Но, разумеется, если Балмер действует в соответствии с определенной системой, то он, надо полагать, должен фиксировать свои фальшивые данные с максимальной аккуратностью.
Чарльз сам не очень ясно представлял себе, зачем он просматривает эти записи, извлеченные из конверта Балмера, но коль скоро уж он начал их разбирать, то должен позвонить хотя бы одному из упомянутых здесь врачей и подтвердить описанные Балмером случаи излечения.
Он взял наугад карточку: Руфь Сандерс. Острая лимфатозная лейкемия. Позвонив в справочную, он узнал телефон гематолога, имя которого записал Балмер, и позвонил ему. Через минуту он разговаривал с доктором Никольсом.
Гематолог оказался очень подозрительным и осторожным человеком. И он имел на то основания. Кто же захочет выдавать частную информацию человеку, голос которого незнаком. Чарльз решил открыть свои карты.
- Послушайте. Я работаю в Фонде Мак-Криди. Здесь у нас есть врач, который утверждает, что три недели тому назад он вылечил лейкемию у Руфи Сандерс. Мне нужны доказательства того, что он мошенник. Итак, я сейчас повешу трубку, а вы перезвоните мне сюда, в Фонд, и спросите доктора Эксфорда. Таким образом вы убедитесь, что я действительно звоню отсюда. И тогда вы мне ответите на несколько вопросов. Я гарантирую вам конфиденциальность нашего разговора.
Чарльз повесил трубку и стал ждать. Через три минуты телефон задребезжал. Звонил доктор Никольс.
- Лейкемия Руфи Сандерс находится в состоянии полной ремиссии, сообщил он.
- Какое лечение вы проводили?
- Никакого. Больная отказалась от какого бы то ни было лечения, опасаясь побочных последствий.
- И что, ее периферийный мазок тоже стал нормальным?
- Такое иногда случается.
- А как насчет костного мозга?
Доктор Никольс замялся:
- В норме.
У Чарльза вновь пересохло горло.
- Чем вы объясняете это?
- Спонтанная ремиссия.
- Да, разумеется. Благодарю вас.
Он повесил трубку и пошарил в конверте, выискивая записи о других случаях исцеления, в которых был бы указан консультант. Он нашел таковые: девочка-подросток, страдающая генерализованной алопецией, она была лысой как бильярдный шар, когда явилась в больницу. Чарльз позвонил ее дерматологу.
После короткого спора с ним Чарльзу наконец удалось заставить его признать, хотя и с неохотой:
- Да. Теперь у нее растут волосы - ровно, по всей поверхности головы.
- Рассказывала ли она вам о некоем докторе Балмере?
- Да, конечно. Судя по словам Лаури и ее матери, этот колдун вскоре начнет оживлять покойников.
- Так что же, вы полагаете, что он мошенник?
- Ну конечно! Эти фокусники лепят себе репутацию за счет побочных эффектов и спонтанных ремиссий. Единственное, чем этот Балмер не укладывается в обычные рамки, так это размер его вознаграждения.
- Действительно? - До сих пор Чарльз как-то не задумывался над тем, что Балмер, должно быть, здорово наживается на всех этих "исцелениях". - И сколько же он с них брал?
- Двадцать пять баксов. Я сначала и сам не поверил своим ушам, но мать девочки, клянется, что Балмер не взял с них ни центом больше. Мне кажется, вы заполучили себе настоящего сумасшедшего. Вполне возможно, что он всерьез верит в свою способность творить чудеса.
- Может быть... может быть... - задумчиво произнес Чарльз, чувствуя усталость. - Благодарю вас.
С непрестанно растущим чувством тревоги он сделал еще несколько звонков, имел три разговора, и каждый раз результат оказывался одним и тем же. "Полная спонтанная ремиссия", - отвечали Чарльзу на противоположном конце телефонного провода.
Наконец наступил момент, когда он уже не мог больше заставить себя набрать очередной номер. Каждый из врачей, с которыми Чарльз говорил, имел не более одной встречи с "балмеризированным" пациентом и поэтому для каждого из них не составляло большого труда списать факт исцеления на счет счастливой случайности. Но у Чарльза-то имелась под рукой уже целая куча имен и адресов, и общее количество исцеленных Балмером приближалось к тысяче.
Чарльз подавил в себе внезапно появившееся желание швырнуть конверт в мусорный ящик и поджечь его. Если то, что рассказывал Балмер об ослаблении своей памяти, правда, то ему уже трудно будет восстановить значительную часть имеющихся данных. Все это пропадет навсегда. И тогда Чарльз будет чувствовать себя спокойно.
Он ухмыльнулся при мысли о том, что Чарльз Эксфорд - неустанный искатель научной истины, уничтожая данные, спасает себя от перспективы крушения собственных предубеждений, разрушения своего бесценного мировоззрения.
Это поистине отвратительная мысль, но. Боже, как она заманчива!
Из-за событий минувшего дня - вначале история с Кнопфом, а теперь еще и эти телефонные разговоры с перманентным припевом о "спонтанной ремиссии" - из-за всего этого Чарльз чувствовал себя физически больным. У него кружилась голова. Его тошнило.
Если он сейчас уничтожит эти записи, то через некоторое время вообще сумеет забыть о том, что они когда-то существовали. И тогда он сможет вернуть свое мышление к прежнему интеллектуальному материалистическому основанию.
А может быть, и не сможет. Может быть, он уже никогда больше не оправится от шока, вызванного информацией, полученной им сегодня.
В таком случае, единственное, что можно было бы сделать, - довести начатое дело до логического завершения.
Он еще раз бросил жадный взгляд в сторону мусорного ящика, а затем запихнул бумаги Балмера обратно в конверт. В это время в дверном проеме показалась голова секретарши.
- Я могу идти?
- Конечно, Марни.
Девушка выглядела такой же усталой, как и он сам.
- Нужно еще что-нибудь сделать перед уходом?
- У вас есть успокоительные пилюли?
- Вас беспокоит желудок? - осведомилась она, обеспокоенно сдвинув брови. - Вы выглядите бледнее обычного.
- Ничего, ничего, у меня все в порядке. Наверное, съел что-то не то. Идите домой, Марни. Спасибо, что согласились подежурить.
Как мог он объявить ей или кому-нибудь еще, что на самом деле он чувствует в эти минуты? Это как если бы он, будучи первым человеком в космосе, взглянув на Землю с орбиты, увидел, что она плоская.
Глава 37
Сильвия
- В чем дело, Джеффи?
Ей показалось, что мальчик стонет во сне. Заглянув в кроватку, она увидела, что тот расчесывает себе тело и шею. Она внимательно осмотрела тело мальчика. До сих пор Джеффи никогда не проявлял стремления к саморазрушению, но когда-то в одной из книг Сильвия вычитала, что некоторые дети-аутисты подвержены этому. Теперь, когда его состояние осложнилось, она боялась, что любое изменение приведет к худшему.
Она взяла мальчика за руки и увидела многочисленные царапины на коже. Подняв пижаму, она осмотрела его спину. Сыпь!
В последнее время она ничего не меняла в его диете и не применяла никаких новых моющих средств при стирке белья. Единственное, что она стала добавлять ему в пищу, - это новое лекарство, выписанное специалистами из Фонда.
Сильвия рухнула на кровать, стоявшую рядом с кроваткой Джеффи. Рыдания подступили к ее горлу. Неужели ничем нельзя помочь этому ребенку? Джеффи медленно угасал, и ей не оставалось ничего другого, кроме как сидеть и беспомощно наблюдать за этим угасанием. Она чувствовала себя ужасно беспомощной! Абсолютно бессильной! Она была просто парализована. А ей так хотелось сделать хоть что-нибудь, а не сидеть сложа руки и плакать.
Сделав глубокий вдох, она все-таки смогла взять себя в руки. Слезы ничему и никогда не помогают - ей стало ясно это еще тогда, когда умер Грег.
Она позвонила Чарльзу домой. Его слуга сообщил, что хозяин еще не вернулся из Фонда. Сильвия позвонила туда.
- Не давай ему больше этого лекарства, - сказал Чарльз. - Не заметила ли ты каких-нибудь изменений к лучшему?
- Нет. Прошло слишком мало времени, чтобы могли быть зарегистрированы какие-нибудь изменения, ты согласен со мной?
- Да, согласен. Но пока ничего нельзя сказать определенно. Следующая доза может вызвать у мальчика еще более негативную реакцию. Так что лучше вылей содержимое флакончика в туалет. Кстати, у тебя есть дома бенадрил?
Сильвия мысленно перебрала все, что у нее имелось в аптечке.
- Кажется, есть - такая зеленая жидкость, да?
- Отлично! Дай ему две чайные ложки. Он перестанет чесаться.
- Спасибо, Чарльз. - Сильвия сделала паузу, а затем спросила: - Как дела у Алана?
- Твой драгоценный доктор Балмер чувствует себя хорошо. Лучше, чем я, - ответил Чарльз раздраженно.
Что-то странное почувствовалось в его голосе... какое-то непонятное напряжение...
Обычно Чарльз никогда не проявлял эмоций. Сильвия забеспокоилась:
- Что-то не в порядке?
- Нет. - Она услышала усталый вздох на противоположном конце провода. - Все в порядке. Мы начинаем его обследовать завтра утром.
- Вы ведь не навредите ему, правда?
- Господи, Сильвия! Все у него будет в порядке. Только ради Бога не задавай этих дурацких вопросов, ладно?
- Хорошо. Прости, что я спрашиваю тебя об этом.
- Прости и ты, дорогая. Я просто здесь немного запарился. Позвоню тебе позже, узнаю, как дела у мальчика.
Сославшись на то, что ему нужно проверить кое-какие данные, он попрощался и повесил трубку, а Сильвия так и осталась стоять с телефонной трубкой в руке. Чарльз чем-то взволнован, и это плохо. И кроме того - в голосе его чувствовалась какая-то неуверенность, создавалось впечатление, будто он утратил веру в себя - что совсем уже не лезло ни в какие рамки.
Наконец она положила трубку на рычаги и отправилась искать бенадрил. Ее собственный дом казался ей теперь пустым и холодным. Алан пробыл в нем всего три дня и три ночи, но согрел своим присутствием Тоад-Холл так, как этого не случалось со времени его основания.
По прошествии множества лет ей было так необычно скучать по кому-то!
Едва Сильвия успела дать Джеффи антигистаминный препарат, как раздался телефонный звонок. Сердце ее бешено заколотилось, когда она узнала его голос:
- Одинокая лягушка вызывает миссис Тоад.
- Алан!
Он рассказал ей все: и про мистера К., и про то, как он исцелил его, и про то, как на это реагировал Чарльз.
- Теперь мне ясно, почему Чарльз так странно разговаривал со мной!
- Ты тоже сегодня говоришь не так, как обычно.
Ей не хотелось обременять Алана своими проблемами, но все-таки она должна была ему сказать правду.
- Да, с Джеффи неладно. У него аллергия на новое лекарство.
- О, очень жаль! Но скажи, - Сильвия почувствовала, как оживился его голос, - когда я выйду отсюда и мы все будем знать об этой целительной силе, тогда ты позволишь мне испытать ее на Джеффи?
Она почувствовала, что все мускулы ее тела напряглись сами собой.
- Алан, а это поможет?
- Я не знаю. Во всех остальных случаях она как будто действует. Почему бы ей не исцелить аутизм?
"Боже, если бы я могла поверить в это хоть на минуту!" - подумала она.
- Сильвия, ты меня слышишь? - забеспокоился Алан.
Она глубоко вздохнула:
- Да, милый, я еще здесь. Скорее возвращайся домой, хорошо? Пожалуйста.
- Я уже еду.
Она рассмеялась, и это принесло ей некоторое облегчение.
- Подожди все же: пока они не закончат свое обследование.
- До свидания, миссис Тоад.
- До свидания, Алан.
Она повесила трубку и, подойдя к Джеффи, взяла его на руки, крепко прижав к себе, не обращая внимания на его отчаянные, хотя и бессознательные, попытки освободиться.
- О, Джеффи. Все будет хорошо. Я чувствую, что дело идет на лад.
Она действительно это чувствовала. Горькое разочарование прошло. Где-то там, за очередным поворотом, она вскоре увидит лучик света, который рано или поздно обязан забрезжить в конце туннеля.
Глава 38
Алан
"Так вот оно что значит быть пациентом!"
Уже вторые сутки над Аланом проводились всякого рода эксперименты, и ему это было совсем не по душе.
Вчера, в шесть часов утра, ему к вискам присоединили электроконтакты, а к поясу пристегнули коробку с приборами для телеметрического снятия энцефалограммы на протяжении 24 часов. Его кололи какой-то гадостью в течение всего дня. И при этом ничего ему не объясняли. С самого утра час за часом его подвергали комплексному психологическому тестированию.
Правда, сам-то он, по крайней мере, хоть понимал, что к чему. Каково же было обычному пациенту наблюдать, как вокруг него происходит нечто странное и таинственное, несущее смутную угрозу?
Вдобавок ко всему Алан чувствовал себя очень одиноко. Он отчаянно скучал по Сильвии. Несколько дней, проведенных с ней, перевернули его жизнь. Сознание того, что он разлучен с этой женщиной, причиняло ему почти физическую боль. Но на обследование он решился в основном ради Сильвии. Если их отношения имеют хоть какое-нибудь будущее, то ему, Алану, необходимо знать, на что он обрекает любимого человека.
Итак, на какое-то время он стал обычным пациентом. И как любой пациент, он беспокоился о результатах этих обследований. Вероятно, для Эксфорда это был всего лишь очередной эксперимент, для Алана же дело обстояло гораздо серьезнее. Он был не на шутку озабочен провалами в памяти, из-за которых он не мог вспомнить целые периоды своей жизни, в особенности последние события. Это порождало самые страшные предположения. Уж лучше бы это был рак мозга, нежели болезнь Альцгеймера. Алану было известно, что обычно эта болезнь поражала людей более пожилого возраста, однако, все ее симптомы были, что называется, налицо.
В настоящий момент Алан возлежал на жестком столе в рентгеновском отделении Фонда в ожидании того момента, когда включат томограф. В кабинет вошла молодая девушка-лаборантка со шприцем в руке. На лице у нее было по меньшей мере четыре фунта косметики.
- Ваше заведение работает и по субботам? - спросил Алан, пока девушка протирала ему руку спиртом.
- Ежедневно, - ответила она сквозь зубы, жуя жевательную резинку.
- Между прочим, пару недель назад мне уже делали просвечивание. - Алан вспомнил приятное ощущение теплоты, которое посетило его, когда ему ввели в вену контрастное вещество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45