Она рассмеется и спросит, сколько тебе лет. Тут можешь слегка приврать. Ты выглядишь на все восемнадцать-девятнадцать, поэтому не сильно согрешишь, если скажешь, что в следующем месяце, скажем, двадцать пятого числа, тебе исполнится девятнадцать.
– Ну а дальше что?
– Скажешь, что слышал о ее завтрашнем отъезде. А после этого, Майкл, ты больше не вымолвишь ни слова, ни единого слова.
– А если она меня спросит о чем-нибудь?
Голос Джойи был чрезвычайно выразителен.
– Не говори ничего. Ни слова. Просто смотри на нее. Прямо в глаза. Либо она встанет и уйдет, либо пригласит тебя в свою квартиру в Марсалфорне.
Танец кончился. От танцплощадки англичанка направилась прямо к стойке бара. Джойи чуть отодвинулся от Майкла. Девушка встала между ними. Джойи повернулся к ней спиной.
Англичанка подозвала бармена.
– Винс, как всегда, пожалуйста.
Винс указал на стоявший перед ней стакан и на Майкла. Она повернула голову. Вид у нее был слегка озадаченный. Стоя к ним спиной, Джойи услышал слова Майкла.
– Сэффорн, можно мне с тобой поговорить?
Джойи немного подождал и обернулся. Майкл шел через танцевальную площадку к столикам под деревьями, Сэффорн следовала за ним.
Через пять минут Джойи видел, как они поднимаются по ступеням лестницы к выходу. Тогда он все свое внимание переключил на танцплощадку, где скучала очаровательная шведка. Ведь, что ни говори, это была последняя неделя его свободы.
* * *
– Это и в самом деле правда?
– Да.
Они стояли на балконе квартиры в Марсалфорне, глядя, как в спокойной воде залива отражаются огни городка. Было уже за полночь. Майкл принял решение.
– Это правда, – сказал он. – Соврал я тебе в другом.
– В чем?
– Мне в следующем месяце не девятнадцать исполнится, а семнадцать.
Сэффорн рассмеялась и налила в стаканы остатки «Джонни Уокера».
* * *
– У меня первый раз был просто ужасным, – сказала она. – Это случилось на заднем сиденье небольшого автомобиля. Просто кошмар какой-то. Я была здорово поддатой.
Они лежали в постели, она внимательно разглядывала его тело. Потом англичанка откинула с его лба прядь черных волос и улыбнулась.
– Для тебя, Майкл, кошмаром это не будет… это будет прекрасно.
Глава 14
Они встретились на ужине в ресторане, расположенном в четырех кварталах от Капитолийского холма. Их проводили к уединенному столику в конце зала. Сенатор заказал острый бифштекс с большими листьями салата, Кризи – курицу, приготовленную в вине, с жареным картофелем и цветной капустой.
Когда официантка отошла от столика, мэтр по винам подал им объемную карту вин в кожаном переплете.
– Как вы относитесь к вину? – спросил сенатор.
– Положительно.
Грэйнджер передал Кризи меню.
– Можете заказывать все, что угодно, на сумму до ста десяти тысяч долларов.
– Вы не шутите?
– Я совершенно серьезен.
Несколько минут Кризи внимательно изучал карту вин.
Внешность мэтра по винам как нельзя более соответствовала его должности: это был высокий, с иголочки одетый мужчина, с прилизанными волосами и тонкой ниточкой усов. Через плечо Кризи он следил за движением его пальца по списку.
Закрыв карту, Кризи сказал:
– Принесите нам бутылочку «Ротшильд» сорок девятого года.
Удовольствие мэтра явственно отразилось на его физиономии.
– Перелить его в графин, сэр?
– Будьте добры. – Кризи бросил взгляд через стол и произнес: – Сенатор, эта бутылочка пробьет ощутимую брешь в ваших ста десяти тысячах долларов.
– Очень на это надеюсь, – улыбнулся Грэйнджер. – Сам я в вине не слишком-то разбираюсь. Вы научились ценить вина, когда служили в Легионе?
Кризи кивнул.
– Там я начал в них разбираться. На самом деле мало кто знает, что такое Легион. Для большинства людей это слово почему-то ассоциируется только с подвигами и пустыней. Хотя все совсем не так просто. Войска его были оснащены по последнему слову техники. Легионеры, если хотели, могли до самой смерти оставаться в его рядах. В этом отношении Легион был единственной в своем роде армией. Ведь для многих из нас он оказался чем-то вроде сиротского приюта. Легиону во Франции принадлежат виноградники, где и сейчас изготавливают вино. Когда легионер уходил со службы, он мог там выращивать виноград и делать вино или подыскать себе работу по вкусу в ремесленных мастерских, которые также были созданы при Легионе. Кормили там лучше, чем в любой армии мира, причем не только офицеров, но и солдат.
– Вас оттуда, кажется, уволили? – как бы невзначай спросил сенатор.
– Да. Я служил в воздушно-десантном полку. Полковника нашего мы готовы были носить на руках. Он был самым храбрым человеком из всех, с кем меня сводила жизнь. К своим людям он относился так же, как и они к нему. Наш полковник решил встать на сторону генералов, готовивших заговор. Мы тогда даже обсуждали возможность сбросить десант на Париж. – Кризи смолк, улыбнувшись нахлынувшим воспоминаниям. – После того как заговор провалился, мы взорвали наши казармы и с песней Эдит Пиаф «Я ни о чем не жалею» вышли из городка. Офицерам пришлось либо скрываться, либо предстать перед военным трибуналом. Всех сержантов уволили, рядовых легионеров разбросали по другим подразделениям.
Сенатор тихо проговорил:
– Да, я читал ваше личное дело. Вы ведь были сержантом… Интересно, остались бы вы в Легионе, если бы тогда вас не уволили?
Кризи задумался лишь на миг, потом решительно кивнул.
– Думаю, да. Только не в армии, а на каком-нибудь винограднике к северу от Марселя. Собирал бы виноград и делал вино. – Он улыбнулся. – Но, конечно, не совсем такое, как мы сейчас будем пить.
Подошел мэтр, держа в руках бутылку так, как акушерка новорожденного. Очень аккуратно он поставил ее на сервировочный столик, потом вынул пробку и поднес к носу, словно драгоценную реликвию. С удовлетворением кивнув, он сказал Кризи:
– Мне кажется, сэр, вино хорошее. – После этого мэтр положил пробку на тарелку, поставил ее на стол перед Кризи и произнес: – За все эти годы, сенатор, вы ни разу не заказывали вина, подобного этому.
Как и мэтр, Кризи размял пробку между пальцев, потом понюхал и одобрительно кивнул.
– Будьте добры, попросите повара отложить наш заказ на полчаса, чтобы дать вину время подышать.
Мэтр отошел от стола с видом хирурга, который только что провел сложную, но удачную операцию.
На Кризи был хорошо сидевший серый в легкую полоску костюм, кремовая рубашка и коричневатый галстук. Он сунул руку во внутренний карман пиджака, вынул визитную карточку и передал ее Грэйнджеру.
– Здесь, сенатор, название банка в Люксембурге. На оборотной стороне карточки – номер счета. Я бы хотел, чтоб вы перевели четверть миллиона долларов на этот счет в ближайшие семь дней. В отличие от Ролинза, никаких отчетов о том, куда пошли ваши деньги, я писать не буду. Каков бы ни был исход операции, после ее завершения вы получите причитающуюся вам часть неизрасходованных денег. Мои четверть миллиона уже лежат на этом счете. Если захотите это проверить, позвоните человеку, имя которого указано на визитке, и назовите ему код: «Запад есть Запад, Восток есть Восток». После этого он сообщит вам о движении всех средств на этом счете.
Сенатор бросил взгляд на карточку и спокойно проговорил:
– Кризи, после того как вы прислали мне палец, я решил не задавать вам лишних вопросов. Мы, естественно, будем постоянно держать связь и обмениваться информацией. Вполне понятно, что мне необходимо быть в курсе того, как у вас продвигается дело. Надеюсь, кое-какими сведениями и я смогу вам быть полезен.
– Думаю, позже ваша информация мне очень пригодится, – сказал Кризи. – Кстати говоря, какими новостями в последний раз с вами поделился ваш друг Кертис Беннет?
– Откуда вы знаете Кертиса?
– Он мною интересовался.
– Как вы узнали об этом?
– Извините, сенатор, но это секрет.
– Я вас понимаю. Кстати говоря, «сенатор» – чересчур формальное обращение. Зовите меня лучше просто Джим, как все мои друзья. И если не возражаете, давайте, перейдем на ты.
– Согласен.
– А мне тогда как лучше тебя называть?
Кризи слегка улыбнулся.
– Просто Кризи.
– У тебя что, имени нет? Ах, да, конечно, я же видел его в твоем личном деле.
Улыбка Кризи стала шире.
– У моего отца, наверное, было слишком развито чувство юмора. Все мои друзья называют меня Кризи. Так что интересного тебе рассказал Беннет?
– Он считает, что взрыв устроила одна из двух палестинских группировок – либо банда Абу Нидаля, либо ФНОП-ГК, возглавляемый Ахмедом Джибрилем. Похоже, они смогут точно установить, какая именно из них совершила преступление, лишь через несколько месяцев.
– Я тоже так думаю.
Кризи внимательно смотрел через плечо сенатора. Не меняя голоса, он сказал:
– Сиди как сидишь, Джим, не оборачивайся. За столиком за твоей спиной сидит женщина. Либо ее заинтересовала моя скромная персона, либо она на кого-то работает. Через пару минут пройди, пожалуйста, в туалет и взгляни на нее повнимательнее.
Возвращаясь из мужской комнаты, сенатор учтиво раскланялся с сидевшей рядом женщиной. Она ему улыбнулась как старому знакомому.
Усевшись на свое место, сенатор сказал:
– Ничего в ней таинственного нет, я ее знаю. Она работает аналитиком в комиссии конгресса по правосудию… Очень неглупая женщина. Я ее здесь уже несколько раз встречал.
– Разве аналитики конгресса могут себе позволить ходить в такие рестораны? – спросил Кризи.
Сенатор покачал головой.
– Нет, жалованья, которое им платят, для этого явно недостаточно, но она на него и не живет. Она родом из богатой семьи из Мэриленда.
Кризи взглянул на женщину. Ей было явно за тридцать. Высокая, миловидная, с короткими черными волосами, грациозной шеей. На лице ее отражался незаурядный ум. Она посмотрела на него, и их взгляды встретились. Первой в сторону отвела глаза она.
Мужчинам принесли заказанные блюда, и, как только их разложили на тарелки, подошел мэтр по винам. Он взял бокал Кризи и наполнил его ровно на дюйм.
Кризи отпил небольшой глоток и прищурил глаза, смакуя вино. Мэтр кивнул с выражением гордого достоинства на лице, налил вино в бокал сенатора, потом долил Кризи.
– Дайте, пожалуйста, еще один бокал, – попросил Кризи.
Мэтр подал ему бокал. Кризи взял графин, наполовину наполнил бокал и передал мэтру.
Они втроем выпили. У мэтра вырвался вздох удовлетворения, и он сказал:
– Благодарю вас, сэр, и желаю вам приятного аппетита.
Держа бокал в руке, он направился на кухню. Кризи догадался, что он понес повару вино на пробу.
Первым ушел сенатор. Было еще только десять. Он извинился, сославшись на то, что на утро у него назначена важная встреча в конгрессе и ему надо лечь пораньше.
– Я, пожалуй, останусь ненадолго, – сказал Кризи. – Возьму еще кофе, может быть, с коньяком.
Сенатор понимающе ему подмигнул.
– Желаю удачи, Кризи. Думаю, что она прекрасная женщина.
– Дело, Джим, не только в этом… Просто меня интересует, чем занимаются аналитики комиссии по правосудию.
Коньяк он решил выпить в баре. Сенатор назвал ему имя женщины. Проходя мимо ее стола, Кризи задержался, наклонился и негромко сказал:
– Мисс Паркиз, если вам вдруг захочется что-нибудь выпить после ужина, я буду в баре.
Он тут же отошел, не оставив ей времени для ответа.
Стойка бара была сделана из красного дерева, свет лампочек приглушали коричневатые абажуры с бахромой. Вдоль стен стояли уютные мягкие диванчики. Кризи сел и заказал коньяк. Когда официант принес напиток, Кризи хотел было заплатить, но официант его остановил.
– Вам просил это передать мистер Генри с наилучшими пожеланиями… наш мэтр по винам.
– Передайте, пожалуйста, мистеру Генри мою искреннюю благодарность.
Женщина рассчитала время с поразительной точностью. Прошло уже десять минут. Кризи взглянул на часы и решил, что если она не появится в ближайшие две минуты, ждать ее дальше бессмысленно. Она вошла в бар ровно через две с половиной минуты.
Мисс Паркиз оказалась выше, чем он предполагал, – около пяти футов десяти дюймов. Когда она двигалась, ее вязаное шерстяное платье подчеркивало ее изящные формы. Черные замшевые туфли на шпильках гармонировали с черной замшевой сумочкой. Она приблизилась грациозной походкой к столику Кризи и опустилась на диванчик. Не рядом с ним, а футах в пяти, напротив. Они сидели и смотрели друг на друга, пока не подошел официант.
Она заказала «Драмбюи» и сказала Кризи:
– Вы, должно быть, птица высокого полета.
– Почему вы так решили?
– Сенатор Грэйнджер очень бережно относится к своему времени, даром его никогда не тратит.
Кризи улыбнулся.
Официант принес «Драмбюи» и вновь отказался взять у Кризи деньги. Женщина пригубила ликер и спросила:
– Сенатор сказал вам, как меня зовут?
– Да… Трэйси.
Голос у нее был низким, гортанным. Она подняла руку и отбросила прядь волос со лба, пригладила их рукой и чуть подвинулась на диванчике.
– А вас как зовут? – спросила она.
– Кризи.
– Это имя или фамилия?
– Это единственное имя, на которое я отзываюсь.
Она снова улыбнулась.
– Вы тоже политику делаете?
– Нет, никогда в нее не лез. Я на пенсии.
– А чем вы раньше занимались?
– Был наемником.
Пристально на него взглянув, она задала неизбежный вопрос:
– Вы убивали людей?
– Не помню.
* * *
Он сказал ей, что остановился в гостинице «Хайэтт». Она ответила, что у нее квартира в соседнем квартале. Они решили пойти к ней.
В спальне они разделись. Женщина внимательно рассматривала шрамы на его теле и лице, потом взглянула ему в глаза.
– Не бойся, – сказал Кризи, – садистских наклонностей у меня нет.
Она улыбнулась, глаза ее были почти закрыты.
– Хоть я и не мазохистка, – прямо ответила она, – мне нравится, когда со мной обращаются властно… Не грубо, но властно.
Тело ее было длинным, грудь высокой.
Когда он ею овладел, большие стенные часы пробили одиннадцать ударов.
* * *
На Гоцо в отличие от Вашингтона было четыре часа утра. В этот момент Майкл второй раз в жизни переживал близость с женщиной. Сейчас он уже мог себя контролировать гораздо лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41