https://wodolei.ru/catalog/vodonagrevateli/uzkie/
Пока учитель был жив, она пыталась помочь ему, но сама чуть было не попала в беду – спасло ее только то, что городской совет не рискнул арестовать эльфийку. Она не хотела оставаться здесь ни одного лишнего дня. Эти люди не заслуживают исцеления. Пусть они умрут, когда в их город снова придет черная напасть – а она обязательно придет, достаточно взглянуть на сточные канавы, забитые отбросами, и жирных крыс, неторопливо роющихся в мусорных кучах…А сейчас она заберет бумаги мастера Орлана и продолжит его труд. Она будет лечить людей, как он и хотел, но не местных жителей. Далара так яростно запихивала платья в баул, что не услышала, как отворилась дверь. Темноволосый эльф приветствовал ее согласно обычаю:– Твоя семья желает тебе ясного солнца и лучистых звезд, Далара Пылающая Роза. (Раньше желали еще и полной луны, но после войны между домами эту часть традиционного приветствия забыли).– Да будет их путь так же светел и чист, – отозвалась она, не скрывая недоумения. Что могло понадобиться от нее родичам, ясно давшим понять, что они не желают знать заблудшую дочь, пока та живет среди людей?– Давшие тебе жизнь обеспокоены, Далара. Ты забыла, что эльфам непозволительно вмешиваться в дела людей. Мы живем рядом с ними, но не среди них.– Я ничем не нарушила Закон.– Ты исцеляла людей.– Я была лишь ученицей.– Надеюсь, твой наставник не успел заразить тебя своими заблуждениями. Они привели его на костер. Человеку не должно вмешиваться в замысел Творца. Творец создал людей подвластными болезням, и им должно безропотно принимать Его волю. Запомни это, Далара. Ты ступила на опасную дорогу, таким путям свойственно обрываться в самом начале. Тебе нет и тридцати весен, Пылающая Роза, ты слишком молода, чтобы сгореть. Давшие тебе жизнь прислали меня сказать, что отрекутся от тебя, если ты нарушишь Закон. И тогда король не сможет защитить тебя, если люди не оценят твоих усилий.Далара молча кусала губы: вежливые фразы не скрывали суть. Если она продолжит дело учителя, то закончит так же, как и он. Отдать жизнь за людей? За стадо взбесившихся овец, не ведающих благодарности? Она медленно кивнула:– Я понимаю. Передай им, что я собираюсь жить долго и процветать. Я не нарушу волю Творца.Они обменялись еще несколькими вежливыми фразами, и посланник ушел. Далара кинула в огонь бумаги, исписанные родным почерком, и смахнула злые слезы: это не предательство и не трусость. Она не готова, слишком мало знает и умеет. Бесполезно лечить стадо, нужно понять, как превратить овец в людей. Найти путь, который не преградят пастухи.
***
Далара кивнула, забыв, что собеседник не может увидеть ее жеста:– И как вы решили назвать свой способ?– Прививка. Согласитесь, это весьма похоже на действия умелого садовода: он прививает к изнеженной яблоне в своем саду черенок дикой, и дерево получает новую жизненную силу, сохранив сладость плодов. Кажется, в сути своей мы не слишком сильно отличаемся от деревьев и животных, Марий Ландийский был прав.– Работы Мария объявлены противными Творцу и божественному мироустройству тысячу лет назад. Не повторяйте чужих ошибок, Эльвин, вам хватит своих. – Далара все же решила попробовать переубедить графа.– Я где-то ошибся? – Обеспокоено спросил Эльвин, – Но вы писали, что проведенных опытов достаточно.– Нет, вы все сделали правильно. Но дальше от вас уже ничего не зависит.– Я собираюсь обратиться к наместнице с просьбой обязать всех лордов организовать прививки в своих провинциях. Больные коровы есть везде. Это займет много времени, но в результате можно будет не бояться черной потницы. Пройдет сто лет, и люди забудут про эту болезнь.– Сделав это, вы подпишете себе смертный приговор, Эльвин. – Далара подвинулась поближе к огню. – Помните «Книгу Падения», что там сказано про Ареда?Граф недоуменно пожал плечами и процитировал: «И возжелал он плода запретного, чья сладость пропитана ядом отчаянья, ибо только Творцу ведомы все Пути. И огонь возгорелся в его груди, огонь негасимый, огонь ненасытный, ибо раздувающий искру порождает пламя. И сгорело в том огне все, что было даровано Ареду Творцом, остался лишь голод». – Верно. А вы никогда не задумывались, что это за пламя и какой голод он так стремился утолить?– Задумываться о мотивах Проклятого? Это очевидно: Аред жаждал власти, хотел перекроить мир по своему усмотрению, нарушил волю Творца. И тогда Творец прислал в мир Семерых, чтобы они исцелили мир и изгнали Ареда из его пределов.– Это слишком очевидно. В старых книгах, настолько старых, что их нет даже в дворцовой библиотеке, Ареда называют богом Познания. Пламя познания сжигало его душу: сколько ни узнаешь – мало, хочется знать больше. Каждый ответ рождает новые вопросы, и так до бесконечности. Творцу нет нужды познавать, он всеведущ. И среди Семерых есть бог знания, Аммерт, но нет бога познания. Храмы Аммерта – хранилища знаний, они не производят новое, лишь охраняют старое, – эльфийка раздраженно стукнула кулаком по столу, – охраняют от слишком пытливых умов. Познание – запретный плод для людей. Но люди, вопреки всему, стремятся познавать. И вы, Эльвин, уже перешли допустимую границу. Поверьте, я знаю, я ведь из породы охранников. – Ее голос звенел от презрения.Эльвин молчал, не знал, что сказать. Он не был слишком религиозен, исполнял главные обряды, но всегда считал это пустой тратой времени, не верил, что люди могут повлиять на мнение богов. А раз не могут – молитвы и дары бесполезны. При этом вера в справедливость Творца, пусть и непостижимую для простых смертных, помогала смириться с постигшим его несчастьем. Им, там, наверху, виднее, а люди, здесь на земле, делают то, что считают должным.Далара слишком далеко зашла в своих умопостроениях. Аред – бог Познания? Читая книги, ставя опыты, открывая новое – он поклоняется Ареду? Не нужно черных алтарей и кровавых жертв, достаточно увеличить сумму знаний в мире, чтобы пойти против воли Творца? Чушь! Но Эльвин знал, что эльфийка не склонна к необоснованным выводам, и потому спросил:– Почему вы так считаете? Вы читали древние трактаты, но и священные книги не вчера написаны. Старый пергамент против старого пергамента.– Потому что мой народ – сторожевые псы Творца, мои сородичи тысячи лет держат вас в узде, загоняют неосторожных овец в стадо! – Выкрикнула Далара. Чуть успокоившись, она продолжила, – я хочу уберечь вас, Эльвин. Скорее всего, вы не послушаете, но я так устала… Я устала смотреть, как убивают ваших братьев. Моего первого учителя сожгли на площади за то, что он спас свой город от черной напасти. Эльфийский торговец пустил слух, будто лекарь – отравитель, люди поверили. На моих глазах изобретали приборы для плаванья в открытом море, печатные станки, лекарства, огненный порошок для стрельбы на расстояния, паровые подъемники. Видели ли вы что-нибудь из этого? Нет. Мне нет еще и пяти сотен лет, а это длится тысячелетия. Каждый год наместница обновляет список запретных устройств и приспособлений – якобы для защиты цехов. Хранитель Леар хотел открыть в столице научную школу – ему не позволили. Только поэтому он все еще жив. А люди продолжают познавать, что с ними не делай. Похоже, что вас и вправду создал Проклятый.Эльвин высоко поднял брови:– Послушайте, это уже слишком!– Почему же? Творец поручил Ареду создать этот мир и живущих в нем согласно воле Творца, с этим вы не будете спорить.– Так.– Аред же начал творить по своему усмотрению.– Но Семеро все исправили как должно.– Так написано в книгах. Оказалось, что Аред вложил в этот мир слишком много, чтобы его долю можно было уничтожить в одно мгновение. Потребовались тысячи лет, чтобы постепенно выдавливать из мира его следы. С каждым годом от Ареда остается все меньше и меньше, его сила вытесняется, заменяется силой Семерых. Но Семеро ушли из мира потерпев поражение в войне магов, и Творец прислал эльфов – следить и направлять.– Но как же тогда вы? – Эльвин находился в полном смятении. Он глубоко уважал Далару, ценил ее мнение, знал, что она намного превосходит его в учености, но эльфийка опровергала сами основы мироздания. Он не мог поверить ей, но и не видел, зачем ей лгать. Разве что она одержима Аредом и пришла сюда погубить его бессмертную душу – Эльвин нервно рассмеялся – бред. Есть объяснение проще – Далара искренне заблуждается.– Тысячи лет эльфы тайно управляют людьми, и об этом никому неизвестно?– Почему же тайно? Вспомните, кем был король Элиан. Но о том, что я вам рассказала, знают даже не все эльфы, что уж говорить про людей. Мне понадобились годы, чтобы сопоставить обрывки сведений. Если старейшинам станет известно о моих изысканиях, не спасет и солнечная кровь. Эльвин, прошу вас, останьтесь в живых. Оно того не стоит. Продолжайте работать, настанет день, когда можно будет воспользоваться вашими открытиями. Не сегодня, не завтра, но настанет. Я не могу сказать вам больше, просто поверьте мне.– Спасибо за предупреждение, госпожа Далара. Но я вижу только один способ проверить ваши слова – поставить опыт. Я отправлюсь в столицу, как и собирался. Если мне позволят организовать прививки, значит, вы искренне заблуждались.Далара прикусила губу, ее пальцы теребили медную прядь волос. Как глупо – она снова сорвалась, снова попыталась спасти одного, когда нужно спасать всех. Он не поверил и погибнет. Все, что ей остается – сохранить и эти записи. Осталось совсем немного до завершения ее плана, и тогда люди смогут без боязни использовать знания. Далара встала:– Ну что же, Эльвин. Тогда прощайте. Я сохраню нашу переписку, не думаю, что мы еще увидимся. Позвольте, я сделаю вам последний подарок, – она подошла к графу и вложила в его ладонь небольшой металлический цилиндр. – Там внутри лекарство. Если прижать его к коже, игла впрыснет состав в кровь, и к вам вернется зрение. Ненадолго, на несколько недель. Как я уже говорила – сила Ареда уходит из этого мира. Тысячу лет назад этого хватило бы на десять лет, три тысячи лет назад – на всю жизнь.Она вышла из комнаты, а Эльвин остался стоять, держа на ладони драгоценное снадобье. Он не успел спросить, откуда у Далары волшебное средство, но догадывался сам – наследие Проклятого из заброшенных городов последователей Ареда. Вещи оттуда иногда находили в горах, и эти находки всегда приносили несчастье. Он должен был бы отнести подарок жрецам, на худой конец, выкинуть подальше, но не мог. Не мог отказаться от единственной возможности снова увидеть солнечный свет, пусть даже ему придется заплатить за это вечной мукой в посмертии. 5 Клэра раздраженно барабанила пальцами по каменному подоконнику, не опасаясь обломать длинные ногти – теперь уже все равно, как она выглядит. Никто не обратит внимания на безупречную форму ее рук, не восхитится тонкой вышивкой на манжетах, нежно-бежевой по кремовому шелку, опасно близкому к дозволенному только наместнице белому, не поднимет случайно оброненный веер. Первый выезд за восемь лет, и вместо веселого бала – траур, вместо музыки – молитвы, вместо благовоний – удушливая смола.С утра она пряталась в заброшенной комнате в северном крыле замка – в ней до сих пор стояли рамы для гобеленов, оставшиеся от первой жены старого графа. Теперь на них переплетали нити пауки. Графиня не хотела видеть хозяев, зная, что не сможет скрыть раздражение, неуместное на фоне всеобщей скорби.В горе Риэсты она не верила – с чего бы той горевать о пасынке, закрывшем путь к графскому титулу ее сыну, но отсутствующий взгляд Вэрда пробуждал в молодой женщине неудобное ощущение. Дай Клэра себе труд задуматься, она опознала бы в нем давно сдавшуюся под гнетом семейной жизни совесть.Она бы с радостью уехала, но Арно решил остаться на случай, если Вэрду понадобится помощь, и Клэре пришлось спрятать в сундук яркие наряды. Она снова надела серое дорожное платье и проводила бесконечно долгие часы в часовне Эарнира, где женщины старались вымолить для лежащего без сознания графа если не здоровье, то хотя бы жизнь. Клэра в глубине души считала, что увечному жить незачем, и ядовито поглядывала на молодую жену Вильена – той еще предстоит узнать эту печальную истину.Графиня поправила выбившуюся из прически шпильку и раздраженно вздохнула – она пропустила утреннюю молитву. Молодая женщина быстрым шагом прошла по галерее, в гневе не заметив, что прошла мимо поворота на первый этаж, и вскоре уперлась в дверь часовни. Клэра остановилась на входе: сейчас, когда все уже помолились, можно и зайти. Она выиграет еще несколько часов одиночества, а если Арно станет ее искать, то часовня – самое подходящее место для скорбящей родственницы.После яркого света глаза не сразу привыкли к полумраку: обычно в храмах Эарнира было светло, но кто-то закрыл ставни, а лампады отчаянно коптили, выплевывая ошметки едкого дыма. В сумраке синяя роба жреца казалась черной, и она не сразу разглядела распростертую перед алтарем фигуру.Графиня подошла поближе, несколько удивившись такому приступу благочестия: она всегда считала, что жрецы служат Семерым только потому, что трудно найти работу легче и прибыльнее. Ее почтенный батюшка старался растить дочь набожной, как и полагается благородной девице, но все его усилия рассыпались прахом – слишком часто юная Клэра оставалась без нового платья из-за пожертвований на храм.Но молодой жрец молился истово – приблизившись, она увидела, как содрогаются его плечи, и молча, для себя, не напоказ. Клэра даже ощутила неловкость, словно подсмотрела нечто запретное, не предназначенное для чужих глаз, и тогда она досадливо кашлянула, обозначив свое присутствие. Жрец медленно поднялся, повернулся, сощурился – свет из распахнутой двери ударил ему в глаза, и тоже кашлянул, смущенно:– Ваша светлость? Я не видел вас утром на молитве.– Я предпочитаю молиться в одиночестве, – резко ответила графиня, оправдываясь.– Я тоже, – мягко ответил он, – но так редко получается. Пожалуй, это самое трудное в служении – одиночество становится недоступной роскошью.– А мне всегда казалось, что времени у жрецов более, чем достаточно, – Клэра, как обычно, не сумела удержать язык за зубами, но молодой жрец не принял вызова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
***
Далара кивнула, забыв, что собеседник не может увидеть ее жеста:– И как вы решили назвать свой способ?– Прививка. Согласитесь, это весьма похоже на действия умелого садовода: он прививает к изнеженной яблоне в своем саду черенок дикой, и дерево получает новую жизненную силу, сохранив сладость плодов. Кажется, в сути своей мы не слишком сильно отличаемся от деревьев и животных, Марий Ландийский был прав.– Работы Мария объявлены противными Творцу и божественному мироустройству тысячу лет назад. Не повторяйте чужих ошибок, Эльвин, вам хватит своих. – Далара все же решила попробовать переубедить графа.– Я где-то ошибся? – Обеспокоено спросил Эльвин, – Но вы писали, что проведенных опытов достаточно.– Нет, вы все сделали правильно. Но дальше от вас уже ничего не зависит.– Я собираюсь обратиться к наместнице с просьбой обязать всех лордов организовать прививки в своих провинциях. Больные коровы есть везде. Это займет много времени, но в результате можно будет не бояться черной потницы. Пройдет сто лет, и люди забудут про эту болезнь.– Сделав это, вы подпишете себе смертный приговор, Эльвин. – Далара подвинулась поближе к огню. – Помните «Книгу Падения», что там сказано про Ареда?Граф недоуменно пожал плечами и процитировал: «И возжелал он плода запретного, чья сладость пропитана ядом отчаянья, ибо только Творцу ведомы все Пути. И огонь возгорелся в его груди, огонь негасимый, огонь ненасытный, ибо раздувающий искру порождает пламя. И сгорело в том огне все, что было даровано Ареду Творцом, остался лишь голод». – Верно. А вы никогда не задумывались, что это за пламя и какой голод он так стремился утолить?– Задумываться о мотивах Проклятого? Это очевидно: Аред жаждал власти, хотел перекроить мир по своему усмотрению, нарушил волю Творца. И тогда Творец прислал в мир Семерых, чтобы они исцелили мир и изгнали Ареда из его пределов.– Это слишком очевидно. В старых книгах, настолько старых, что их нет даже в дворцовой библиотеке, Ареда называют богом Познания. Пламя познания сжигало его душу: сколько ни узнаешь – мало, хочется знать больше. Каждый ответ рождает новые вопросы, и так до бесконечности. Творцу нет нужды познавать, он всеведущ. И среди Семерых есть бог знания, Аммерт, но нет бога познания. Храмы Аммерта – хранилища знаний, они не производят новое, лишь охраняют старое, – эльфийка раздраженно стукнула кулаком по столу, – охраняют от слишком пытливых умов. Познание – запретный плод для людей. Но люди, вопреки всему, стремятся познавать. И вы, Эльвин, уже перешли допустимую границу. Поверьте, я знаю, я ведь из породы охранников. – Ее голос звенел от презрения.Эльвин молчал, не знал, что сказать. Он не был слишком религиозен, исполнял главные обряды, но всегда считал это пустой тратой времени, не верил, что люди могут повлиять на мнение богов. А раз не могут – молитвы и дары бесполезны. При этом вера в справедливость Творца, пусть и непостижимую для простых смертных, помогала смириться с постигшим его несчастьем. Им, там, наверху, виднее, а люди, здесь на земле, делают то, что считают должным.Далара слишком далеко зашла в своих умопостроениях. Аред – бог Познания? Читая книги, ставя опыты, открывая новое – он поклоняется Ареду? Не нужно черных алтарей и кровавых жертв, достаточно увеличить сумму знаний в мире, чтобы пойти против воли Творца? Чушь! Но Эльвин знал, что эльфийка не склонна к необоснованным выводам, и потому спросил:– Почему вы так считаете? Вы читали древние трактаты, но и священные книги не вчера написаны. Старый пергамент против старого пергамента.– Потому что мой народ – сторожевые псы Творца, мои сородичи тысячи лет держат вас в узде, загоняют неосторожных овец в стадо! – Выкрикнула Далара. Чуть успокоившись, она продолжила, – я хочу уберечь вас, Эльвин. Скорее всего, вы не послушаете, но я так устала… Я устала смотреть, как убивают ваших братьев. Моего первого учителя сожгли на площади за то, что он спас свой город от черной напасти. Эльфийский торговец пустил слух, будто лекарь – отравитель, люди поверили. На моих глазах изобретали приборы для плаванья в открытом море, печатные станки, лекарства, огненный порошок для стрельбы на расстояния, паровые подъемники. Видели ли вы что-нибудь из этого? Нет. Мне нет еще и пяти сотен лет, а это длится тысячелетия. Каждый год наместница обновляет список запретных устройств и приспособлений – якобы для защиты цехов. Хранитель Леар хотел открыть в столице научную школу – ему не позволили. Только поэтому он все еще жив. А люди продолжают познавать, что с ними не делай. Похоже, что вас и вправду создал Проклятый.Эльвин высоко поднял брови:– Послушайте, это уже слишком!– Почему же? Творец поручил Ареду создать этот мир и живущих в нем согласно воле Творца, с этим вы не будете спорить.– Так.– Аред же начал творить по своему усмотрению.– Но Семеро все исправили как должно.– Так написано в книгах. Оказалось, что Аред вложил в этот мир слишком много, чтобы его долю можно было уничтожить в одно мгновение. Потребовались тысячи лет, чтобы постепенно выдавливать из мира его следы. С каждым годом от Ареда остается все меньше и меньше, его сила вытесняется, заменяется силой Семерых. Но Семеро ушли из мира потерпев поражение в войне магов, и Творец прислал эльфов – следить и направлять.– Но как же тогда вы? – Эльвин находился в полном смятении. Он глубоко уважал Далару, ценил ее мнение, знал, что она намного превосходит его в учености, но эльфийка опровергала сами основы мироздания. Он не мог поверить ей, но и не видел, зачем ей лгать. Разве что она одержима Аредом и пришла сюда погубить его бессмертную душу – Эльвин нервно рассмеялся – бред. Есть объяснение проще – Далара искренне заблуждается.– Тысячи лет эльфы тайно управляют людьми, и об этом никому неизвестно?– Почему же тайно? Вспомните, кем был король Элиан. Но о том, что я вам рассказала, знают даже не все эльфы, что уж говорить про людей. Мне понадобились годы, чтобы сопоставить обрывки сведений. Если старейшинам станет известно о моих изысканиях, не спасет и солнечная кровь. Эльвин, прошу вас, останьтесь в живых. Оно того не стоит. Продолжайте работать, настанет день, когда можно будет воспользоваться вашими открытиями. Не сегодня, не завтра, но настанет. Я не могу сказать вам больше, просто поверьте мне.– Спасибо за предупреждение, госпожа Далара. Но я вижу только один способ проверить ваши слова – поставить опыт. Я отправлюсь в столицу, как и собирался. Если мне позволят организовать прививки, значит, вы искренне заблуждались.Далара прикусила губу, ее пальцы теребили медную прядь волос. Как глупо – она снова сорвалась, снова попыталась спасти одного, когда нужно спасать всех. Он не поверил и погибнет. Все, что ей остается – сохранить и эти записи. Осталось совсем немного до завершения ее плана, и тогда люди смогут без боязни использовать знания. Далара встала:– Ну что же, Эльвин. Тогда прощайте. Я сохраню нашу переписку, не думаю, что мы еще увидимся. Позвольте, я сделаю вам последний подарок, – она подошла к графу и вложила в его ладонь небольшой металлический цилиндр. – Там внутри лекарство. Если прижать его к коже, игла впрыснет состав в кровь, и к вам вернется зрение. Ненадолго, на несколько недель. Как я уже говорила – сила Ареда уходит из этого мира. Тысячу лет назад этого хватило бы на десять лет, три тысячи лет назад – на всю жизнь.Она вышла из комнаты, а Эльвин остался стоять, держа на ладони драгоценное снадобье. Он не успел спросить, откуда у Далары волшебное средство, но догадывался сам – наследие Проклятого из заброшенных городов последователей Ареда. Вещи оттуда иногда находили в горах, и эти находки всегда приносили несчастье. Он должен был бы отнести подарок жрецам, на худой конец, выкинуть подальше, но не мог. Не мог отказаться от единственной возможности снова увидеть солнечный свет, пусть даже ему придется заплатить за это вечной мукой в посмертии. 5 Клэра раздраженно барабанила пальцами по каменному подоконнику, не опасаясь обломать длинные ногти – теперь уже все равно, как она выглядит. Никто не обратит внимания на безупречную форму ее рук, не восхитится тонкой вышивкой на манжетах, нежно-бежевой по кремовому шелку, опасно близкому к дозволенному только наместнице белому, не поднимет случайно оброненный веер. Первый выезд за восемь лет, и вместо веселого бала – траур, вместо музыки – молитвы, вместо благовоний – удушливая смола.С утра она пряталась в заброшенной комнате в северном крыле замка – в ней до сих пор стояли рамы для гобеленов, оставшиеся от первой жены старого графа. Теперь на них переплетали нити пауки. Графиня не хотела видеть хозяев, зная, что не сможет скрыть раздражение, неуместное на фоне всеобщей скорби.В горе Риэсты она не верила – с чего бы той горевать о пасынке, закрывшем путь к графскому титулу ее сыну, но отсутствующий взгляд Вэрда пробуждал в молодой женщине неудобное ощущение. Дай Клэра себе труд задуматься, она опознала бы в нем давно сдавшуюся под гнетом семейной жизни совесть.Она бы с радостью уехала, но Арно решил остаться на случай, если Вэрду понадобится помощь, и Клэре пришлось спрятать в сундук яркие наряды. Она снова надела серое дорожное платье и проводила бесконечно долгие часы в часовне Эарнира, где женщины старались вымолить для лежащего без сознания графа если не здоровье, то хотя бы жизнь. Клэра в глубине души считала, что увечному жить незачем, и ядовито поглядывала на молодую жену Вильена – той еще предстоит узнать эту печальную истину.Графиня поправила выбившуюся из прически шпильку и раздраженно вздохнула – она пропустила утреннюю молитву. Молодая женщина быстрым шагом прошла по галерее, в гневе не заметив, что прошла мимо поворота на первый этаж, и вскоре уперлась в дверь часовни. Клэра остановилась на входе: сейчас, когда все уже помолились, можно и зайти. Она выиграет еще несколько часов одиночества, а если Арно станет ее искать, то часовня – самое подходящее место для скорбящей родственницы.После яркого света глаза не сразу привыкли к полумраку: обычно в храмах Эарнира было светло, но кто-то закрыл ставни, а лампады отчаянно коптили, выплевывая ошметки едкого дыма. В сумраке синяя роба жреца казалась черной, и она не сразу разглядела распростертую перед алтарем фигуру.Графиня подошла поближе, несколько удивившись такому приступу благочестия: она всегда считала, что жрецы служат Семерым только потому, что трудно найти работу легче и прибыльнее. Ее почтенный батюшка старался растить дочь набожной, как и полагается благородной девице, но все его усилия рассыпались прахом – слишком часто юная Клэра оставалась без нового платья из-за пожертвований на храм.Но молодой жрец молился истово – приблизившись, она увидела, как содрогаются его плечи, и молча, для себя, не напоказ. Клэра даже ощутила неловкость, словно подсмотрела нечто запретное, не предназначенное для чужих глаз, и тогда она досадливо кашлянула, обозначив свое присутствие. Жрец медленно поднялся, повернулся, сощурился – свет из распахнутой двери ударил ему в глаза, и тоже кашлянул, смущенно:– Ваша светлость? Я не видел вас утром на молитве.– Я предпочитаю молиться в одиночестве, – резко ответила графиня, оправдываясь.– Я тоже, – мягко ответил он, – но так редко получается. Пожалуй, это самое трудное в служении – одиночество становится недоступной роскошью.– А мне всегда казалось, что времени у жрецов более, чем достаточно, – Клэра, как обычно, не сумела удержать язык за зубами, но молодой жрец не принял вызова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57