https://wodolei.ru/catalog/kryshki-bide/
– Леони говорила так, будто Кризи не было в комнате. – Со времени моего возвращения в Лондон прошло уже больше месяца. Теперь я точно знаю, что жить с этим человеком больше не смогу. С ним я себя чувствую так, будто я просто какой-то шкаф или кухонный робот. Да, действительно, в последние недели он держался со мной помягче, был немного человечнее, чем сначала, но это, думаю, не было искренне. Может быть, он так себя вел потому, что этого потребовала Лаура.
После непродолжительного молчания Кризи запинаясь пробормотал:
– Ты мне нравишься.
Она рассмеялась, словно услышала забавную шутку.
– Если это и так, то я тебе нравлюсь не больше, чем комнатная собачонка.
Кризи снова уставился в тарелку. К еде он так и не притронулся. Почти неслышно он проговорил:
– У меня в доме никогда не было ни домашних собачонок, ни других зверей.
Он поднял голову и пристально на нее посмотрел. Она ответила ему таким же взглядом. Ей показалось, что она видит ту клетку, о которой рассказывала подруге. Леони медленно положила на тарелку нож и вилку.
– Где вы остановились?
– В гостинице «Гор», в Квинсгэйт.
Она встала и пошла на кухню. Мужчины услышали щелчок снимаемой с телефонного аппарата трубки, потом несколько неразборчивых фраз. Вернувшись в комнату, Леони сказала Майклу:
– Я вызвала тебе такси. Машина подъедет минуты через три. Поезжай в гостиницу, а завтра мы поговорим обстоятельно.
Майкл взглянул сначала на Леони, потом на Кризи. Тот хранил молчание. Майкл встал.
– Все понял. Встретимся завтра.
* * *
Когда Майкл ушел, Леони убрала со стола, потом принесла Кризи кофе, села напротив и спокойно попросила:
– Будь добр, объясни мне, пожалуйста, что ты имел в виду, сказав, что я тебе нравлюсь.
Он отпил глоток горячего ароматного напитка. Сахара там было ровно столько, сколько надо.
– Не знаю, – нерешительно сказал он. – Мне трудно бывает иногда… подыскать правильные слова.
– Ты преувеличиваешь. Попробуй все же постараться.
– А для тебя что это значит? – спросил он.
Она тщательно взвесила свой ответ.
– Это чувство может быть истинным лишь тогда, когда оно взаимно.
Он подумал над ее словами, потом наповал сразил ее, заявив:
– Это значит, что я тебе совсем не нравлюсь.
– Ну, это мое дело, – ответила она. – Сама не знаю почему, но ты мне тоже нравишься.
– Тогда, по твоему же собственному определению, это чувство должно быть взаимным.
Леони вздохнула.
– Может быть, но ты все время прекрасно это скрывал от меня.
– Я вообще не привык проявлять свои чувства, – буркнул Кризи.
– У тебя было много женщин? – спросила она.
Ответил Кризи прямо и откровенно:
– Физически я знал многих женщин, даже жил с некоторыми по нескольку дней, иногда недель. Но любил я только раз. Может быть, именно поэтому последние несколько месяцев я был сам не свой. Пока я не встретил Надю, я вообще понятия не имел о том, что такое любовь, что такое счастье. Раньше для меня это был просто пустой звук. Я видел, как рождалась моя дочь, – присутствовал при родах. Они – жена с дочерью – все время стоят у меня перед глазами. Такими, как я увидел их на столе в морге. В холодный пасмурный день. Они стоят у меня перед глазами, когда я просыпаюсь утром и когда засыпаю ночью. Мне трудно говорить о том, кто мне нравится или не нравится, о симпатиях и привязанностях, когда у меня ни на секунду не выходят из головы мои жена и дочь. Я бы даже в бреду не смог себе представить, что снова буду любить другую женщину. Для меня это просто невозможно. За других говорить не берусь, но твердо знаю, что со мной такие вещи дважды произойти не могут.
В небольшой комнате воцарилось молчание. Спустя какое-то время Леони сказала:
– После смерти жены ты был близок с женщинами?
– Да.
– Ты испытывал к ним хоть какие-то чувства? Кроме чисто физических?
Он выпил еще немного кофе.
– Ты мне нравишься больше других. Пока ты была на Гоцо, я с каждым днем привязывался к тебе все сильнее. Но полюбить во второй раз я, наверное, не смогу. Мне иногда кажется, что это чувство умерло во мне, когда в том самолете взорвалась бомба.
Она кивнула.
– Да, я тебя понимаю. Теперь, пожалуйста, скажи мне честно еще одну вещь. Ты ведь собираешься убить этих бандитов?
– Да.
– И хочешь использовать для этого Майкла?
– Если придется.
– Значит, у тебя с ним примерно такие же отношения, которые сложились у нас из-за контракта? Он, получается, для тебя просто один из многих инструментов возмездия?
Кризи печально улыбнулся.
– Сначала так и было задумано. Но то, что я здесь сейчас сижу, само по себе подтверждает частую несостоятельность первоначальных замыслов. Ты ведь прекрасно понимаешь, что не только Майкл хочет, чтобы ты вернулась обратно. Я этого тоже хочу. Никто не собирается там относиться к тебе, как к постороннему человеку. Ты будешь окружена заботой… можешь называть это привязанностью или симпатией.
После долгого молчания Леони спросила:
– Где я буду спать?
– Надеюсь, в моей постели.
– Ты будешь меня касаться?
– Если захочешь.
– А ты чего захочешь?
– Касаться тебя.
* * *
Было утро. Она принесла в спальню кофе и разбудила его. Потом села рядом с ним на постель и сказала:
– Только что я звонила Майклу, сказала, что мы заедем за ним через час и устроим небольшую экскурсию по Лондону.
Он сел в постели, притянул к себе ее голову и поцеловал в губы.
– Что он ответил? – спросил Кризи.
Леони улыбнулась и ласково провела рукой по его волосам.
– Он сказал, что завтра суббота и ему хочется сходить посмотреть игру «Тоттенхем Хотспер». Портье в гостинице, наверное, сможет достать билеты.
– И все?
Она покачала головой.
– Нет, он еще кое-что сказал. Но это касается только матери и сына.
Глава 52
Блонди только что закончила подводить Леони глаза своей самой тонкой кисточкой. Потом она отошла на шаг назад и критически осмотрела результаты проделанной работы. Довольная, она показала рукой на зеркало. Леони встала и подошла к нему. В раму зеркала были вмонтированы лампочки, оно ничем не напоминало зеркало в гримерной киностудии или телевидения. Леони взглянула на себя. На нее смотрело лицо красавицы, которой было никак нельзя дать больше двадцати семи-двадцати восьми лет.
Она долго и пристально рассматривала себя в зеркало, потом произнесла:
– Это у вас профессионально получилось.
Блонди улыбнулась. На ее лице макияж лежал толстыми, грубоватыми, кричащими мазками.
– Детка, в свое время я действительно занималась этим профессионально, – сказала она. – Перед самой войной я работала в Риме. Снималась на вторых ролях в пропагандистских фильмах Муссолини. – Она кокетливо изогнула бровь. – А однажды я с ним спала… точнее, переспала. Все было сделано за пять минут. Он ведь такой был, ты, наверное, слышала? Ему в день нужно было четыре-пять женщин, и всегда он с ними так управлялся – за пять минут, а то и того меньше. Когда война закончилась, мы много шутили на эту тему. Тогда многие в Италии говорили, что если бы и война продолжалась пять минут, он имел бы шанс победить.
Леони улыбнулась.
– А потом что с вами произошло? Вы так и работали актрисой?
– Время тогда было тяжелое. Я ушла из дому, когда мне было шестнадцать, и обратной дороги мне уже не было. К концу войны мне уже исполнилось двадцать пять, и фильмы тогда не снимали. Кое-как мне удалось устроиться уборщицей в американскую армейскую столовую. Потом забеременела от одного американского офицера, а он отказался это признать. Как бы то ни было, ребенок мой умер сразу же после рождения… Это была девочка.
– Простите, – сказала Леони. – Я тоже потеряла сына. А потом что вы стали делать?
Пожилая женщина взглянула на часы и подошла к бару с самыми разными бутылками.
– Кризи и Майкл вернутся через полчаса. Давай-ка пропустим по маленькой, а потом я тебе о себе, что успею, расскажу. Чего будешь пить?
– Виски с содовой, если можно.
Пока Блонди наливала, Леони снова взглянула на себя в зеркало и подумала, не примерещилось ли ей все это. Прошлой ночью они прилетели сюда из Лондона. В аэропорту Кризи рассказал ей в двух словах о Блонди и о том, что такое «Паппагаль».
– Ты хочешь сказать, что мы остановимся в публичном доме? – не веря своим ушам, спросила Леони.
– Да, но очень высокого класса, – ответил он с улыбкой. – Если тебя это не устраивает, могу снять тебе номер в гостинице.
– А вы с Майклом как же?
– Мы с Майклом будем жить в «Паппагале», – ответил он. – Блонди мой старый друг. Если я вздумаю остановиться в Брюсселе где-нибудь в другом месте, она очень на меня обидится.
– А Майкл? – спросила она. – Его ты тоже с собой в публичный дом собираешься взять?
– О Майкле не беспокойся. Я за ним присмотрю. Кроме того, надо, чтобы он познакомился с Блонди и еще с парой-тройкой моих приятелей. Не переживай, я найду тебе приличную гостиницу где-нибудь поблизости.
Она немного подумала.
– Нет, я буду с тобой… если только эта твоя приятельница Блонди не заставит меня немного на нее поработать.
Кризи серьезно сказал:
– Этого как раз она делать не станет, зато сделает с тобой кое-что другое…
– Что именно?
– Подожди – увидишь, – ответил он. – Уверен, что тебе понравится.
* * *
Они взяли такси до «Паппагаля». Во время поездки Майкл беспрестанно вертел головой, чтобы получше рассмотреть город, в котором он никогда раньше не был. Последние дни совершенно потрясли его. Жизнь на Гоцо никак не подготовила Майкла к суете и сутолоке больших городов. Его удивляло все: загруженность движения, толпы людей, напряженный ритм жизни. Лишь когда они пошли на футбольный матч между «Тоттенхем Хотспер» и «Челси», к нему вернулась уверенность в себе. Он неплохо разбирался в футболе, как и большинство ребят на Гоцо, и с интересом следил за игрой английских команд. Кризи и Леони, надо сказать, мало что в этой игре понимали, и Майкл под вопли и крики тридцати тысяч заядлых болельщиков, собравшихся на стадионе, пытался объяснять им наиболее острые моменты игры.
В тот вечер Леони пригласила Майкла в «Старлайт Экспресс». Она знала некоторых актрис и в антракте сводила юношу за кулисы и показала ему театр изнутри. Когда Леони знакомила Майкла с потрясающими девушками в потрясающих костюмах, у него даже язык отнялся.
Пока они ехали по улицам Брюсселя, Леони думала о том, чем были заняты его мысли. Эти дни принесли ему массу впечатлений, и закончиться они должны были парой ночей в первоклассном борделе. На самом деле ее собственные мысли были растрепаны не в меньшей степени. Сначала Кризи предложил ей лететь из Лондона прямо на Мальту, пока он с Майклом будет пару дней заниматься кое-какими делами в Брюсселе.
– Если ты настаиваешь, я, конечно, так и сделаю, – ответила она. – Но мне хотелось бы побыть тобой в Бельгии. Обещаю, что под ногами болтаться не буду. Тем более что в этот раз мне совсем не хочется возвращаться на Гоцо в одиночестве. Позже это станет, наверное, обычным делом, но именно теперь для меня очень важно, чтобы мы вернулись вместе.
Он согласился на удивление легко.
* * *
В «Паппагале» ее провели в комнату, которая казалась плюшевой, и представили женщине, вполне подходившей на главную роль в фильме ужасов. Но уже через пару минут Леони чувствовала себя совершенно спокойно. Ей представили Рауля, исполнявшего одновременно функции привратника и вышибалы, и пару девушек, которые уже собирались домой. Она словно пришла на вечеринку, когда все уже начали расходиться. В баре Рауль налил им выпить и ушел с их багажом наверх.
Кризи все разъяснил Блонди в высшей степени лаконично.
– Это Леони – моя жена, Майкл – мой сын… Это – Блонди, старинный мой друг. Этот дом принадлежит ей, и если ты, Майкл, выкинешь здесь какой-нибудь фортель, она даст тебе такого тумака, что ты до Рождества не очухаешься.
Майкл усмехнулся, но глаза его с интересом стреляли по комнате, подмечая все детали богатой обстановки.
– Мы хотели бы остановиться у тебя на пару деньков, – сказал Кризи Блонди. – Завтра днем у нас с Майклом назначена встреча со Штопором Два, а потом надо будет еще кое-куда съездить. Вернемся мы около шести. – Он сделал жест в сторону Леони. – Сможешь тем временем за ней присмотреть? Я ей пообещал, что работать ты ее заставлять не будешь.
Блонди усмехнулась.
– Неужели?
– Есть, правда, одна вещь, которую я хотел тебя попросить с ней сделать, – с серьезным видом проговорил Кризи.
– Какую?
– Завтра, пока нас не будет, сделай, пожалуйста, так, чтобы она выглядела чуть моложе и, по возможности, еще красивее.
Леони удивленно на него взглянула, но прежде чем она успела что-то произнести, пожилая женщина мягко взяла ее за подбородок и чуть повернула ее лицо к свету.
– Я смогу убрать ей несколько лет и сделать ее красоту еще более ослепительной, если ты этого хочешь, – с улыбкой сказала Блонди.
– Да, я хочу именно этого, – ответил Кризи.
* * *
Блонди принесла напитки и поставила их на столик. Обе они удобно устроились в мягких креслах, и пожилая женщина начала рассказ о своей жизни.
После потери ребенка ей пришлось заняться проституцией.
Поначалу это было нелегко. Молодость проходила, а красавицей она никогда не была. В те годы в Италии молодых привлекательных девушек было хоть пруд пруди. Поэтому она мало-помалу скатывалась под откос. Так продолжалось, пока однажды другая проститутка, с которой они работали на пару, не сказала ей, что идет набор девиц легкого поведения в бордель знаменитого Иностранного легиона в Сиди-аль-Баррес в Алжире. Работа обещала быть напряженной, зато заработки – регулярными.
Заниматься там самой древней женской профессией им и в правду оказалась нелегко. В борделе было более двухсот девиц, и дисциплина там поддерживалась палочная. У каждой женщины был свой малюсенький закуток, легионеры приходили к ним ровно по часам. Блонди в подробностях рассказала Леони о том, как они там работали посменно, иногда до восьми часов в день.
– Вы именно там встретили Кризи? – тихо спросила Леони.
– Да, но не в борделе, – ответила женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
После непродолжительного молчания Кризи запинаясь пробормотал:
– Ты мне нравишься.
Она рассмеялась, словно услышала забавную шутку.
– Если это и так, то я тебе нравлюсь не больше, чем комнатная собачонка.
Кризи снова уставился в тарелку. К еде он так и не притронулся. Почти неслышно он проговорил:
– У меня в доме никогда не было ни домашних собачонок, ни других зверей.
Он поднял голову и пристально на нее посмотрел. Она ответила ему таким же взглядом. Ей показалось, что она видит ту клетку, о которой рассказывала подруге. Леони медленно положила на тарелку нож и вилку.
– Где вы остановились?
– В гостинице «Гор», в Квинсгэйт.
Она встала и пошла на кухню. Мужчины услышали щелчок снимаемой с телефонного аппарата трубки, потом несколько неразборчивых фраз. Вернувшись в комнату, Леони сказала Майклу:
– Я вызвала тебе такси. Машина подъедет минуты через три. Поезжай в гостиницу, а завтра мы поговорим обстоятельно.
Майкл взглянул сначала на Леони, потом на Кризи. Тот хранил молчание. Майкл встал.
– Все понял. Встретимся завтра.
* * *
Когда Майкл ушел, Леони убрала со стола, потом принесла Кризи кофе, села напротив и спокойно попросила:
– Будь добр, объясни мне, пожалуйста, что ты имел в виду, сказав, что я тебе нравлюсь.
Он отпил глоток горячего ароматного напитка. Сахара там было ровно столько, сколько надо.
– Не знаю, – нерешительно сказал он. – Мне трудно бывает иногда… подыскать правильные слова.
– Ты преувеличиваешь. Попробуй все же постараться.
– А для тебя что это значит? – спросил он.
Она тщательно взвесила свой ответ.
– Это чувство может быть истинным лишь тогда, когда оно взаимно.
Он подумал над ее словами, потом наповал сразил ее, заявив:
– Это значит, что я тебе совсем не нравлюсь.
– Ну, это мое дело, – ответила она. – Сама не знаю почему, но ты мне тоже нравишься.
– Тогда, по твоему же собственному определению, это чувство должно быть взаимным.
Леони вздохнула.
– Может быть, но ты все время прекрасно это скрывал от меня.
– Я вообще не привык проявлять свои чувства, – буркнул Кризи.
– У тебя было много женщин? – спросила она.
Ответил Кризи прямо и откровенно:
– Физически я знал многих женщин, даже жил с некоторыми по нескольку дней, иногда недель. Но любил я только раз. Может быть, именно поэтому последние несколько месяцев я был сам не свой. Пока я не встретил Надю, я вообще понятия не имел о том, что такое любовь, что такое счастье. Раньше для меня это был просто пустой звук. Я видел, как рождалась моя дочь, – присутствовал при родах. Они – жена с дочерью – все время стоят у меня перед глазами. Такими, как я увидел их на столе в морге. В холодный пасмурный день. Они стоят у меня перед глазами, когда я просыпаюсь утром и когда засыпаю ночью. Мне трудно говорить о том, кто мне нравится или не нравится, о симпатиях и привязанностях, когда у меня ни на секунду не выходят из головы мои жена и дочь. Я бы даже в бреду не смог себе представить, что снова буду любить другую женщину. Для меня это просто невозможно. За других говорить не берусь, но твердо знаю, что со мной такие вещи дважды произойти не могут.
В небольшой комнате воцарилось молчание. Спустя какое-то время Леони сказала:
– После смерти жены ты был близок с женщинами?
– Да.
– Ты испытывал к ним хоть какие-то чувства? Кроме чисто физических?
Он выпил еще немного кофе.
– Ты мне нравишься больше других. Пока ты была на Гоцо, я с каждым днем привязывался к тебе все сильнее. Но полюбить во второй раз я, наверное, не смогу. Мне иногда кажется, что это чувство умерло во мне, когда в том самолете взорвалась бомба.
Она кивнула.
– Да, я тебя понимаю. Теперь, пожалуйста, скажи мне честно еще одну вещь. Ты ведь собираешься убить этих бандитов?
– Да.
– И хочешь использовать для этого Майкла?
– Если придется.
– Значит, у тебя с ним примерно такие же отношения, которые сложились у нас из-за контракта? Он, получается, для тебя просто один из многих инструментов возмездия?
Кризи печально улыбнулся.
– Сначала так и было задумано. Но то, что я здесь сейчас сижу, само по себе подтверждает частую несостоятельность первоначальных замыслов. Ты ведь прекрасно понимаешь, что не только Майкл хочет, чтобы ты вернулась обратно. Я этого тоже хочу. Никто не собирается там относиться к тебе, как к постороннему человеку. Ты будешь окружена заботой… можешь называть это привязанностью или симпатией.
После долгого молчания Леони спросила:
– Где я буду спать?
– Надеюсь, в моей постели.
– Ты будешь меня касаться?
– Если захочешь.
– А ты чего захочешь?
– Касаться тебя.
* * *
Было утро. Она принесла в спальню кофе и разбудила его. Потом села рядом с ним на постель и сказала:
– Только что я звонила Майклу, сказала, что мы заедем за ним через час и устроим небольшую экскурсию по Лондону.
Он сел в постели, притянул к себе ее голову и поцеловал в губы.
– Что он ответил? – спросил Кризи.
Леони улыбнулась и ласково провела рукой по его волосам.
– Он сказал, что завтра суббота и ему хочется сходить посмотреть игру «Тоттенхем Хотспер». Портье в гостинице, наверное, сможет достать билеты.
– И все?
Она покачала головой.
– Нет, он еще кое-что сказал. Но это касается только матери и сына.
Глава 52
Блонди только что закончила подводить Леони глаза своей самой тонкой кисточкой. Потом она отошла на шаг назад и критически осмотрела результаты проделанной работы. Довольная, она показала рукой на зеркало. Леони встала и подошла к нему. В раму зеркала были вмонтированы лампочки, оно ничем не напоминало зеркало в гримерной киностудии или телевидения. Леони взглянула на себя. На нее смотрело лицо красавицы, которой было никак нельзя дать больше двадцати семи-двадцати восьми лет.
Она долго и пристально рассматривала себя в зеркало, потом произнесла:
– Это у вас профессионально получилось.
Блонди улыбнулась. На ее лице макияж лежал толстыми, грубоватыми, кричащими мазками.
– Детка, в свое время я действительно занималась этим профессионально, – сказала она. – Перед самой войной я работала в Риме. Снималась на вторых ролях в пропагандистских фильмах Муссолини. – Она кокетливо изогнула бровь. – А однажды я с ним спала… точнее, переспала. Все было сделано за пять минут. Он ведь такой был, ты, наверное, слышала? Ему в день нужно было четыре-пять женщин, и всегда он с ними так управлялся – за пять минут, а то и того меньше. Когда война закончилась, мы много шутили на эту тему. Тогда многие в Италии говорили, что если бы и война продолжалась пять минут, он имел бы шанс победить.
Леони улыбнулась.
– А потом что с вами произошло? Вы так и работали актрисой?
– Время тогда было тяжелое. Я ушла из дому, когда мне было шестнадцать, и обратной дороги мне уже не было. К концу войны мне уже исполнилось двадцать пять, и фильмы тогда не снимали. Кое-как мне удалось устроиться уборщицей в американскую армейскую столовую. Потом забеременела от одного американского офицера, а он отказался это признать. Как бы то ни было, ребенок мой умер сразу же после рождения… Это была девочка.
– Простите, – сказала Леони. – Я тоже потеряла сына. А потом что вы стали делать?
Пожилая женщина взглянула на часы и подошла к бару с самыми разными бутылками.
– Кризи и Майкл вернутся через полчаса. Давай-ка пропустим по маленькой, а потом я тебе о себе, что успею, расскажу. Чего будешь пить?
– Виски с содовой, если можно.
Пока Блонди наливала, Леони снова взглянула на себя в зеркало и подумала, не примерещилось ли ей все это. Прошлой ночью они прилетели сюда из Лондона. В аэропорту Кризи рассказал ей в двух словах о Блонди и о том, что такое «Паппагаль».
– Ты хочешь сказать, что мы остановимся в публичном доме? – не веря своим ушам, спросила Леони.
– Да, но очень высокого класса, – ответил он с улыбкой. – Если тебя это не устраивает, могу снять тебе номер в гостинице.
– А вы с Майклом как же?
– Мы с Майклом будем жить в «Паппагале», – ответил он. – Блонди мой старый друг. Если я вздумаю остановиться в Брюсселе где-нибудь в другом месте, она очень на меня обидится.
– А Майкл? – спросила она. – Его ты тоже с собой в публичный дом собираешься взять?
– О Майкле не беспокойся. Я за ним присмотрю. Кроме того, надо, чтобы он познакомился с Блонди и еще с парой-тройкой моих приятелей. Не переживай, я найду тебе приличную гостиницу где-нибудь поблизости.
Она немного подумала.
– Нет, я буду с тобой… если только эта твоя приятельница Блонди не заставит меня немного на нее поработать.
Кризи серьезно сказал:
– Этого как раз она делать не станет, зато сделает с тобой кое-что другое…
– Что именно?
– Подожди – увидишь, – ответил он. – Уверен, что тебе понравится.
* * *
Они взяли такси до «Паппагаля». Во время поездки Майкл беспрестанно вертел головой, чтобы получше рассмотреть город, в котором он никогда раньше не был. Последние дни совершенно потрясли его. Жизнь на Гоцо никак не подготовила Майкла к суете и сутолоке больших городов. Его удивляло все: загруженность движения, толпы людей, напряженный ритм жизни. Лишь когда они пошли на футбольный матч между «Тоттенхем Хотспер» и «Челси», к нему вернулась уверенность в себе. Он неплохо разбирался в футболе, как и большинство ребят на Гоцо, и с интересом следил за игрой английских команд. Кризи и Леони, надо сказать, мало что в этой игре понимали, и Майкл под вопли и крики тридцати тысяч заядлых болельщиков, собравшихся на стадионе, пытался объяснять им наиболее острые моменты игры.
В тот вечер Леони пригласила Майкла в «Старлайт Экспресс». Она знала некоторых актрис и в антракте сводила юношу за кулисы и показала ему театр изнутри. Когда Леони знакомила Майкла с потрясающими девушками в потрясающих костюмах, у него даже язык отнялся.
Пока они ехали по улицам Брюсселя, Леони думала о том, чем были заняты его мысли. Эти дни принесли ему массу впечатлений, и закончиться они должны были парой ночей в первоклассном борделе. На самом деле ее собственные мысли были растрепаны не в меньшей степени. Сначала Кризи предложил ей лететь из Лондона прямо на Мальту, пока он с Майклом будет пару дней заниматься кое-какими делами в Брюсселе.
– Если ты настаиваешь, я, конечно, так и сделаю, – ответила она. – Но мне хотелось бы побыть тобой в Бельгии. Обещаю, что под ногами болтаться не буду. Тем более что в этот раз мне совсем не хочется возвращаться на Гоцо в одиночестве. Позже это станет, наверное, обычным делом, но именно теперь для меня очень важно, чтобы мы вернулись вместе.
Он согласился на удивление легко.
* * *
В «Паппагале» ее провели в комнату, которая казалась плюшевой, и представили женщине, вполне подходившей на главную роль в фильме ужасов. Но уже через пару минут Леони чувствовала себя совершенно спокойно. Ей представили Рауля, исполнявшего одновременно функции привратника и вышибалы, и пару девушек, которые уже собирались домой. Она словно пришла на вечеринку, когда все уже начали расходиться. В баре Рауль налил им выпить и ушел с их багажом наверх.
Кризи все разъяснил Блонди в высшей степени лаконично.
– Это Леони – моя жена, Майкл – мой сын… Это – Блонди, старинный мой друг. Этот дом принадлежит ей, и если ты, Майкл, выкинешь здесь какой-нибудь фортель, она даст тебе такого тумака, что ты до Рождества не очухаешься.
Майкл усмехнулся, но глаза его с интересом стреляли по комнате, подмечая все детали богатой обстановки.
– Мы хотели бы остановиться у тебя на пару деньков, – сказал Кризи Блонди. – Завтра днем у нас с Майклом назначена встреча со Штопором Два, а потом надо будет еще кое-куда съездить. Вернемся мы около шести. – Он сделал жест в сторону Леони. – Сможешь тем временем за ней присмотреть? Я ей пообещал, что работать ты ее заставлять не будешь.
Блонди усмехнулась.
– Неужели?
– Есть, правда, одна вещь, которую я хотел тебя попросить с ней сделать, – с серьезным видом проговорил Кризи.
– Какую?
– Завтра, пока нас не будет, сделай, пожалуйста, так, чтобы она выглядела чуть моложе и, по возможности, еще красивее.
Леони удивленно на него взглянула, но прежде чем она успела что-то произнести, пожилая женщина мягко взяла ее за подбородок и чуть повернула ее лицо к свету.
– Я смогу убрать ей несколько лет и сделать ее красоту еще более ослепительной, если ты этого хочешь, – с улыбкой сказала Блонди.
– Да, я хочу именно этого, – ответил Кризи.
* * *
Блонди принесла напитки и поставила их на столик. Обе они удобно устроились в мягких креслах, и пожилая женщина начала рассказ о своей жизни.
После потери ребенка ей пришлось заняться проституцией.
Поначалу это было нелегко. Молодость проходила, а красавицей она никогда не была. В те годы в Италии молодых привлекательных девушек было хоть пруд пруди. Поэтому она мало-помалу скатывалась под откос. Так продолжалось, пока однажды другая проститутка, с которой они работали на пару, не сказала ей, что идет набор девиц легкого поведения в бордель знаменитого Иностранного легиона в Сиди-аль-Баррес в Алжире. Работа обещала быть напряженной, зато заработки – регулярными.
Заниматься там самой древней женской профессией им и в правду оказалась нелегко. В борделе было более двухсот девиц, и дисциплина там поддерживалась палочная. У каждой женщины был свой малюсенький закуток, легионеры приходили к ним ровно по часам. Блонди в подробностях рассказала Леони о том, как они там работали посменно, иногда до восьми часов в день.
– Вы именно там встретили Кризи? – тихо спросила Леони.
– Да, но не в борделе, – ответила женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41