– Ай, по сердцу, по душе мне зять сыскался. В царском житье ни пива варить, ни вина курить всего вдоволь. В скором времени свадьбу сыграли, пир отпировали. И стал Еруслан Лазаревич жить-поживать со своей молодой женой Марфой Вахрамеевной у тестя.
День за днем, неделя за неделей – так незаметно почти целый год прошел.
Как-то раз говорит Еруслан Лазаревич Марфе Вахрамеевне:
– Надо съездить проведать родителей, да и тебя показать отцу с матерью.
– Ох, рада бы я радехонька поехать твоих родителей повидать и с тобой не разлучаться, да ведь сам видишь, нельзя мне теперь в дальнюю дорогу ехать, а путь туда не близкий, не легкий. Навести их в этот раз один, только скорее возвращайся. А на тот год уже всей семьей поедем. И помни: как поедешь мимо Девьего царства, станут тебя звать погостить, смотри не заезжай. Если заедешь, околдует тебя Царь-девица.
– Ну что ты! Зачем мне в Девье царство заезжать?
Потом подал ей золотой перстень с тем драгоценным камнем, что от морского змея получил:
– Если сын у нас родится, отдай ему, когда он в возраст придет. И пусть ни днем ни ночью перстня этого с руки не снимает.
Затем собрался, снарядился и отправился в путьдорогу.
Едет Еруслан Лазаревич да едет. День прошел и другой прошел. На третий день видит – раскинулся перед ним сад, глазом не охватишь. В том саду великолепный дворец стоит, золотой крышей на солнышке горит. Окна во дворце хрустальные, наличники замысловатой резьбой изукрашены.
Только поравнялся с садом, как вырыскнул кто-то на коне из ворот. Вгляделся Еруслан Лазаревич и увидел: скачет к нему поленица Поленица – богатырка.

удалая, на коне сидит как влитая. Глаза у поленицы соколиные, брови черного соболя, личико белое, румяное, из-под шлема спадают косы русые до пояса. Заговорила – словно реченька зажурчала:
– Ведь я тебя, добрый молодец, из окошечка увидала. Чего ради едешь мимо, к нам не заворачиваешь попить-поесть, коня накормить, побеседовать?
– Спасибо, Царь-девица, недосуг мне. Еду отца с матерью навестить, отвечал Еруслан Лазаревич. Сам глядит на поленицу – глаз оторвать не может.
– Что за недосуг! – молвила Царь-девица. – Не торопись ехать, торопись коня кормить, скорее приедешь куда надо.
И улыбнулась, будто летним ласковым солнышком обогрела.
Сразу позабыл богатырь про женин наказ, повернул коня и стремя в стремя поехал с Царь-девицей в чудесный сад.
В Девьем государстве девицы-красавицы – одна другой краше, а прекраснее всех сама Царь-девица, удалая поленица.
Еруслану Лазаревичу тотчас жаркую баню натопили. Намылся он, напарился. Стала Царь-девица угощать его винами заморскими, медами светлыми, всяких кушаньев на стол наставила. Напоила, накормила, начала на лютне играть да своим тонким, нежным голосом подпевать. Слушает добрый молодец не наслушается, глядит на Царь-девицу не наглядится. Потом набежало во дворец множество девиц и почали песни петь и хороводы водить.
В песнях, плясках да забавах год прошел и другой прошел. А Еруслану Лазаревичу думается: «Ох, долго загостился! На часок заехал, а прожил два дня». Стал было Царь-девицу благодарить:
– Пора мне ехать!
А она принялась уговаривать, ласковыми словами улещать:
– Свет Еруслан Лазаревич! Не покидай меня, не езди, останься!
– Нет, надо мне родителей повидать!
– Успеешь с отцом, с матерью свидеться! Побудь хоть недельку, утешь меня!
Поддался добрый молодец на уговоры да на ласку. Резвые ноги будто к месту приросли. Остался в Девьем царстве. Ему кажется – неделя прошла, ан восьмой год на исходе.
Вскоре после того, как уехал Еруслан Лазаревич, Марфа Вахрамеевна родила сына. Дали ему имя Еруслан Ерусланович. Родился Еруслан Ерусланович крепким да сильным и с самых первых дней стал так быстро расти и матереть, что на втором году казался двенадцатилетним подростком. А когда ему исполнилось семь лет, стал он могучим богатырем. Не находилось ему в поединках во всем государстве равного по силе и сноровке. Всех побеждал.
Однажды спрашивает Еруслан Ерусланович у матери:
– Скажи, сударыня матушка, где мой батюшка Еруслан Лазаревич? Говорили, будто уехал он в Картаусово королевство к дедушке с бабушкой. Не приключилось ли в пути-дороге с ним чего? Благослови, я поеду батюшку разыскивать.
Заплакала Марфа Вахрамеевна:
– Ну куда ты поедешь, как опричь своего царства нигде не бывал, ничего не видал? Отец уехал и не иначе как попал в Девье царство. Околдовали, зачаровали там его, и нет оттуда возврату. А ты и вовсе погибнешь!
Не вникает в это Еруслан Ерусланович, знай стоит на своем.
– Все равно поеду, батюшку Еруслана Лазаревича разыщу и привезу домой.
Видит Марфа Вахрамеевна – не уговорить ей сына, и сказала:
– Ну, будь по-твоему, поезжай, только возьми вот этот перстень и не снимай его с руки ни днем, ни ночью.
И надела на палец Еруслану Еруслановичу золотой перстень с драгоценным камнем, подарком морского змея.
Король Вахрамей тоже долго отговаривал внука, а под конец рукой махнул:
– Поезжай!
Скорым-скоро Еруслан Ерусланович снарядился и стал прощаться. Царь Вахрамей, Марфа Вахрамеевна и все нянюшки, мамушки, сенные девушки вышли его провожать. Видали, как на коня садился, да не видели, как укатился. Только пыль столбом завилась за добрым молодцем.
Ехал он долго ли, коротко ли – версты тогда были немереные, и на третий день поутру раскинулся перед ним громадный чудесный сад, а в саду дворец с золоченой крышей и хрустальными окнами. «Это и есть Девье царство», – подумал молодой богатырь. Подъехал к воротам и вскричал громким голосом:
– Посылайте поединщика, а не то ворота порушу!
Услышала Царь-девица и спрашивает:
– Кто такой в ворота ломится, поединщика требует?
– Приехал какой-то чужестранный витязь, совсем еще, видать, молодой, – отвечает богатырь, что стоит стражником у ворот.
– Поезжай без промедления да хорошенько проучи его, невежу! – приказала Царь-девица.
Богатырь из ворот выехал и закричал:
– Кто ты такой, молодой невежа? В ворота ломишься да еще и поединщика требуешь!
– Вот когда съедемся, узнаешь, какой я есть невежа! – крикнул в ответ молодой наездник.
Съехались, и Еруслан Ерусланович легким ударом с первого раза вышиб богатыря из седла.
– Смерти тебя предавать не стану! Ступай скажи Царь-девице: пусть пришлет поединщика. Не к лицу мне с таким, как ты, силами мериться!
Побитый богатырь воротился, рассказал про могучего витязя. Царь-девица пошла будить Еруслана Лазаревича:
– Встань, пробудись, мил сердечный друг! Приехал какой-то чужестранный младой богатырь и требует поединщика. Жалко будить тебя, да делать нечего. Ведь только на тебя и вся надежда!
Еруслан Лазаревич поднялся, надел боевые доспехи, оседлал Ороша Вещего и выехал в чистое поле, в широкое раздолье.
Съехались они и так сильно сшиблись, что кони сели на задние ноги, а богатыри ни который ни которого не ранили. Повернули коней, разъехались и стали снова съезжаться.
«По виду совсем еще юноша, а никому не уступит силой да боевой сноровкой», – подумал Еруслан Лазаревич.
Когда съехались во второй раз, опять сшиблись мечами, Еруслан Лазаревич ударил с такой силой, что поединщик не удержался в седле и упал с коня на сыру землю. А Орош Вещий сразу ступил ему на грудь. Глянул Еруслан Лазаревич на богатыря и заметил – что-то блеснуло у юноши на руке. Еще взглянул, узнал свой перстень, и пало ему на ум: «Уж не сын ли мой?» Спрашивает:
– Скажи, какого ты роду-племени, как тебя по имени зовут, величают по отчеству?
– Если бы мой конь ступил тебе на грудь, я не стал бы спрашивать, выпытывать у тебя ни роду, ни племени, ни про отца, ни про мать, а отрубил бы напрочь голову!
– Не хочу я твою молодую жизнь губить, – проговорил Еруслан Лазаревич. – Только скажи, кто твои родители и как тебя зовут?
– Моя мать – Марфа Вахрамеевна, а отец – славный, могучий богатырь Еруслан Лазаревич. Меня зовут Еруслан Ерусланович.
Еруслан Лазаревич тотчас с коня на землю соскочил, поднял молодого витязя, крепко обнял его и говорит:
– Вот как мы встретились, мой сын дорогой! А сколько тебе лет?
– Мне исполнилось семь лет, восьмой пошел. Захотелось тебя разыскать. И вот как привелось встретиться.
«Как же так? – подумал Еруслан Лазаревич. – Гостил я в Девьем царстве всего одну неделю с небольшим, а сыну теперь уж восьмой год пошел». Потом сказал:
– Поедем поскорее, сын дорогой, в Вахрамеево царство.
Сели на коней и поехали домой. Много было радости, когда Марфа Вахрамеевна и царь Вахрамей встретили богатырей. Устроил царь Вахрамей пир на весь мир. А когда отпировали, он сказал:
– Слушай, Еруслан Лазаревич, зять мой любезный, стал я стар, совсем одолели меня недуги, да немощи. Становись на престол и правь царством, а я на покое буду век доживать!
– Так-то оно так, – отвечал Еруслан Лазаревич, – по белу свету я наездился, с копьем долгомерным да с мечом-кладенцом натешился и царством править согласен. Только есть у меня забота: про отца с матерью ничего не знаю. Повидаться охота, а от царских дел недосуг туда ехать.
– О том тужить-горевать нечего, – Вахрамей говорит, – есть у тебя теперь замена. Еруслан Ерусланович съездит в Картаусово королевство, поклон отвезет да в гости их к нам пригласит.
И вот заступил на престол Еруслан Лазаревич, а Еруслан Ерусланович уехал в Картаусово королевство. Много ли, мало ли времени прошло, воротился Еруслан Ерусланович домой, а с ним приехали и родители Еруслана Лазаревича. На радости завели пир на весь мир. Я на том пиру был, мед да пиво пил, обо всем этом узнал, да и рассказал.

ФОМА БЕРЕННИКОВ

В некотором царстве-государстве жил-был мужик – Фомка Беренников такой сильный да дородный, что если пролетит мимо воробей да зацепит его крылом, так он и с ног свалится! Плохо ему на белом свете, все его обижают, и вздумал он: «Дай пойду утоплюся с горя!»
Подходит к болоту; увидали его лягушки и прыгнули в воду.
«Постой, – думает Фомка, – не стану топиться: и меня люди боятся!»
Воротился домой, стал на пашню сбираться; а лошаденка у него была дрянная, на работе замученная; натерло ей хомутом шею до крови, и облепили ее слепни да мухи видимо-невидимо! Фомка подошел, как ударит ладонью – одним махом сто побивахом! – и говорит:
– Ох, да я сам богатырь! Не хочу пахать, хочу воевать!
Соседи над ним смеются:
– Куда тебе, дураку, воевать; тебе впору свиньям корм давать!
Не тут-то было: назвался Фомка богатырем, взял тупицу и косарь, что лучину скопают, надел на себя старый кафтан да высокий яломок, сел на свою клячу и поехал в чистое поле ступою бредучею. В чистом поле врыл в землю столб и написал на нем:
– Еду сражаться в иные города – одним махом сто побивахом!
Только что успел отъехать с места, прискакали к столбу два могучих богатыря, прочитали надпись и говорят:
Что за богатырь такой! Куда он поехал? Скоку молодецкого не слышно, следу богатырского не видно! Кинулись за ним по дороге; увидал их Фомка и спрашивает:
– Вы кто таковы?
– Мир тебе, добрый человек! Мы – сильномогучие богатыри.
– А по скольку голов сразу рубите?
Один говорит:
– По пяти.
Другой:
– По десятку.
– Какие ж вы сильномогучие богатыри? Вы просто дрянь! Вот я так богатырь: одним махом сто побивахом!
– Прими нас в товарищи, будь нам старший брат.
– Пожалуй, – говорит Фомка, – поезжайте сзади. Пристроились к нему сильномогучие богатыри и отправились все вместе в заповедные луга царские. Приехали, сами легли отдых взять, а лошадей пустили шелкову траву щипать.
Долго ли, коротко ли – скоро сказка сказывается, не скоро дело делается – усмотрел их царь.
– Что ж, – говорит, – за невежи такие в моих лугах прохлаждаются? Доселева тут ни зверь не прорыскивал, ни птица не пролетывала, а теперь гости пожаловали!
Сейчас собрал войско великое и дает приказ очистить свои луга заповедные.
Идет сила-рать несметная; увидали могучие богатыри, доложили про то названому старшему брату, а он им в ответ:
– Ступайте-ка, переведайтесь, а я посмотрю – какова ваша храбрость есть?
Вот они сели на своих богатырских коней, припустили их на войско вражее, полетели, как ясные соколы на стадо голубей, притоптали, прирубили всех до единого.
«Дело-то не ладно!» – думает царь; опять собирает войско великое, чуть не вдвое больше прежнего, а впереди всего войска посылает силача-великана: голова что пивной котел, лоб что твоя заслонка, а сам что гора!
Сел Фомка на свою клячу, выехал навстречу и говорит великану:
– Ты – сильномогучий богатырь, и я – таков же! Не честь, не хвала будет нам, добрым молодцам, коли станем сражаться, не – поздоровавшись! Наперед надо друг другу поклон отдать, а потом и в бой вступать.
– Ладно! – отвечает великан. Разъехались они и стали кланяться. Пока великан наклонил свою голову, прошло полчаса времени; а другое полчаса надо, чтоб поднять ее.
Фомка мал, да удал, не захотел дожидаться, хватил косарем раз-другой, и полетела голова с плеч долой.
Войско дрогнуло и рассыпалось в разные стороны; а Фомка взобрался на богатырского коня, давай нагонять да конем топтать. Нечего делать, покорился царь; послал звать к себе сильномогучего богатыря Фому Беренникова и двух меньших его братьев. Угостил их, учествовал на славу, выдал за Фомку дочь свою царевну и дал полцарства в приданое.
Долго ли, коротко ли – скоро сказка сказывается, не скоро дело делается – подступает под то царство басурманский король с силами несметными, требует дани-окупу великого. Не захотел царь платить даниокупу великого, нарядил свое войско храброе, поставил зятя начальником и накрепко приказал, чтобы все на Фомку смотрели: что он станет делать, и они б то же делали.
Снялся Фомка и поехал сражаться. Едет он лесом, войско за ним. Он срубил себе березку, и солдаты срубили себе по березке. Пришли к глубокой реке – мосту нет, а обходу двести верст; Фомка бросил свою березку в воду, и солдаты побросали свои туда же, запрудили реку и перешли на другую сторону.
Басурманский король засел в крепком городе. Фомка остановился перед тем городом, развел костер, разделся весь догола – сидит да греется;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54