Она посмотрела в глазок и увидела Доминика, прислонившегося к дверному косяку. Фальконетти смотрел себе под ноги. Он все еще был одет в форменную рубашку с закатанными рукавами и форменные брюки, правда, ослабил узел галстука и расстегнул ворот. Золотой жетон, свидетельствующий о принадлежности к полицейскому управлению Флориды, висел на шее на золотой цепочке, пистолет находился в кобуре на боку. Си-Джей отключила сигнализацию и отперла дверь, затем приоткрыла ее.
Доминик улыбнулся ей, и женщина увидела, что он измотан. В руке он держал тонкую пачку белых листов бумаги, скрепленных в углу степлером. Он помахал ими перед ней.
— Спасибо, Дом, за то, что занес их мне. — Си-Джей взяла бумаги у него из рук. — Тебе не следовало этого делать. Я бы сама за ними заехала.
Она не приглашала его войти.
— Ты сама сказала, что они нужны тебе сегодня, поэтому я и привез их. Сейчас только девять.
— Я очень ценю это. А кстати, как ты вообще узнал, где я живу?
От мысли, что ее можно легко найти, ей стало очень неуютно. Си-Джей скрывала свой адрес и никому его не сообщала. Он не был включен ни в какие справочники, поскольку она работала государственным обвинителем.
— Я же полицейский, ты не забыла? Нам платят за то, чтобы мы знали такие вещи. Но если честно, я позвонил тебе на работу, и Марисол продиктовала мне твой адрес, а потом я зашел в Интернет и включил поиск на карте.
Си-Джей мысленно отметила, что завтра с утра следует превратить жизнь Марисол в ад.
Повисла неловкая пауза. Наконец Доминик заговорил:
— Может, ты позволишь мне войти? Я хотел рассказать тебе о том, как прошел обыск. Если только ты не очень занята. — Он посмотрел поверх ее головы, осторожно обводя взглядом квартиру.
Она ответила быстро, вероятно, даже слишком быстро:
— Здесь никого нет. — Потом взяла себя в руки и заговорила медленно: — Понимаешь, я просто очень устала, у меня болит голова и...
Си-Джей посмотрела на Доминика и увидела, что он ее очень внимательно рассматривает и явно делал определенные выводы. Она опять приложила максимум усилий, чтобы улыбнуться.
— О да, конечно. Прости. Пожалуйста, проходи.
Си-Джей открыла дверь полностью, и Доминик зашел в квартиру. Они мгновение стояли друг против друга, затем Си-Джей отвернулась и отправилась на кухню.
— Хочешь стаканчик вина или ты все еще на службе?
Он последовал за ней.
— Если не ошибаюсь, ты говорила, что у тебя болит голова.
— Болит, — ответила Си-Джей, заглядывая в холодильник. — А вино очень хорошо помогает от головной боли. Забываешь, что она у тебя болела.
Доминик рассмеялся:
— В таком случае я определенно выпью, спасибо.
Он огляделся. Квартира была оформлена со вкусом, в ярких красках. Кухня — яркого солнечного цвета, со стойкой с узором в виде экзотических фруктоз, которая шла по всем стенам. Гостиная была оформлена в сочных красных тонах, на стенах висели яркие небольшие картины. Это удивило его. Си-Джей всегда казалась такой серьезной. Доминик почему-то ожидал увидеть интерьер, оформленный в белом и сером тонах, может, что-то кремовое, и голые стены.
— Мне нравится твоя квартира. В ней поднимается настроение.
— Спасибо. Люблю, когда вокруг много ярких цветов. Это меня успокаивает.
— Место отличное. Какой вид!
Огромные стеклянные раздвижные двери вели из гостиной на небольшой балкон. Доминик услышал, как внизу воды Берегового канала бьются о причал, и увидел огни Помпано-Бич на другой стороне.
— Да, мне тоже нравится. Я живу здесь уже около пяти лет. Однако это небольшая квартира. Всего две спальни. Но поскольку здесь только я, Люси и Тибби, наверное, нам больше и не надо.
— Люси? Тибби?
— Вот Тибби, он как раз оставляет на твоих черных брюках свою белую шерсть.
Словно услышав сигнал, Тибби жалобно замяукал у ног Доминика. Тот погладил кота по голове — Тибби опять замяукал, словно никогда раньше не знал любви.
— ...а вот и Люси. Мой ребенок.
Люси уже почувствовала запах из открытого холодильника и тоже зашла в кухню. Она увидела протянутую руку Си-Джей и подошла к хозяйке, чтобы та потрепала ее по голове и почесала за ушами.
— Она теперь плохо слышит, но это не так страшно. Правильно, девочка?
Си-Джей опустила лицо к морде собаки, и та ее лизнула. Ее короткий обрубленный хвост завилял.
— И здесь тихо и спокойно. Совсем другая жизнь. Нет такой суматохи, как в Майами.
— Мне нравится, когда тихо. Как и в любом другом городе, в Майами много психов. Я вижу их каждый день, поскольку работаю с ними. Но я не хочу еще и жить с ними. Конечно, Форт-Лодердейл не идеален, но определенно здесь более спокойно и старомодно. И я не работаю в этом городе. Как ты знаешь, не следует пачкать там, где ешь...
— Предпочитаешь анонимность?
— Определенно. Стоит того, чтобы по тридцать пять минут ездить на работу.
— Я слишком долго прожил в Майами. Город уже у меня крови, как мне кажется. Я не могу находиться дальше чем в двадцати минутах от хорошего кубинского ресторанчика, который открыт даже в полночь.
— До границы, разделяющей округа Бровард и Дейд, всего пятнадцать минут езды. И у нас здесь есть и хороший кофе, и рис. Только все дороже.
— Да, это так. Может, стоит перевестись в филиал полицейского управления Флориды в Броварде. И вскоре окажется, что я сижу за рулем микроавтобуса без опознавательных знаков и гоняюсь за детьми, которые прогуливают уроки.
— Вот теперь я знаю, что ты преувеличиваешь. Это не совсем какой-нибудь унылый городишка в штате Айова. Жаль, что нет. На этой стороне границы между округами тоже много всего случается. И все больше и больше каждый год.
— Я просто шутил. В округе Бровард свои проблемы, и их становится все больше, как, впрочем и преступников. Им требуется территория, чтобы жить вне мест, где им судом запрещено появляться. — Доминик замолчал, задумался, провел рукой по бородке. — Наверное, мне просто нравится Майами. Я привык к нему. И еще я очень люблю комфорт.
— Понятно, — тихо произнесла она.
Какое-то время они оба ничего не говорили и просто потягивали вино. Си-Джей выглядела усталой. Ее волосы были скреплены заколкой на затылке, но отдельные пряди выпали, обрамляя слегка загорелое лицо. Она сняла очки, а Доминик крайне редко видел ее без них. Даже без косметики она была симпатичной. Очень симпатичной. Она обладала естественной красотой, о которой мечтают многие женщины. Смешно, но она, как кажется, постоянно пыталась ее скрыть. Система правосудия всегда была миром мужчин, в особенности к югу от линии Мейсона — Диксона, и даже в таком городе-метрополии, как Майами. Он все еще наполнен судьями-мужчинами, страдающими мужским шовинизмом. За тринадцать лет работы в полицейском управлении Флориды в этом городе Доминик видел, как многие женщины прилагают неимоверные усилия, чтобы их уважали в суде, серьезно воспринимали коллеги и судьи. А Си-Джем всегда воспринимали серьезно. Всегда. Вероятно, она — самый уважаемый юрист в прокуратуре, даже более, чем этот ее рехнувшийся босс, Тиглер. Доминик увидел ее серый пиджак на спинке стула в кухне и обратил внимание, что она еще не переодевалась после работы.
— Мне казалось, ты сегодня рано ушла из прокуратуры.
— Да. А что?
— Ты все еще в той одежде, в которой была на работе.
— Да, я немного поработала. У меня еще не нашлось времени переодеться. — Она сменила тему: — Как прошел обыск? Что-нибудь обнаружили?
Она посмотрела вниз и увидела, как Доминик одновременно гладит под столом Тибби и Люси.
— Да. Мы много чего нашли. Я удивлен, что Мэнни тебе не позвонил и не сообщил.
— Он звонил, я ему перезвонила два часа назад и оставила сообщение. Но снова он со мной не связывался.
— Ну, они закончили только минут сорок пять назад. Я поехал прямо сюда. Мы обнаружили кровь в сарае позади дома. Немного, три капли, но достаточно. Предварительные результаты анализа поступили примерно час назад. Она человеческая. Мы проведем анализ ДНК и проверим, соответствует ли она крови Прадо. Вероятно, это займет несколько недель. Не исключено, мы нашли и орудие убийства. Очевидно, Бантлинг любил делать чучела птиц в сарае. Ты знаешь, как называется это занятие?
— Таксидермия.
— Да. У него в сарае несколько птиц свисают со стропил. И там также шесть различных скальпелей. На одном остались следы, похожие на кровь. Нейлсон собирается пригласить специалиста, который поможет определить, могли ли порезы на тела девушек наносить одним из этих скальпелей.
Си-Джей содрогнулась. Она не знала, сколько времени еще сможет выдерживать этот разговор.
— Мы все упаковали и отправили в лабораторию и теперь ждем результаты анализов. Ребята полили дом люминолом. Но крови там нет.
— А в сарае, который ты упоминал?
— Вот он засветился, как светлячок. Вероятно, Бантлинг пытался его вымыть, но пропустил несколько капель на стене. А вообще кровь там была везде. Светился даже потолок. У меня создалось впечатление, что Прадо убили на металлической каталке, которая там стояла. При перерезании аорты кровь должна брызнуть фонтаном. Мы пригласили Лесли Бикинса, эксперта, из филиала полицейского управления в Таллахасси. Он приедет завтра и все посмотрит. Нельзя забывать, что Бантлинг любил резать животных и делать из них чучела, и занимался он этим в сарае, поэтому нужно выяснить, чья там кровь.
— Что-то еще?
— Да. Я нашел рецепт на галоперидол, выписанный Бантлингу доктором в Нью-Йорке, и саму бутылочку. Возможно, ты знаешь, что это тот же галдол — препарат, снимающий или предотвращающий психоз. Его обычно дают, чтобы человек впал в беспамятство. Поэтому очевидно: у Бантлинга были проблемы с психикой. Мы также нашли целый ящик домашних садомазохистских порнофильмов. Различные женщины, некоторые очень молоденькие, вроде наших жертв. Мы пока не успели просмотреть все кассеты — их более ста. Судя по названиям, большинство девушек на кассетах — блондинки.
Си-Джей побледнела.
— С тобой все в порядке? Боже, ты выглядишь так, как сегодня утром в зале суда.
Доминик протянул руку через стол и дотронулся до ее руки, сжимавшей ножку бокала. Костяшки пальцев Си-Джей побелели. В глазах Доминика появилось беспокойство.
— Что случилось, Си-Джей? Что? Я могу тебе помочь?
— Со мной все в порядке. Мне кажется, я заболеваю...
Она произносила слова заикаясь, рассеянно. Пришло время заканчивать разговор — прямо сейчас, пока она не развалилась на части. Си-Джей встала, вырвала руку из-под руки Доминика и снова отошла от него. Она смотрела в пол, на стол, куда угодно, но только не на гостя.
— Спасибо, что занес распечатку. Обязательно сегодня просмотрю ее. — Судя по голосу, Си-Джей была где-то далеко. Она потеребила листки бумаги, потом посмотрела на Доминика. — Еще раз спасибо тебе за все.
Он встал и пошел за Си-Джей к входной двери, обратив внимание, что на ней четыре замка, а на стене — сложная система сигнализации.
Чего она боится — здесь, в высотном здании, в хорошем тихом районе Форт-Лодердейла? С яхтами, лодками и отдыхающими...
Когда Си-Джей собралась открыть дверь, Люси попыталась выскочить.
— Нет, Люси. Нет. Я уже выводила тебя сегодня вечером. Си-Джей посмотрела на Доминика. Он заметил страх в изумрудных глазах. Не заметить его было невозможно.
— Ну, спасибо еще раз, Дом, — тихо произнесла Си-Джей. — Наверное, увидимся завтра. Позвони мне после разговора с Нейлсоном. Может, встретимся у него. Извини, что я была... рассеянной. Я просто...
Его рука накрыла ее пальцы на дверной ручке и сжала их. Теперь его лицо было совсем близко, и Си-Джей чувствовала теплое дыхание на своей щеке. Глаза Доминика были серьезны, но она увидела в них и нежность.
— Помолчи, — прошептал он. — Не говори ничего, или это не случится.
Его губы коснулись ее щеки и нежно, легко прошлись по коже, добрались до рта. Жесткие волоски бородки щекотали ее щеку и подбородок. К своему удивлению, Си-Джей поняла, что ее собственные губы уже слегка приоткрыты и ждут, когда его рот накроет их. Она хотела прочувствовать его поцелуй, вкус его сладкого после мятной жевательной резинки языка.
Наконец их губы встретились, и она задрожала. Губы двигались нежно, его язык пробовал, исследовал глубины ее рта. Их тела соприкоснулись, они прижались к двери, и даже сквозь одежду жар казался нестерпимым. Си-Джей чувствовала, как напряглась плоть Доминика, прижавшаяся к ее бедру. Его рука все еще накрывала ее пальцы, лежавшие на дверной ручке. Он отпустил их и погладил плечо сквозь шелковую блузку, затем провел рукой по талии. Его теплая рука замерла чуть ниже спины. Их губы все еще составляли единое целое, и поцелуй становился все более страстным. Доминик прижимался к ней так крепко, что Си-Джей слышала биение его сердца.
На этот раз она его не оттолкнула и не отпрянула. Она осторожно обняла его за шею, дотронулась до коротких густых волос на затылке и прижала Доминика к себе еще сильнее. Кончики ее пальцев пробежались по верхней части его спины, чувствуя крепкие мускулы сквозь форменную рубашку. Си-Джей охватили чувства, которые она давно похоронила и считала мертвыми, — н она отдалась наслаждению.
Доминик ощутил влагу горячих слез, которые бежали у нее по щеке, и он отпрянул. Си-Джей опустила голову, ей было стыдно. Ей не следовало допускать это сегодня вечером. Но затем его теплые руки коснулись ее лица. Он приподнял ее подбородок, и Си-Джей снова увидела беспокойство у него в глазах. Доминик, словно в нем открылась способность читать ее мысли, прошептал:
— Я не принесу тебе боли, Си-Джей. Никогда.
Он стал нежно целовать слезинки у нее на щеках.
— Мы все будем делать медленно. Очень медленно.
Он еще раз поцеловал ее, более нежно, более осторожно, в губы. И впервые за долгое время Си-Джей почувствовала себя в безопасности — в объятиях этого мужчины.
Глава 28
В семь утра она уже сидела за письменным столом с чашкой кофе в руке, просматривая горы бумаг, которые накопились всего за полдня отсутствия. Несмотря на сладкий прощальный поцелуй, ей все равно снились плохие сны — ужасные, полные крови. Клоунская маска исчезла — ее заменила красивая, словно вырезанная скульптором улыбка Уильяма Руперта Бантлинга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54