Для некоторых из них это имело огромное значение.
Я заметила шефа отдела размещения, доктора Джессапа, он сидел в компании других начальников. Все начальство выглядело недовольным. Из-за досадного недоразумения, чьей-то отрезанной головы, обнаруженной на территории кампуса, они были вынуждены явиться на работу раньше положенных 10 часов, и это в преддверии снежной бури! Даже президент колледжа, Филипп Эллингтон, был здесь и сидел рядом со Стивеном Эндрюсом, новым тренером баскетбольной команды. Стивен выглядел озабоченным. У него были на это причины: вся баскетбольная команда Нью-Йорк-колледжа, не говоря уже о группе поддержки, находилась сейчас в Фишер-холле.
После того как в первом семестре в студенческом обще житии погибло двое студентов, нашу резиденцию стали обзывать «Общагой смерти», что слегка нервировало всех университетских служащих, включая тренеров. Но кто бы осмелился поставить им это в вину? Уж никак не президент Эллингтон. Его положение было не из легких. Кому, как ни мне, помощнице директора «Общаги смерти», это знать?
Сейчас ситуация хуже некуда не только для президента Эллингтона, но и для начальника моего начальника, шефа отдела размещения. И он прекрасно это понимал. Привычный белоснежный платок в нагрудном кармане был скомкан, как будто кто-то – мои уникальные сыщицкие дарования позволили предположить, что это был сам доктор Джессап – им уже успел хорошенько попользоваться. Получасовое сидение за липким столом тоже не добавляло изящества его костюму.
– Хизер, – подозрительно сердечно обратился ко мне Джессап, когда я по зову одного из полицейских встала из-за стола, где сидела с того самого момента, как Питу пришло в голову обзвонить всех, кого только можно, включая доктора Джессапа и моего непосредственного начальника, Тома. – Детектив Канаван хочет с тобой поговорить. Ты помнишь детектива Канавана из шестого участка?
Еще бы не помнить!
– Детектив, – сказана я, протягивая руку слегка помятому мужчине среднего возраста с седеющими усами, который поставил ногу на сиденье пустующего стула.
Детектив Канаван оторвал взгляд от чашки кофе, дымящегося у него в руках. Его глаза цвета стали были окружены многочисленными морщинами, образовавшимися, видимо, от упорного стремления не упустить ни одной улики. Быть в Нью-Йорке детективом убойного отдела – это вам не шуточки! Печально, что не все, кто этим занимается, похожи на Криса Нота. Точнее говоря, как я успела заметить, никто.
– Рад снова видеть тебя, Хизер, – сказал детектив. Его рукопожатие оказалось таким же впечатляющим, как и в прошлый раз. – Как я понимаю, ты все видела. Что ты по этому поводу думаешь?
Я посмотрела на моего начальника, потом снова на детектива.
– Хм, – промычала я, не понимая, что происходит.
Погодите-ка, что же получается? Доктор Джессап и детектив Канаван на самом деле хотят, чтобы я помогала им в расследовании этого гнусного убийства? И это несмотря на то, что в прошлый раз их отношение к моей помощи было весьма отрицательным…
– Где тело?
– Детектив Канаван имел в виду совсем другое, Хизер, – натянуто улыбнулся доктор Джессап. – Он всего лишь хочет спросить, ты знаешь, кто… это?
Кэрол Энн Эванс, декан факультета – да-да, та самая, которая не хотела зачислять меня, пока я не продемонстрирую, что умею умножать дроби, – при слове «это» закашлялась и прикрыла рот скомканным платочком. Хотя, насколько я помню, она даже не попыталась взглянуть на то, что находилось в кастрюле.
Вот как! Они не хотят, чтобы я им помогала. Им нужно другое.
Тогда я сказала:
– Сложно сказать… – Я совсем не собиралась во всеуслышание заявлять, что Линдси Комбс, доморощенная принцесса и несостоявшаяся соседка Шерил по комнате, была обезглавлена каким-то или какими-то неизвестными, которые потом положили ее голову в кастрюлю и поставили на плиту в студенческой столовой Фишер-холла.
Я просто это знала. Вот так-то.
– Ну, давай же, Хизер, – улыбнулся одними губами доктор Джессап, взгляд его оставался холодным.
И специально для детектива Канавана он громко, чтобы слышали все, кто сидел в кафетерии, сказал:
– Хизер знает каждого из семи сот обитателей Фишер-холла по именам.
Он пытался произвести впечатление на президента Эллингтона, которому Адам обо мне так ничего и не рассказал, хотя меня вместе с его женой чуть не убили.
– В общем-то, да. – Неловкая ситуация. – Если только их несколько часов не варили на медленном огне.
Я не переборщила? Надеюсь, нет. Декан Эванс опять закашлялась. Я не специально, так получилось.
Мне крупно повезет, если декан мне этого не припомнит, когда я буду сдавать экзамены в Школе искусств и науки.
– Итак, кто же это? – По-моему, детектив не сознавал, что нашу беседу внимательно слушают все присутствующие. – Скажи, пожалуйста, имя.
Я почувствовала, что в животе у меня все сжалось, как тогда на кухне, когда Пит поднял крышку и я увидела мертвые глаза.
Я глубоко вдохнула. В воздухе витали привычные запахи… Пахло яйцами, колбасой и кленовым сиропом. Это не трупный запах. Хотелось бы верить.
Слава богу, что сегодня утром у меня не было времени съесть багет с сыром и беконом. Хотя и стаканчика кофе было вполне достаточно. Пол кафетерия слегка поплыл у меня перед глазами.
Я прокашлялась. Стало немного лучше.
– Линдси Комбс, – проговорила я. – Из группы поддержки «Анютиных глазок».
«Анютины глазки» – так, к сожалению, называется студенческая баскетбольная команда третьей лиги Нью-Йорка. Свое истинное название – «Пумы» она потеряла в пятидесятые годы в результате громкого скандала и до сих пор носит название «Анютины глазки» к радости всех команд, с которыми она встречается, и к неизбывной грусти болельщиков.
Все сидящие в комнате судорожно вдохнули. Президент Эллингтон, одетый по обыкновению так, как должен одеваться в его понимании (если бы мы жили в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году), студент Нью-Йорк-колледжа – в тесный пиджак и брюки в рубчик закричал:
– Нет!
Сидевший рядом тренер Эндрюс, если я не путаю его фамилию, побледнел.
– Господи, – проговорил он.
Это был крупный парень с темными прямыми волосами и обезоруживающе голубыми глазами… у нас таких называют «черный ирландец». Он был бы вполне ничего, если бы не перекачанные мышцы и упорное нежелание замечать, что я вообще-то живая.
– Только не Линдси, – простонал он.
Мне стало его жалко. Правда. Шерил Хебиг была далеко не единственной, кому нравилась Линдси. Мы все ее любили. Все, кроме нашей аспирантки Сары. Линдси была очень популярной девочкой, капитаном команды поддержки Нью-Йорк-колледжа. У нее были длинные, до пояса медовые волосы и крупная, размером с грейпфрут, грудь – яркое подтверждение успехов современной пластической хирургии. Хотя временами Линдси и вела себя (на мой взгляд) нагловато, она выгодно отличалась от типичных представителей студентов нашего колледжа, которых я имела счастье наблюдать в нашем офисе – избалованных, вечно всем недовольных, грозящих пожаловаться своим отцам-адвокатам, если мы их сию же секунду не обеспечим двуспальными кроватями не стандартной длины.
– Господи боже! – Доктор Джессап не сразу поверил мне, когда я позвонила и попросила срочно приехать по причине того, что одна их наших подопечных потеряла голову (в буквальном смысле этого слова).
Теперь, похоже, до него по-настоящему дошло.
– Ты уверена, Хизер?
– Да, – ответила я, – уверена. Это Линдси Комбс. Глава группы поддержки. – Я снова сглотнула.
Детектив Канаван достал из кармана блокнот, но писать ничего не стал, только полистал страницы, не поднимая глаз.
– Как ты это поняла?
Я изо всех сил старалась не вспоминать мертвые глаза, смотрящие на меня из кастрюли. Нет, только не это.
– Линдси носила контактные линзы. Цветные. Зеленые. Оттенок был таким необычным, что всякий раз, когда Линдси заходила к нам в офис, я задавала себе один и тот же вопрос: «Кого она дурачит? Такого цвета в природе не бывает».
– И это все? – спросил детектив Канаван. – Цветные контактные линзы?
– И еще сережки. Три в одном ухе и две – в другом. Она часто заходила в мой кабинет, – добавила я, пытаясь объяснить, почему мне так хорошо известны подробности ее пирсинга.
– Она любила поскандалить?
– Нет, – ответила я.
Большинство студентов заходили к нам в офис, когда с ними случались какие-то неприятности или возникали проблемы с соседями по комнатам. Линдси забегала, когда хотела взять бесплатные презервативы, которые я держала на своем столе вместо конфеток «Хершиз киссез».
– Заходила за презервативами.
Детектив Канаван удивленно поднял седые брови.
– Что-что?
– Линдси частенько приходила за бесплатными презервативами, – сказала я. – Линдси и ее приятель – горячие ребята.
– Его имя?
С опозданием я поняла, что поставила под удар одного из наших подопечных. Эндрюс это тоже понял.
– Да бросьте, детектив, – сказал он – Марк не способен на…
– Фамилия Марка? – строго спросил детектив Канаван.
Кажется, Эндрюса охватила паника. Доктор Эллингтон бросился выручать своего любимого студента. По крайней мере, выглядело это именно так.
– Завтра вечером у «Анютиных глазок» очень важная игра, – обеспокоенно начал президент, – против команды «Восточные дьяволы» из Джерси. Как вы знаете, сейчас мы на восьмом месте.
К чему тренер Эндрюс не замедлил весьма агрессивно добавить:
– Никто из моих парней не имеет никакого отношения к убийству. И я не желаю, чтобы их вмешивали в это дело.
Детектив Канаван честно и открыто (хотя я была уверена, что честным он как раз не был) сказал:
– Понимаю вас, тренер. И вас тоже, доктор Эллингтон. Но я должен выполнить свою работу. А теперь…
– Нет, вы не понимаете, – перебил его доктор Эллингтон. – Завтрашняя игра будет транслироваться на первом канале телевидения. Речь идет о многомиллионной коммерческой рекламе.
Я и декан Эванс уставились на президента с открытыми от удивления ртами. Мы встретились с ней взглядами и поняли, что нам в голову пришла одна и та же мысль: «Не может быть! Он это признал!»
Учитывая, что направление наших мыслей было одинаковым, вы, должно быть, подумаете, что она с пониманием отнеслась к явному завышению суммы? По-моему, нет.
– Это вы не понимаете, доктор, – голос детектива был твердым и достаточно громким.
Магда и кухонные работники прекратили разговаривать и повернулись в нашу сторону.
– Вы сию же секунду назовете мне имя приятеля девушки, в противном случае уже в этом семестре вам придется послать домой в пластиковом мешке тела еще нескольких девушек. Я вам гарантирую, если этот ублюдок смог совершить такое с мисс Комбс, он наверняка сделает это и с кем-то другим.
Доктор Эллингтон посмотрел на детектива тяжелым взглядом, ответный взгляд детектива был еще тяжелее.
– Марк Шепельски, – выпалила я. – Ее приятеля зовут Марк Шепельски. Он живет в комнате 212.
Тренер Эндрюс уронил голову на стол и обхватил ее руками. Доктор Эллингтон застонал и зажал нос, будто сраженный внезапным приступом синусита. Доктор Джессап просто уставился в потолок, а доктор Флинн, штатный психолог отдела размещения, сидевший с другими сотрудниками администрации, грустно улыбнулся, глядя на меня.
Детектив Канаван, заметно успокоившись, снова открыл блокнот и записал в него имя.
– Вот видите, – сказал он, – это было не так уж и страшно.
– Но… – проговорила я.
Детектив многозначительно кивнул, услышав мое «но».
– … приятель Линдси действительно ни причем.
Детектив Канаван повернул похожую на скалу голову в мою сторону.
– Откуда тебе это известно?
– Мне кажется, – ответила я, – тот, кто убил ее, должен был иметь доступ к ключам от столовой. Ему нужно было проникнуть сюда до открытия, расчленить девушку, убрать за собой и скрыться до прихода персонала. Каким образом ключ мог попасть к Марку? Если вы хорошенько подумаете, то главными подозреваемыми в этом деле окажутся только работники столовой.
– Хизер, – прищуренные глаза детектива Канавана стали еще уже. – Даже не думай, я повторяю, даже не думай предпринимать самостоятельное расследование убийства этой девушки. Тот, кто его совершил, сумасшедший извращенец» и доверь на этот раз расследование профессионалам, в интересах всех присутствующих и тебя в особенности. Поверь мне, девочка, мы все держим под контролем.
Я мигнула. Детектив Канаван умел напугать, когда хотел. Могу сказать, что даже деканы были напуганы. А тренера Эндрюса просто парализовало от ужаса. Хотя он был на целую голову выше детектива и на пятьдесят фунтов тяжелее… за счет мышц.
Мне страшно хотелось напомнить детективу, что я никогда бы не занялась собственным расследованием убийств в прошлом семестре, если бы он с самого начала послушал меня.
Но мне стало ясно, что и на этот раз он меня не послушает.
Наверное, следовало ему сказать, что у меня нет никакого желания вмешиваться в расследование этого преступления. Одно дело – сбросить девушек в шахту лифта. Но отрезать голову? Лично я не желаю этим заниматься. У меня до сих пор коленки дрожат от того, что я увидела в кастрюле. Детективу Канавану не о чем беспокоиться, я не буду ничего рас следовать. Пусть этим занимаются профессионалы.
– Ты слушаешь меня, Уэллс? – строго спросил детектив. – Я сказал, что не потерплю больше никаких спектаклей…
– Поняла, – перебила я его.
Я собралась сказать о том, что вообще не хочу иметь ничего общего с обезглавленной лидершей группы поддержки, но решила, что разумнее будет просто повторить его слова.
– Я могу идти? – Свой вопрос я адресовала скорее доктору Джессапу, так как именно он был моим начальником.
Строго говоря, моим непосредственным шефом был Том, но в данный момент он пытался выяснить, на самом ли деле пропали ключи. (Он делал это с явным удовольствием, ведь это позволяло ему находиться подальше от того, что мы нашли на плите. Что ж, полицейский департамент Нью-Йорка действительно держал все под контролем). Стэн Джессап просто оказался поблизости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34