Конечно, никт
о не смотрел на него, он мог ходить вокруг, когда ему заблагорассудится, но
болезнь становилась все тяжелей, и хождения Лютику помогать перестали.
До вечера с ним дважды случались судороги, но он научился угадывать их пр
иближение, и ложился на живот Ц так было легче терпеть. Зато после припад
ка он получал пару часов покоя, и дремал. Есть ему не хотелось, так что о тре
хдневном голодании он думал совершенно спокойно.
Следующие дни превратились в непрерывный кошмар. Резкий звук, или яркий
свет, неосторожное прикосновение к чему-нибудь тут же вызывали судороги
, и иногда на живот Лютик переворачиваться не успевал. И зуд уже не проходи
л, и Лютик сам не знал, что легче Ц мучиться от боли или от разрывающего гр
удь напряжения. Он окунался в туман забытья так часто, что не мог отличить
его от яви, но теперь никто не звал его, и он блуждал там в одиночестве, наде
ясь встретить кого-нибудь.
Он еще побаивался тех существ, что кружили в тумане вокруг него, и боязлив
о озирался по сторонам, вспоминая, что не должен бояться.
К вечеру третьего дня судороги прекратились, но Лютик настолько ослаб, ч
то не мог встать. Он забыл про воду, и не пил почти сутки. Деда он не видел Ц
наверное, тот приходил, когда Лютик бродил в тумане.
Он лежал на сене почти неподвижно, не имея сил даже потянуться. Внутри нег
о все клокотало, кипело и пенилось, и от бессилия лились слезы. Судороги и
то переносить было легче, чем эту пытку неподвижностью. Лютику казалось,
что он умирает, что напряжение разрывает его изнутри. Вялые зеленые ветв
и над головой сменялись молочно-белым туманом, и возвращались обратно, к
огда Лютик неожиданно понял, что если он немедленно не встанет, то просто
умрет. Он собрал в кулак всю волю, с криком вскочил на ноги и помчался впер
ед. Туман оседал на лице мелкими каплями, он не видел ничего впереди себя,
но его опасения показались ему жалкими и ничего не стоящими.
- Ну? Ц крикнул он на бегу, - где вы? Это я, Лютик!
- Лютик? И чего тебе надо, Лютик? Ц услышал он насмешливый вопрос, и от неожи
данности остановился.
- Я готов стать шаманом, - выпалил он.
Млад так и не узнал, поднимался ли дед наверх перед его пересотворением, п
росил ли духов о снисхождении… Сначала ему хотелось думать, что нет: он ве
рил, что прошел испытание сам, без чье-то помощи. Потом, когда дед умер, Млад
у так важно было сознавать, что дед любил его и не мог за него не просить. Да
и пересотворение стерлось из памяти, перестало казаться таким уж невозм
ожным испытанием. В конце концов, он остановился на мысли, что дед все же п
росил за него, но духи его не послушали.
Оставив Мишу одного, Млад рискнул подняться наверх: это было тяжело. Он не
ужинал, но щи, съеденные в обществе Пифагорыча, явно не пошли на пользу это
му подъему, как и плотный завтрак. Млад боялся не успеть вернуться до утра
, прийти в себя до начала занятий, поэтому торопился и нервничал. Костер го
рел бездымно, и жар его уходил в небо, не согревая воздуха вокруг; кожа буб
на на морозе стала хрупкой и не давала нужных звуков.
Млад отлично понимал бесполезность этого подъема: никто не послушается
его, его, наверное, даже не станут слушать. Ни духам, ни богам не нужны шаман
ы, не прошедшие испытания, не имеющие воли к жизни. Зачем он затеял это? Что
б сказать себе потом: я сделал все, что мог?
Первым, кого он увидел, достигнув белого тумана, стал огненный дух с мечом
в руках… Белый шаман видит духов нижнего мира только во время пересотвор
ения, когда решается вопрос, будет он подниматься наверх или спускаться
вниз. И духом нижнего мира Михаил Архангел не был, но это был враждебный и
очень сильный дух.
Это темные шаманы борются с духами, белые с ними договариваются. Млад нем
ного растерялся, поглядев на свой бубен Ц единственное, что имелось в ру
ках против меча… Конечно, убить его архангел не сможет, но сбросит вниз, а
удар об землю будет таким же настоящим, как пересотворение. То, что происх
одит в помраченном сознании шамана Ц просто другое настоящее.
- Пришел? Ц раздался голос за спиной.
Млад оглянулся: из тумана вышло странное существо, похожее на человека и
на птицу одновременно. Голова у него была птичья, с огромным твердым клюв
ом, и из рукавов рубахи торчали трехпалые когтистые лапы, но во всем остал
ьном он оставался человекоподобным. Млад встречал его только однажды и н
азывал про себя человеком-птицей: это он разбирал тело Лютика во время пе
ресотворения. Прошло много лет, но душа ушла в пятки и по телу пробежала др
ожь: отвратительные, жуткие подробности испытания всплыли в памяти, слов
но это случилось вчера. Он еще не был шаманом, он был маленьким наивным Лют
иком…
Духи подхватили его со всех сторон, все вокруг закружилось Ц вереница л
иц, морд, клювов, клыков, когтей… Лютик пока еще не боялся, просто был немно
го ошарашен. Вмиг он остался без одежды, его тело повисло в воздухе Ц если
это был воздух. Он чувствовал себя невесомым, но не мог двигаться Ц вообщ
е. Тело перестало подчиняться ему, и от этого стало немного тревожно. Дед г
оворил, что он должен доверять духам, они не хотят ему зла, но, почему-то, гля
дя вокруг, никакого доверия Лютик не ощущал. Странно, голову он поворачив
ать не мог, но отлично видел все вокруг себя, и свое тело, и то, что под ним Ц
белую подушку тумана.
Беспомощность всегда оборачивается страхом, и Лютику неожиданно захот
елось расплакаться. Дед говорил, что будет очень больно… Лютик не думал о
б этом до тех пор, пока не оказался в полной власти этих странных существ.
А вдруг он не выдержит?
Над ним склонился человек-птица и внимательно осмотрел со всех сторон, п
оворачивая его тело, как ему вздумается. А потом оторвал от ноги первый ло
скут кожи. Ой, как это было больно! Лютик бы вскрикнул, но понял, что горло ег
о не может издать ни звука. А когда за первым лоскутом последовал второй, Л
ютика охватило отчаянье. Нет-нет! Не надо так! Он думал, что заплачет Ц от с
траха, оттого, что он совсем не ожидал ТАКОГО. Но слез не было, плакать он то
же не мог. Он вовсе не был готов, он просто не знал, как это будет ужасно!
Человек-птица методично снимал с него кожу лоскут за лоскутом, и Лютик кр
ичал Ц или думал, что кричит. Он просил, он умолял отпустить его, он не мог в
ыдержать этого и минуты, но никто не слышал его. Отчаянье, всепоглощающее,
наполнило его до краев Ц не надо! Сначала в голове его не было мыслей Ц о
н думал только о том, как ему больно, и искал выход, надеялся что-то изменит
ь, но вдруг вспомнил: долго, очень долго, несколько дней! Нет! Немедленно! Се
йчас же! Это надо прекратить! Он уже не хотел быть шаманом, он хотел вырват
ься, освободиться.
Лютик понял, почему так волновался дед Ц он ведь тоже проходил через это,
он знал, он заранее знал, что Лютика ожидает, и не предупредил! Не рассказа
л! Он говорил, что будет очень больно, но ведь не настолько! Потому что он ум
рет, еще немного, Лютик не выдержит и умрет!
«Мир, в котором я живу Ц прекрасен». Мысль прилетела откуда-то издалека и
стукнулась в висок, как ночная бабочка в окно, пробившись сквозь боль и бе
зысходность. Первое потрясение прошло, и Лютик вспомнил, что обещал деду
быть сильным. Только очень сильные люди становятся шаманами. Боль, навер
ное, нисколько не уменьшилась, но желание быть сильным погасило отчаянье
. И если бы ему дали возможность кричать, он бы перестал просить пощады. То
лько слезы, зажатые внутри, никуда не исчезли. Теперь он начал жалеть себя
Ц несколько дней! Ему придется быть сильным несколько дней, а ведь прошл
о всего несколько минут!
Крики просились наружу, и оттого, что их никто не слышит, становилось в нес
колько раз тяжелей. Голова бежала кругом, и Лютик быстро потерял счет вре
мени Ц оно казалось ему вытянутой нитью, насколько тонкой, настолько и б
есконечной. Боль стала его существом, он пропитался ею насквозь, он начал
думать, что так было всегда, и так навсегда и останется. Он не умрет. Он обещ
ал деду, что не оставит их, и он выполнит обещание. Там, где кожа была сорван
а, воздух жег тело кислотой. Человек-птица отбрасывал лоскуты в огромный
котел, и когда снова поворачивался и склонялся над Лютиком, внутри все сж
ималось от ужаса. Еще. И еще. Как больно! Кривой коготь подцеплял кожу и отр
ывал ее зачастую с кусочками мяса.
«Мир, в котором я живу Ц прекрасен». Лютик заставлял себя не смотреть на ч
еловека-птицу, на его когти, он хотел примириться со страданием, принять е
го невыносимость как должное, он хотел думать о хорошем.
Млад тряхнул головой: это было давно. Он прошел испытание, он ни разу не по
просил духов о смерти. Он понял, что от страдания его освободит только сме
рть, и не захотел ее. Он выдержал все: его тело разорвали на куски, скелет ра
зобрали по косточкам, выворачивая сустав за суставом; его варили в котле:
его плоть, разорванная, расчлененная, мелкими ошметками лежащая в котле,
все равно чувствовала жар. Бесконечность… Что-то вроде забытья… Много ча
сов… Он думал, что умер. Ему чудился ветер, который шевелит волосы, и дождь,
капли которого поцелуями падают на щеки. Он лежал в высокой траве под дуб
ами, и ловил капли ртом. «Помоги мне, - думал он, - помоги мне снова стать живы
м, помоги мне вернуться домой». Он не знал, у кого просит помощи Ц то ли у ка
менного идола, возвышающегося над ним, то ли у неба, распростертого перед
глазами, то ли у дождя, целующего его лицо. Пахло мокрой травой и землей, и т
оска зазубренным лезвием царапала сердце Ц мир, в котором он жил, был пре
красен. Прекрасен, как глоток ледяной воды из родника, комком встающий в г
орле. Он хотел туда, в дубовую рощу, он хотел этого мира, он хотел травы, и ве
тра, и дождя.
- Просить пришел… - оборвал его воспоминания человек-птица.
Млад кивнул, инстинктивно подаваясь назад Ц он до сих пор боялся этого д
уха.
- Понимаешь же, что это бесполезно, а?
- Понимаю.
- Зачем тогда поднимался?
- Я… мальчика хотели увести чужие боги, он не знал, что рожден шаманом, - мысл
ь созрела в голове внезапно, как озарение, - он еще не готов. Ему нужно время
, чтоб прийти в себя, понять, кто он есть. Я прошу отсрочки.
- У него есть десять дней. Три из них он проведет в одиночестве, так что у нег
о Ц десять дней, а у тебя Ц неделя, - ответил человек-птица.
- Скажи… через тебя прошло столько шаманов… как думаешь, он выдержит испы
тание?
- Это зависит от него. Если бы ты знал, как часто мне доводилось ошибаться в
людях! Люди Ц странные и непонятные нам существа. Я, например, не сомневал
ся, что ты умрешь, ты был слишком мал, и ты совсем не походил на других шаман
ов. А иногда с виду сильный и непробиваемый парень отказывается от жизни,
едва с него слетит пара лоскутов кожи. Я ничего не могу тебе сказать, воля
к жизни Ц неясная для нас сущность.
- А вы… вы вольны помочь шаману при пересотворении?
- В этом нет смысла. Если у шамана нет воли к жизни, он не вернется из первого
же путешествия Ц просто не сможет вернуться, если мир яви не притягивае
т его обратно. Я могу пообещать тебе только одно: мы постараемся поддержа
ть его. Впрочем, мы поддерживаем всех Ц кого-то насмешкой, а кого-то сочув
ствием.

3.

Гадание в Городище

Собираясь в Городище, Млад боялся оставлять Мишу одного так
надолго. Два дня он между лекциями бегал домой, проверить, все ли в порядке
. Теперь же раньше сумерек он вернуться не рассчитывал. Впрочем, Миша немн
ого освоился, запомнил нахоженные тропинки в лесу, не путался в профессо
рской слободе, да и Ширяй с Добробоем оставались дома.
Млад поехал верхом, хотя декан предлагал ему сани, чтоб подчеркнуть бога
тство университета и его профессоров. Младу стоило большого труда убеди
ть его в том, что среди волхвов не принято кичиться богатством, и роскошны
е факультетские сани вызовут только недоверие и осуждение. Большинство
придет пешком.
На волхва Млад тоже походил мало, как и на шамана. Не было в нем ни отрешенн
ого взора, ни гордого разворота плеч, ни мудрости, угадывавшейся с первог
о взгляда. Он всегда казался и меньше своего роста, и уже в плечах, и моложе,
чем был на самом деле. Не то что бы он страдал от этого, но иногда, особенно п
ри знакомстве со студентами, его это беспокоило. И теперь беспокоило тож
е Ц сход собирался представительный: и юный князь собирался на нем прис
утствовать, и посадник, и боярская верхушка, и кончанские старосты. Млад в
се еще недоумевал Ц почему его позвали тоже? Шаманом он был сильным и опы
тным, нечего сказать, в расцвете своих возможностей, но как волхв-гадател
ь не многого стоил.
Его отец унаследовал способности к волхованию от своей матери, и дед раз
вивал их в нем с раннего детства, зная, что шаманом тот не будет никогда. От
ец стал отличным врачевателем, за долгую жизнь овладел множеством спосо
бов и средств лечения болезней, и, хотя не учился в университете, пользова
лся среди врачей большим уважением. Млад к медицине никаких способносте
й не имел, зато будущее приоткрывалось ему с легкостью, будь то погода или
виды на урожай. Он с первого взгляда отличал сильных студентов от лентяе
в, он иногда мог отличить темногог шамана от белого во время шаманской бо
лезни, когда и боги не знали, кем он станет в результате пересотворения. Мл
ад каждый раз боялся ошибиться и не спешил делиться с кем-то своими сообр
ажениями, даже с самим собой иногда. А рядом с сильными, «настоящими» волх
вами, и вовсе казался себе жалким и ничего не стоящим. Разве что с погодой
он был вполне уверен в себе, но шаману-облакопрогонителю стыдно было бы н
е уметь предсказывать погоду. А профессору, всю жизнь посвятившему земле
делию, трудно ошибиться в том, каким вырастет хлеб на полях.
Вопрос о смерти князя Бориса никак не входил в круг его деятельности. Он д
аже не представлял, с какой стороны к этому подходить, и уповал на сильных
волхвов, которые укажут ему путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12