Клоди присоединилась к ней.Вдоволь наревевшись, Ханна вскипятила себе чаю и прикинула варианты.Ей очень хотелось позвонить Лиони, услышать ее добрый голос, посоветоваться. Но она не могла: слишком еще было больно и стыдно. Вместо этого Ханна принялась убираться, ликвидируя мерзкие следы вечеринки. Она мыла и терла, пока не заболели руки, и тут зазвонил телефон. Ханна бросилась к нему, надеясь, что звонит Феликс, чтобы попросить прощения и уверить ее в вечной любви, хоть и понимала, что вряд ли такое случится. Оказалось, звонила ее мать, Анна Кэмпбелл. Она всегда звонила по субботам, прежде чем отправиться играть в карты с друзьями. Ее звонки стали приятным ритуалом.– Привет, Ханна, – сказала мать. Не в ее характере было называть дочь «дорогая» или «милая».Ханна тут же разрыдалась.– Что случилось? Феликс что-нибудь натворил? – догадалась Анна.Ханна зарыдала еще громче. Только через пару минут она сумела справиться с собой и поведать свою грустную историю. Она рассказала все, ничего не опустила.– Приезжай домой, Ханна, – предложила Анна. – Ты бьешься головой о кирпичную стену. Брось его. Я должна была бросить твоего отца много лет назад, да все мужества не хватало. Ты молодая, должна думать о ребенке. Брось его.Ханна прислонилась лбом к холодной стене.– Я не могу просто так уехать, – слабо возразила она.– Почему? Потому что он – предел твоих мечтаний? – горько усмехнулась Анна. – А как ты поступишь в следующий раз? Потому что этот следующий раз непременно будет, сама знаешь.– Но что же я буду делать? – в отчаянии воскликнула Ханна.– Кажется, твой босс обещал снова взять тебя на работу. Ты всегда говорила, что ему можно доверять в любой ситуации.– Ты имеешь в виду Дэвида Джеймса?Ханна замолчала. Разве может она обратиться за помощью к Дэвиду? Она наплевала на все его советы. Он явно был ею увлечен, а она им пренебрегла. Он помог ей с карьерой, а она предпочла выйти замуж за кинозвезду. Господи, он ведь так старался предостеречь ее в отношении Феликса. Милый Дэвид… Нет, кому – кому, а ему она позвонить не решится, даже если бы захотела.– Почему бы не обратиться к нему, Ханна? Ты можешь пожить у меня неделю или около того, успокоиться и вернуться на работу. Или остановиться у Лиони, пока не найдешь себе жилье и ясли. Не понимаю, почему ты думаешь, что не сможешь.– Не могу объяснить, – устало сказала Ханна. Она сейчас была не в состоянии четко соображать и принимать какие-нибудь решения. – Мам, ты получишь огромный счет за этот разговор и пропустишь игру, – добавила она. – Я завтра позвоню.– К черту игру! – заявила Анна.– Я завтра позвоню, – повторила Ханна.Ей не хотелось, чтобы мать продолжала учить ее, что ей делать. Она хотела только одного: спрятаться и зализать раны. А еще принять ванну и смыть с себя все то, что с ней случилось.Удостоверившись, что дочка спит, Ханна наполнила ванну, разделась и с наслаждением погрузилась в воду. Горячая вода понемногу успокоила ее, и она смогла взглянуть на свою проблему трезво. Феликс ее предал и наверняка сделает это снова. Ведь он считает, что это в порядке вещей.Внезапно ей все стало ясно. Если она останется, то повторит путь матери. Разве не порицала она мать за желание сохранить статус-кво во что бы то ни стало – вне зависимости от того, какой ценой приходилось за это расплачиваться? Каждый раз, когда отец возвращался домой в стельку пьяным, Ханна, прислушиваясь к его нетвердым шагам и грохоту падающей мебели, удивлялась, почему мать до сих пор не ушла или не выгнала его. Беда была в том, что поколение Анны Кэмпбелл не верило в такие вещи. Они женились и выходили замуж один раз на всю жизнь. Ханна давно дала себе слово не попасть в такую же ситуацию, не превратиться в рабыню брака, и тем не менее уверенно шла по стопам матери. Ведь недаром она связалась в разное время с двумя мужчинами, которые отняли у нее самоуважение, использовали ее и помыкали ею. Сначала Гарри, потом Феликс… Если бы Гарри не ушел сам, она, наверное, до сих пор жила бы с ним. Надеялась бы, что Гарри женится на ней и остепенится, хотя прекрасно знала, что остепениться он не в состоянии.А теперь ее унижал Феликс. И если она останется, он будет продолжать в том же духе, уверенный, что ему все сойдет с рук. «Нет! – подумала она в панике. – Ни за что!» Единственное, что она может сделать, – это уйти. Неважно, что болит сердце, неважно, что как магнитом тянет к нему. Ведь это чувство одностороннее. Ханна понимала, что в любых взаимоотношениях кто-то всегда любит больше, и не этот человек контролирует ситуацию. А уж Феликс воспользуется своим преимуществом, можно не сомневаться! Если только она немедленно не уйдет. Иначе пострадают и она, и Клоди.Ханна не могла позволить, чтобы ее дочь выросла в семье, где уважение друг к другу – пустая фикция. Она представила себе, как Клоди, когда ей стукнет лет двадцать, будет вспоминать, как папочка трахал других женщин, когда мамы не было дома, и ей чуть не стало дурно.Ханна вылезла из ванны, надела халат и пошла в спальню. Клоди проснулась и загулькала, требуя внимания. Ханна взяла ее на руки и подивилась невероятным глазам Феликса, которые смотрели на нее с ангельского личика девочки. Он всегда будет частью ее жизни – из-за Клоди. И это правильно. Ханна не считала, что следует разлучать родителей с детьми. Но и только. Ничего другого она ему не позволит.– Ты не хотела бы поехать в Коннемару? – спросила она Клоди.Девочка в ответ улыбнулась ей беззубой улыбкой.Когда раздался звонок, Лиони мыла голову, по шее текли потоки шампуня. Тем не менее она быстро обмотала голову полотенцем и взяла трубку. Вдруг это Дуг? Он на весь день уехал в Дублин, а ей безумно хотелось с ним поговорить. Она до сих пор не переставала удивляться, как скучает по нему, когда они не вместе.– Алло? – запыхавшись произнесла она, чувствуя, как струйки воды текут из-под полотенца на свитер.– Привет, Лиони, это Эмма. Ты можешь разговаривать? – спросила Эмма своим приятным хрипловатым голосом.– Конечно, милая. Как ты? – Лиони, вытерла шею краем полотенца и села на маленький стул около телефона. Волосы подождут. Она не разговаривала с Эммой почти неделю.– Я нормально, – ответила Эмма. – Даже больше, чем нормально. Я в полном восторге. Никогда не догадаешься, что случилось!– Что?– Ты сидишь?– Да не томи ты! – Лиони начала нервничать. – Хорошие новости, да?– Самые лучшие! – Даже по телефону можно было расслышать радость в голосе Эммы. – Я беременна!– Господи! – воскликнула Лиони. – Невероятно, Эмма… Я так за тебя счастлива!Она почувствовала, как на глаза набегают слезы. Милая Эмма так долго этого хотела. Она будет чудесной матерью.– Я знаю, – сказала Эмма, у которой тоже глаза были на мокром месте. – Я ведь уже всякую надежду потеряла.– Сколько уже? – спросила Лиони.– Шесть недель, – гордо ответила Эмма. – Только представь себе, я уже шесть недель беременна, а узнала об этом всего несколько дней назад! – Она весело рассмеялась. – Давай я расскажу тебе все подробно.У нее выдалась тяжелая неделя, и она так устала, что в четверг не могла заставить себя встать с постели, умоляя Пита дать ей полежать еще хоть пять минут.– Пять минут, – согласился Пит, притягивая ее к себе. Его пальцы нащупали ее грудь и принялись нежно ласкать. – Ты что, делала эти упражнения для увеличения бюста? – мягко поддразнил он. – Ты становишься очень грудастой на старости лет.– Что? – удивилась Эмма и вдруг резко села на постели.– Я шучу, – поспешно сказал Пит. – Просто мне показалось, , что они стали больше.– Но… они и в самом деле стали больше, – заикаясь, проговорила Эмма, дотрагиваясь до груди. – И чувствительней…Пит тоже сел и удивленно посмотрел на нее.– А в чем, собственно, дело?– Увеличившиеся груди и чувствительные соски являются признаком беременности, – спокойно объяснила Эмма.– Эмма! – Пит в восторге схватил ее и прижал к себе.– Нет, постой, Пит, – предупредила она. – Давай не будем повторять ошибку, которую я уже не раз делала. Нужен тест.Она спрыгнула с кровати и с бьющимся сердцем побежала в ванную комнату. Там, в самом углу ящика, хранился тестер на беременность.– И где ты это взяла? – спросил Пит, прислонившись к двери ванной комнаты.– В моей бывшей, одержимой жизни, – печально призналась Эмма.Они вместе прочитали инструкцию. Одна розовая полоска означала, что вы не беременны, две – что беременны.– Будем надеяться на две, – сказал Пит, сияя глазами.Когда Эмма проделала все, что требовалось, они вернулись в спальню, сели на край кровати и обнялись. Оба слишком нервничали, чтобы лезть в душ или одеваться. Эмма не могла смотреть на часы, секунды текли так медленно. «Три минуты», – было написано на коробке. Самые длинные три минуты в ее жизни!– Время, – сказал Пит, глядя на часы. Но оба остались сидеть, как приклеенные.– Я не могу смотреть, – хрипло сказала Эмма. – Я так давно этого хотела… Я не вынесу!Пит прижал ее к себе так крепко, что ей стало больно. Она слышала, как бьется его сердце.– Я посмотрю, – мужественно решил он.Эмма кивнула, боясь расплакаться, и Пит отправился в ванную, где она оставила тестер.Эмма ждала, затаив дыхание. Он молчал целую вечность. Она смотрела на его широкую спину и ждала.– Пит? – наконец не выдержала она.– Две розовых полоски! – прокричал он, повернулся, и она увидела, что по его лицу текут слезы. – Две полоски! Эмма, любовь моя, у нас будет ребенок!Лиони пришлось вытереть слезы рукавом.– Я так рада за тебя, Эмма, – всхлипнула она. – За вас обоих.– Спасибо, – радостно ответила Эмма. – Мне обязательно надо было тебе сказать. Мы решили никому пока не говорить, но тебе я не могла не сказать. Господи, я так счастлива, что постоянно улыбаюсь. Мне приходится следить за собой, а то люди подумают, что я рехнулась или накурилась.– Улыбайся, сколько душе угодно, – посоветовала Лиони. – Ты это заслужила. Когда вы придете ко мне, чтобы отпраздновать?– Возможно, в следующем месяце, – засмеялась Эмма] – а то Пит составил себе целое расписание по ремонту дома и совсем умотался. Он уже купил краску и обои для детской. Так что лучше приходи с Дутом к нам ужинать в воскресенье.– С удовольствием. Жаль, что Ханны не будет, – добавила Лиони. – Была бы настоящая «египетская встреча».– Я чувствую себя виноватой перед Ханной, – сказала Эмма. – Никак не могла смириться, что она беременна, а я нет. И вела себя отвратительно. В тот день, когда ты мне позвонила и рассказала, что она родила Клоди, я напилась в стельку, – призналась она. – Питу пришлось укладывать меня в постель.– Ханна понимала, что ты чувствуешь, – сказала Лиони. – Она ведь знала, как ты хочешь ребенка. Ладно, – решительно закончила она, – теперь все это в прошлом. Следующий вопрос: когда мы с тобой пойдем в магазин покупать детские вещи?Эмма счастливо вздохнула:– А что ты делаешь в субботу? 30 Во вторник специально вызванные рабочие полдня упаковывали вещи. Если им и показалось странным, что их вызвали в день отъезда, они никак не проявляли своего удивления. «По-видимому, им часто приходится иметь дело с расходящимися парами», – мрачно подумала Ханна.Она совсем расстроилась, припомнив, с какой радостью упаковывала свои вещи всего семь месяцев назад, уверенная, что у них с Феликсом впереди чудесное будущее. Теперь общим у них осталась только Клоди. Бедняжка Клоди! Ханна никогда не хотела, чтобы она росла без отца. Она знала, как тяжело приходилось Донне с Таней и как выбивалась из сил Лиони. У родителей-одиночек жизнь нелегкая. Но лучше быть одинокой и уважать себя, чем оставаться замужней и при этом себя презирать. И для Клоди так лучше. По крайней мере, ей не придется видеть, как ее родители ненавидят друг друга, заводят себе партнеров на стороне и поливают друг друга грязью при первой возможности.Грузовик отъехал, и Ханна в последний раз обошла дом. Она оставила Феликсу кровать, его личные вещи и столовый гарнитур, который он сам покупал. Диван, кухонный стол, а также большинство украшений, картин, книжных полок и светильников принадлежали ей.Она вызвала такси и через двадцать минут уже ехала в Хитроу с двумя чемоданами, полными вещей Клоди, и рюкзаком. Водитель такси помог ей погрузить вещи в машину, но в аэропорту он сможет только найти ей тележку. Дальше придется самой.Клоди дико вопила, пока они регистрировали билеты и проходили таможенный контроль. Надежды Ханны на то, что она ее покормит и укачает еще до посадки, испарились. Крики Клоди эхом разносились по всему аэропорту. Ханна с трудом тащила вещи к нужному выходу на посадку, а Клоди орала все громче.В самолете она не замолчала и продолжала блажить все сорок пять минут полета.– Пожалуйста, не плачь, лапочка! – умоляла ее Ханна, сама готовая расплакаться. Какой-то кошмар! И почему она решила, что справится самостоятельно? Надо было позвонить Лиони. Она могла бы прилететь за ней в Лондон, а потом улыбающийся Дуг встретил бы их в Дублине. Но Ханна никому не сообщила, что возвращается. Было стыдно. Стыдно потому, что у всех все в порядке, только у нее все наперекосяк. Вот Эмма разобралась в Феликсе сразу. И Дэвид Джеймс. Только милая, слепая и романтичная Лиони верила, что настоящая любовь может возникнуть из обыкновенной похоти. Лиони – и, разумеется, сама Ханна.Именно поэтому она собиралась взять такси и направиться в неприметный отель, а не встречаться со своими близкими друзьями в аэропорту.Клоди немного успокоилась, только когда самолет приземлился.– Наверное, радуется, что приехала домой, – улыбнулся сидящий рядом пожилой человек.– Она родилась в Лондоне, – ответила Ханна, обрадовавшись, что дочь перестала вопить. – Она никогда еще не была в Ирландии.– Значит, она чувствует, что это родина ее матери, – ласково сказал мужчина.После двадцати тяжелых минут, которые Клоди, к счастью, проспала, Ханна собрала багаж, взвалила его на тележку и пошла через зал к выходу. Одной рукой она толкала коляску, другой – тележку и так боялась налететь на кого-нибудь, что не смотрела по сторонам. Она не заметила высокого мужчину, с беспокойством наблюдавшего за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63