Все, что угодно, лишь бы не напоминать ей лишний раз о разбитых надеждах.Клэру хотелось целовать, а с Рэйной – разговаривать. Клэра умела болтать без умолку, а Рэйна – слушать. Говорила она редко, и только тогда, когда действительно было что сказать. Клэра думала только о себе – ее совершенно не интересовали исследования мужа, Рэйна же могла обсуждать его открытие часами.Она заразилась его мечтой – мир, в котором не будут умирать от черной потницы и других болезней. Дивный новый мир, заселенный людьми, не ведающими страха смерти, избавленными от болезненной старости, мир, в котором дети не будут умирать от кашля на руках у матерей. «Черная потница – только начало», – страстно объяснял Эльвин, делясь с девушкой сокровенными мечтами. И она разделяла их, вместо того, чтобы посмеяться над полубезумным наивным слепцом.В глубине души он благословлял их столкновение в коридоре – если бы не этот счастливый несчастный случай, они бы никогда не встретились. А если бы девять лет назад он не поторопился повести к алтарям шестнадцатилетнюю племянницу военачальника Тейвора, то, быть может, он мог бы сейчас… Увы, не смог бы. Женщина, которую он, на свою беду, полюбил, даже не увидев ее лица, была невестой другого.С помолвкой что-то не складывалось – он не понимал Хранителя. Нет, графа не смущало решение Леара – незнатная, бедная, неподходящая пара для герцога Суэрсена – будь Эльвин свободен, он выбрал бы эту же девушку из сотен других. Он не понимал, почему Леар так относится к своей невесте. Казалось, Хранитель забыл, что обручился с девицей Доннер. Эльвина настолько возмущало подобное небрежение, что он несколько раз порывался упрекнуть Леара в неподобающем поведении, хотя и понимал, что такие разговоры обычно завершаются вызовом на дуэль, что в его положении невозможно.Но останавливало графа другое – Рэйну, судя по всему, нисколько не задевала необъяснимая забывчивость жениха. Она мало походила на влюбленную женщину – Эльвин не слышал, чтобы девушка упоминала имя Леара в разговоре или жаловалась на одиночество. Быть может, она была для этого слишком хорошо воспитана… но граф не сомневался, что заметил бы ее расстройство, будь что замечать. Слепота заставляет понимать тончайшие оттенки голоса, угадывая несказанное, так же, как глухие с легкостью читают по казалось бы непроницаемым лицам.Проходили недели, он все больше и больше сближался с Рэйной. Если по каким-то причинам они не виделись один день, он тосковал и мог думать только о предстоящей встрече. Никогда за эти восемь лет Эльвин не чувствовал свою слепоту так остро – все, что ему оставалось в ее отсутствие – вспоминать голос. Он даже не знал, какого цвета у нее волосы – не будешь же просить даму описать свою внешность. Но ему казалось, что они русые, почти пепельные, а глаза – прозрачно-голубые. Именно такое лицо вставало перед его внутренним взором.Наконец, настал день заседания Высокого Совета, день, когда заслушают его прошение. Приехав в Сурем, Эльвин с нетерпением ждал назначенного срока, считая каждый час, проведенный в столице, пустой тратой времени, но теперь он предпочел бы ждать целую вечность. Вне зависимости от решения советников ему придется вернуться домой. Рэйна навсегда останется драгоценным, но горьким воспоминанием.Она пришла к нему утром, когда Эльвин уже собирался уходить. До начала заседания оставалось еще несколько часов, но он хотел придти в зал пораньше, занять место среди просителей и отсчитать шаги, чтобы когда придет его очередь, выйти на середину без посторонней помощи. Не хотелось бы натолкнуться на стол.– Я зашла пожелать вам удачи, – она подошла ближе, прохладная ладонь коснулась его шеи, – воротник сбился. Я сейчас поправлю. Вот так, – пальцы расправили кружево. Ее голос звенел от напряжения.– Спасибо, удача мне пригодится. Тем более, что кроме вас и пожелать-то некому.– Да, я знаю, даже Хранитель не верит, хоть и согласился помочь.– Хранитель? Он ведь ваш жених, но я ни разу не слышал, чтобы вы назвали его по имени.– Этой свадьбы не будет! – Твердо произнесла девушка, словно подвела невидимую черту. – Мы так договорились, что ждем год, и если я не передумаю – расторгнем помолвку. Я с самого начала не хотела участвовать в этой сделке, – и Эльвин явственно расслышал в уверенном голосе Рэйны нотку отчаянья.– О чем вы, Рэйна? Успокойтесь, прошу вас, – он заставил ее сесть на кушетку и сам сел рядом, так и не выпустив ее руку. Пальцы девушки дрожали.– Не хочу, чтобы вы думали обо мне плохо. Только не вы. Любой брак – это сделка, мужчина покупает, женщина продается. Бывает наоборот, но редко. А я не хочу, чтобы меня покупали, даже если покупатель обещает хорошо обращаться. Я хочу, чтобы меня любили и хочу любить! – Эльвин только сильнее сжал ее руку, не зная, что ответить, а девушка продолжала, – я знаю, что не должна говорить. Это непристойно, но если не скажу сейчас, вы уедете после заседания, и мы больше никогда не увидим друг друга. Поэтому я хочу, чтобы вы знали – свадьбы не будет. Потому что я не люблю Леара Аэллина. Он хороший человек, хоть и путанный, но я не люблю его. Я люблю вас. Я знаю, у вас жена и дети. Мне все равно. Если я вам хоть немного не безразлична, возьмите меня с собой.– Рэйна, Рэйна, «небезразлична» – неправильное слово. Я не знаю, как смогу жить без вас дальше. Но я не могу увезти вас в Инванос, даже если вы расторгнете помолвку. Не могу погубить вас.– Мне все равно!– Но ваша репутация!– Честное имя нужно девушке только для того, чтобы выйти замуж. А этого не будет.– У вас впереди вся жизнь. Одного шага достаточно, чтобы погубить себя. Поверьте, я знаю, о чем говорю. И клянусь, будь я свободен – вам не пришлось бы самой говорить мне эти слова, я бы давно уже умолял вас быть моей женой. Я люблю вас, Рэйна, и желаю вам счастья.Ничего не ответив, она подняла его ладонь и приложила к своему лицу. Его пальцы жадно пробежали по коже, навсегда запоминая черты: прямой нос, как на древних фресках, крошечный шрам в уголке брови, наверняка незаметный глазу, но ощутимый для чутких пальцев, ямочки на щеках, губы, мягкие, теплые – теперь он знает. А она, наклонившись, прошептала на ухо:– У меня голубые глаза, – и, высвободив руку, выбежала из комнаты.Эльвин рванулся за ней следом, но наткнулся на захлопнувшуюся дверь и с досадой стукнул по ней кулаком. Проклятье! Ну почему, почему он не свободен?! Он отдал бы все за возможность ответить ей «да».
***
Эльвин стоял посередине зала, его петицию заслушивали одной из последних, от долгого стояния разболелась вроде бы зажившая нога, а в ушах звучали слова Рэйны: «Я люблю вас. Свадьбы не будет». Леар уже знает? Эльвин никак не мог сосредоточиться и понимал, что его речь звучит не слишком убедительно, несмотря на долгие упражнения. Ну что ж, бумага скажет за него, копии речи лежали на столе перед каждым советником, вместе с текстом петиции. В горле пересохло, он кашлянул, и произнес последнюю фразу:– В связи с вышеизложенным, я прошу Высокий Совет принять меры по проведению прививок против черной потницы, в коих заключается мой способ борьбы с болезнью, по всей территории империи, включая самоуправляющиеся города, армию и флот.Советники начали задавать вопросы. Бургомистр поинтересовался:– А за чей счет будут проводить эти ваши прививки? Дорогое ведь удовольствие.– Эпидемия обходится куда дороже. Неужели горожане не согласятся заплатить, чтобы избавиться от черной потницы?Бургомистр снисходительно объяснил графу:– Так потница она когда еще в город придет. Если придет. Да и тогда не всякий же заболеет. А денежки не пойми на что надо будет сейчас выложить. Я-то, бумажки почитав, в чем суть уяснил, кто поумнее, тоже поймет, но прививать-то по-вашему всех надо. Как простому люду объяснить, что короста с больной коровы их убережет от потницы? Меня ж на смех поднимут!В их спор вмешался военачальник Тейвор:– Тут у вас написано, что получивший прививку как бы переносит болезнь в мягкой форме. Это что же, вы мне всю армию черной потницей заразить хотите?!– Это не совсем удачное выражение. То, как человек перенесет прививку, зависит от множества причин. В любом случае это нельзя даже сравнивать с настоящей болезнью!– А раз нельзя, то зачем вы сравниваете? Я не стану подвергать своих солдат непонятному риску, зависящему от «множества причин». Доработайте сначала свой метод так, чтобы никаких последствий, а потом обсудим.– Но…– Не может быть никаких «но», когда речь идет о безопасности империи, – многозначительно оборвал его Тейвор.Маги переглянулись, и магистр Илана вступила в разговор:– Эарнир, которому служит мой орден, даровал людям науку исцеления тысячи лет назад. Люди благодарно используют его дар, но в установленных пределах. Можно смешивать новые сборы из старых трав, создавать новые мази из знакомых компонентов, лечить больного диетой. В тяжелых случаях целители прибегают к железу, удаляя источник болезни, к огню, выжигая заразу, но то, что не исцеляется ни одним из этих способов – является неизлечимым. Так установлено Эарниром. Вы же хотите переступить границы, отведенные богами для смертных.– Но вы же исцеляете магией!– Мы исцеляем силой Эарнира. А чьей силой будете исцелять вы? Если бы Эарнир желал, чтобы люди могли исцелять от черной потницы, не говоря уже о других напастях, он даровал бы средства от них вместе с прочими знаниями. Однажды смертные уже поднялись против богов, и ни к чему хорошему это не привело.– Маги победили в той войне, – Эльвин все еще надеялся убедить Совет.– И потомки победителей умоляли Семерых вернуть им свою милость. Не преступайте черту, граф, вы не знаете кто и чем будет платить за ваши чудесные исцеления. Белые сестры могут вылечить любую болезнь, но сила Эарнира дана нам для служения жизни, а не для того, чтобы сражаться со смертью. И мы следуем его воле.Эльвин возразил:– Я разговаривал со жрецом Эарнира, служащим в моем замке. Он сказал, что Творец даровал людям свободу выбора.– Не путайте свободу выбора с правом ошибаться.Ир, до того молчавший, поддержал Илану:– Храмовый совет скажет то же самое, как только узнает о вашей идее. Жрецы будут отговаривать людей от противных богам прививок. Будете заставлять людей силой? Вам мало одного бунта?– Но это делается для их же блага!– Налоги тоже взимаются для их же блага, но мало кто думает об этом, расставаясь с кровным заработком.Наместница быстро глянула на Леара – несмотря на доводы советников, она колебалась. Что может быть плохого в исцелении от болезни? Но четверо из пяти уже высказались против, ее голос ничего не изменит, если, конечно, не прибегнуть к праву вето. Но стоит ли вступать в спор с Советом по столь незначительному делу? Хватит с нее самоуправства.Если бы она тогда не дала эльфам право суда за пределами леса, а отправила их просьбу на рассмотрение Совета, не было бы ни сожженной деревни, ни мятежа, ни эльфийских погромов. Больше она не станет вмешиваться в дела, в которых ничего не понимает. Когда король вернется, он сам решит, что делать, а пока для этого есть Совет. Пора заканчивать заседание, если Леар молчит, она выскажется первой, в конце концов, Хранитель должен поддерживать наместницу, а не наоборот:– Мне очень жаль, граф, но доводы советников кажутся мне весьма убедительными. Если вам нечего больше, добавить, я присоединяюсь к их мнению – сейчас не время проводить ваши прививки. Когда вернется король, вы сможете обратиться к нему, быть может он решит иначе, – она повернулась к Леару, – Хранитель? Ваше слово?Хранитель холодно улыбнулся, и по спине Саломэ пробежала дрожь – она знала эту улыбку. Опять скандал! Ну почему он не может угомониться?! Как было спокойно, когда Леар лежал в постели с раной и не посещал заседания Совета!– Сперва я попрошу ваше величество объяснить, почему прошение графа вообще рассматривается Высоким Советом.Такого вопроса Саломэ не ожидала и беспомощно моргнула:– Граф подал петицию в Высокий Совет.– По неосведомленности. Как лечить жителей своих провинций – личное дело лордов. Что же касается армии и городов – решать должен военачальник и городские советы. Но никак не Высокий Совет. Это дело вне его полномочий.Магистр Ир подавил вздох – краткое перемирие закончилось, Хранитель опять ищет неприятностей:– На каком основании вы решаете, что входит в компетенцию Высокого Совета, герцог?– Позвольте напомнить вам, магистр, что я не просто библиотекарь, а Законохранитель и Законоговоритель империи.– Это не дает вам права трактовать законы исходя из своих предпочтений, герцог.– Вы обвиняете меня в нечистоплотности, магистр?«О, боги! Да будет ли этому когда-нибудь конец!» – с раздражением подумала Саломэ. Эльвин настороженно поворачивал голову то на один, то на другой голос, уже понимая, что послужил поводом для возобновления старой вражды. Наместница вмешалась:– Довольно, господа. Петиция заслушана, Совет принял решение и отклонил ее. Никаких прививок от черной потницы в империи в ближайшем будущем проводить не будут, и давайте на этом остановимся, – и, не выдержав, добавила резко, – я имею в виду вас, Хранитель.– Высокий Совет на этом может остановиться, ваше величество. Но я немедленно прикажу провести прививки в моих владениях, и приложу все усилия уговорить других лордов последовать моему примеру. Более того, я готов взять на себя расходы по проведению прививок в городах.Ир немедленно возразил:– После решения Совета вы не имеете права!– В моих землях моя воля и есть право!– Так же думал ваш покойный батюшка.– Не сомневаюсь, вы бы предпочли, чтобы я разделил его участь. Но вынужден вас разочаровать, магистр. Я не повторяю чужих ошибок. Советую и вам последовать моему примеру. Высокий Совет слишком долго забывал об интересах провинций. Неудивительно, что дело закончилось восстанием.Саломэ встала из-за стола с шумом отодвинув свой стул:– Довольно! Я устала от ваших пререканий. Отправляйтесь к себе в башню, Хранитель, я поговорю с вами позже. Господа советники, заседание закрыто, – и она торопливо вышла из зала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57