Он почти не разговаривал с Дэвидом, когда тот приезжал по воскресеньям, и, лишь только заканчивался обед, отправлялся в свою комнату. Если же Дэвид приезжал в субботу вечером, то отец шел «пойти полежать», как он это называл, и они оставались вдвоем. Летти видела, что Дэвид не нравится отцу.– Он сделал тебе что-нибудь плохое? – упрекала она отца.Был понедельник. Вчерашний солнечный и жаркий воскресный день был просто идеален для прогулки, но из-за отца она осталась дома. И что он сделал? Отправился в постель, как только появился Дэвид. Пока отец на кухне умывался, она готовила завтрак. Отец потянулся за полотенцем, его ответ был уклончив:– Насколько я знаю, нет.Но Летти была настроена решительно.– Когда Альберт и Джек ухаживали за Люси и Винни… – она назвала сестер краткими именами, и отец бросил на нее негодующий взгляд, но она проигнорировала его и продолжала: – Ты не был таким недоброжелательным.– Я со всеми одинаковый, – защищался отец.– Тогда почему ты избегаешь Дэвида? Он не сделал тебе ничего плохого, папа.Стараясь не смотреть ей в лицо, Артур Банкрофт сел за узкий стол, на который Летти поставила для него гренки и повидло.– Так чем же хуже мой Дэвид? – с возмущением настаивала она.Он наконец поднял на нее глаза, уголки его рта под усами жалко пошли вниз, горе нахлынуло на него, прежде чем он сумел совладать с собой.– Потому что он твой, – пробормотал отец. – Я полагаю, что теперь и ты покинешь меня. Вам всем наплевать, каково мне. Я не видел Люциллу со дня свадьбы, и Винни лишь раз заезжала ко мне. Вот как они обо мне заботятся. А теперь и ты хочешь бросить меня.– Это несправедливо, папа, – взорвалась Летти. – Все это время я была с тобой. Я даже не уходила из дома, когда приезжал Дэвид, потому что я не хотела, чтобы ты оставался один. Я делаю все, что могу!От волнения ее голос прервался. Задохнувшись от возмущения, она швырнула на стол нож, которым намазывала гренки маслом, и выбежала из кухни.В конце недели она написала сердитые письма Винни и Люси. Она предложила отцу съездить вместе с ней навестить их, но это было все равно что предлагать кошке поплавать. Он наотрез отказался, сказав, что он не из тех, кто шляется по гостям, и что Джеку вполне по карману привезти Люси к нему.Винни и Альберт соблаговолили нанести еще один визит в следующее воскресенье, но Джек приехал один, извиняясь за отсутствие Люси:– Она не может приехать сюда… ну, так скоро после… вы понимаете, – неловко объяснял он. Его вытянутое лицо было сосредоточено. – Даже дома она вдруг начинает плакать, стоит ей подумать о матери… или вспомнить свадьбу… вот.Когда Летти внесла поднос с чаем и нарезанным пирогом, отец уныло смотрел в окно. Джек напряженно сидел на краю дивана и был благодарен Дэвиду за компанию.– Надо было отложить свадьбу, – холодно сказала Летти, передавая Джеку чай, – как я и предлагала.– Она не хотела, – ответил Джек, мрачно уставившись в чашку. – Я думаю, что она больше всего расстроена тем, что мама не увидела свадьбу.– Вы уже лучше выглядите, Лавиния, – постарался сменить тему Дэвид, но Джек не мог думать ни о чем, кроме отсутствующей Люси.– Она все время говорит, что, если бы свадьба состоялась на несколько месяцев раньше, мама была бы на свадьбе. Это ее страшно огорчает.Летти задрожала от негодования. Люси думает только о том, что чувствует сама, ей все равно, что чувствуют папа или она. В следующую секунду она устыдилась этих мыслей. Разве все они не думают друг о друге, об их общем горе, их боли! Что толку говорить о том, что мама не увидела первого внука или свадьбы двух остальных дочерей. На похоронах священник сказал, что она отправилась в царство успокоения и радости, что она отдохнет и что им не нужно печалиться о ней. Другими словами, они опечалены той пустотой, которая образовалась в их жизни, и им надо по крайней мере стараться держать себя в руках. Тогда бы Люси меньше думала о себе и больше об отце и приехала бы навестить его.В августе Дэвид вдруг сказал:– Я думаю, нам пора объявить о помолвке. Бесспорно, давно было пора, и ей самой этого хотелось. В воскресенье он взял ее, сгорающую от нетерпения, на Регент-стрит и купил обручальное кольцо и ленту с пятью алмазами, гораздо более красивую, чем у Винни или Люси.У Летти от волнения перехватило дыхание.– Это очень дорого, – сказала она, рассчитывая на более скромный подарок. – Это не для меня.– А для кого же, как не для тебя? – засмеялся он, осторожно надевая кольцо ей на палец.Она не сказала отцу, куда они направлялись. Ей ужасно не хотелось его обманывать, но он мог только все испортить. Сейчас она точно знала, что он не любит Дэвида. Прямо он этого никогда не говорил, но она понимала, что он считает Дэвида человеком из более высокого круга и потому не парой ей. Может, теперь, когда она покажет ему кольцо, он наконец поймет, что у Дэвида серьезные намерения.Он с осуждением смотрел на нее, когда она с горящими щеками, с трудом сдерживая возбуждение, собиралась уходить.– Уходишь, да?– Совсем ненадолго. – Она боялась посмотреть ему в глаза. – Миссис Холл придет и составит тебе компанию.– Пока ты будешь гулять с этим ухажером?Сегодня был слишком важный день, чтобы начинать ссориться и доказывать, что Дэвид не «этот ухажер», как его теперь называл отец.– Мы скоро вернемся, папа.Даже если бы не было особой причины, Летти все равно была бы рада ускользнуть из дома, прочь от надоевшего магазина. Всю неделю она жила мыслью о выходных и о Дэвиде. Он был ее спасением, и это позволяло ей легче прожить остальные дни недели. Она думала о воскресенье и о встрече с Дэвидом, когда вытирала пыль, штопала папины носки и перешивала его воротники. Ей казалось, что, думая о нем, она меньше устает, вращая колесо машины для отжима белья. Как легко становилось на сердце от этих мыслей, когда она снимала с плиты утюг, чтобы погладить белье, и когда ее руки без устали скользили вперед и назад над гладильным столом.– Как скоро?Отец перевел взгляд на стоящие на камине часы.– Через час или два, не больше. Необходимость выполнить обещание и вернуться домой прежде, чем отец начнет сердиться, чуть не испортила их прогулку, если бы не кольцо, надетое на палец. Она вытянула руку вперед и смотрела на камешки, отражающие солнечный свет и переливающиеся всеми цветами радуги, наклоняя голову то так, то эдак, чтобы лучше рассмотреть.– Я все еще не могу поверить, что это мое, – говорила она Дэвиду, когда они шли по Гайд-Парку. У них оставалось немного времени. Вокруг прогуливались парочки, несколько семейств примостилось на траве для пикника. Светило солнце. Они с Дэвидом покормили уток булками, которые он заранее купил. Потом она заметила, как он посмотрел на карманные часы.– Наверное, нам пора идти домой. Покажи отцу мое кольцо.Она знала, что не сможет этого сделать: это было бы признанием того, что его последняя дочь собирается при первой же возможности покинуть его. Она с болью почувствовала, как пуста скоро станет его жизнь, и ее радостное настроение быстро улетучилось.Она стала крутить кольцо на пальце, пытаясь снять, и Дэвид удивленно нахмурился.– Что ты делаешь, дорогая?– Я не думаю, что отцу следует сейчас видеть это.– Но ты сказала…Он выглядел обиженным.– Пожалуйста, Дэвид, я должна его подготовить, – торопливо объяснила она. – Я не могу так сразу сказать ему это. Я осталась у него одна. Я сама ужасно тоскую по маме, поэтому хорошо понимаю, что он чувствует. А еще узнать, что скоро потеряет и меня…– Но рано или поздно ему придется это узнать.– Да, но не так скоро. Пожалуйста, Дэвид, давай еще немного подождем, только несколько недель… поближе к осени. Тогда, обещаю, я скажу ему. Дай ему еще несколько недель.Она увидела, как выражение его лица смягчилось.– Наверное, ты права, – со вздохом сказал он. Когда они подошли к дому, ее прелестное кольцо висело на узкой ленте у нее на шее, скрытое черной, из уважения к памяти матери, блузкой, несмотря на хорошую погоду.Лето перешло в осень, кольцо все еще висело на ленте, и Дэвид стал проявлять нетерпение.– Я знаю, твоему отцу будет нелегко, – сказал он Летти. – Но твоя мать не одобрила бы, что он так чахнет по ней. Рано или поздно он должен с этим смириться. Он не может вечно сидеть у тебя на шее, моя любовь. Нет, Летти, ты должна быть с ним твердой, иначе тебе самой потом будет хуже.В это воскресенье они пошли в театр. Миссис Ада Холл согласилась приглядеть за отцом несколько часов. Теперь после театра они уже не отправлялись ужинать, а спешили домой, чтобы отпустить миссис Холл. Но и на том спасибо. Летти была счастлива. Они вышли на улицу, моросил дождь, а она все еще смеялась шуткам Харри Лаудера. Раздражающий свет газового фонаря неровно освещал Драри Лейн, спешащих людей и мокрый тротуар.У дверей Дэвид поцеловал ее. Он редко заходил к ним, давно поняв, что ее отцу это неприятно. Потом ободряюще пожал ей руку.– Помни, дорогая, ты не должна позволять ему командовать тобой. Будь с ним потверже. На следующей неделе надень кольцо на палец, и неважно, что он будет думать. Ты не можешь посвятить ему всю свою жизнь. Рано или поздно ему придется смириться с этим.Она кивнула и подставила губы для поцелуя. Такси медленно удалялось по Клаб Роу, пустынной в одиннадцать часов; лишь несколько пьяниц что-то распевали на углу улицы Святого Николая. Она постояла у двери, пока такси не повернуло на Бетнал Грин Роуд и не скрылось из вида, и вошла в дом.Легко ему говорить «будь потверже». Ему не придется смотреть в глаза отца и видеть отсутствующее выражение, которое теперь так часто было у него. Дэвид, сам переживший горе, знал только одну его сторону. Он не понимал, что значит видеть человека в горе и быть не в состоянии хоть чем-то помочь ему. Она не в силах сказать ему это. Ни ему, ни кому другому.Однажды, мокрым ноябрьским днем, она, штопая рубашки отца, в отчаянии все рассказала миссис Холл. Миссис Холл принесла отцу кусок рыбы. Она часто что-нибудь приносила. Она заволновалась и строго сказала:– Прошло всего семь месяцев, милая. А горе – это болезнь года на два. Можешь мне поверить. Когда умер мой Фред, царствие ему небесное, я больше двух лет не могла прийти в себя.– Я знаю, что он чувствует, – сказала Летти, умоляя понять ее. – Но почему я из-за этого должна пожертвовать своей жизнью?– Но ведь необязательно выходить замуж так скоро. Я имею в виду, через семь месяцев! Кроме тебя у отца в этом мире никого не осталось. Твои сестры для него не слишком большое утешение. Они чересчур заняты своей жизнью. Ты не представляешь, что ты значишь для отца.Как бы Летти ни осуждала сестер, ей не хотелось, чтобы их ругал посторонний, – неважно, насколько это было заслуженно.– Винни с ребенком приезжала навестить его, – достаточно резко возразила она. А Люси сейчас ждет ребенка…Миссис Холл сразу оживилась.– Боже, как летит время! И сколько уже?– Месяца три.Иголка в руках Летти быстро скользнула через отверстие пуговицы. Она видела, что миссис Холл буквально на пальцах подсчитывает месяцы, проверяя свою догадку о том, не случилось ли кое-что до свадьбы.Летти завязала узел, перекусила зубами нитку, отложила рубашку и посмотрела в окно. Дождь прекратился. Она встала, вежливо улыбаясь миссис Холл.– Мне нужно пойти что-нибудь купить к воскресенью. Может быть, филе из свинины. Мой молодой человек придет к обеду.Миссис Холл засмеялась, выходя за Летти из гостиной.– Похоже, отец не очень жалует твоего молодого человека?Она подождала в коридоре, пока Летти снимала с вешалки ее черное пальто и шляпу со шляпной булавкой. Миссис Холл надела перчатки и, чтобы было теплее, повязала шарф.– Ты знаешь, – продолжала миссис Холл, спускаясь за Летти по узкой лестнице в магазин, где отец, ссутулившись, сидел на табуретке и бессмысленно смотрел на оживленную улицу, – знаешь, если бы ты спросила меня, то я бы сказала, что твой молодой человек немного староват для тебя.– Я не спрашиваю вас, миссис Холл!Летти выпалила это прежде, чем сумела овладеть собой, и увидела, как лицо женщины побледнело.– Прошу прощения за назойливость. Честное слово, я не хотела вмешиваться. До свидания, мистер Банкрофт.Она проплыла мимо него, дверь открылась и закрылась, в магазин ворвался холодный ветер, дверной звонок отчаянно зазвонил.– У тебя нет причин быть такой грубой с миссис Холл.Артур Банкрофт сердито выпрямился, решив, что настал удобный случай высказать все, что у него наболело.– Она всегда была хорошей соседкой и помогает, когда нам это нужно, в то время как мои собственные дети думают только о себе.Он видел, как потрясена Летти.– Это неправда, папа! Я не отхожу от тебя. Я делаю для тебя все, что могу, ты не можешь сказать, что это не так!Но он больше не дал ей ничего сказать. Сдерживаемые чувства, в которых он и сам не мог полностью разобраться, хлынули потоком.– Так вот чему учит тебя твой молодой человек – быть грубой с теми, кто делает все, чтобы помочь другим?!Он подошел к ней. Его лицо исказилось гневом.– Хорошие манеры, примерное поведение! А на самом деле все, что он хочет, – это забрать у отца дочь! И ему наплевать на мои чувства, наплевать на память матери! И ты тоже только этого и хочешь – удрать из дома и выйти замуж! Забыть обо мне, о матери, о доме, где ты выросла. Парни нашего круга для тебя недостаточно хороши. Ты высокомерно воротишь нос от порядочных молодых людей, как Билли Бинз, который гораздо ближе тебе по возрасту и мог бы обеспечить тебя не хуже, чем «этот». И он раньше не был женат. Но для тебя он не слишком хорош. Ты хочешь убежать и стать человеком другого круга, но ты им никогда не станешь, как бы ни старалась.Отец не следил за произношением. Он грозно стоял около нее, и Летти вся съежилась.– Как ты смеешь уйти из дома с твоим ухажером?! Это дом, где ты родилась и где выросла. Ты стесняешься того, кто ты есть, стараешься говорить, как леди, чтобы подцепить принца. Но он не сможет забрать тебя у меня. Тебе еще нет двадцати одного года, и ты не получишь моего разрешения.Зеленые глаза его дочери почти вплотную смотрели на него.– Тогда мне придется подождать, когда мне исполнится двадцать один!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43