Да, я грущу, вот так! Вы это хотели услышать?– Не знаю. Возможно, да. Именно поэтому я предпочел бы, чтобы Альбер вышел.– Ты заблуждаешься, я тоже должен был это услышать, ведь именно я втянул ее в это. Не плачь, Брижитт!– Вы мне надоели, братья Пеншо! Мы собрались для встречи Рождества, а не для сеанса психодрамы.
Брижитт: Ах, черт, целый час трудилась над макияжем, и все впустую, да и Альбер совсем выведен из себя! Хорошенькое начало вечера!
– Мы никогда не упускаем возможности поговорить откровенно.– Откровенность не всегда уместна!– Нет, всегда. В более или менее определенных пределах.– Привет, Альцест! Альцест – главный герой комедии Мольера «Мизантроп», сторонник искренности.

С твоими прекрасными теориями ни одна женщина не выдержала тебя более двух лет!– А с твоей, дорогой Филинт, Филинт – друг Альцеста, предпочитающий кривить душой, чтобы не ранить собеседника откровенностью.

ты вынужден был выносить Даниель целых двадцать лет!– Вот так: « Позвольте вам сказать – пусть будет вам наука! – Что искренность – опаснейшая штука! »– Браво, Брижитт!– Мой александрийский стих немного коряв!– Я собирался обратить на это ваше внимание…– Я ожидала от вас этого!
Альбер: Уф, они смеются! Я думал, что это плохо кончится.
– Ишиас спас меня от трудного выбора. Я не могла поехать с ними…– А ты подумывала об этом?– Да, Альбер, я над этим думала.– И ничего не сказала мне?– Нет, не сказала тебе.
Марк: О, надеюсь, не я послужил причиной этой неприятной сцены… А она мне нравится, эта Брижитт: Правда, для меня слишком стара, но как сестра – отличная!
– Я должна была принять это решение сама, но мне никак не удавалось. С одной стороны ты, с другой – мои дочери…– Сюжет из Корнеля!– Точно, Марк. Сюжет из Корнеля. Но у меня нет ничего общего с героиней трагедии: мне не удавалось сделать выбор. И тогда за меня решило мое тело.– Но почему ты окончательно не избавилась от своего ишиаса теперь, когда они улетели?– Чтобы избежать сожалений…– И попытки присоединиться к ним?– Возможно.– Э-э, Альбер, осторожней! Не смотри на нее так, словно хочешь убить, иначе она снова расплачется. Может, если я приглашу ее на танго, она немножко расслабится?
Брижитт: Господи, как тяжело! Я не хочу доставлять ему боль, но он не может не считаться с тем, что меня с дочерьми связывают очень тесные узы. И даже с Пьером. Марк прав. Мы никогда не бываем абсолютно искренними. Даже с собой.
– Вы танцуете танго?– Обожаю.– У меня есть подруга, она ходит на курсы танцев.– Ты имеешь в виду Женевьеву?– Кто такая Женевьева? Я ничего не слышал о Женевьеве! Где можно с ней познакомиться? Почему она не с нами сегодня вечером?– Она моя подруга, мой старинный друг, тот, кто всегда рядом в трудную минуту.– Давайте позвоним ей. Я чувствую, что не могу сегодня надеяться потанцевать с вами.
Брижитт: Позвонить Женевьеве? В девять часов, в рождественский вечер?
– У нее тоже семья, муж, дети? Говорите прямо, не скрывайте от меня ничего.– Нет, нет! Она закоренелая холостячка!
Брижитт: Какой стыд, я даже не знаю, что Женевьева делает в Рождество! Может статься, сидит одна дома у телевизора.
– Дайте мне ее телефон, я ей позвоню. Из твоей спальни, Альбер, так спокойнее.
Альбер: Ну и чудак этот парень, всегда начеку, всегда на подъеме.
– Мне очень нравится твой брат. Не знаю, как он сохранил совершеннейшую юность, пожалуй, постоянно такое меня бы утомляло, но он такой живой, такой настоящий!– Мама называла его «зимним солнышком», потому что ему всегда удавалось разрядить любую ситуацию, он всегда был непредсказуем, всегда светился радостью.– Все в порядке! Женевьева едет! Ах, дети мои, как хорошо чувствовать себя двадцатилетним! ОТЧЕТ ЛЕТИСИИ – Ну и как же все было?– Очень, очень здорово! Холод адский, но все равно классно!
Брижитт: Ладно, понятно, я тоже не слишком скучала без тебя. Это все-таки радует!
– А еще что?– Ну что… здорово, говорю тебе! У них шикарная хибара, огромная, теплая. Ребята чудные… до полудня. После становятся хуже, а вечером – отвратительные. Я считаю, что Анн недостаточно строга с ними. Впрочем, это ее проблема. Оливье никогда нет дома, он вкалывает. Анн томится. Как всегда. Но все равно замечательно! Ты бы видела их машину!
Брижитт: Подумать только, и она мечтает стать великим репортером. Ей придется много потрудиться!
– Я видела, видела. Они прислали мне фотографии. Расскажи мне еще о своей сестре.
Брижитт: Мне не удалось добиться о ней ни слова от Пьера. Чувствую, здесь что-то не так.
– Да ладно, я же тебе рассказала. У нее прислуга, сад весь в снегу, она выезжает на своем огромном драндулете только для того, чтобы пополнить жратву, отвезти и забрать своих чад из детского садика, сделать педикюр, глазея в телик. Главное, есть из чего выбирать, каналов полно!
Брижитт: Наверное, я должна была поехать с ними. Какую глупость я сделала! Если из-за Анн у меня начнется депрессия, я никогда себе этого не прощу.
– Как тебе показалось, она в форме?– Анн никогда не бывает в хорошем настроении, и Канада здесь ничем не поможет. К тому же она себя не изнуряет. Куда там! Ходит на гимнастику, какую-то там китайскую, очень расслабляющую. Ей это очень подходит. По правде сказать, мы почти не разговаривали, Анн и я.
Брижитт: Каждый раз, когда она говорит так, она разбивает мне сердце. Я бы мечтала иметь сестру! И правда, они никогда не были близки друг другу. Почему я воспринимаю это как личное поражение?
– Но как тебе показалось, она там счастлива?– Уф!.. Здесь или там, какая разница. Она зануда.
Брижитт: Спасибо за впечатляющий рассказ! Надеюсь, Кароль будет более красноречива. ВЕРСИЯ КАРОЛЬ – Добрый день, мама! Добрый день, Лилиана! Мама, могу я тебя вытащить из бутика, чтобы пойти выпить кофе?
Брижитт: Это нечто новенькое… Что еще меня ждет?
– Я покину вас минут на пять, Лилиана, Мы пойдем к мадам Роллан. Если будут какие-нибудь затруднения, позвоните мне.– Не будет никаких затруднений, мама. Лилиана была на высоте в трудные праздничные дни, а уж теперь-то она справится без твоей помощи. Да расслабься ты немного! Как твоя спина, в порядке?– Лучше, дорогая. Не беспокойся.– Только лучше? Я думала, что совсем все прошло.
Брижитт: Пьер даже не удосужился спросить меня, как я. В таком случае теперь это касается только меня. Но это не снимает боли. – Один без кофеина, мадам Роллан.– Добрый день, мадемуазель Кароль. Давно я вас не видела.
Мадам. Роман: Какое несчастье, такая красотка и до сих пор не замужем. Не повезло!
– А мне чай, мадам Роллан. Итак, как поездка? Летисия рассказала мне много нового, представляешь, а твой отец был очень лаконичен. Мне кажется, после возвращения он стал какой-то странный.
Кароль: Так, это хорошо, она уже подготовлена. Вечно мой удел наносить последний удар.
– Анн совсем не в форме. Ее раздражают дети, они и правда невыносимы. Она мается там еще больше, чем здесь, это мягко сказать, и, мне кажется, у Оливье любовница.
Король: Он даже познакомил меня с ней. Намного б олее приятная, чем Анн. Его можно понять.
– Я подозревала нечто подобное, но ты даже представить себе не можешь, как это меня огорчает, но почему, ну почему мне не удалось воспитать ее другой?Ей в жизни словно предназначено поражение. Что можно сделать для нее? Ты не думаешь, что мне надо увидеться с ней?– Я полагаю, она скоро вернется во Францию.
Брижитт: Я увижу Нану! Наконец-то!
– С детьми?– Без. Сейчас она не в силах брать на себя такую обузу.– Без детей… А мне она не говорит о…
Кароль: Бедная мама, что будет, когда она узнает все?
– В сущности, они уже проконсультировались с адвокатом. Думаю, бракоразводный процесс идет…– Развод!.. Но Софи и Луи?
Брижитт: Нану, Нану! Бедняжка моя!
– Скорее всего, Оливье оставит их у себя, пока Анн не определится. Не плачь, мама. Сейчас действительно Анн не в состоянии взять их. Она принесет им больше вреда, чем пользы.– Ты не можешь так говорить, она все-таки их мать. Мать никто не заменит! Когда я думаю, сколько я перенесла ради вас!
Брижитт: Стоп! Я не должна была бы говорить ей это!
– Не бери всегда все на себя, мама!– Она моя дочь!
Кароль: Нет, их не веревка связывает, их сковывает цепь с тяжелым ядром.
– Она и папина дочь, и еще в ней гены твоих родителей и его родителей. Она унаследовала множество хромосом, которые отличают ее от тебя. Это не только твое творение. Она человеческая особь, в которую ты вложила все самое лучшее, что могла, но это легло па то, что в ней было заложено. Она так же инфантильна, как папа, неврастеничка, как бабушка, и белокурая – единственная из всех нас. Ты ничего больше здесь поделать не можешь.– Она моя дочь, тебе этого не понять.
Каролъ: Вот так! Снова эта проклятая тема. Мама хочет, чтобы мы походили на нее, она не может допустить, что Анн разводится, в то время как сама она все еще числится в браке с папой, или что я порываю с мужчинами тотчас же, как только они заводят речь о женитьбе. Она не понимает, какой отталкивающий пример они с папой преподали нам.
– Что же нам теперь делать с ней?– Предоставить ей возможность взрослеть самостоятельно, мама. Это самое лучшее, что мы можем сделать. Не брать ее на свое иждивение, снова не опекать постоянно.– Но она окажется совсем без средств к существованию. О Господи, моя Нану – в разводе! Разлученная со своими детьми!
Король: Бедная маленькая Нану так легко справляется со своей матерью! Однако один Бог знает, с чем она приедет…
– Ты, мама, тоже поступила бы мудро, если б развелась. А Нану выбирает, она по крайней мере решает сама. Может, она и инфантильна, но тем не менее она приняла это решение не необдуманно. Мы с ней проговорили много часов. Она хочет заняться психоанализом, научиться жить без твоего покровительства, не под крылышком у мужа.– Она не способна на это!– Особенно когда ты ей это твердишь. Ты выводишь меня из равновесия! Обвиняешь ее в инфантильности, а сама держишь под колпаком. Это ты нуждаешься в ней. И однако, достаточно было, чтобы между вами пролегло шесть тысяч километров, чтобы ты наконец влюбилась, а она увидела себя такой, какая она на самом деле.– Ты всерьез думаешь, что уже подано заявление?– Я убеждена в этом.
Брижитт: «Достаточно было, чтобы между вами пролегло шесть тысяч километров, чтобы ты влюбилась». Какие ужасные слова! Неужели мы и впрямь приносим друг другу только вред?
– И ты думаешь, что это хорошо – бросать своих детей?– Не представляй дело так. Это глупо. Я думаю, что будет хорошо, если она попробует найти себя. И тогда, только тогда, она сможет наладить нормальные отношения со своими детьми. Она не бросает их. Она возвращается во Францию подготовить почву для того, чтобы затем спокойно жить с ними.– Когда она прилетает? На верхнем этаже в нашем доме сдается комната. Ты думаешь, нужно…
Король: Нет, она не изменится!
– Мама, стоп! Не вмешивайся в это. Ты знаешь, она поддерживала связь с Мод, а та замужем за агентом по недвижимости в Лиможе. Он уже подыскивает ей маленькую квартирку там. Нану думает в первое время поработать в его агентстве на комиссионных началах.– Так она уже там! И ничего мне не сказала! Это ужасно, ужасно. Мне, которая так привязана к ней! Всего шесть тысяч километров – и все насмарку!
Король: Какое счастье, что мама не смогла поехать в Канаду. Там от их слез Большие озера вышли бы из берегов. А отцу я это припомню. Десять дней, как он вернулся, и ничего не сказал ей. Какой лжец! И трус! ВЕРСИЯ ПЬЕРА – Почему ты мне ничего не сказал?– Я знал, что это разобьет тебе сердце. Я все надеялся, что она изменит свое решение раньше, чем ты узнаешь об этом.
Пьер: Какая дура, эта Король! Вечно все раздует в трагедию. А могла бы поберечь мать. Сразу видно, что она живет отдельно от нее. Мадемуазель Справедливость! Еще в детстве она, из чувства справедливости, доносила на своих сестер, когда они шкодили. Гадюка!
– Ну а ты как относишься к этому?– Как и ты, бедняжка моя. Я совершенно подавлен. И чувствую свою вину. Если бы я не ушел…– Ты говорил с Кароль?– Конечно, нет! Как будто с Кароль можно разговаривать! Она всегда все знает лучше и, естественно, винит нас.– Перестань! Без нее я пребывала бы в неведении.– В сущности, из наших трех дочерей она, наверное, больше всех походит па тебя. Ты тоже достаточно прямолинейна. Так что она тебе сказала?– Предоставить Нану жить самостоятельно, не помогать ей.
Пьер: Иными словами, применить к Анн те же методы, которые подходят ей, Король.
– Глупость! Анн не сумеет выкарабкаться сама. Я ее знаю, мою малышку. Она не выдержит уже в первый же вечер, когда останется одна в своей жалкой квартирке, куда ее собирается запихнуть эта несносная Мод. Ты помнишь Мод? Толстозадая брюнетка, которая пускала ей пыль в глаза, рассказывая о деньгах своих родителей.
Брижитт: Помнится, она ему очень даже нравилась. Интересно, он ее тоже кадрил?
– Она дружила с Хлоей?
Пьер: Потаскушка. Я сразу это заметил, потому и предпочел Клокло!
– Думаю, да.– Это она сделала все, чтобы разлучить тебя с Хлоей?
Пьер: Все, абсолютно все!
– Знаешь, мне стало как-то легче, когда ты узнала об Анн. Меня это угнетало. Послушай, может, нам надо уйти от этих мыслей? Сегодня вечером я веду тебя в кино.– Я не могу.– А-а, у тебя свидание с Альбером?
Брижитт: Пошло! Предстоит еще одна сцена. Я не намерена отчитываться перед ним!
– Да.– Вот как! Замечательно! Но разве вы не виделись вчера?
Пьер: Они уже не расстаются. Я совершил глупость, отправившись в Канаду. Мне не надо было оставлять ее одну. Не говоря уже о том, что я растратился до последнего су. Теперь не смогу перебраться отсюда, даже если захочу. – Да. Ну и что?– Ничего. Но я тоже очень хотел провести с тобой вечер.– Пьер, так больше продолжаться не может. Я хочу жить с Альбером. Я никогда от тебя этого не скрывала.– Неправда! Ты мне никогда об этом не говорила.
Брижитт: Вполне возможно. Я даже не уверена, говорила ли я это когда-нибудь себе самой. Но теперь все сказано. И меня это радует…
– Теперь-то ты это понял?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16