..
Сара ничего не отвечала, однако в глазах ее читались недоверие и сочувствие.
"Она, конечно же, считает, что я смотрю на Джеффи сквозь розовые очки", - подумала Сильвия, вслух же спросила:
- Так что, никаких новых методов лечения?
Сара покачала головой.
- Мы перепробовали все возможные средства, и они не принесли желаемых результатов. Мы можем, конечно, созвать еще один консилиум...
- Нет, не нужно. - Сильвия глубоко вздохнула, чувствуя, как на нее наваливается отчаяние. - После этих консилиумов Джеффи только становится нервным или сонливым.
- Продолжайте работать с ним. Продолжайте использовать уже испытанные методы. Может быть, вам удастся приостановить ухудшение. Может быть, положение улучшится само собой. Кто знает?
Сильвия вышла на улицу - погода была на редкость хорошей. "Солнце не должно светить в такие моменты", - подумала бедная женщина: ее нынешнему настроению больше соответствовали бы дождь и ветер.
Глава 8
Алан
Это началось в пятницу утром.
До этого единственным событием, достойным внимания, был звонок Фреда Ларкина.
Дело было так: Конни сняла трубку и сообщила Алану, что его вызывает доктор Ларкин.
- Говорит сам Ларкин или его секретарша? - спросил Алан, хотя ответ ему был известен заранее.
Фред Ларкин, провинциальный светский лев, известный врач-ортопед, зарабатывавший около семисот пятидесяти тысяч долларов в год, был владельцем трех коттеджей и крейсерской яхты длиной в сорок два фута. Каждое утро он выезжал из ворот своего дома на роскошном лимузине "мазерати", способном развивать скорость до двухсот миль в час, и по шоссе, скорость движения по которому ограничивалась лишь тридцатью пятью милями, добирался до госпиталя. К ветровому стеклу его автомобиля была приклеена табличка: "Фред Ларкин - доктор медицины". Алан никогда не направлял своих пациентов к Фреду, но однажды в январе кто-то из его постоянных клиентов каким-то образом все-таки оказался на лечении у Ларкина. Поэтому Алан давно уже ждал этого звонка.
- Говорит секретарша.
- Ал, ну да, конечно... - улыбнулся Алан: Фред Ларкин был не тем человеком, который мог бы унизиться до такой степени, чтобы самому набрать номер телефона. - Нажмите кнопку ожидания и быстренько бегите сюда.
Когда толстенькая Конни прибежала в его кабинет, Алан нажал кнопку ответа и сказал:
- Я слушаю.
- Одну минуту, доктор Балмер, - послышался в трубке женский голос.
Алан вручил трубку Конни. Та улыбнулась и, прижав ее к уху, произнесла серьезным тоном:
- Подождите минуточку, доктор Ларкин. - Затем, хихикая, она передала трубку Алану и выбежала из кабинета.
Алан медленно сосчитал до пяти и включил линию.
- Фред! Здравствуйте! Как поживаете?
- Превосходно, Алан, - загремел в трубке голос Фреда. - Послушайте, я не хочу отнимать у вас много времени, но мне кажется, вам следует знать, как отзывается о вас один из ваших пациентов.
- Да? И кто же это? - Алан прекрасно знал кто, что и почему, но решил прикинуться дурачком.
- Миссис Маршалл.
- Элизабет? Я даже и не подозревал, что она влюблена в меня.
- Об этом я ничего не знаю. Но, как вам известно, я сделал ей артроскопию правого колена в январе, а она до сих пор отказывается оплатить мне последние две трети моего счета.
- Вероятно, у нее нет денег.
- Да, но, как бы там ни было, она призналась, - тут Фред натянуто рассмеялся, - что это вы надоумили ее не платить мне. Как вам это нравится?
- Ну что ж, в известном смысле это правда.
На другом конце провода долго молчали.
- Значит, вы признаетесь в этом? - донеслось наконец из трубки.
- Ну-ну, - как можно более миролюбиво произнес Алан и подумал: сейчас последует взрыв.
Долго ждать не пришлось.
- Вы сукин сын! - орал в телефон Фред. - Я так и думал, что это вы причина всему. Какого черта вы вздумали внушать моим пациентам неуважение к моему труду?
- Ваш труд не стоит тех денег, которые вы за него просите. - Голос Алана был тверд. - Сказать, что вы берете со своих пациентов слишком дорого, - значит, ничего не сказать. Вы просто дерете с них семь шкур. Почему вы не объяснили старушке, что ваша работа обойдется ей в две тысячи долларов? Фред, за двадцать минут элементарного осмотра в переполненном хирургическом отделении вы предъявили ей счет на две тысячи! А затем эта бедная женщина явилась ко мне за объяснениями - что же именно вы для нее сделали? Фред, вы оцениваете свою работу в шесть тысяч долларов за час, а я должен давать объяснения! Да, кстати сказать, я и не мог этого сделать, потому что вы не удосужились даже выслать мне копию процедурной карты.
- Я все объяснил ей сам.
- Но так, что она ничего не смогла понять. Вас, вероятно, ждали другие клиенты - отвечать на вопросы не было времени. Когда же Элизабет Маршалл попыталась объяснить в вашей регистратуре, что общая страховка по "Медикар" сможет покрыть только двадцать процентов предъявленного счета, ей сообщили, что это ее личные проблемы. А знаете ли вы, что она сказала мне, когда пришла?
Тут Алан вплотную подошел к пункту, который бесил его в этой ситуации больше всего. Он чувствовал, что достиг точки кипения, поэтому старался тщательно контролировать себя, понимая, что может сорваться на крик в любой момент.
- Она сказала мне: "Вы, врачи!" Она сравняла меня с вами, Фред! И это окончательно взбесило меня. Это из-за таких, как вы, обращающихся с пациентами как со скотом, падает пятно и на меня. Но я не желаю с этим мириться.
- Довольно проповедовать мне эту ханжескую чепуху, Балмер. Вы не имеете права говорить пациенту, чтобы он не платил!
- Знаете, если быть честным до конца, то я ей этого не говорил. - Алан был напряжен до предела, однако все еще держал себя в руках. - Я сказал ей, чтобы она отправила вам ваш чек, свернув его в виде геморроидальной свечи. Потому что вы задница, Фред!
После двух-трех секунд растерянного молчания трубка зашипела злобным, дрожащим голосом:
- Я могу купить и продать тебя, Балмер.
- Богатая задница - это все равно задница.
- Я буду жаловаться в совет больницы и в медицинское общество. Ты еще меня узнаешь!
- Я знаю тебя достаточно, - усмехнулся Алан и повесил трубку.
Он был недоволен тем, что позволил себе опуститься до ругани, хотя и не мог не признать, что на этот раз она доставила ему явное удовольствие. Часы показывали 9.30. Теперь ему придется наверстывать упущенное все утро.
Настроение Алана несколько улучшилось после того, как он увидел Соню Андерсен, ожидавшую его в смотровой комнате. Это была хорошенькая десятилетняя девочка, которую он наблюдал в течение трех лет. Алан мысленно пробежал глазами по страницам ее истории болезни. До четырех лет Соня была вполне нормальным ребенком. Потом она заразилась от своей старшей сестры ветряной оспой. К несчастью, заболевание дало осложнение, у Сони развился менингит, в результате чего она стала страдать конвульсиями и оглохла на правое ухо. Однако это была мужественная девочка, терпеливо переносившая свои страдания и выполнявшая все предписания врачей. В последний год дела у нее пошли на поправку - припадков почти не наблюдалось, и лекарство, которое она принимала дважды в день, не давало побочных эффектов.
В руках Соня держала небольшой магнитофон, на шее у нее болтались легкие наушники.
- Смотрите, что у меня есть, доктор Балмер! - Лицо ее излучало радость. Девочка приветливо улыбалась Алану.
Он тоже был рад видеть ее. Педиатрия приходилась ему по душе больше, чем любая другая область медицины. Забота о детях, как больных, так и здоровых, доставляла ему особое удовольствие. Вероятно, это настроение передавалось и детям и их родителям, чем и объяснялось то обстоятельство, что львиная доля его практики - около сорока процентов - была посвящена педиатрии.
- Кто подарил тебе это?
- Мой дядя - ко дню рождения.
- Ах да - тебе ведь недавно исполнилось десять, не так ли? Какую же музыку ты больше всего любишь?
- Рок.
Она нацепила наушники и начала пританцовывать.
Алан освободил от наушника ее левое ухо и, улыбаясь, спросил:
- Что исполняют?
- Новую песню Полио.
"Как все-таки разнятся вкусы поколений!" - подумал Алан. Ему доводилось слышать музыку этого Полио - бездумную мешанину тяжелого металла и панк-рока. По сравнению с ней произведения Оззи Осборна казались изысканными. Алан был любителем хороших мелодий и всегда держал про запас парочку кассет со старыми записями.
- Ну что ж, давай выключим на минутку твоего Полио. Мне нужно осмотреть тебя.
Он проверил ей сердце, легкие, кровяное давление, обследовал десны на предмет появления признаков длительного применения дилантина. Все было в порядке.
- Хорошо! - Вынув отоскоп, он закрепил лобный рефлектор и приступил к осмотру ушей.
Левое ухо также было в норме: канал чистый, барабанная перепонка стандартна по цвету и конфигурации, никаких признаков жидкости. По внешним показателям правое ухо девочки было столь же нормальным, как и левое. Его глухота детерминировалась не структурным дефектом, просто слуховой нерв не передавал сигналов от среднего уха в мозг. Внезапно Алану пришла, в голову мысль, что Соня никогда не слышала свои магнитофонные записи в стереозвучании...
И тут произошло непонятное.
Сперва Алан отметил какое-то странное покалывание в своей левой руке, которой он держал девочку за мочку уха. Покалывание быстро распространилось по всему его телу, вызвав озноб и бросив в пот. Неожиданно Соня взвизгнула и обеими ручками схватилась за ухо. Резко откинувшись назад и опрокинув столик с инструментами, она бросилась в объятия своей матери.
- Что случилось? - воскликнула испуганная женщина, прижимая к себе ребенка.
- Ай! Мое ухо! Он сделал мне больно!
Ослабевший и перепуганный, Алан сделал шаг назад, чтобы опереться о стол.
- Он же едва прикоснулся к тебе. Соня! - Сонина мать попыталась встать на защиту Алана.
- Меня ударило!
- Это, должно быть, от какого-нибудь прибора, правда, доктор Балмер?
Несколько секунд Алан находился в состоянии шока.
- Да, конечно, - сказал он наконец, выпрямившись и надеясь, что выглядит не слишком растерянным и бледным. - Это единственно возможное объяснение.
То ощущение, которое он сейчас испытал, напомнило ему об ударе, полученном прошлой ночью в приемном покое, после прикосновения к бродяге. Разница была в том, что на этот раз он испытал больше удовольствия, чем боли. Мгновение невыразимого экстаза, а затем... затем что?
Ему удалось кое-как успокоить Соню, уговорить ее сесть в кресло и продолжить обследование. Он вновь проверил ей правое ухо и не обнаружил никаких следов повреждения. Спустя несколько минут Соня покинула его кабинет, все еще жалуясь на боль в ухе.
Алан отправился в ординаторскую, чтобы посидеть немного за столом. Что же все-таки случилось, черт возьми? Он не мог дать случившемуся никакого объяснения. Уже многие годы пользовался он этой техникой, этим отоскопом и этим зеркалом, и никогда ничего подобного не происходило. Что же случилось сегодня? И это ощущение...
Алан не любил ситуаций, которых он не мог объяснить, но все же заставил себя отложить решение этого вопроса на потом и поднялся на ноги. У него был тяжелый рабочий день, и ему нужно было работать.
Следующие полчаса прошли спокойно. Затем появилась Генриетта Вестин.
- Я хотела бы только провериться.
Алан мгновенно напрягся. Он знал, что Генриетта Вестин не из тех людей, которые любят обследоваться. Своих детей и мужа она тащила в больницу при первых же признаках простуды или жара, но в тех случаях, когда это касалось ее самой, она со спокойной душой доверялась Господу. Обычно она дожидалась, пока у нее не начнется бронхит и дело не приблизится к воспалению легких, или пока ее организм не обезводится на десять процентов в результате кишечного вируса. Лишь тогда она собиралась в больницу.
- Что-нибудь не в порядке? - спросил Алан.
Генриетта пожала плечами и улыбнулась.
- Да нет, конечно. Вероятно, просто устала, но чего же еще можно ожидать, если в следующем месяце тебе стукнет сорок пять? Я должна благодарить Бога за то, что он так долго хранит мое здоровье в порядке.
Последняя фраза звучала зловеще.
Алан осмотрел пришедшую и не заметил ничего особенного, если не считать повышенного кровяного давления и учащенного пульса, что вообще-то не вызывало опасений. Генриетта регулярно показывалась гинекологу "по поводу женских проблем". Последний раз она обращалась к нему четыре месяца тому назад, и результаты проверки были неизменно положительными.
Окончив обследование, Алан еще раз внимательно осмотрел свою пациентку. Ему показалось, что она пребывает в состоянии крайнего напряжения. Ладони ее были сжаты в кулаки и поблескивали капельками пота. Захлопнув историю болезни, Алан указал Генриетте на дверь ординаторской:
- Оденьтесь, и мы поговорим там.
- Хорошо! - кивнула она, но, сделав шаг к двери, вдруг остановилась и сказала: - Да, между прочим...
"Вот оно, - подумал Алан, - вот то, из-за чего она пришла".
- ...я обнаружила опухоль в груди.
Бросив историю болезни на стол, он подошел к ней.
- Разве доктор Энсон не осматривал вас? - Алан знал, что ее гинеколог был очень внимательным врачом.
- Да, смотрел, но тогда опухоли еще не было.
- Когда вы впервые обнаружили ее?
- В конце прошлого месяца.
- Вы каждый месяц проверяете свою грудь?
Она отвела глаза:
- Нет.
"Значит, опухоль могла быть там уже три месяца!"
- Почему же вы не пришли раньше?
- Я... Я думала, что, может быть, это само пройдет... - У Генриетты вырвался стон. - Но она стала больше! Алан осторожно положил руку ей на плечо.
- Успокойтесь. Возможно, это всего лишь киста - то есть наполненный жидкостью мешок, или что-нибудь такое же доброкачественное. Давайте посмотрим.
Женщина сняла бюстгальтер. Алан осмотрел ее груди. Он сразу же заметил маленькую вмятину в двух дюймах от левого соска.
- Какая грудь?
- Левая.
Это становилось все более зловещим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45