За этими деревьями.
– А-а, и деревья, как и небо, могут быть приятной крышей. В листве дышит ветерок, частенько раздвигая ветки, достаточно, чтобы тебя сверху одарила улыбкой госпожа луна. Ваш лес – удивительное место, милочка. Здесь, рядом с речкой, витает мирный, добрый дух.
– Я знаю. Габриэль и Мири, когда были поменьше, часто приходили сюда играть.
Ренар вопросительно улыбнулся.
– Только Габриэль и Мири? И никогда Арианн?
– Даже тогда я была слишком занята, стараясь как можно больше взять от материнского искусства. Правда, иногда приходила сюда с отцом в те редкие дни, когда его можно было выманить из Парижа. Отец старался научить дочерей вещам, которые большинство мужчин сочли бы очень странными. Может, потому, что не было сыновей. Это он научил Мири так хорошо ездить верхом и познакомил Габриэль с фехтованием на шпагах.
– А вас?
– О-о, он приобщил меня к занятию еще более скандальному и недостойному женщины: научил меня плавать.
– Воистину скандальному, – беспечно заметил Ренар.
– Думаю, из-за того, что я всегда заходила с матерью в речку, собирая водоросли для целебных снадобий. Папа боялся, что я могу поскользнуться и утонуть, если не научусь как следует плавать.
Об этом воспоминании, связанном с отцом, она почти забыла. Окинув взглядом ручей, с удивлением отметила, что кольнуло сердце.
– Ваш отец уплыл очень давно, – тихо сказал Ре-нар. – Вы, должно быть, сильно скучаете?
– Да, я… – начала Арианн, но осеклась, удивившись, что чуть не согласилась. Она до этого была слишком зла на отца, чтобы позволить себе скучать о нем.
Девушка подошла к краю полого изгибающегося потока. Показалось, что в воде мелькнул образ красивого золотоволосого улыбчивого мужчины, у глаз которого при смехе лучились морщинки, а смеялся он много.
Его сильные руки поддерживали маленькую девочку с копной каштановых волос, не знавшую, что делать с руками и ногами. Когда он оставил ее на воде, она напряглась, глаза от ужаса потемнели.
«Не бойся, Арианн, – отдавался в ушах голос отца. – Ты как твоя мама, самая способная. Можешь научиться и этому. Просто расслабься и закрой глаза. Положись на меня. Я не дам тебе утонуть».
Так она и поступила. Закрыла глаза и доверилась ему, потому что он был ее папа, высокий, сильный, замечательный, никогда ничего не боявшийся. За исключением видеть, как на глазах умирает мама.
Глаза Арианн затуманились нежданными слезами. Она почувствовала, что Ренар стоит рядом, ощутила прикосновение теплой руки к щеке.
– Извините меня, милая. Я не хотел вас огорчать. Арианн смущенно смахнула слезу:
– Я вдруг поняла, что все же грущу об отце и не надеюсь больше его увидеть.
– И все же я знал многих, которые считались пропавшими дольше вашего отца, а потом благополучно возвращались.
Арианн, шмыгнув носом, успокоилась. Заставив себя улыбнуться, отвернулась от ручья.
– Ладно, пора домой. Вы… вы не хотели бы со мной?.. Она не закончила, почему-то надеясь, что он охотно согласится.
– Нет, пока нет. Думаю, что лучше пока остаться здесь. Ваша сестрица Габриэль уже и без того недовольна.
– О, не беспокойтесь насчет Габриэль. Я не дам ей досаждать вам.
– Меня больше беспокоит, что она будет досаждать вам, милочка. У вас и без того более чем достаточно причин для расстройств, и я не хотел бы добавлять лишних переживаний. – Он легко дотронулся до ее подбородка и улыбнулся. – Кроме того, после наших разговоров о купании мне очень захотелось окунуться.
Он подошел к берегу и стал стягивать через голову намокшую от пота рубашку.
И он еще говорит, что не хочет добавлять ей лишних переживаний, в смятении думала она, не отрывая глаз от широченных плеч, туловища, сходящегося конусом к твердому плоскому животу и узкой талии. Усыпанная тонкими золотистыми волосами могучая грудь блестела от пота.
Девушка смутилась, словно никогда раньше не видела полуобнаженного мужчину и даже совершенно голого. Ей часто доводилось пренебрегать девичьей стыдливостью, леча больных или раненых.
Но в Ренаре не было ничего от больного. Гладкая кожа, обтягивающая тугие мышцы мощного тела – воплощение мужской силы.
Арианн обнаружила, что облизывает пересохшие губы. Разумеется, не было ни малейших причин, которые заставляли бы ее торчать здесь, с вожделением глядя на него. Но она не могла отвести глаз, даже когда ее взгляд почувствовал Ренар.
Он опустил руки на пояс, и на одно ужасное и захватывающее мгновение она подумала, что он собирается сбросить и бриджи. Но он лишь озорно улыбнулся.
– Не беспокойтесь, дорогая. У меня, возможно, стыдливости не больше, чем у самого неотесанного мужика, но я пощажу вашу. Особенно если вы согласитесь присоединиться ко мне.
– Ч-что? – выдохнула она.
Он, то ли требуя, то ли приглашая, протянул ей руку.
– Присоединяйтесь. Поплаваем.
Она поспешно отступила:
– Ой, нет. Я не плавала в речке с тех пор, как была маленькой.
– Как плавать, вы не забыли. Все это сразу вспомнится.
– Нет, никак не могу.
– Почему бы не искупаться? – настаивал он. – День чертовски жаркий, а я вижу, что вам жарко и вы устали.
Он погладил ее лицо, большим пальцем разглаживая мешки под глазами.
– Вы всегда выглядите такой усталой, милая.
Арианн дрожала, пораженная тем, что легкое прикосновение может быть так полно искушения и… и обольщения. Вздохнув и решительно покачав головой, она шагнула прочь.
– Нет, месье. Не могу. Много дел, а полдня как не бывало.
– Так пускай проходит и другая половина дня, – уговаривал он. – Уверен, что бесконечные заботы останутся с вами и завтра.
– Но я надеюсь, что, может быть, придет весточка от Мари Клэр. Уже давно не было сообщений от Луизы о Темной Королеве…
– Сообщение может подождать. Ни этот остров, ни целый мир не рухнут в тартарары, если Хозяйка острова Фэр немножко отдохнет от своих дел.
Ренар, прищурившись, посмотрел на нее, потом понимающе покачал головой:
– А-а, понял, в чем проблема.
– В чем же?
– Вы преувеличили свое умение плавать, а теперь стыдитесь признаться. Не огорчайтесь, милочка. Самым большим чудачеством вашего отца было попытаться научить вас плавать. Нельзя было ожидать, что вы научитесь плавать, как мальчишка.
– Придется вам показать, что я неплохо освоила это дело.
– Не сомневаюсь, – примирительно согласился Ренар, но таким тоном, что ей тут же захотелось утереть ему нос. – Во всяком случае, я буду рядом, не дам вам утонуть.
– Вы? Вы… дуб вы этакий, – выкрикнула Арианн. – Да я могу проплыть сколько угодно кругов вокруг вас.
– В таком случае докажите.
Ренар нарочно поддразнивал ее, как озорной мальчишка, подбивающий другого на проказы. На озорство она шла с неохотой, даже когда была маленькой девочкой. Всегда была важной и серьезной, осознавала свою ответственность, сначала как старшая дочь в семье, потом как Хозяйка острова Фэр. Никогда, даже при самых умеренных развлечениях или шалостях, не заходила за рамки пристойного поведения. Ей вдруг пришло в голову, сколько же она потеряла.
Ренар подошел поближе, огромными ручищами обхватил ее за талию.
– Конечно, я мог бы просто бросить вас в воду.
– Нет! – испуганно напряглась Арианн, но Ренар тут же ослабил руки.
– Я только поддразниваю вас, милая. Никогда себе не позволю подобного. У меня нет никакого желания заставлять вас делать то, чего вы не хотите.
Их взгляды встретились, и Арианн поняла, что он подразумевал много больше, чем купание. Неужели Ренар имел в виду и это? Он так решительно настроен любой ценой получить ее в жены. Ренар с сожалением улыбнулся и отпустил ее.
– А-а, жаль терять такой летний денек. Если передумаете, то знаете, где меня найти.
Он ступил на край потока и с мощным всплеском нырнул. Разлетевшиеся брызги легким дождем окропили Арианн.
Одна капля попала на лицо, она слизнула ее, чистую, прохладную. Платье совсем прилипло к телу. Глядя, как Ренар вынырнул посередине, она оттянула вырез платья.
Он вынырнул, встряхивая мокрой головой, как огромный пес. Перевернулся на спину, легкими движениями рук удерживаясь на воде. Арианн позавидовала, наверное, потому, что сама так не умела.
Какое-то время она колебалась. Потом, не задумываясь об опрометчивости своих действий, села на пень и принялась стаскивать туфли. Раздевшись до сорочки, остановилась на краю потока, смущенно прикрывая грудь руками.
Окунула в воду палец и тотчас отдернула. Боже, совсем забыла, до чего холодна здесь вода даже в разгар лета. Наверное, она сошла с ума, позволив Ренару втянуть ее в такое дело. До нее вдруг отчетливо дошло, что она находится в уединенном уголке, один на один с ожидающим ее в воде мужчиной.
Ренар – словно блестящий Голиаф, с мокрых волос на твердые мышцы груди и рук льются ручейки воды. При виде его в голову приходят возникавшие в одинокой постели фантазии, страстное желание вызвать его к себе кольцом. Теперь не ночь, и кольца у нее нет. Но искушение остается.
Ренар улыбнулся:
– Давайте, милочка. Лучше, когда долго не думаешь. Бултыхайтесь, и дело с концом.
Он, ободряюще улыбаясь, протягивает руки, глаза теплые, открытые.
«Ты должна найти мужчину, равного тебе по силе, – отдался эхом голос матери. – Решать должно только твое сердце».
Поколебавшись мгновение, Арианн сделала глубокий вдох и прыгнула в сильные руки Ренара.
Габриэль сидела в тени дуба, высившегося на краю сада, слишком поглощенная работой, чтобы обращать внимание на жару. На коленях дощечка с листом пергамента, на котором она быстрыми штрихами делала набросок углем.
Под руками постепенно возникало лицо, энергичное, худощавое, оттененное бородкой, высокий лоб обрамляют коротко подстриженные волосы. Прямой нос, неулыбчивый рот. Все как надо.
Но вот с глазами трудности. Как она ни старалась, ей, похоже, не удавалось уловить их выражение – омраченные печалью, озабоченные, слишком кроткие для лица воина.
Габриэль стирала, оттеняла, снова стирала, но ничего не получалось. Глаза оставались неинтересными. В них не было души, а без этого остальной набросок казался безжизненным, скучным, всего лишь черточками на листе бумаги.
Габриэль ожесточенно исчертила стоивший столько усилий набросок и разорвала пергамент в клочья, вместе с углем швырнула наземь. За ними последовала дощечка, с глухим стуком упавшая на грядки Арианн с целебными травами.
Глубоко обозленная на себя за то, что снова попыталась рисовать, Габриэль закрыла лицо руками. Ее магия больше не в пальцах. Она в ее личике, и ей лучше помнить об этом. Зачем тратить попусту время, пытаясь пробудить старые способности и из всех сюжетов (надо же!) выбрать капитана Николя Реми?
Возможно, потому, что она не могла забыть его мечтательную улыбку и печальные глаза. Может быть, если бы она могла положить память о нем на лист бумаги, то, в конце концов, выбросила бы его из головы, а заодно свое чувство вины и сожаления.
Не то чтобы она добивалась признания Реми в любви. Он бы довольно быстро преодолел это чувство… если бы достаточно долго прожил у них.
Почти неделя, как он уехал. Другой бы сказал, что он мог бы уже прислать весточку о том, что у него все в порядке. Она бы совсем не волновалась из-за Реми, если бы не то обстоятельство, что ей все… все так надоело, что было так жарко, и что она чувствовала себя такой несчастной. Конечно, обгорел нос, все кончится веснушками и скверной головной болью.
Ей была нужна Арианн. Габриэль метнулась в дом искать свою старшую сестру, но той в доме не оказалось. Бетт осмелилась предположить, что хозяйка, возможно, в лесу, собирает травы для своих снадобий.
Как это похоже на Арианн – рвать какие-то сорняки, когда она нужна в доме! Габриэль вздохнула, потирая переносицу, потом поняла, что не права и неблагоразумна.
Она была довольна, что сестра не где-нибудь в компании Ренара. Арианн, наконец, избавилась от проклятого кольца. Не бросила в море, как хотелось бы Габриэль, но, по крайней мере, заперла в свой сундук, где меньше соблазна воспользоваться им.
Однако Габриэль опасалась, что уже слишком поздно. Каждый раз, когда Арианн говорила о графе, взгляд ее становился ласковым. Весьма вероятно, что дело кончится тем, что сестра выйдет за него. Если это произойдет, пускай это чудовище обращается с Арианн со всем почтением и уважением, какого та заслуживает. «Иначе ему придется иметь дело со мной», – задорно подумала Габриэль.
Что до нее самой, девушка была более чем когда-либо преисполнена решимости идти другим путем. Эти последние нападения охотников на ведьм укрепили ее в убеждении, что женщинам семьи Шене, в конечном счете, лучше всего проявить силу. Стать такими могущественными, чтобы никакой подлец вроде де Виза не посмел поднять ни на одну из них пальца.
Арианн всегда было предназначено стать женой и матерью. Мири, в конце концов, превратится в одну из этих чудных старушек, счастливо обитающих в небольшом домишке с дюжиной кошек и всяких других существ. Судьба их семьи зависит от нее, Габриэль. Ей нужно начинать всерьез задумываться над будущим, но прежде надо избавиться от этой ужасной головной боли. Она направилась в подвальные помещения поискать порошки, чтобы приготовить микстуру.
Она никогда не была сильна в целительстве, да еще, к своему огорчению, обнаружила, что Арианн переложила все вещи с места на место. Арианн называла это наведением порядка. Сестра никак не могла понять, что лучший способ находить вещи – это бросить их в ближайшем месте, а потом просто помнить, где оставила.
Пока Габриэль рылась в поисках нужных порошков, голова разболелась еще больше. Наконец девушка добралась до обросшей паутиной самой верхней полки.
Подвинув скамеечку, поднялась наверх и стала, морщась, рыться в покрытых пылью пузырьках. Не нашла ничего толкового… разве что маленький деревянный ящичек. Габриэль вспомнила, что в ящичке что-то, чем она лечит Реми, но, если так, зачем Арианн его прячет?
С капитаном по-прежнему была связана какая-то тайна, которая ускользнула от Габриэль. Ее самолюбие задевало, что Арианн и Реми обращались с ней как с ребенком, нуждающимся в защите от чего-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60