- Ложитесь.
Как будто стараясь отсрочить неизбежное, Алан сперва осмотрел правую грудь, начав с периферии, затем прощупав вокруг и наконец дойдя до самого соска. Все нормально. После этого он перешел к левой груди, начав с подмышки. Там, под скользким слоем пота, дезодоранта, среди подбритых волос он отчетливо различил три увеличенных лимфатических узла. О, черт! Он принялся ощупывать саму грудь и обнаружил неправильной формы затвердение. У него екнуло сердце: "Безусловно, злокачественная!"
...И в этот момент опять случилось "это".
Ощущение покалывания, состояние эйфории, жалобный вопль пациентки, момент растерянности.
- Что это было? - воскликнула Генриетта, прижимая руки к левой груди.
- Я не знаю... - пробормотал Алан, не на шутку встревоженный. В самом деле, что бы это значило?
- Опухоль исчезла! - воскликнула миссис Вестин, лихорадочно ощупывая пальцами свою грудь. - Слава Богу-опухоли больше нет!
- Да нет же, она есть, - возразил Алан. - Ра... - Он чуть было не сказал - раковые опухоли. - Опухоли так вот сразу не исчезают. - Ему было хорошо известно психологическое значение отрицания. Самое худшее, что может произойти - Генриетта поверит, будто у нее в груди и в самом деле больше нет опухоли. - Вот, смотрите, я вам сейчас покажу.
Однако показать он так ничего и не смог. Опухоль действительно исчезла. Исчезло все - затвердение, увеличенные узлы под мышкой - все!
- Как вы это сделали, доктор?
- Что я сделал? Я ничего не сделал.
- Нет, вы это сделали. Вы прикоснулись к ней, и она исчезла. - Женщина смотрела на него сверкающими от восхищения глазами. - Вы исцелили меня.
- Нет, нет. - Алан судорожно подыскивал объяснение. - Должно быть, это была киста, и она сама прорвалась. Только и всего.
Он сам не верил в эту чепуху. Кисты груди не лопаются сами по себе и не исчезают при обследовании - и Генриетта Вестин, судя по выражению ее лица, тоже не верила в нее.
- Слава Господу! Он излечил меня при вашем посредстве.
- Давайте проверим еще раз! - Алан снова прощупал ей грудь. - Этого не может быть! Она должна быть здесь! - шептал он сам себе. Но опухоли не было, не было ни малейшего следа затвердения.
- Благослови вас Господь!
- Подождите минуту, Генриетта. Я хочу, чтобы вам в больнице сделали маммограмму.
Она застегнула бюстгальтер. Глаза ее все еще сверкали.
- Как скажете, доктор.
"Не смотрите же на меня так", - подумал Алан. Вслух же сказал:
- И сделайте это сегодня. Я позвоню в больницу.
- Как прикажете.
Когда миссис Вестин ушла, Алан бросился в свой кабинет. Он схватил трубку телефона, намереваясь связаться с рентгенологическим отделением городской больницы Монро, и вдруг почувствовал, что не может вспомнить номер телефона, хотя и набирал его раз по двадцать на день. Только через несколько секунд к нему вернулась память. Это событие потрясло его.
Джек Фишер, главный рентгенолог, не пришел в восторг от того, что ему придется втиснуть еще одну ксеромаммограмму в свое расписание, тем не менее Алан сумел убедить его, что эта заявка имеет особую срочность, и тот, правда без особой охоты, согласился выбрать время для миссис Вестин.
Мало-помалу Алан справился с осмотром остальных утренних посетителей, хотя и понимал, что некоторых из них он осматривал в недопустимой спешке. Но сегодня он не мог иначе. Ему приходилось прилагать все усилия, чтобы сконцентрироваться на их проблемах, в то время как в его мозгу то и дело возникал один и тот же вопрос: что стало с раковой опухолью в груди Генриетты Вестин? Она, безусловно, была там во время осмотра. Он явственно ощущал ее! И, несомненно, это была злокачественная опухоль, на что указывали те три узла в подмышке.
И вдруг она исчезла! Это было какое-то безумие!
Наконец подоспело время ленча. Алан отпустил Конни и Дениз поесть. Глядя на них, он часто сожалел о том, что Джинни больше не работает здесь. Его жена начинала свою деятельность в качестве медицинской сестры, когда он только-только обосновался в своем кабинете. Вскоре она решила, что это занятие не для нее. И, возможно, была права. В конце концов, ни одна из жен тех врачей, с которыми Алан был знаком, не работала рядом со своим мужем.
На столе Конни зазвонил, замигал сигнальной лампочкой телефон. Это была специальная линия связи с больницей, фармацевтами, с врачами других больниц. Алан поднял трубку. Звонил Джек Фишер.
- Алан, у нас все в порядке. Небольшая склонность к образованию кисты. Опухоли нет. Нет также ни обызвесткования, ни сосудистых изменений.
- А ты проверил узлы под мышками, как я просил?
- Все чисто с обеих сторон. Абсолютно чисто.
Алан молчал. Он просто не мог произнести ни слова.
- С тобой все в порядке, Алан?
- Да, конечно, Джек. Очень тебе благодарен за оказанную услугу. Правда, большое спасибо.
- Не за что. С этими чокнутыми смеху не оберешься.
- Чокнутыми?
- Ну конечно! Эта мадам Вестин... Она ко всем пристает и рассказывает, как ты ее исцелил одним лишь прикосновением. Утверждает, что у нее была злокачественная опухоль в груди и что после первого же твоего прикосновения она исчезла. - Джек рассмеялся. - До сих пор мне казалось, что все глупости на эту тему уже рассказаны, однако, как выяснилось, я ошибался...
Алан поспешил завершить разговор, сумев тем не менее соблюсти необходимую вежливость. Повесив трубку, он рухнул в кресло и уставился неподвижным взглядом в пятно на противоположной стене.
Итак, левая грудь у Генриетты Вестин вполне здорова и ее ксеромаммограмма безупречна. Но еще два часа тому назад дело обстояло совершенно иначе! Алан ничего не понимал. Посидев еще минут пять, он глубоко вздохнул и поднялся на ноги. В конце концов, нечего беспокоиться об этом. Важно то, что Генриетте больше не грозит потеря груди. А обо всем остальном он поразмышляет, когда у него будет много свободного времени. Сейчас же ему нужно немного перекусить и принять вечернюю смену.
Внезапно зазвонил телефон. На этот раз вызов был по общей линии.
Звонила миссис Андерсен. Она рыдала в трубку что-то про Соню и про ее ухо.
О Господи, этого только ему еще не хватало!
- Что случилось, - спросил Алан. - У нее все еще болит?
- Нет, - истерично кричала женщина, - она стала слышать правым ухом. Она слышит!
- Ну, как я выгляжу?
Алан очнулся. Он провел ночную смену в сильном напряжении, не допустив крупных медицинских ошибок, но теперь, дома, его мысли постоянно возвращались к Соне Андерсен и Генриетте Вестин.
Он взглянул на Джинни. Жена стояла у кухонного стола, примеряя брюки и блузку зеленого цвета.
- Ты выглядишь великолепно.
Алан сказал правду. Костюм на ней сидел безупречно. Зеленый цвет очень подходил к ее зеленым контактным линзам.
- Честное слово, ты восхитительна!
- Тогда почему же я каждый раз должна тебя об этом спрашивать?
- Незачем спрашивать. Ты всегда великолепна, и сама прекрасно это знаешь.
- Девушки любят, когда им напоминают об этом.
Алан пообещал быть более внимательным. Впрочем, за последний год он давал это обещание уже раз сто. К сожалению, в последнее время их совместная жизнь, оставляла желать лучшего. Для постороннего наблюдателя они были идеальной супружеской парой. Им бы еще иметь двух с половиной детей! Тогда они представляли бы настоящую американскую семью. Они не раз обсуждали эту проблему, но все их благие намерения кончались ничем. Работа отнимала у Алана все больше времени, а Джинни все больше увлекали занятия в клубе. Встречались они только за завтраком, обедом и в постели...
Да, Алан пообещал быть более внимательным и менее поглощенным своими делами. В ближайшее время. Но только не сейчас. В особенности после того, что случилось сегодня.
Джинни поставила перед ним тарелку салата с креветками и блюдечко с хлебом.
- А ты почему не ешь? - спросил он, видя, что жена продолжает суетиться на кухне.
Она покачала головой.
- Некогда. Ты думаешь, почему я нарядилась? Сегодня вечером состоится собрание женского клуба, и я должна подготовить доклад о выставке мод.
- А я думал, что женский клуб собирается по четвергам.
- Сегодня внеочередное собрание, посвященное воскресной выставке мод. Я же объясняла тебе.
- Да, действительно, ты объясняла, прости. Я просто хотел поговорить с тобой.
Джинни улыбнулась.
- Отлично, говори!
- Ну, сядь, - попросил он, показывая на кресло.
- О нет, дорогой, я не могу. Джози и Терри будут здесь с минуты на минуту - они должны подбросить меня. Ты не можешь сказать все-все быстренько?
- Думаю, что это невозможно.
- Попытайся. - Джинни села напротив него.
- Хорошо. В больнице со мной сегодня случилось что-то странное.
- Миссис Элсуорт заплатила по счету?
Алан чуть не рассмеялся.
- Нет, куда страннее.
Джинни подняла брови.
- Это должно быть что-то хорошее.
- Пока я не знаю, хорошее или плохое. - Он глубоко вздохнул. Ему было нелегко говорить. - Сам не знаю как, но сегодня я излечил двух пациентов от практически неизлечимых болезней...
После минуты молчания Джинни покачала головой. На ее лице появилось недоуменное выражение.
- Я не понимаю.
- Я тоже. Видишь ли...
Снаружи раздался звук автомобильного клаксона. Джинни вскочила на ноги.
- Это Джози. Я должна идти. - Она обошла вокруг стола и поцеловала Алана. - Мы поговорим об этом попозже, ладно?
Алан натянуто улыбнулся.
- Конечно.
Джинни быстро накинула пальто и выпорхнула из комнаты.
Алан ткнул вилкой в салат и принялся за еду. "Может быть, это и к лучшему", - подумал он. Они с женой знали многих врачей, у которых развился комплекс божественного всесилия. Стоит Алану начать говорить об излечении посредством рукоположения, и Джинни сочтет его сумасшедшим.
И, возможно, будет права.
Съев немного салата из креветок, он отложил вилку и откинулся на спинку стула. Сейчас он не был голоден, а просто ел впрок, чтобы не чувствовать голода потом.
Какие у него есть основания считать, будто он имеет какое-то отношение к тому, что у Сони восстановился слух, а у Генриетты Вестин в груди исчезла опухоль? Мнить себя чем-то вроде мага-исцелителя, значит, подвергать свою жизнь большим неприятностям.
Однако существовали определенные факты, и Алан не мог закрывать на них глаза. Глухота Сони Андерсен в свое время была подтверждена аудиметрическими приборами, а теперь девочка слышит. Миссис Вестин сама обнаружила у себя опухоль, и Алан сам подтвердил ее наличие. Но теперь опухоль исчезла.
Действительно, происходило что-то странное.
И каждый раз причиной тому служило его прикосновение.
Какое здесь может быть разумное объяснение?
Зарычав от чувства разочарования, отвращения и беспомощности, Алан скомкал в сердцах свою салфетку и вышел из дому, чтобы сделать вечерний обход в больнице.
По дороге из больницы он завернул в свой кабинет. Тони де Марко сообщил ему по автоответчику, что хочет видеть его. Это было счастливое совпадение, так как Алан давно уже хотел поговорить с Тони и предложить ему работу.
По пути он почувствовал голод и решил зайти перекусить в пригородную закусочную, но потом вдруг вспомнил, что хозяин закусочной неоднократно лечился у него от венерических болезней... а ведь сандвичи-то наверняка он готовит сам. Вместо этого Алан заглянул в ресторан "Мимисон" и заказал себе рыбный обед. Насытившись, он отправился прямиком к Тони. Паркуя машину, Алан заметил, что в окнах юридической конторы еще торит свет. Дверь Алану открыл сам Тони.
- А, Алан, заходи.
Алан улыбнулся в ответ. Тони был ближайшим его другом, партнером по делам строительной фирмы, а между тем виделись они крайне редко. Ростом чуть ниже Алана, Тони оставался все таким же гибким и поджарым парнем, каким в его возрасте может быть только убежденный холостяк и заядлый курильщик.
- Я тут только что закончил диктовать один документ. Выпьешь?
- Да, пожалуй.
Тони подал Алану стакан с виски.
- За Бруклин, - улыбнулся он, поднимая стакан. Они сделали по глотку, и Алан почувствовал, как ему обожгло горло. Это было приятное ощущение. Он окинул взором богато обставленную контору. Они с Тони прошли долгий путь от своих родных мест в Бруклине, находились на расстоянии нескольких миль отсюда, но, если судить по уровню дохода и престижу, они как будто пробежали несколько световых лет.
Они поболтали о том о сем, и наконец Алан спросил:
- Ты хотел поговорить со мной?
- Да, - сказал Тони, указывая на кресло и зажигая сигарету. Сам он сел за стол. - У меня два вопроса. Первый - ты помнишь, какая сегодня дата?
Алан не имел ни малейшего представления.
- Сегодня же наша восьмая годовщина, ты, чурбан.
Алану понравилась та легкость, с которой Тони перешел на бруклинский акцент и уличный диалект их юности. Алан уже давно заметил, еще во время обучения в медицинском институте, что его бруклинский акцент годится только для того, чтобы обсуждать соревнования по бейсболу, бутерброды с котлетами или уличные события, но никак не медицинские проблемы, ибо всякий, кто говорит с таким акцентом, по мнению обывателя, не может ничего понимать в медицине. Поэтому он решил перейти на некий нейтральный, не имеющий локальной окраски английский, ставший теперь такой же неотъемлемой его частью, как и походка.
Тони пользовался своим "адвокатским английским", только выступая в качестве юриста. Расслабляясь же с друзьями, он снова становился Тони де Марко - уличным драчуном и самым задиристым парнем в квартале.
- Да ну? Неужели прошло так много времени?
Алану с трудом верилось, что прошло уже восемь лет с тех пор, как он отыскал фамилию Тони в телефонной книге под рубрикой "Адвокаты" и к своему удовольствию узнал, что они оба выросли в Бруклине, всего в нескольких кварталах друг от друга.
Алан попросил Тони, чтобы тот помог ему расторгнуть договор с Лу Альбертом. Личные отношения у него с Лу были вполне приличными, однако стиль работы резко отличался у того и у другого. Алан был не в состоянии угнаться за темпом Лу, который принимал по восемь пациентов в час в обычные дни и по десять в напряженные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45