Но я думаю, что причина их бедствий была в другом. Просто людям больше нравилось отнимать, чем делиться, разрушать, чем строить, убивать, чем лечить. Пришельцы не могли спокойно смотреть на царящие на Дайре жестокость и беззаконие и попытались помочь ее несчастным обитателям.Все-таки в речах Лентула присутствовала какая-то магия, возможно, не сознаваемая самим рассказчиком. Его слова завораживали, не оставляли места каким-либо другим мыслям и чувствам. Сначала у Митрайны пропало желание уйти, скрыться от настойчивого взгляда незнакомца. Да и самого взгляда она больше не чувствовала. Наверное, молодой рыцарь тоже поддался волшебству рассказчика. Потом девушка забыла и об усталости. Ей хотелось только слушать и слушать голос колдуна. Остальные слушатели точно так же сидели, почти не дыша, боялись лишний раз пошевелиться и тем самым нарушить плавное течение рассказа.К счастью, Лентул не замечал, какое влияние на окружающих оказывают его истории.Иначе вряд ли удержался бы от искушения использовать его для своей выгоды. А может быть, он и сам попал в плен к собственным словам, и они вырывались наружу уже без помощи молодого колдуна.— Были пришельцы невысоки ростом, прекрасны лицом и необычайно добры, — продолжал Лентул, глядя выше голов слушателей куда-то в темноту ночи, и, быть может, видел там легендарных Ушедших. — Они называли себя «вайо», что означает «способные любить». Они действительно любили все, что видели вокруг себя, и силой своих чувств и волшебством слова заставляли мир изменяться к лучшему. В их языке слова «жизнь», «любовь», «волшебство» и «песня» звучали почти одинаково и были близки по смыслу. Со стороны казалось, что они не творят заклинания, а просто поют светлую радостную песню.И их волшебство приносило свои плоды. Мечи и копья в руках воюющих превращались в звонкие трубы и мелодичные флейты, а луки — в сладкозвучные арфы. Цепи и плети становились гирляндами прекрасных цветов. И люди Дайры, осознав невозможность продолжения войны, начинали заниматься мирным трудом. А те из них, кто не мог перебороть в себе жестокость и кровожадность, уходили все дальше в пустынные степи в надежде, что там до них не дотянется странное и пугающее колдовство пришельцев. А они продолжали помогать местным жителям налаживать мирную жизнь.Не знаю, они ли обучили народ Дайры различным искусствам и ремеслам. Но колдовству дайрийцы точно выучились у них. Волшебникам казалось, что с помощью магии люди быстрей смогут создать для себя достойные условия жизни. И тогда жадность, жестокость и желание отобрать у ближнего его достояние исчезнут сами собой. Пришельцы не были знакомы с этими чувствами и не понимали, насколько глубоко проникли они в души людей и как долго могут ждать подходящих им условий. Не догадывались они и о том, что их заклинания, основанные на доброте и любви ко всему живому, стремлении помочь попавшему в беду, так же хорошо могут работать в союзе с совершенно иными чувствами.Жители Дайры быстро учились волшебству. И вскоре сообразили, что тем же заклинанием, которым разжигают огонь в очаге, можно вызвать пожар в доме. А заговором, избавляющим больного от боли и страданий, можно заставить воина идти в атаку, не чувствуя смертельных ран. И так далее. Любое волшебство пришельцев можно обратить против них самих.Самым талантливым среди учеников считался Урш, ставший потом основателем и вождем Клана Ненависти. Это был злой, властолюбивый и коварный человек. Добившись значительных успехов в магии, он теперь тяготился тем, что не может воспользоваться полученными знаниями по своему усмотрению, а вынужден во всем слушаться учителей. Не понимая побуждений пришельцев и, как следствие, не веря в чистоту их помыслов, он приписывал им свои собственные мысли и чувства. В конце концов Урш устал ждать, когда же учителя проявят свою истинную сущность и начнут порабощать народ Дайры. Он решил опередить их и объявить войну пришельцам.Будущий вождь сумел убедить своих товарищей в нечестных намерениях чужеземных колдунов. А также в том, что теперь, овладев секретами учителей, они смогут прекрасно обойтись без чужих подсказок и поучений. И добьются более полной власти над Дайрой, чем не умевшие колдовать вожди прежних времен. Впрочем, здесь не было его особой заслуги. Так уж устроен человек, что скорее поверит в плохие новости, чем в хорошие. А подлец всегда уверен, что все окружающие его люди такие же, как он, только лучше это скрывают. И большинство учеников поддержали Урша, а остальные не стали мешать.Урш и его сторонники принялись убивать пришельцев поодиночке. И хотя они заблуждались насчет глубины своих познаний в магии, ненависть и жажда насилия были так велики, что сделали их заклинания необычайно сильными. К тому же их учителя не имели никакого понятия о войне и не могли применять магию даже для защиты собственной жизни, если при этом мог пострадать другой человек. По существу, им нечего было противопоставить насилию. Они гибли, не оказывая убийцам никакого сопротивления. Мятежники заметили эту слабость пришельцев и стали действовать еще решительней и беспощадней. И теперь уже вайо были вынуждены спасаться от преследователей на дальних окраинах Дайры, а потом и вовсе покинуть наш мир. Потому-то их и назвали Ушедшими.Впрочем, один из пришельцев, Айзерду, не захотел сдаваться без боя. Потеряв во время этой бойни всех своих близких, он пришел к выводу, что нравственные законы вайо неприменимы к безжалостным убийцам, лишь по недоразумению называемым людьми. И, уничтожив их, он сделает мир лучше и чище и не запятнает при этом своего доброго имени. Но никто из соотечественников не поддержал Айзерду, и он, чтобы не остаться в полном одиночестве, набрал себе войско из числа сочувствующих пришельцам местных жителей и начал войну с Уршем. Ему удалось добиться кое-каких успехов и закрепиться на несколько лет в северной части Небесных Гор (там, где теперь находятся земли Клана Высокомерия). Однако и он был обречен на поражение, потому что не решился обучить своих сторонников магии, опасаясь, что со временем это оружие обернется против него. Боялся он не напрасно. Когда положение Айзерду стало совсем безнадежным, его сторонники предательски убили своего предводителя, чтобы спасти собственные жизни. Так покинул Дайру последний из Ушедших.А дайрийцы снова вернулись к войнам, злобе и несправедливости. Только теперь, вооруженные магией, они могли принести друг другу еще больше страданий. И за прошедшее время мир наш, как видите, мало изменился.Правда, у меня на родине — на Острове Мечты, где Ушедшие задержались дольше, чем в других местах, — сохранились многие их обычаи. А Владычица острова, прекрасная Ида, ведет свой род от одного из вождей Ушедших. Там, на моей родине, очень красиво. Наши зодчие строят великолепные здания, поэты и музыканты сочиняют прекрасные песни, а художники рисуют восхитительные картины. И я очень скучаю по дому.Но мои земляки повторяют главную ошибку Ушедших. Они не умеют воевать и не хотят учиться владеть оружием. И поэтому создаваемая ими красота беззащитна и недолговечна. Но мои соплеменники не замечают этого и гордятся своим миролюбием, граничащим с глупостью или даже трусостью.Я и сам был таким, но мне повезло. Я встретил человека, который объяснил мне, что красота и любовь должны уметь постоять за себя и защитить других. И я покинул свой остров, чтобы научиться боевой магии, хотя и не сильно преуспел в обучении. К несчастью, мой учитель погиб в битве у Озера Слез. Но я обязательно отомщу за его смерть, и учителю не придется стыдиться за своего ученика перед Предками…К концу рассказа Лентул разволновался, глаза его наполнились слезами. Он оборвал свою речь, извинился перед слушателями и ушел от костра.История об Ушедших произвела большое впечатление. Все заговорили одновременно, спеша высказать свое мнение об услышанном. А Митрайна вдруг обнаружила, что от ее усталости не осталось и следа. И взгляд молодого рыцаря, снова повернувшегося в ее сторону, больше не причиняет беспокойства и не пугает ее. Девушка сама подошла к незнакомцу и заговорила с ним:— Скажи мне, доблестный рыцарь, а тебе не приходилось видеть Владычицу Иду? Она в самом деле так прекрасна, как говорят? Как бы мне хотелось посмотреть на красавицу, предками которой были Ушедшие!— Нет, прекрасная госпожа, — ответил рыцарь приятным, чуть хрипловатым голосом. — Я никогда не встречал Владычицу и не могу судить о ее красоте. Хотя многие достойные доверия люди отзывались о ней с восторгом. Но для тебя не составит труда увидеть наследницу Ушедших. Если верить преданиям моего рода, моя мать Кейна — прямой потомок древних волшебников. И все считали ее первой красавицей клана. А ты очень похожа на мою мать в молодости, как будто ее отражение в зеркале.Молодой рыцарь осторожно взял руку девушки и поднес к своей груди. Затем наклонил голову и прислонился к ее ладони лбом. Проделав эту странную операцию и не сказав ни слова в ее объяснение, он быстро развернулся и ушел. А Митрайна осталась на месте в легком недоумении. Что это было — обычная рыцарская галантность, о которой все на Дайре много слышали, или проявление внезапно нахлынувших чувств?Турвин не лгал, пытаясь понравиться Митрайне. Он и в самом деле был поражен — девушка была удивительно похожа на его мать. Точнее, на портрет матери в молодости, висевший в каминном зале отцовского замка. Такие же зеленые глаза, та же мягкая улыбка и густые каштановые волосы.С этого дня в голове Турвина поселились два голоса — властный зов мести и тихий печальный голос Митрайны. И сразу стало ясно, что вместе им не ужиться. Молодой рыцарь разрывался между двумя несовместимыми чувствами — мщением и любовью. Он то пропадал целыми днями в лазарете чем вызывал даже неудовольствие Предводителя Дела — командир не должен пренебрегать своими воинскими обязанностями. Потом, вдруг решив, что так он предает память об отце, Турвин по нескольку дней избегал встреч с девушкой, с головой уйдя в военные приготовления. Он сам вызывался совершать рискованные вылазки, отчаянно бросался в самое пекло. И в результате вновь оказывался в лазарете.Митрайне тоже приходилось несладко. Ее тянуло к красивому, образованному и временами очень чуткому и легко ранимому молодому человеку. В то же время ее пугали его вспыльчивость, желание и умение убивать.— Почему люди не могут жить, не мешая другим? — как всегда печально, сказала она, накладывая повязку на раненое плечо Турвина. — Ради каких-то глупых законов и правил они готовы причинять боль и страдания таким же, как и они, людям. Как можно лишать жизни мыслящее и чувствующее существо? А тем более делать это смыслом своего существования.Девушка сокрушенно покачала головой.— Вот посмотри на Сермангира. Это был веселый, мечтательный, милый юноша. Во что превратила его жажда мести? Однажды я сказала ему, что нельзя жить одной мечтой о мщении, что человеческая жизнь ценнее любых понятий о чести и долге. Он посмотрел на меня с ужасом, как будто я запретила ему дышать. Он хочет только одного — убивать. А Маскардел? Его я просто боюсь. Иногда мне кажется, что он большее зло, чем Советник Тил и все его Опустошенные. А ведь раньше кузнец был добрым, скромным и сердечным человеком.Митрайна замолчала и погрузилась в работу. Турвин сидел рядом и тоже молчал. Он понимал, что девушка сейчас говорила для него, про него, даже больше того — про них двоих, Митрайну и Турвина. И он чувствовал, что она во многом права. Больше всего на свете он хотел бы оказаться вместе с ней где-нибудь далеко-далеко, где нет войны, нет Магистра Эрма и кузнеца Дела. И отец, наверное, простил бы его. Но проклятый голос мешал сказать об этом вслух, требовал забыть о своих мечтах и помнить только о долге крови. ТУРВИН И СЕРМАНГИР — Покажи еще раз, рыцарь! — опять попросил Сермангир, поднимаясь с земли после очередного броска Турвина.Юноша теперь каждый день брал у него уроки фехтования и борьбы без оружия.Сермангир тоже стал сотником Клана Мести, но, конечно, знаний и воинского опыта для такой должности ему не хватало. Зато у рыцаря их предостаточно, и он, кажется, не прочь поделиться с другими.— Смотри внимательно, — согласился Турвин, невольно повторяя интонации своего отца.Когда-то он точно так же учился мастерству и, весь измазанный грязью, снова и снова просил старого рыцаря показать тот или иной прием.— Левой рукой останавливаешь удар, правая перехватывает руку противника, шаг правой ногой, поворот и бросок.Сермангир снова оказался на земле. Да, ничего не скажешь, ловок рыцарь. Такой, пожалуй, голыми руками против меча устоит. Но ничего, Сермангир тоже научится так драться. Чтобы отомстить за смерть отца. Чтобы, пируя за столом Предков, сотник Кидсерман мог с гордостью рассказывать о своем сыне.Он так и сказал Турвину, отвечая на вопрос, зачем ему нужны эти уроки. Хотя на самом деле были и другие причины. Он не доверял рыцарю, подозревал его в каких-то тайных, опасных для отряда намерениях. В самом деле, зачем воину Клана Высокомерия понадобилось жить в лесу, питаться как придется и, изменяя присяге, сражаться против своих, А рассказ о подлом убийстве его отца мог быть и выдумкой.Юноша принял решение незаметно следить за рыцарем. А уроки борьбы — прекрасный предлог, чтобы как можно чаще находиться рядом с ним. Сермангир ни на секунду не забывал, что Турвин тоже был в той битве у озера, а значит, не меньше других виновен в смерти отца. Сейчас рыцарь сильнее. Но когда-нибудь, изучив все его приемы и хитрости, научившись по-настоящему владеть оружием, Сермангир поквитается с ним. В честном ли поединке или как-нибудь иначе, он еще не решил. А пока он будет прилежно учиться боевому мастерству.Тем более что чем больше рыцарь возится с ним, тем меньше у него остается времени на общение с Митрайной. В последнее время Турвин подозрительно часто заходит в лазарет и о чем-то долго беседует с девушкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43