По каким-то причинам, которые я не могла до конца осознать, я была совершенно невозмутимой.
Оба полицейских – детектив-инспектор и молодой сержант – были без формы, в шляпах и плащах. Побеседовав наедине с доктором Уилльямсом и обследовав труп, детектив-инспектор попросил сержанта вызвать машину и отправить Сару в морг на Хосферри-роуд.
– Там будет произведено вскрытие для установления причины смерти, сказал нам инспектор. – А я тем временем ознакомлюсь с обстоятельствами гибели миссис Маринго. Я хочу знать, что она ела и пила сегодня вечером. И что ели и пили вы все.
– Вы хотите сказать, что она могла умереть из-за подсыпанного в пищу яда? – спросила Джинна.
– Это возможно, – сказал инспектор. – Я бы хотел официально допросить всех присутствующих, а потом попросить каждого из вас заполнить соответствующие бумаги.
– О чем вы будете допрашивать нас? – спросила Джинна. – Мы все ели одно и тоже.
– Умерла женщина, – напомнил ей инспектор. – И весьма внезапно. Поэтому я обязан выяснить, где находился каждый из вас в момент её смерти, ваши отношения с умершей, хронологию происшедшего в этот вечер. Это обычная процедура. Прежде всего сержант запишет ваши показания, доктор Уилльямс, и после этого вы сможете уйти. Пожалуйста, пройдите в кабинет.
– Не понимаю, почему я должна отвечать на вопросы в отсутствие адвоката, – сказала Джинна.
Инспектор улыбнулся.
– Это ваше право, мисс Николсон, но вы должны понимать, что ваш отказ будет выглядеть весьма настораживающе.
– Я её не убивала! – сказала Джинна.
– Конечно, моя дочь ответит на вопросы, – поспешил заверить инспектора Иэн. – Она просто взволнована этим ужасным происшествием. Мы все взволнованы. Кому приятно пережить такое в собственном доме?
– Еще бы, – сказал инспектор, поворачиваясь к Харри. – Вы – ближайший родственник, мистер Маринго?
– Да, я – её муж. Наверно, я должен сказать "бывший муж". – Его глаза увлажнились. – Я не могу поверить в то, что Сара мертва. Все случилось так внезапно.
– Такое всегда вызывает потрясение, – сказал инспектор. – Но я надеюсь, что вы будете в состоянии ответить на вопросы, когда сержант закончит беседу с доктором Уилльямсом. Нам необходимы ваши показания.
– Конечно.
Инспектор посмотрел на наши кофейные чашки и бокалы для коньяка.
– Позвольте напомнить вам о том, что вы не должны ничего касаться. Пожалуйста, оставьте все как есть. Это относится также к тарелкам, кастрюлям и сковородам на кухне, миссис Николсон. Ничего не мойте, не выбрасывайте остатки пищи. Вы устроили здесь небольшой обед, да?
– Да, инспектор, – ответила я.
– Понятно. На пять персон, да?
– Верно.
– Хорошо. Значит, все участники известны и находятся здесь.
– Да.
Инспектор взял трубку телефона.
– Я позвоню в управление и приглашу сюда моих помощников. Мы должны обследовать вашу кухню и гостиную, миссис Николсон. Забрать все предметы, которые использовались сегодня вечером. Не беспокойтесь, после изучения все будет возвращено.
– Я не беспокоюсь, но я в недоумении.
– Относительно чего, миссис Николсон?
– Относительно причины смерти Сары.
Инспектор снова улыбнулся. Похоже, это было его обычной реакцией на глупые реплики.
– Мы тоже хотим получить ответ. И получим его, миссис Николсон. Через некоторое время.
Когда доктор Уилльямс дал свои показания и ушел, инспектор Лэнгдейл начал по очереди допрашивать нас. Потом нас попросили записать наши показания на типовом бланке лондонской полиции. Нам объяснили, что начало должно быть стандартным: "Я делаю это заявление по доброй воле. Мне известно, что я не обязан сообщать что-либо вопреки моему желанию, и что все сказанное мною может быть использовано как доказательство…"
Джинна пробормотала что-то о "чертовых лицемерах", и я заметила, что Иэн встревоженно посмотрел на нее. Инспектор Лэнгдейл тоже это заметил. С момента прибытия полиции Иэн казался очень обеспокоенным поведением Джинны, и я не могла понять причину этого. Да, она бросила пару реплик в адрес инспектора, но они прозвучали, как безобидные выпады, из-за которых не стоит волноваться.
Однако Иэн был встревожен. Я видела все признаки этого. Похоже, он боялся за свою дочь. Не мог же он думать, что Джинна убила Сару! Однако его вид говорил именно об этом. Подумал ли то же самое инспектор Лэнгдейл?
Я начала понимать страх Иэна, когда после Харри подошла моя очередь отвечать на вопросы.
– Миссис Николсон, кто из домашних имел доступ к еде и напиткам, которые подавали здесь этим вечером? – спросил меня инспектор.
– Я, конечно. А также моя домработница, миссис Кук. Она была здесь с утра. Еще мой муж и падчерица.
Но инспектору Лэнгдейлу ещё не пришло в голову, что убили "не ту женщину". Он поймет это лишь после того, как содержимое наших чашек будет подвергнуто анализу в полицейской лаборатории. Когда установят, что яд находился в «Хэге», и что я (а не погибшая) была единственным человеком, употреблявшим «Хэг», инспектор догадается, что Сару отравили по ошибке.
Я бы отдала все, чтобы увидеть выражение лица славного инспектора, когда чудесная новость достигнет его ушей. Ему, несомненно, придется снова допросить нас всех, но уже с другой точки зрения. Он перестанет выяснять, кто мог убить Сару, как делал сейчас, и начнет искать человека, который мог желать моей смерти.
А пока что я оставалась подозреваемой, и инспектор Лэнгдейл выполнял рутинную процедуру. Расспросив меня о приготовлении еды, о том, как её подавали, он перешел к послеобеденной части вечера.
– Вы говорите, миссис Николсон, что ваш муж всегда сам подает кофе и коньяк после еды? И что он сделал это сегодня?
– Да, инспектор. Ему нравится этим заниматься.
– Понимаю. Мистер Николсон разлил кофе в чашки заранее?
– Да, на кухне, как он обычно делает.
– А где находились в это время вы?
– Здесь. С моими гостями и падчерицей.
Я решила не упоминать о бурной ссоре, происшедшей между мной и Джинной. Пусть кто-то другой заговорит о прозвучавших из её уст обвинениях и оскорблениях. Это будет выглядеть лучше. Пока что никто не произнес имя Тома МакКиллапа.
– Значит, мистер Николсон принес пять чашек с черным кофе. Верно? Инспектор указал на кувшинчик со сливками и сахарницу, все ещё стоявшие на подносе. – А также сливки и сахар?
– Он принес пять чашек с черным кофе, инспектор, но моя отличалась от остальных.
Сержант, делавший записи, оторвал взгляд от блокнота. Инспектор посмотрел на меня со сдержанным интересом.
– Отличалась от остальных, миссис Николсон? Чем?
– Я не пью обычный кофе, инспектор. Не переношу кофеин. Пью только «Хэг». У меня проблемы со сном.
– Значит, одна из чашек, поставленных вашим мужем на поднос, содержала «Хэг», а другие – обычный кофе?
– Совершенно верно.
– И вы пили из чашки, в которой был "Хэг"?
– Я отпила немного. Видите, – я указала на мою чашку, – половина осталась. Вероятно, я поставила её в тот момент, когда Сара, миссис Маринго, потеряла сознание.
– Через какое время после того, как было подано кофе, миссис Маринго стало плохо?
– Точно не знаю. Это произошло так внезапно.
– Примерно, миссис Николсон.
– Кажется, минут через семь-восемь. Мы слушали Девятую симфонию Бетховена, и первая часть ещё не закончилась. Это я помню.
– Ясно. Я вижу, что ваш кофе – черный. Вы не добавляете в него сливки?
– Нет.
– А сахар?
– Две ложечки.
Харри заранее сообщил, что Сара пьет кофе без сливок, с двумя ложечками сахара. Мы с ним тщательно обсудили эти мелочи, готовясь к убийству. Брат сказал, что вкус сахара заглушит вкус цианистого калия, и Сара ничего не заподозрит.
– И вы лично добавили сахар, миссис Николсон? – спросил инспектор Лэнгдейл. – Или его положил в вашу чашку мистер Николсон, готовя "Хэг"?
– Нет, он положил туда только мое снотворное. Но не сахар.
Глаза инспектора Лэнгдейла заблестели.
– Что это за снотворное?
– Я уже говорила, что страдаю бессонницей. Поэтому каждый вечер принимаю снотворное. Оно добавляется в "Хэг".
– И вы говорите, что снотворное добавляет мистер Николсон?
– Да.
Сержант усердно застрочил, его лицо раскраснелось. Похоже, инспектора Лэнгдейла заинтересовала последняя информация. Кто мог упрекнуть его в этом?
– Где хранится снотворное? – спросил он.
– В кухне. В банке.
– Не в медицинском шкафчике в ванной, как это обычно бывает?
Я вспомнила пустой медицинский шкафчик моей матери в Пилгрим-Лейке. Надо же, наша аптечка тоже была почти пустой. Прежде я никогда не замечала этого сходства.
– Нет, инспектор, мы держим порошок на кухне, потому что это удобнее.
– Удобнее смешивать его с "Хэгом"?
– Да.
– Я что-то не понимаю. Если вы выпили полчашки «Хэга» со снотворным, то почему у вас сна нет ни в одном глазу, миссис Николсон?
– О, – я засмеялась. – Это легко объяснить. Понимаете, это особая смесь, разработанная одним химиком, другом моего мужа. Она действует медленно. Эффект проявляется только через три часа после приема. Это удобно. Я могу наслаждаться вечером и знаю, что потом засну.
– Химик, друг вашего мужа… – Инспектор Лэнгдейл посмотрел на Иэна. – Этот человек, должно быть, просто гений. Я никогда не слышал о снотворном, которое действует через три часа. Описанное вами весьма необычно.
– Правда?
– Да, миссис Николсон. Я даже скажу больше. Это просто неслыханно.
Мне показалось, что вечер будет длится целую вечность, ведь оставалось ещё допросить Иэна и Джинну. Но поскольку я пила обычный кофе с кофеином, дающим энергию, мне, похоже, не составит труда оставаться на ногах. По правде говоря, я ещё никогда не чувствовала себя такой бодрой и возбужденной. Однако происшедшее в следующий миг застало меня врасплох.
– Я могу отвлечь вас на секунду, инспектор? – спросил Иэн.
– Да, мистер Николсон. Вы хотите что-то сказать?
– Относительно снотворного. Боюсь, я лгал. Это всего лишь безобидное плацебо.
– Что? – изумленно выпалила я.
– Пожалуйста, миссис Николсон, – произнес инспектор. – Позвольте вашему мужу закончить.
Побледневший Иэн заговорил медленно.
– По правде говоря, инспектор, я обманывал жену, утверждая, что этот порошок помогает заснуть. Я надеялся, что самовнушение сделает свое дело. Как правило, это помогало. Понимаете, я – противник любых лекарств.
Я остолбенела. Этот негодяй не только лгал мне многие годы, но и походил на мою мать (главную противницу медицинских средств во всем Пилгрим-Лейке) сильнее, чем я думала.
– Плацебо, – протянул инспектор. – Да, я определенно хотел бы услышать побольше о вашем друге-химике, мистер Николсон. Надеюсь, вы действительно знаете человека, приготовившего для вас это плацебо.
Иэн был уже не бледным, а белым.
– Да, инспектор, знаю.
– Я не удивлен этим. Похоже, вы проявляете большой интерес к лекарствам, мистер Николсон. Принимая во внимание вашу антипатию к ним.
Все складывалось ещё лучше, чем надеялись мы с Харри. Если Иэн мог столь успешно провести меня с плацебо, почему бы ему не оказаться искусным отравителем? Я была уверена, что инспектор Лэнгдейл задал себе тот же вопрос. Я едва удержалась от того, чтобы не улыбнуться торжествующе моему дорогому брату.
47
Как я и предполагала, полиция вернулась на следующий день.
Инспектор Лэнгдейл сказал, что хочет задать несколько вопросов миссис Кук, которой я уже сообщила о смерти Сары.
– Вам известно, что миссис Николсон принимает вместе с «Хэгом» снотворное?
Миссис Кук смущенно посмотрела на меня.
– Меня не касается, что принимает мадам. Однако я видела банку со снотворным, если вас интересует это.
– Полагаю, сейчас эта банка находится на кухне.
– В серванте на второй полке.
– То есть она доступна любому человеку, – предположил инспектор Лэнгдейл.
– Любому, у кого возникнет желание взять её, – язвительно заявила миссис Кук.
– Спасибо, миссис Кук.
Иэн отправился на работу, Джинна – в университет, Харри вернулся в Суррей. Инспектор Лэнгдейл, сержант и я прошли в гостиную, где я узнала о заключении полицейской лаборатории.
– В кофе миссис Маринго обнаружен цианистый калий, – сказал мне инспектор. – Хотя я ещё не располагаю результатами вскрытия, похоже, миссис Маринго была убита.
Я постаралась изобразить потрясение.
– Но кому понадобилось совершить такое ужасное преступление? удалось произнести мне спустя мгновение.
– Все немного сложнее, миссис Николсон. Понимаете, цианистый калий нашли в чашке, содержавшей "Хэг".
Я позволила себе помолчать, пока смысл сказанного инспектором Лэнгдейлом проникал в мое изумленное сознание.
– Вы хотите сказать
– Да, миссис Николсон. Очевидно, яд предназначался вам. Согласно заключению лаборатории цианистый калий был смешан с вашим снотворным-плацебо. Поэтому мы расспросили миссис Кук о том, кто имел доступ к банке. По её словам, таких людей было четверо: миссис Кук, ваш муж, ваша падчерица и вы сами. Если только вчера вечером мистер и миссис Маринго не заходили на кухню. Они это делали?
– Нет. Я уверена, что они не покидали стола.
– Даже не ходили в туалет?
– Я такого не припомню.
– Миссис Николсон, вы знаете кого-то, кто мог желать вашей смерти?
– Нет, не знаю. – Я закрыла лицо ладонями. – Все это так ужасно.
Инспектор Лэнгдейл казался озабоченным.
– Да, действительно. Вы, конечно, понимаете, что убийца может совершить новую попытку.
– Что мне делать?
– Думаю, прежде всего вам следует рассказать нам поподробнее о споре, возникшем вчера вечером между вами и вашей падчерицей. Причиной его, похоже, стал некий мистер МакКиллап. По словам Джинны этот конфликт вызвал всеобщее смятение… передвижение возбужденных людей по комнате…
– Да, думаю, все разволновались. Спор был отвратительным.
Инспектор Лэнгдейл явно сосредоточился на смятении, из-за которого все мы поменяли наши исходные места, в результате чего Сара взяла мою чашку с «Хэгом». Когда я изложила инспектору мою версию спора, он сказал:
– При достаточно сильной провокации самый мягкий человек способен на убийство. Виновность вашего мужа столь очевидна, что почти исключает его из числа подозреваемых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61