Земле, о целых нациях, что еще не воспрянули от изнурительного варварства, о миллионах бедных и униженных в так называемых передовых странах. Неужели они не достойны нашего внимания? Надеюсь, вы не думаете, что они просто соберутся и отправятся туда. Кто им оплатит даже самый дешевый билет… а ведь есть еще инструменты, необходимые на том конце пути? Где они получат образование, необходимое, чтобы выжить на новой планете? Деметра взяла не одну сотню жизней, а ведь это достаточно исследованный мир, на который переселяются тщательно отобранные эмигранты. Где и когда бедные обретут желание отправляться в космос, где им взять для этого силы?Нет, ваше предложение потребует жизненно важных ресурсов и привлечения еще более жизненно необходимого квалифицированного труда. Ради процветания привилегированных единиц общество будет повергнуто в страдания — глубочайшие и еще более долгие. Неужели вы не ощущаете в себе долг по отношению к своим собратьям-людям?— Mamma mia, — возопил Бенедетти, — неужели вы не понимаете основ экономики?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63