Все умрет через пару дней. Если бы здесь было нечто серьезное, я бы уже знал об этом.
– Да, Хэл, – слабо отозвалась она. – Конечно.
Она изо всех сил пыталась казаться такой же спокойной в конце разговора, как и он. Когда они попрощались, она закрыла глаза и перевела дыхание.
Он не знает.
Она выяснила главное, что хотела знать. Хэл был в полном неведении о реальной угрозе, скрытой за шумом вокруг его кампании. О ней знала только Тесс.
Значит, все надо оставить, как есть.
Она подошла к кровати и посмотрела на фото мальчика и на листок с ультиматумом, написанным печатными буквами.
«У ВАС ОДНА НЕДЕЛЯ, ЧТОБЫ УБЕДИТЬ МУЖА ОТКАЗАТЬСЯ ОТ БОРЬБЫ…»
– Неделя, – пробормотала она, уставившись устало на портреты. – Но хватит ли недели?
Она плотно закрыла глаза и сжала кулаки. Успокойся, приказала она себе. Не паникуй. Но, сидя одна в ожидании звонка от Рона, она первый раз в жизни чувствовала себя настолько встревоженной.
VI
24 апреля 1964 года
На следующее утро Рон Лукас сидел с Тесс в ее номере отеля. Туманы по всему Мидвесту вынудили его отказаться от полета вчера вечером, и он смог прилететь только сегодня после рассвета.
Ночью Тесс не сомкнула глаз. А в семь утра ей вручили телеграмму:
«ШЕСТЬ ДНЕЙ» Она отменила свою речь в Кливлендской Коммерческой Палате, чтобы встретиться с Роном. Она следила за его лицом, пока он рассматривал фото и письменное предупреждение. Затем вручила ему телеграмму.
– Пришла пару часов назад, – проговорила она.
Рон посмотрел на нее и кивнул. Снова взял фотографии.
– Что ты о них думаешь? – спросил он. – Полагаешь, они настоящие?
Тесс кивнула:
– Я думаю – это его ребенок, – заявила она. – Возможно, я ошибаюсь, но не думаю, что у нас есть шанс.
– Ты знаешь, кто этот мальчик? – спросил Рон. Она покачала головой:
– У меня нет ключа.
Он взял телеграмму и ультиматум.
– Кто это прислал?
– Понятия не имею. Рон смотрел задумчиво.
– Срок – неделя, – проговорил он. – Мне это не нравится.
Тесс кивнула. Ей не надо было говорить ему, как она напугана.
– А утечка в прессе, – проговорил он. – Я полагаю, они связаны?
Тесс пожала плечами.
– Должно быть. Есть предел совпадениям.
– Ты говорила с мужем? – спросил он. – Что ему известно?
– Он ничего не знает, – ответила она. – Знаю только я. Молчание. Тесс думала о том, выдают ли глаза ее ужас.
– Что нам делать? – спросила она.
Рон посмотрел на разбросанные на кровати документы.
– Первое, что нам надо сделать, – выяснить, откуда все это пришло. Это, может быть, не так трудно, как кажется. Я влез бы в другие кампании, если нужно, но сроки осложняют все.
Тесс кивнула.
– Ты это сделаешь, – проговорила она.
– Другая проблема более серьезна, – заявил он, поднимая одну из фотографий. – У нас нет больше никакой информации. Никакой идентификации. Только эти картинки. Я не могу просто провернуть этого мальчишку через картотеки ФБР. Да там и нет его лица в любом случае. Он слишком мал, чтобы оставить в мире следы, кроме свидетельства о рождении. Очень плохо, что они не были столь любезны и не приложили его к фотографиям в пакете.
Тесс сжала заледеневшие пальцы.
– Что ты будешь делать?
– Искать мать, – ответил он. – Если люди, которые стоят за этим, подкупили ее, это одно. Если же она об этом не знает, это другое.
Тесс могла только кивнуть. Как всегда, Рон сразу схватил суть дела. Он не приуменьшал опасность, не рвался атаковать с места в карьер.
– Мне надо сделать несколько звонков, прежде чем я уеду. – Затем буду связываться с тобой из Нью-Йорка. Держи меня в курсе. Я буду звонить каждые два часа. Ты собираешься продолжать участвовать в кампании?
– Если только не буду тебе нужна.
– Хорошо, посмотрим, – проговорил он. Он поднял фотографии.
– Мне нужны копии.
Тесс кивнула. Она была рада, что он забрал их. Она больше не могла их видеть.
Он встал, чтобы уйти. Немногословный, он не хотел больше ничего обсуждать.
Остановившись у двери, обернулся к Тесс:
– И еще одно. Твой муж знает об этом мальчике? Он поднял одну из фотографий.
Тесс хотела покачать головой. Но Рон ускользнул от нее за темной вуалью, которая упала с потолка и закрыла все туманом. Она попыталась говорить, но слова звучали как эхо откуда-то из-под земли, которая уже разверзлась, чтобы поглотить ее.
Рон на миг опоздал перехватить ее взгляд. Прежде чем он успел ее поймать, она упала на пол в обмороке.
* * *
Часом позже Рон был на обратном пути в Нью-Йорк, а Тесс, стоя, наносила перед зеркалом в своем номере косметику на изможденное лицо, собираясь на вечернее выступление перед Лигой женщин-избирательниц.
Теперь, когда она знала, что Рон делает все, чтобы помочь ей, она чувствовала небольшое облегчение. Но слишком очевидна была трудность его задачи. Оставалось меньше шести дней, чтобы найти врага и разоружить его. Это будет нелегко.
А если их усилия не принесут успеха…
У Тесс впереди было шестнадцать часов, и она не могла не представлять себе последующие события. Сама мысль была слишком ужасающа, чтобы на ней задерживаться.
Если ей удастся похоронить эту тайну навсегда, все может быть спасено: кампания, выборы и ее брак с Хэлом. Когда она попадет в Белый дом, у нее будет власть, о которой она мечтала все эти годы, и она использует ее, чтобы сделать Хэла счастливым человеком и великим президентом.
Все можно спасти, если она не позволит миру узнать правду.
Но более других угнетала ее мысль о том, что она должна удержать в неведении также и Хэла.
Она была совершенно уверена, что он не знал о существовании своего сына. Если бы все было иначе, он несомненно навестил бы мальчика за эти годы, посылал бы ему подарки, звонил бы. Его гордость и отцовская любовь заставляли бы его это делать. А Тесс, от пристального внимания которой не ускользало ни одно его движение, несомненно обнаружила бы все.
Итак, Хэл не знает ничего. Но через шесть дней, если она этого не предотвратит, ему все станет известно.
Этого она не может допустить. Страшно подумать, что сделает такое известие с ним и их браком.
Тесс пугал не позор Хэла из-за того, что он завел ребенка в случайной связи на стороне, она боялась его любви к этому ребенку.
И, вероятно, к его матери.
Теперь ужасные слова Сибил всплыли, чтобы преследовать Тесс с силой, которой они никогда прежде не обладали. За исключением одной.
Жестокая, почти мистическая интуиция подсказывала ей, что мальчик – дитя любви. Хэл не мог зачать его с первой попавшейся женщиной. Ребенок на фотографии был рожден не бездумным мужчиной, сеющим дикие овсы.
Нет, мальчик пришел от таинственной женщины, чья власть над сердцем Хэла была проклятьем для Тесс, ее затаенной болью последних лет. И если Хэл узнает об этом мальчике в буре скандала, который одним махом разрушит его политическую карьеру, он узнает и о его матери тоже.
Тогда конец всему. Тогда ему нечего будет терять: ни репутации, которой надо дорожить, ни карьеры, к которой стремился, – тогда Хэл полетит в объятия любимой женщины, женщины, подарившей ему сына, и не оглянется на отважно и без особого желания прожитую жизнь.
Кошмарные фантазии не давали Тесс сомкнуть глаз с того момента, как она увидела фотографии. Она должна была предотвратить катастрофу любой ценой. Она не просто спасала битву одного человека за должность, она сражалась за то, чтобы остаться его женой.
Тесс в последний раз коснулась гримом своих бледных щек. К удивлению, она увидела в зеркале миловидную собранную женщину, готовящуюся произнести речь в Лиге женщин-избирательниц и с легким сердцем опровергнуть слухи о кампании ее мужа.
Всю жизнь она была мастерицей скрывать правду. Сегодня и в грядущие дни ее способность к уверткам и уловкам, которым она отдала всю жизнь, подвергалась проверке, как никогда прежде.
Каждый поворот судьбы как будто таил в себе насмешку. Упрямая и самоуверенная Тесс не признавалась себе в этом, но каждый раз как будто нож вонзался в ее сердце. Этот грех, который она пыталась скрыть, мог странным образом быть также и ее собственным. Иначе почему бы она так отчаянно скрывала его от Хэла, как и ото всех остальных?
Но для подобных мыслей не было времени. Ей на помощь пришла ее железная воля. Она будет бороться и победит, если только такая победа в человеческих силах. С помощью Рона она спасет Хэла от анонимной угрозы его кампании. Она будет следить за ним на остальных праймериз. Он выиграет предвыборную кампанию. В ноябре он будет избран президентом.
Попав в Белый дом, Хэл изменит ход истории и остановит болезненное сползание к хаосу и неразберихе, которая началась вслед за смертью Кеннеди и набирала силу с каждым днем. Он избавит Америку от страшной навязчивой идеи конфронтировать с международным мнением. Он остановит гонку вооружений с Советским Союзом, что пытался, но не смог сделать Кеннеди. Он покончит с маниакальной авантюрой во Вьетнаме до того, как она обернется такой же трагедией, как корейская, или еще хуже.
Он доведет программы борьбы с бедностью и за права человека, которые выдвинул Кеннеди, до их логического конца. И он представит новые программы, смелые инициативы, которые укрепят позицию Америки как великой мировой державы, сохранив ее моральное лидерство, которое она могла потерять.
Он сумеет все это сделать и даже больше. И Тесс будет с ним рядом. Она родит ему детей, кучу детей, которых, она знала, он хочет больше всего. Ее сила поддержит его, ее любовь поможет осуществиться его замыслам. Их жизнь вместе будет долгой и счастливой.
Если она переживет предстоящую неделю. Если она сохранит тайну.
Он никогда не узнает о маленьком мальчике с ужасных фотографий. Потому что Тесс ему этого не позволит.
А когда все будет кончено и опасность минует их обоих, она найдет эту женщину, которая навлекла позор на Хэла, и уничтожит ее.
VII
Следующие два дня действие разворачивалось в Вашингтоне.
Во вторник вечером мисс Джулиет Саммерз, вашингтонская секретарша и давняя любовница менеджера кампании одного из основных кандидатов в президенты от демократов, приняла приглашение на свидание от некоего красивого и выглядевшего зажиточным незнакомца, который провел с ней романтический вечер за обедом и танцами, прежде чем, приставив нож к горлу, увез ее на своем «линкольне-континентале» в отдаленное местечко.
Незнакомец вежливо справился у нее, не сообщал ли ей ее любовник что-нибудь о причастности его кампании к нынешним слухам о Хэйдоне Ланкастере. Когда она стала утверждать, что ничего об этом не знает, ее одежда была терпеливо разрезана все тем же ножом и ее держали голой за волосы и задавали тот же вопрос. Задыхаясь, сквозь слезы она повторила свой ответ. На этот раз ей поверили.
В тот же вечер мистер Алан Граф, помощник менеджера кампании другого крупного кандидата, был остановлен на ЭФстрит незнакомцем, усажен в машину, где ему показали его фотографии в компрометирующем положении нагишом с разными мужчинами, молодыми и старыми, одним из которых был старший помощник кандидата.
Мистеру Графу пригрозили, что продемонстрируют его гомосексуальные приключения его жене и трем детям, после чего с ним случился в присутствии собеседника сердечный приступ и он был отправлен в джорджтаунский госпиталь, но лишь после того, как под страхом смерти он сказал незнакомцу, что ничего не знает о причинах нынешних трудностей Ланкастера, хотя признает, что избирательная кампания его кандидата несомненно выиграла от этого.
В среду помощника председателя Демократического национального комитета, близкого друга третьего известного менеджера избирательной кампании вызвали для приватной беседы и предъявили документальные свидетельства отмывания им нескольких миллионов долларов во взносах в избирательную кампанию через различные бумажные корпорации и некий банк в Пуэрто-Рико. Этот господин, когда его оповестили, что злоупотребление с такими суммами является федеральным преступлением, которое будет раскрыто для публики через два часа, если он откажется сотрудничать, сумел убедить своих собеседников в том, что ничего не знает о скандале вокруг Ланкастера.
Также в среду, в Арлингтоне, Виргиния, была ограблена квартира журналистки, первой получившей проклятую утечку информации о немедленном выходе из борьбы Хэйдона Ланкастера. Были похищены многие документы, связанные с ее личной жизнью, включая те, что относились к ее связям со многими вашингтонскими знаменитостями. На следующее утро с ней побеседовали.
Привлекательной молодой репортерше объяснили, что сексуальные услуги, которые она оказывала в обмен на некоторые важные сообщения, отношения, которые она поддерживала с некоторыми общественными деятелями, о которых писала милые заметки, станут скоро гарантией запрещения ее деятельности и исключения из журналистского братства без всякой надежды когда-либо заняться снова избранной профессией, если она не откроет двум незнакомцам перед ней источник информации о Хэйдоне Ланкастере.
К сожалению, она смогла только объяснить, что информация была анонимной, и показала визитерам отпечатанное послание из своей службы ответов, откуда оно к ней пришло.
Расследования на этом не закончились. Почти все связанные с избирательными кампаниями получали надежную выручку в то или другое время из потока взносов благодаря неуловимой грани между правительственными фондами, пожертвованиями компаний и прямыми взятками, что делало Вашингтон таким притягательным местом для проживания. Девяносто процентов из этих деятелей завязывали любовные интрижки. Из них, вероятно, сорок процентов – гомосексуальные. Каждого находили и грозили разоблачениями, требуя рассказать, что он знает о деле Ланкастера.
Молва распространяется быстро. В Вашингтоне начался период тихой паники, когда его коллективные грехи чуть было не выплыли наружу. Никто не понимал, что информация для этой кампании усмирения терпеливо собиралась Роном Лукасом и его ищейками несколько лет для Бесс Ланкастер в предвидении этого дня и такого непредвиденного обстоятельства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55