Когда лошадей увели, круг расступился, и он вновь увидел Джехенне и драхоманнов, которые уходили, шлепая по воде, и ему оставалось только надеяться, что позже они все-таки им помогут. Джехенне поманила пленников, и тут же кто-то подтолкнул их вперед. Она коварно улыбалась.— Идите, вы, наверное, проголодались! — Она махнула рукой в сторону ближайшей, самой большой кибитки. — Как добрая хозяйка, я должна предложить вам поесть.Она явно издевалась. Брахт невесело улыбнулся, Катя нахмурилась. Каландрилл, снедаемый страхом и любопытством, последовал за Джехенне, поднимавшейся по ступенькам в повозку. Она вдруг остановилась и добавила:— Пожалуй, будет лучше, если вы оставите оружие здесь.Им пришлось отстегнуть мечи и передать их бдительным стражам.Поднявшись по лестнице, они попали в некое подобие прихожей. Двое мужчин откинули кожаный полог. Обстановка оказалась намного богаче, чем можно было бы предположить по внешнему виду кибитки. Толстый ковер покрывал пол, тут и там были разбросаны яркие подушки, стены завешаны бледно-желтой материей, похожей на шелк. С потолка свешивались ароматические шарики, распространявшие сладкий запах. Посередине стоял низкий круглый стол из темного красного дерева с кувшином и кружками. Джехенне пригласила их сесть на подушки и резким голосом отдала распоряжения — воины тут же сняли секции крыши, и в помещение ворвался солнечный свет. Джехенне скрылась за второй шелковистой занавеской, и в тот короткий момент, когда она поднималась и опускалась, Каландрилл разглядел спальные покои, выдержанные в пастельных тонах и не менее роскошные, чем гостиная. Каландрилл осмотрелся. Прямо перед ним стояли двое мужчин и женщина, у выхода находились еще двое. Хорошо вооруженные, они стояли молча, с непроницаемыми лицами. Через несколько мгновений вернулась Джехенне без меча и туники; красная сорочка плотно облегала ее стройное тело. Она с удовольствием опустилась на подушки.— Я устала, — улыбнулась она и с леденящей любезностью предложила: — Выпейте со мной вина.Она сделала жест, и мужчина тут же наполнил их чаши. Какую бы она ни уготовила им судьбу, Каландрилл был уверен, что травить их она не будет, и сделал несколько глотков, пробуя терпкое вино.— Твои друзья понимают нас? — спросила она Брахта.Каландрилл понимает, Катя — нет.— В таком случае будем говорить на энвахе, — заявила Джехенне, — чтобы всем было понятно. Так ты говорил о выкупе…— Четыре тысячи варров, — подтвердил Брахт.— Ты меня жестоко оскорбил, — возразила Джехенне.— Я прошу прощения. И предлагаю четыре тысячи варров в качестве выкупа за то, что сделал.Брахт говорил серьезно. Джехенне размышляла над его предложением. Хотя, скорее, подумал Каландрилл, она просто играет с кернийцем, да и с ними всеми — тоже. Что-то в ней наводило Каландрилла на мысль, что она знает больше, чем говорит.— Я объявила цену твоему отцу, — наконец сказала Джехенне. — Я просила немного, а он только усугубил нанесенное мне оскорбление.— Он не хочет, чтобы меня распяли, — возразил Брахт. — Думаю, его нельзя за это винить.— Пожалуй, — согласилась Джехенне. — Но ты… тебя винить есть за что.— Истинно, — согласился Брахт. — Но ведь ты можешь и благодарить судьбу за то, что она оберегла тебя от плохого мужа.— А ты плохой муж? — Зеленые глаза на мгновение задержались на Кате. — Когда-то ты так не думал. А может, просто у тебя изменились вкусы?У Брахта было такое выражение, что ответа не понадобилось. Джехенне усмехнулась.— Неужели четырех тысяч варров недостаточно, чтобы смягчить твой гнев?— А как насчет и денег, и сведения счетов одновременно?— На такое способен только тот, в ком нет чести. Но я уверен, ты знаешь, что такое честь. Если ты возьмешь выкуп и отомстишь, то чем ты лучше самого обыкновенного бандита с большой дороги?— Я кетомана ни Ларрхынов. — На мгновение маска приличия слетела с ее лица, и голос зазвучал резко, а глаза заблестели опасным огнем. — Мое слово здесь — закон.— Ничуть в этом не сомневаюсь, — согласился Брахт. — Но все же… это было бы бесчестно.Каландрилл понял, что Брахт говорит все это не только для Джехенне, но и для остальных лыкардов, пытаясь завоевать их симпатию, если не ради себя, то хотя бы ради своих товарищей. Каландрилл ждал ответа Джехенне, мучительно пытаясь найти способ, как помочь Брахту.— Возможно, — пробормотала Джехенне, вновь надевая маску приличия. — Что-то в этом есть. Но ты поступил совсем бесчестно.— Вот и наказывай меня, — сказал Брахт. — А их отпусти. И забери выкуп за их жизни.Катя резко вздохнула. Краем глаза Каландрилл увидел, как она напряглась. Сам он изо всех сил пытался держать себя в руках и неотрывно смотрел на Джехенне. Она вновь улыбнулась.— А разве руки их не обагрены кровью лыкардов? — спросила она.— На нас напали, — быстро ответил Брахт. — Мы не искали ссоры, но твои люди набросились на нас и не оставили нам выбора.— Вы на наших пастбищах, — ответила она. — Что им оставалось делать, как не преследовать вас?— Схватка была честной, — настаивал Брахт. — Их было семеро против нас троих. Уж что-что, а это можно утрясти с помощью выкупа.Джехенне восседала чуть в стороне от своих людей, и Каландрилл быстро переводил взгляд с нее на них. Лица у них оставались каменными, но Каландрилл понимал, что Брахт пытается склонить их на свою сторону, чтобы они хоть как-то повлияли на свою предводительницу.— Пожалуй, — согласилась Джехенне. — Но ты до сих пор не ответил на мой вопрос: что ты делаешь на моих пастбищах?Брахт на мгновение заколебался, затем повернулся к Каландриллу, словно задавая беззвучный вопрос. Каландрилл кивнул.— Мы гонимся за одним человеком, — начал Брахт. — Полукровка из ни Брхынов по имени Давен Тирас.Джехенне кивнула, и Каландрилл разглядел в ее глазах явную насмешку. Ему чуть не стало плохо. Она ожидала этого ответа. Он пристально посмотрел на нее, пытаясь понять, что она скрывает.— Почему? — прямо спросила она.Брахт вновь помолчал, словно взвешивая, стоит ли раскрывать карты. Каландрилл все понял, и ему стало не по себе.— Она все знает, — сказал он, и Джехенне тут же посмотрела на него прищуренными глазами.— Что я знаю? — ледяным голосом поинтересовалась она, жестом приказывая Брахту помолчать. — Нет, пусть говорит тот, кто поставлен вне закона.Каландрилл проглотил вино, не чувствуя его вкуса. Увиливать от прямого ответа не было смысла. Если они начнут отпираться, то это может стоить им жизни. Он вспомнил, как осуждали тех, кто переселяется в чужое тело, Гарт и Кыфан. Может, и для лыкардов это будет отвратительно? Он поставил кружку и, взвешивая каждое слово, сказал:— Давен Тирас — гхаран-эвур, в него вселился колдун по имени Рхыфамун. Рхыфамун намерен пробудить Безумного бога. Мы хотим ему помешать.— Ага, — намеренно тихо произнесла Джехенне, подтвердив наихудшие подозрения Каландрилла. — Так вы скачете по моим землям, горя желанием уберечь нас от Фарна?— Истинно! — не сдержавшись, яростно воскликнул он. — Если ты нам помешаешь, то обречешь мир на хаос.— Так что мне следует вас отпустить? И тебя, и Катю, и Брахта?— Истинно.Джехенне рассмеялась.— Малоубедительно, — пробормотала она. — Давен Тирас предупреждал меня, что у тебя язык без костей.— Ты знаешь его? — спросил Брахт настолько резко, словно заправлял здесь всем он, а не эта женщина.Джехенне сердито посмотрела на него.— Да, я его знаю, — сказала она. — Ведь он отчасти лыкард.— Он гхаран-эвур! — заскрежетал зубами Брахт. — Его тело — оболочка, используемая другим человеком. Во имя Ахрда, Джехенне! Только помоги ему, и ты обречешь свою душу на вечные муки!— Твои попытки избежать своей участи очень неуклюжи — с презрением сказала она. — Давен Тирас меня об этом предупреждал.— Ахрд! — простонал Брахт. — Он обманул тебя.— Как когда-то обманул меня ты, — возразила она.— Пусть те, кто говорит с духами, подвергнут нас испытанию, — предложил Каландрилл. — И ты узнаешь истину.— И об этом он меня предупреждал, — заметила Джехенне. — Он сказал, что в тебе есть нечто от мага и ты можешь обмануть говорящих с духами. Так что на это не рассчитывайте. Они мне подсказали, где вас найти. Их дело сделано. Теперь мой черед.Каландрилл застонал — надежды его разбились в прах. Едва теплившийся в нем слабый огонек надежды был залит хитростью Рхыфамуна. Колдун продумал все на несколько ходов вперед и оставил после себя не только дохлых волков. Он пользуется истиной и жаждой мести, овладевшей Джехенне, в своих собственных интересах.— Да она ослепла! — донесся до него голос Брахта. — Ахрд! Послушай, женщина, если тебе нужна кровь, упейся моей. Но отпусти их!— И взять за их жизни твой выкуп? — Джехенне вновь стала любезной. — Твою жизнь и четыре тысячи варров за их свободу?— Истинно! — подтвердил Брахт.— Нет! — воскликнула Катя впервые за весь разговор и даже привстала. Лыкарды тут же схватились за эфесы. Она вновь опустилась на подушку, но в голосе ее все еще звучало возмущение. Она с ненавистью смотрела на Джехенне. — Послушай! То, что говорят тебе Брахт и Каландрилл, истина! Я — из Вану. Святые отцы моей родины отправили меня к ним, чтобы вместе мы привезли «Заветную книгу» в Вану, где она будет уничтожена. Предсказатели и колдуны — все, как один, говорят, что это под силу сделать только троим. Так что, убив Брахта, ты отдашь победу в руки Рхыфамуна. Убей Брахта, и вся кровь мира будет на твоих руках!Джехенне насмешливо подняла брови.— Какое красноречие, — заметила она. — Только объясни, что такое «Заветная книга»?Вместо Кати ответил Каландрилл:— Это старинная книга, в которой указано, где почивает Фарн, изгнанный Первыми Богами. Рхыфамун обладает заклинаниями, способными пробудить Безумного бога. А книга поможет ему отыскать опочивальню Фарна.— Понятно. — Презрение так и сочилось из Джехенне. — Магическая книга, переселенец в чужое тело, святые отцы из какой-то там страны, лежащей за Боррхун-Маджем, и святая троица, мчащаяся на выручку мира… Совсем как в песнях бардов. Много романтики, но никакого смысла.— Пусть те, кто разговаривает с духами, подвергнут нас испытанию, — вновь попросил Каландрилл с отчаянием в голосе. — Пусть они определят, кто говорит истину.— И позволить тебе обмануть их? — Джехенне покачала головой. — Нет, думаю, я сама в этом разберусь.Каландрилл посмотрел ей в глаза и понял, что надежды не осталось. Глаза ее были холодны. И если в них еще и поблескивало какое-то чувство, то это была только жажда мести. Все остальное, кроме страстного желания отомстить Брахту за нанесенное оскорбление, было для нее второстепенным. Она обезумела от гордыни и стала лучшим подарком для Рхыфамуна. Каландрилл посмотрел на других лыкардов. Он слишком мало знал людей Куан-на'Фора, чтобы по лицам, бесстрастным и холодным, прочитать их мысли. Но все же в глазах некоторых он разглядел — ему очень хотелось в это верить — тень сомнения.— Неужели ты настолько страшишься правды? — спросил он, понимая, что хватается за соломинку. — Ты боишься, что говорящие с духами лишат тебя возможности отомстить?Рука Джехенне взметнулась, и ему пришлось увертываться от содержимого ее кружки. Он утер лицо, ругая себя за то, что лишь подбросил дров в костер. Будь на ней меч, вместо вина плоти его коснулась бы сталь, в этом он не сомневался. Он молча смотрел на Джехенне. Ей стоило огромного труда взять себя в руки.— Я еще подумаю, что с вами делать. Но не возлагайте надежд на глупые фантазии. — Голос ее резал, как самый острый клинок. Она с яростью посмотрела на Брахта. — А я то надеялась, что ты будешь мужествен, Брахт ни Эррхин, и не станешь прикрываться столь явной ложью.— То, что ты слышишь, чистая правда, — спокойно возразил Брахт. — Ложью были пропитаны слова Рхыфамуна. Но у тебя нет ни ушей, способных услышать истину, ни глаз — разглядеть верный путь.Губы Джехенне растянулись в широкой улыбке, и Каландрилл тут же представил себе кошку, играющую с пойманной мышью и наслаждающуюся ее страданиями.— Путь-то я как раз вижу, — сказала она. — И ведет он к дереву, к которому ты будешь прибит гвоздями. И птицы будут выклевывать тебе глаза, а собаки править тризну на твоей плоти. Ты обречен, Брахт ни Эррхин, и утром ты будешь распят.Брахт кивнул с каменным лицом, лишая ее возможности насладиться созерцанием отчаяния.— А мои товарищи? — спросил он. — Возьмешь ли ты выкуп за их жизни?— Это я решу поутру, — ответила Джехенне, поворачиваясь к своим сородичам. — Уведите их. Глава шестнадцатая Из роскошной кибитки, принадлежавшей Джехенне, их перевели в другую, меньших размеров и скромнее, но вполне удобную, хотя здесь и пахло кожей и смазанным металлом, словно, она часто использовалась для перевозки этих вещей. Покрыта она была крепко сшитыми шкурами, без окон, без дверей, если не считать единственного полога, который был немедленно за ними зашнурован. На деревянном полу тут и там были разбросаны простые подушки. Брахт выглянул через щелку в пологе и сообщил, что перед кибиткой двое охранников. По всей видимости, с другой стороны кибитки их тоже охраняли. Пленники оказались в затхлом сумраке, и им ничего не оставалось делать, как растянуться на подушках и проклинать судьбу.— Он все продумал, — горько сетовал Каландрилл. — Вселившись в Давена Тираса, он использует жаждущую мести Джехенне.— Истинно, — согласился Брахт. — Но где он сейчас? Здесь его, скорее всего, нет. Будь он здесь, не преминул бы позлорадствовать.— Какое это теперь имеет значение? — спросила Катя. — Мы обречены.Голос у нее был хриплым, словно она с трудом сдерживала слезы и ярость. Брахт нежно погладил ее по щеке и сказал:— Надеюсь, только я. Может, вам с Каландриллом еще удастся отсюда выбраться.— Что? — В Катином голосе прозвучало недоверие. — Она безумна. Она понимает, что нас объединяет, и только за одно это готова меня убить. А Каландрилла за то, что он твой друг.— Будем надеяться, что это не так, — задумчиво произнес Брахт. — Ее претензии ко мне обоснованны. А против вас она может выдвинуть только одно: убийство семи воинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63