Кое-какое место у нее слегка побаливало, но приятной болью, вызывавшей отголоски удовольствия весь день, стоило ей двинуться на сиденье или встать со стула. Зачем нужна эта глупая возня со штангой, если можно таким восхитительным способом стирать бедра изнутри?
Кейт немало удивилась сама себе, обнаружив, что поутру не только не грустит об отсутствии Эндрю, но даже испытывает облегчение. По крайней мере, не пришлось поддерживать дружескую беседу о его планах на день. Она еще помнила – и воспоминание было не из приятных, – что раньше их общая повседневная жизнь волновала ее куда сильнее, чем его. Кейт все время расспрашивала, каковы его планы на вечер, как дела на работе, где он собирается обедать на неделе, и так далее. И старалась вовлечь его в беседу о своих заботах и чувствах, хотя Эндрю, похоже, интересовала лишь постель. После секса он быстро погружался в собственные мысли.
«Зачем все время хотеть того, чего нет?» – спросила себя Кейт. Ночь с Эндрю выполнила необходимую функцию – напомнила ей, что она не утратила сексуальности. И при этом Кейт могла обходиться без секса на протяжении месяцев без особых негативных последствий для себя (без таких, которые бы она замечала). Может, ей как раз и нужен не друг, а половой партнер.
Глава 16
ПОЧЕМУ МЫ ДО СИХ ПОР ПОДРУГИ?
Трейси просмотрела меню. Ресторан был для нее дороговат – пожалуй, придется ограничиться салатом.
«Наин» выбрала Элизабет. Она всегда старалась держаться на пике моды; перешагнуть порог пиццерии «Джордано» для нее было бы смерти подобно. Трейси толком не знала, почему решила поужинать с Элизабет: звонок подруги застал ее врасплох. Она согласилась встретиться вечером в ресторане раньше, чем успела подумать о последствиях.
Странно, что они вообще до сих пор считаются подругами. Да, они знали друг друга со средней школы, но потом их пути разошлись. Трейси пошла в юршколу, а Элизабет подалась в МВА, в экономику. Сейчас она работала в «Аксенчере», получала более 200 тысяч в год. Элизабет водила «сааб», владела домом с видом на озеро и каждый месяц отдавала за стрижку и подкраску больше, чем Трейси тратила на свои волосы за год. Откуда Трейси столько известно о ее делах? Да от самой Элизабет, которой почему-то нравилось об этом рассказывать.
Элизабет всегда находила какой-нибудь повод похвастаться, завести очередной разговор на тему «вот я какая, восхищайтесь мною все». Обычно ее приглашения вместе поужинать приурочивались к новому повышению на работе, полученной премии или потрясающей поездке, из которой счастливица только что вернулась. Общаясь с ней, Трейси большую часть времени проводила, слушая и поздравляя Элизабет, а говорить ей приходилось очень мало. «Вряд ли сегодняшний вечер будет исключением», – подумала она и немного помечтала, не сбежать ли ей из ресторана раньше, чем явится подруга.
В двадцать минут восьмого Элизабет впорхнула в ресторан. Ее изящную, четвертого размера фигурку облегал идеально сидевший, дорогой ярко-синий костюм, на правой руке поблескивало кольцо с большим бриллиантом.
– Почему я должна дожидаться подарков от мужчин, если сама могу себе позволить любое украшение? – хихикала она на прошлом их совместном ужине с Трейси.
– М-м… – ответила, помнится, Трейси, тихонько улыбаясь и думая, что у нее есть хотя бы Том.
Единственное, в чем Элизабет не смогла преуспеть в жизни, – это в отношениях с противоположным полом. Рекорд длительных отношений Элизабет составлял три месяца. Трейси вычислила, что больше трех месяцев ее подругу не выдерживает ни один парень, несмотря на ее красивую внешность и изящную фигурку. Том ее на дух не выносил и при редких встречах с ней с трудом умудрялся держаться в рамках приличия. «Она – редкостная стерва, Трейси, – говорил он. – Не понимаю, почему ты с ней общаешься».
Тем не менее, Трейси дружила с Элизабет уже долгие годы, и оборвать связь значило бы все перечеркнуть. По крайней мере, именно так говорила себе Трейси, когда Элизабет ей звонила.
– При-ве-тик! – прощебетала Элизабет, целуя подругу в обе щеки, в европейском стиле. Нипочем не догадаешься, что она выросла в Пеории, в нескольких кварталах от Трейси. – Прости за опоздание. Закрутилась на работе!
Трейси улыбнулась:
– Ничего. Я тут неплохо провожу время. – Она указала на свой бокал с вином.
– О, как мило с твоей стороны, – продолжала подруга, усаживаясь и подзывая официанта. – Ты, должно быть, страшно устаешь, чтобы подготовить все к великому дню?
Трейси мысленно просмотрела список гостей. Была ли в нем Элизабет? Конечно, да. В первых рядах среди трехсот приглашенных, в основном из фирмы Тома.
Вслух она сказала:
– Пустяки, все под контролем. Я наняла свадебного консультанта, который тесно сотрудничает с моей мамой, и большинство деталей я переложила на них.
– О, и кого же ты наняла? Бетэнн Латюри? – живо спросила Элизабет.
– Э-э… Нет. – Трейси и не спрашивая знала, что эта Бетэнн Латюри – наверняка звезда номер один в мире свадебных консультантов Чикаго. Несомненно, все мало-мальски значимые люди приглашали для оформления торжеств именно Бетэнн Латюри. Только, конечно же, Трейси Вислоски такой консультант не по карману. Трейси Вислоски приходилось довольствоваться второсортными консультантами, о которых Элизабет никогда и не слышала. «Что у меня за паранойя! – подумала Трейси. – Не все ли равно, что она думает?»
– Извини, – переспросила Трейси, поняв, что Элизабет что-то говорит.
Подруга сияла.
– Ты что, меня не слушаешь? Я решила завести ребенка!
– Что? – Трейси остолбенела. Элизабет ведь не была замужем! Или она, наконец, нанесла последний мазок кисти на картину своей совершенной жизни?
– Когда же ты успела выйти замуж?
Элизабет помахала рукой:
– Да кому нужно замужество!.. Я работаю со специалистом по искусственному оплодотворению и уже выбрала донора спермы. Двадцать пять лет, брюнет, высокого роста, красивый, магистр философии в Йельском университете, а в Мичигане получил степень по биохимии.
– Философии и биохимия… Ты что, шутишь?
– Понес аист. Элизабет наклонилась к ней, распахнув сноп голубые глаза еще шире. – Я хочу идеального отца для ребенка. Л – лот кандидат играет на классической гитаре, занимается плаванием и сквошем, свободно владеет французским и немецким.
– Поверить не могу… Откуда ты столько узнала?
– У них есть полная база данных по каждому донору, – сообщила Элизабет. – Можно ее просмотреть на компьютере и центре или даже у себя дома. Я долго разрывалась между моим кандидатом и марафонцем, который работает хирургом, но потом вспомнила, какие все доктора надменные. Кроме того, у бегунов обычно некрасивые переразвитые мышцы икр. – Она скроила гримаску, отпила воды и похлопала себя по плоскому животу. – Теперь остается подождать, пока яйцеклетка будет готова, – и дело сделано.
Трейси старалась не упускать нить беседы.
– Будет готова? Ты имеешь в виду, когда произойдет овуляции?
– Точно. Тогда я приду в центр, меня оплодотворят, и, если все пройдет удачно, зародится новая жизнь. – Элизабет восторженно схватила подругу за руки. – Мой ребеночек, Трейси, ты представляешь?!
Трейси допила вино. Какое уж там смаковать маленькими глоточками! Она махнула официанту, желая заказать еще.
– И как ты собираешься справляться в одиночку? Кто будет приглядывать за ребенком, пока ты работаешь? Кто оплатит расходы?
– О, проблем не будет. Я уже подбираю няньку, а мои родители так рады перспективе стать бабушкой и дедушкой, что об отце ребенка никто и не думает. – Элизабет доверительно улыбнулась: – У единственной дочери есть преимущество – родители точно знают, что больше неоткуда ждать внучат.
– П-понятно…
Трейси попробовала представить себе Элизабет с визжащим младенцем на руках… Ребенком, который срыгивает ей прямо на пиджак от Энн Тейлор… Картина получилась слишком неправдоподобная.
– В общем, похоже, ты все продумала…
– Точно, – горделиво ответила Элизабет, не замечая смущения собеседницы. – В конце концов, я не могу ждать вечно. Мне двадцать девять, а ребенка надо рожать не очень поздно, пока я еще молода и готова наслаждаться материнством. К тому же я слышала, что чем старше женщина, тем труднее ей восстановить фигуру после родов. А я совершенно не хочу, чтобы у меня груди обвисли до пояса. Не то что бы мне такое грозило, и все-таки…
Трейси невольно взглянула на изящные крепкие грудки собеседницы, лифчик размера «А».
– Да, пожалуй, этого тебе не стоит бояться… Элизабет не расслышала сарказма в ее голосе. Она продолжала щебетать:
– И риск родовых травм, болезни Дауна и прочих хромосомных аномалий – все это тоже возрастает, когда женщине за тридцать. Хотя мой-то ребенок будет идеальным. Она улыбнулась. – Главное – хорошие гены. Лучшие, какие можно купить за деньги! Плюс моя собственная наследственность, конечно.
– Да, ты права… – Трейси копалась вилкой в салате. Аппетит вдруг пропал.
– Вы с Томом, наверное, сразу попытаетесь завести ребенка? – спросила Элизабет, берясь за вилку. Она тоже заказала салат. – Вы ведь ужасно давно живете вместе. Так что представляю, как нам не терпится…
– М-м, да, думаю, мы попробуем… после свадьбы, – честно ответила Трейси. Они с Томом все не раз обсуждали, разве не так? В их планы входили свадьба и пара детишек. Том зарабатывал достаточно, чтобы Трейси могла выбирать – продолжать ли ей работать или сидеть с детьми.
Раньше она часто размышляла, какой будет их совместная жизнь после рождения ребенка. Вот она встречает Тома в центре города, они вместе идут ужинать, на малыше пре лестные одежки от «Бэби гэп», Том целует сначала ее, потом ребенка… Вот она учит малыша музыке, подолгу гуляет с ним возле озера и показывает, как на побережье вьются чайки, а по выходным они всей семьей ходят в зоопарк в парке Линкольна. Трейси еще помнила времена, когда подобные фантазии вызывали у нее улыбку.
Почему же она не испытывает к Элизабет ни малейшей зависти? Ведь та собиралась вскоре получить нечто, чего Трейси всегда хотела. Но она совершенно не завидовала, только злилась. Злилась на Элизабет, на эту насмешливую богатую эгоистку, и на саму себя – за то, что согласилась с ней ужинать. «Вот что, – решила Трейси, – в следующий раз мы с Элизабет увидимся на свадьбе. А потом я перестану с ней общаться».
Когда она вернулась домой, Том лежал на кушетке. Волосы его были все еще мокры после душа. Трейси наклонилась поцеловать Тома.
– Привет, крошка. Где была?
– Я же тебе говорила. Ужинала с Элизабет.
– А, точно. И чем она хвасталась на сей раз?..
Трейси присела рядом с женихом.
– Ни за что не поверишь. Она собралась завести ребенка.
– Что за черт! Вот так сюрприз. И кто же напился до такой степени, чтобы ее обрюхатить?
– Знаешь, это не ее случай, – хмыкнула Трейси. – Она нашла себе донора спермы.
– Да ну! И что они собираются делать – впрыснуть ей сперму через пипетку?
Трейси шутливо отмахнулась.
– Думаю, процесс несколько более сложен, милый.
– М-да. Ладно, думаю, у этой дурищи хватит баксов на такие глупости. Только вот ребенка жалко.
– Мне тоже.
Следующим вечером Трейси стояла под душем, наклонясь так, чтобы струи щекотали шею. Ее тошнило, накаты вали слабость и отвращение к себе самой. Всю неделю она держалась молодцом, аккуратно подсчитывала калории и не превышала норму – 1200 калорий в день. Каждый вечер ходила в тренажерный зал – кроме того дня, когда она ужинала с Элизабет. И вот на следующий день совершенно потеряла контроль над собой. Трейси зашла в «Севн-илевн», отлично осознавая, что собирается делать, и купила пакет «Читос», полгаллона шоколадного мороженого, коробку шоколадных пирожных «Мэттс» и бутылку приторно-сладкого персикового вина.
Придя домой, Трейси поставила мороженое подтаивать, включила телевизор и переоделась в домашнее. Потом налила себе бокал вина и принялась за «Читос». Бутылку она скоро прикончила и ко времени пирожных уже основательно опьянела. Опустошив коробку «Мэттс», Трейси на закуску взялась за мороженое, подстелив на колено полотенце, чтобы не холодно было его держать. Она умяла почти полгаллона, когда позвонил телефон. Трейси не взяла трубку, и автоответчик записал голос Тома – тот собирался задержаться дольше, чем обычно. Трейси прослушала сообщение и посидела несколько минут совершенно спокойно, хотя ее начало мутить. Потом она вздохнула, тяжело поднялась со стула и отправилась в туалет, чтобы вызывать у себя рвоту.
Ей так часто приходилось делать нечто подобное, что движение сделалось уже отработанным. И, тем не менее, всегда приходила одна и та же мысль: «Пожалуйста, пусть этот раз окажется последним. Пожалуйста, пусть больше никогда не придется делать подобное». Ей потребовалось четыре захода, прежде чем желудок извергнул наружу все съеденное, и к тому времени Трейси так взмокла, что тут же скинула одежду и забралась под душ.
«Что же со мной происходит? Почему я теряю самоконтроль?..» Трейси с ненавистью посмотрела на свое тело. Живот выпятился, груди успели обвиснуть – при том, что ей всего двадцать девять! А уж о заднице и говорить нечего.
Занятия в тренажерном зале по идее должны помогать, но от них, наоборот, делалось еще хуже. Большую часть времени Трейси проводила, разглядывая прочих посетительниц и мысленно разделяя их на две категории: те, кто строй нее ее, и остальные. Трейси достаточно знала о диетах, что бы понимать: если не уменьшить объем еды, она никогда не сбросит эти последние пять фунтов. Преграду на пути к совершенству.
– Ты спятила! – осмеял бы ее Том. – У тебя отличная фигура. Я обожаю твои атлетические ноги.
Однако Трейси-то понимала, что «атлетические» значит «толстые». Никто, даже Кейт, не знал, что некогда она весила на шестьдесят фунтов больше, чем сейчас. Поступив в колледж, Трейси прибавила в весе вместо обычных студенческих десяти – пятнадцати целых тридцать. За первый курс она набрала еще пятнадцать и в любую погоду носила тренировочные штаны, мешковатые футболки и безразмерные свитера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35