Левый сосок соблазнительно выглядывал промеж двух пальм на лифчике бикини.
Он протянул левую руку и крепко сжал ее грудь, вызвав волнение во всем ее теле.
– А знаешь, ты чертовски хороша, ну прямо-таки само совершенство.
Глава 16
И где же магнитофон, который так пригодился бы ей сейчас? Ведь вряд ли ей придется часто слышать такое. Хотя в этот раз ей надолго хватило одного пальчика ноги, которым он очень умело поигрывал у нее в самом интимном месте.
Джози хватало простого прикосновения Хьюстона, нескольких слов и даже просто проявления неуверенности в себе, которая явно отражалась у него на лице. Он был точно так же раним и уязвим сейчас, как она после той операции накануне. И она надеялась, что сможет утешить и поддержать его таким же образом, как и он ее. Ей хотелось, чтобы он доверял ей, верил в нее.
– Ты еще не закончила со швами? – спросил он, ущипнув ее сосок.
– Нет. – И конца не видно. Его лодыжку украшала обширная вышивка, а она не успела снять и трети ее.
Ну как тут сосредоточиться, когда его палец нежными движениями возбуждал и заводил ее, влажное вожделение обдавало жаром ее крошечное бикини, а пальцы дрожали, касаясь его ноги?
– Тогда поторопись.
– Я не могу, когда ты так себя ведешь. – Его палец забрался под влажный треугольник лифчика ее бикини.
– А как я себя веду?
Он просто заводит ее, вот как.
– Ты щупаешь, ласкаешь меня.
Чуть отстранившись, чтобы его палец не мог достать ее груди, она сконцентрировалась на руке, державшей ножницы, и отрезала очередной стежок.
А тем временем большой палец ноги нащупал ее клитор под мокрым бикини. Джози дернулась и гневно взглянула на Хьюстона:
– Ты что, хочешь, чтобы я поранила тебя? У меня же в руке острые ножницы!
Ему было все равно. Он уперся ногами в сброшенные сандалии, в глазах светилось сладострастие.
– А знаешь, я поверил в тебя, и теперь, Джози, ты ухаживаешь за мной. И ты больше ничего не роняешь, когда находишься рядом. Интересно, почему?
Ей было трудно понять, говорит он это всерьез или опять поддразнивает ее, но от его слов у нее стало тепло на душе. Причем это происходило не только из-за секса. Она оказалась дурой и влюбилась в него, и чем дальше, тем более неуправляемым, неудержимым становилось ее чувство.
– Ты меня больше не нервируешь. – И это было правдой. Хотя давление у нее и подскакивало в его присутствии и ему ничего не стоило завлечь ее, например, в колонию нудистов с помощью нескольких слов и коробки шоколадок, он ее больше не пугал.
– Значит, ты больше не будешь нервничать, если я вдруг развяжу у тебя тесемки лифчика?
Отлично, тогда ей не потребуются даже шоколадки в качестве вознаграждения. Стоит ему шевельнуть пальчиком, и, пожалуйста, она тут же оголится.
– Нет, это не заставит меня нервничать. – Она была заведена до предела, это верно. Но никаких нервов. Она тут же добавила: – Но я все же думаю, что тебе следует дождаться, пока я не сниму все швы, прежде чем предпринимать какие-либо действия с лифчиком.
Она, конечно, была не слишком обходительна, но зато теперь с удвоенной скоростью выдергивала и швыряла на кофейный столик кусочки нитки с сантиметр-другой размером. Впрочем, похоже, это не мешало ему, ибо бугор на его плавках продолжал угрожающе расти, и все это происходило рядом с ее губами. Или на расстоянии длины ее языка, подумала она, но тут же выругала себя за непрофессиональное поведение во время работы. Просто он находился в опасной близости от нее.
Она была практически голой, если не считать одеждой пару дорогущих треугольничков на грудях и нейлоновую тряпицу на заднице. Все остальное было открыто и доступно, словно хайвей Вашингтон – Нью-Йорк в будний день.
– Мне почему-то кажется, ты бы хорошо смотрелась, сидя у меня между ног. И без лифчика.
Джози выдернула очередной стежок, втайне надеясь, что ее соски не сразу отреагируют. Не тут-то было. Господи, ну как найти подходящий ответ на подобное заявление?
С трудом сдерживая себя, она попыталась отнестись к ситуации с юмором, с облегчением отметив, что снято уже почти две трети швов.
– Я тоже не буду возражать, если ты снимешь рубашку.
Уголок рта у него чуть дернулся, однако он не рассмеялся. Его рука мгновенно оказалась у нее на спине, а тесемки ее небесно-голубого топа, завязанные бантиком, свободно повисли.
– Тебе хочется, чтобы я снял рубашку? Я действительно нравлюсь тебе, Джози?
Хм… Здесь должно было последовать решительное «да». Ее бикини сползло вперед, земное притяжение властно влекло ее груди, удерживаемые лишь нижней полоской топа. Как только лифчик окончательно сдастся, получившийся ансамбль сгодится лишь в двух местах – либо на топлесс-пляже во Французской Ривьере, либо в обычном стриптиз-клубе. Что тут же заставило ее задуматься, а не стоит ли попытаться изобразить несколько экзотических танцевальных па прямо на коленях у Хьюстона.
Малейшее движение в сторону могло заставить треугольнички сдаться и скакнуть поверх сосков. Хьюстон с шумом выдохнул, чуть тряхнув головой.
Джози с трудом проглотила невесть откуда набравшуюся слюну.
– Ты же знаешь, что нравишься.
– Да брось ты эти чертовы ножницы и встань.
– Я же не закончила. Осталось снять еще два стежка по дюйму длиной.
Но ей все равно пришлось вскочить на ноги, когда он снова достал ее большим пальцем ноги, и острый приступ желания пронзил ее в ответ на настойчивые толчки и требовательный голос. Откровенное вожделение на его лице сделано ее возбуждение острым, как лезвие бритвы.
– Оставь эти швы на потом. – Он встал с кушетки и несколько раз согнул и разогнул ногу, якобы случайно задевая коленкой оставшуюся нетронутой часть бикини – влажные трусики, прилипшие к лобку. – Ага, мне уже гораздо лучше, хоть ты еще и не закончила.
Она желала его, любила, ей нужно помочь ему вновь стать преуспевающим в этой жизни, независимо от того, останется он хирургом или нет.
Хриплый возглас вырвался у нее из горла, когда его твердое колено снова уперлось в нее. Признание собственной слабости, согласия и поощрения. Она зажмурилась от замешательства и острого наслаждения, пока он коленом раздвигал ее ноги. Опершись о край кофейного столика, она спросила:
– Хьюстон, ты уверен, что мы можем заняться этим? Мне не хотелось бы повредить тебе ногу или еще что-нибудь. У тебя ничего не болит?
Ничего, в чем он мог бы признаться. И в том месте, о котором она могла подумать.
– У меня болит только одна часть тела – в трусах, да и то лишь от того, что слишком сильно хочет тебя. – Неподдельное возмущение звучало в его голосе, он явно не преувеличивал.
У Джози подкосились ноги, и она, не блистая грациозностью, соскользнула спиной на пол, приземлившись прямо у него между колен, страстно желая сбросить этот топ, висевший у нее на грудях, словно какое-то странное нейлоновое украшение. Но она так и не скинула его.
Ей захотелось хоть раз вывести его из равновесия, чтобы он спотыкался и запинался, чтобы его также сотрясало вожделение, как это происходило с ней. Заставить его забыть о предстоящем замужестве матери и об отце, и об искалеченной руке и понять наконец, что он может отрицать или называть это, как ему вздумается, но между ними существует нечто большее, чем взрывной секс.
– Хорошо. Тогда я это исправлю.
Она засунула руку в его еще влажные плавки и тронула гладкий, не совсем затвердевший член.
– Джози! – Он отступил назад и наткнулся на кушетку.
Она улыбнулась, запечатлела поцелуй прямо над резинкой плавок, лизнув языком видневшийся пучок темных волос. Поймав кураж, она стянула с него плавки до самых колен.
– Джози. – Казалось, он был в полном шоке, что лишь подстегнуло ее решимость и возбудило до такой степени, что она с трудом, прерывисто задышала, еще даже не коснувшись его.
Ее обнаженные груди терлись о его бедра, она подняла руки и неуверенно схватила его член, ощутив, как и он затвердевает и дергается под ее пальцами. Почувствовала всю мощь его желания.
Удерживая ствол обеими руками, она обхватила губами головку и отважилась чуть лизнуть ее.
Он вздрогнул всем телом.
– Черт, не делай этого. – Она снова лизнула.
Он коленями обхватил ее плечи.
– Дьявольщина, я же сказал, перестань! – Лизание сменилось чувственным отсасыванием.
– Моя матушка может в любой момент войти и застать нас.
Его голос дрогнул, и краем глаза Джози видела, как пальцами здоровой руки он впился в спинку кушетки, чтобы удержаться на ногах. Отчаяние, прозвучавшее у него в голосе, развеселило ее. Ведь он был из породы тех, кто ни за что не займется делом, не сняв швы. Хьюстон не любил сидеть на месте пассажира, предпочитая рулить сам.
– Мы же услышим, как хлопнет входная дверь.
Ее затвердевшие соски натягивали свободный лифчик, а тело эхом отзывалось на его возбуждение.
– Прекрати, Джози.
Она украдкой подняла на него взгляд, не переставая обрабатывать языком его твердокаменный жезл. Глаза у Хьюстона были закрыты, рот сжался в тонкую линию, мускулы вздулись на руке, вцепившейся в спинку кушетки.
– Почему же? Я остановлюсь, если тебе будет больно, – пробормотала она, уверенная в его реакции на это заявление.
– У меня ничего не болит.
– Тогда помолчи.
Первоначально она думала проделывать все не спеша, с чувством и с толком, чтобы успеть насладиться самой. Ублажить его, заставить прочувствовать то, что переживала она всякий раз, когда он касался ее. Но Джози не сумела удержаться, не смогла умерить собственное возбуждение, ее тело трепетало, жаждало и требовало разрядки и высвобождения.
Ей хотелось добиться его полной капитуляции. Но ожидание и предвкушение надвигавшейся кульминации, предвозвестниками которой были издаваемое им нечленораздельное рычание и хрипы, заставляли ее ерзать, прогибаться и извиваться под ним, прижиматься к нему всем телом, ласкать его мошонку и бедра.
Сильнейшее, жгучее желание нарастало у нее внутри, рвалось наружу, между ног она ощущала знакомую пульсацию. Вдруг острое наслаждение пронизано ее, разразившийся оргазм застал ее врасплох, она застонала, на мгновение перестала сосать и прижалась к его ноге.
– Вот это да! – воскликнул он, вцепившись в ее плечо.
– Прости, – выдохнула она. Все ее тело билось в конвульсиях. Она с шумом втянула воздух, жалея, что ее вспышка могла испортить ему кайф. – Господи, прости меня, я не хотела, я не собиралась кончить, клянусь тебе.
Прижавшись к его животу, она дрожала мелкой дрожью, зажмурившись: ослабевшие ноги не держали ее. Хьюстон оттянул ее голову назад, так что она могла смотреть прямо ему в глаза.
Жар страсти в его подернутых дымкой голубых глазах вновь распалил ее вожделение. Казалось, он был готов войти в нее быстро, резко и немедленно.
– Поднимайся. Мы отправимся в спальню.
– Ладно, – прошептала она, в последний раз целуя головку его пениса. Он отдернулся от нее, настойчиво потянув за руку.
Джози с трудом встала, дрожа всем телом, словно восьмидесятилетняя, страдающая артритом старуха, и ухватилась за плечо Хьюстона, чтобы удержать равновесие.
– О Господи, Сара… Я же совсем забыла о ней. Надо позвонить ей, она же волнуется, думает, что со мной что-то случилось.
– Она легко может себе это представить. – Хьюстон нагнулся и набросился на ее грудь, словно дикий зверь на свою жертву. Вот только Джози почему-то полагала, что ни одна газель, когда на нее нападает лев, не визжит от удовольствия. А вот ей захотелось, и она сумела удержаться от крика, лишь зажмурившись и заставив себя думать об операции на порванном ахилловом сухожилии, назначенной на следующий день.
– Нет, мне надо позвонить ей. – Она обмякла под его руками.
Тогда он с трудом оторвался от ее восхитительной груди и потянулся за телефоном на краю стола справа от него.
– Только быстренько.
– Ну конечно. – Джози набрала номер и шлепнула его по рукам, потянувшимся было к ней.
– Алло?
– Сара, это Джози. Я тут слегка застряла у Хьюстона и не знаю, когда смогу вернуться на пляж.
Сара прыснула в телефонную трубку:
– Это у тебя такой код, чтобы сообщить, чем ты собираешься заняться с ним?
– Ш-ш-ш! А вдруг его мать услышит? – зашептала она и тут же остановилась: Хьюстон подкрался сзади и начал стаскивать с нее бикини.
– Ей сейчас ровным счетом наплевать. Она занята тем же самым, ты же знаешь. Одна я не у дел.
Джози почувствовала себя виноватой. Хьюстон пытался уложить ее на кушетку и засунуть палец ей между ног.
– Прости меня, Сара, – выдавила она прерывистым голосом. – Ты не сменила свои планы насчет мужиков на пляже?
– Я тут поговорила с одним, но оказалось, что он женат. Мне потребуется еще не меньше полугода, чтобы собраться с духом и повторить попытку.
– О, дорогая, – начала было Джози, но Сара оборвала ее:
– Я бросаю трубку, пока нас не обвинили в занятии любовью втроем.
Тут зубы Хьюстона впились в ее нежную попку, она взвизгнула и бросила трубку в полнейшем замешательстве. Значит, Сара знала, чем они занимались. Ну, может, не точно, но в общем все понимала, и это было уже не очень хорошо.
– Твоя мать… – начала она, сама не зная зачем.
– Моя мать занята Ларри. – Хьюстон извлек из нее свой мокрый палец и помазал ее щеки ее собственной влагой, заставив все ее тело непроизвольно напрячься от подобного вторжения и тут же расслабиться, принимая его, желая его.
Мать Хьюстона вместе с Ларри были задвинуты в дальний уголок его сознания и проштемпелеваны «потом». Он будет счастлив за свою матушку, даже если это убьет его. Но только «потом».
А сейчас он затащит Джози в постель и будет заниматься ею до тех пор, пока сам не забудет, что недостоин ее, а она не вычеркнет из памяти, что он хирург, который вот-вот потеряет работу.
– В спальню. Немедленно.
Хьюстон не задвинул жалюзи, и полуденное солнце било ему в глаза, слепя его, но это было лишь частностью. Он обещал отвести ее в спальню еще в первую ночь, что они провели вместе, но так и не сделал этого. Для него стало почти символичным то, что, когда они вместе переступят порог его спальни, они достигнут нового уровня в отношениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34