— Я о Кате. Она сейчас в очень непростом положении. И нам с тобой, несмотря на все наши разногласия, нужно выработать единую позицию по отношению к происходящим событиям.— То есть принять твою позицию? — уточнил Буравин. — Ты это приехала мне сказать?Он хмуро смотрел на Таисию.Таисия опустила глаза, но продолжила тот разговор, ради которого она пришла в офис к Буравину:— Выслушай меня и просто попытайся понять. Я же мать.— А я отец. И своей единственной дочери желаю только счастья.— Да?! По-твоему, муж-инвалид — это счастье?!! — в отчаянии спросила Таисия.— Не спеши делать выводы, пока еще ничего не ясно.— А по-моему, яснее не бывает! Ты хоть понимаешь, на что ты хочешь обречь нашу дочь?!— Послушай, Самойловым сейчас очень тяжело. Их надо поддержать, а не наносить удар в спину, — попытался успокоить жену Буравин.— Да, у них горе, им нужна помощь. Но только не за счет страданий моей дочери.— Таисия, Катя решила выйти замуж. Это ее выбор, и я его одобряю.— И как всегда, мы своих решений не меняем! Так?! — в голосе Таисии появились жесткие нотки.— Да, не меняю, — спокойно сказал Буравин. — Ты же хочешь заставить меня предать Самойлова, а я не предатель.— Что ж, тогда придется все делать самой.— Что это ты задумала?!Но тут зазвонил телефон, и неотложные дела уже не позволили Буравину вести этот разговор. Он собрался уезжать, и Таисия, выходя из его кабинета, спросила:— Меня домой завезешь?Буравин на секунду задумался и ответил:— Нет. Нам не по пути. К тому же я тороплюсь.— Хорошо сказано: не по пути, — подчеркнула Таисия. * * * В кабинете Павла Федоровича обсуждался вопрос о том, делать ли Алеше рискованные процедуры. Катя, которая во всем хотела участвовать, пыталась подвести какой-то итог:— Доктор, я думаю так: хоть Полина Константиновна против, но Леше надо рассказать о новом методе лечения. Я и Борис Алексеевич — выступаем за.— Павел Федорович, как вы считаете, мнение сына в этой ситуации будет адекватным? — спросил врача Самойлов.— Думаю, что да. К тому же речь идет о его будущем. Не учитывать его мнения просто несправедливо.— Он в сознании, а значит в состоянии принять решение. Если согласен — закроет глаза, — сказала Катя. — Но скажите, доктор, а на сколько это все растянется по времени?— Что все?— Операция, реабилитация. И в каком состоянии будет Лешка после этого курса?— Сейчас на эти вопросы очень трудно ответить. Сроки здесь не самое главное.— Как не главное?! — возмутилась Катя. — А свадьба?! Я ведь уже договорилась с сотрудниками ЗАГСа, платье себе новое купила.— Свадьба-то здесь при чем? — совсем растерялся врач.— Как это — при чем?! Мы собираемся расписаться в больничной палате. Уже и дату назначили. Не хотелось бы, чтобы операция помешала свадьбе, — просто объяснила Катя.— Катя, о чем ты говоришь?! — почти закричал Самойлов. — Сейчас надо думать о том, как спасти Алешу, а не о свадьбе.— Хорошо, тогда так: мы прямо сейчас пойдем к Алеше и спросим, согласен ли он на лечение. А операцию начнем немедленно.Катя встала, давая понять, что последнее слово всегда будет за ней.Маша снова могла поговорить с Алешей. Теперь он мог видеть ее. Она положила его поудобнее и нежно коснулась его руки.— Так, ну вот и хорошо. Удобно? — спросила она, и Алеша закрыл глаза в знак согласия.— А я теперь в этой больнице работаю, — продолжала Маша. — Смогу заходить почаще. Хочешь? Мне кажется, тебе сегодня лучше, ты неплохо выглядишь. Ого, костюм! Свадебный? Очень красивый. Ты будешь самым красивым женихом.Леша смотрел на нее и очень хотел что-то сказать.— А вот напрягаться и волноваться не стоит. Тебе надо лежать и набираться сил. Придет время, и они потребуются тебе.«Какое счастье быть рядом!»-подумала Маша.Вдруг она заметила, что Алеша хочет что-то сказать.— Молчи, — попросила она его. — Не надо так напрягаться. Наберешься сил, тогда и скажешь.Но Алеша еле слышно сказал:— Спасибо тебе.— Мне не послышалось, ты сказал «спасибо»?! — обрадовалась Маша, потому что Алеша заговорил!В этот момент в палату вошла Катя и возмутилась, увидев, что Маша склонилась над Алешей:— Что здесь происходит?! Эй, медсестра! Ты что себе позволяешь?— Мне показалось, он что-то сказал, — смущенно объяснила Маша.— Маша, выйдите из палаты, — сказал врач. — Не беспокойте больного.Маша вышла, а Катя сказала ей вслед:— Нет, ну надо же! Ее попросили присмотреть за пациентом, а она к нему обниматься лезет!В этот момент все услышали Алешин голос:— Катя… Катя…Как ни не хотелось Косте, но он оказался-таки в этой каморке смотрителя маяка.— Ну, здравствуй, Костенька, — поприветствовал его смотритель. — Жора, а ты почему один? Где Толик?— Он, пап, решает вопросы личного плана. И потом, я ему не нянька и не сторож.— Ты мне тут не паясничай. Лучше прогуляйся пойди!Команды отца сыновья выполняли быстро и точно.— Присаживайся, Костя. В ногах правды нет, да и я никуда не тороплюсь. Чаю, может, хочешь? — начал долгий разговор смотритель.— Нет, спасибо, я постою. — Косте хотелось уйти поскорее.— Ты, наверное, спешишь, раз присесть не хочешь? Ну, тогда к делу. Как насчет долга?— Извините, я еще не собрал всей суммы. Но на днях я обязательно все верну.— На днях? Нет, Костя, так не пойдет. А как же слово? Или ты ему не хозяин? Что же мне теперь с тобой делать? А, Костя? Ты ведь уже не мальчик, Костя. Мужчина! За свои слова надо уметь отвечать.— А я и отвечу. Только не сегодня, — попросил Костя.— Не сегодня? А разве уважающие себя люди так поступают? — Смотритель подвел Костю к окну и указал на море. — Взгляни, у него время приливов и отливов не меняется, несмотря ни на что. ?— Ну и что? — недоумевал Костя.— Нужно учиться жить у природы, Костя. Настоящий мужчина должен жить так же. Выполнять то, что обещает. Всегда!Костя слушал и смотрел на море.— Нравится? — спросил смотритель.— Море как море. Я его с детства вижу, чем оно меня может удивить?— Море не может не удивлять! Ты запомни получше, как оно выглядит. Вдруг больше не увидишь?— Как это?! — заволновался Костя.— А так. Изнутри будешь морскую жизнь наблюдать, с рыбками общаться. Если, конечно, живым долетишь, о воду не разобьешься. Маяк-то высокий!— Вы что, угрожаете?!— Нет, что ты! Я говорю тебе прямо: если не принесешь деньги, твоя земная жизнь закончится!!!— Я все понял. Обещаю отдать деньги как можно быстрее.— Костя, ты все время говоришь мне одно и то же. Почему я должен тебе поверить сейчас?— Я отдам в ближайшие дни. Нет, завтра! У меня в аптеке дела налаживаются, — торопливо говорил Костя.— А по моим данным, у тебя там полный завал.— Я найду, это мои проблемы, — убеждал Костя.— Знаешь, у меня есть принцип: не поддаваться на уговоры. Но я тебе дам последний шанс…— Спасибо, — облегченно выдохнул Костя.— Не за что. А чтобы ты не расслаблялся, я тебе накину сверху еще тысчонку. И прошу тебя: помни о море!Разговор в каморке смотрителя казался Косте бесконечным. С него сошло несколько потов, а он все еще не мог покинуть этого мерзкого для него места.— В общем, про счетчик ты понял? — спросил смотритель.— Но где же я возьму лишнюю тысячу? — тоскливо спросил Костя.— Твои проблемы, Костенька. Считай, что это воспитательная мера, чтобы вернуть тебя к нормальной жизни.Костя посмотрел удивленно.— А то ведь ты у нас «золотой мальчик»: в ночных клубах развлекаешься, девушек на яхтах катаешь. Знаю, все про тебя знаю. Что же ты, Костя, за невестой родного брата решил приударить?— А это уже мое дело! — резко ответил Костя.— Ну конечно, твое. Я ведь в чужие дела не лезу — так, наблюдаю, в какие руки мои денежки попали…— Но я же сказал, что отдам!— Конечно, отдашь! — уверенно сказал смотритель. — Куда ж ты от меня денешься?! * * * Действуя по совету брата, Толик купил цветы и отправился к Маше, сам еще не зная, что будет делать или говорить. Но говорить и не пришлось, потому что Маши дома не было.— Она устроилась на работу в больницу. Сегодня первое дежурство, — объяснила Зинаида.— А когда она вернется? — расстроенно спросил Костя.— Ой, милый, не знаю. Непонятно еще, какой у нее график будет.— Но домой-то она сегодня придет?— Не знаю. Может, и в ночь оставят. Это же больница!«Больница так больница», — подумал Толик.В это время Маша, смущенная, растерянная, но и радостная, вышла из палаты и подошла к посту.— Представляете, — поделилась она радостью с медсестрой, — Леша заговорил.— Самойлов? Да ты что?!— Я сама слышала. Может, он еще поправится. — Маша сияла.— Нет, это вряд ли. Тут ради него целый консилиум собирали. Вердикт — пожизненная инвалидность.— Но ведь бывали случаи, когда и не такие больные выздоравливали, — с надеждой сказала Маша.— Ну, один на сто, может быть! Да, жалко парнишку, и у невесты его выбор не из легких. Инвалид — это навсегда, а она молодая, красивая…— А разве красивая девушка не может быть преданной? — спросила Маша.— Может, да только может и разлюбить. — Но тут медсестра что-то вспомнила. — Да, чуть не забыла. Там тебя в приемном покое ждут.— Бабушка?— Да нет, парень какой-то.Маша совсем не ожидала увидеть Толика в больнице.— Толик?! Это ты меня спрашивал? — удивленно спросила она.— Да.— Цветы, шампанское… Ты кого-то здесь ждешь? У тебя сегодня праздник?— Нет, это тебе.— Зачем? Я ведь не пью. А розы дорогущие, наверное? Нет, я не могу их взять, — решительно сказала Маша.— Бери-бери. Не тащить же мне это обратно, — стал уговаривать Толик. Потом он переступил с ноги на ногу и предложил:— Маша, может, в кино сходим или в ресторан? Куда скажешь, в общем.— Спасибо, Толик. Но мне нужно работать.— А ты отпросись на полчасика, — с надеждой попросил Толик.— Не могу, я ведь только устроилась.— Хотя бы подарки мои возьми.— Нет, не могу. Принеси мне лучше еще ракушку. И дома чаю попьем. Хорошо? — Маша улыбнулась ему, и Толик расцвел.В это время Машу окликнула Катя:— Девушка! Да-да, я к тебе обращаюсь. Тебя просили посидеть рядом с больным, а не обниматься с ним. Не так ли?— Я не обнималась, я просто… — Маша растерялась.— Уважаемая, ваша задача ухаживать за больными, а не приставать к ним.— Как вам не стыдно! Вы же видели…— Да, я видела! Поэтому запрещаю тебе даже близко подходить к палате Алексея! Все ясно?!Эта беседа стерла улыбку с лица Толика.— Так вот, повторяю! — выговаривала Маше Катя. — Я больше не хочу тебя видеть в палате моего жениха.— Я просто хотела его поддержать. Моя обязанность ухаживать за больными.— А по-моему, ты ею слишком увлеклась! — продолжала резко Катя.— Послушайте, да мне и в голову не могло прийти…— Конечно, потому что голова не тем забита! — прервала Машу Катя.Неожиданно Толик сделал шаг вперед и заслонил Машу от Кати.— Исчезни! — обратился он к Кате. — По-доброму прошу!— Я, кажется, не с тобой разговариваю, — в голосе у Кати появилось презрение.— Зато я с тобой! Сгинь, говорю!— Ты, наверное, сумасшедший из соседнего корпуса?Толик сделал шаг вперед, как будто перед ним никого нет. И Катя вынужденно попятилась.— Ага, контуженый! Я тебя сейчас покусаю, и мне за это ничего не будет. Нам, придуркам, закон не писан. — Толик продолжал наступать.— Толик, не надо… — попыталась остановить его Маша.— А ну, хватит прикидываться! — привычно скомандовала Катя.— Ой, держите меня, санитары! Ни за что ведь жизнь невинную загублю!!! — заорал Толик.И Катя убежала.— Испугалась? — спросил Толик у Маши. — Не бойся, я уже в норме.— Толик, ну ты даешь! Даже я поверила! — усмехнулась Маша.— Да ладно… Просто ненавижу, когда люди так себя ведут. Маш, может, все-таки погуляем?— Извини, не могу. Мне работать надо. А ты прогуляйся. Зачем тебе в больнице торчать?— Если бы я здесь не торчал, тебя бы уже в клочья разорвали. Подожду на всякий случай.— Толик, до конца смены еще о-го-го сколько! Иди. Я сама справлюсь.— И все-таки я подожду, — решил Толик. — На улице, у подъезда. Будут проблемы, ты крикни — и я подскочу.— Хорошо! Если будут, крикну, — пообещала Маша. * * * Какое счастье — говорить! Родители наконец-то смогли поговорить с Алешей, рассказать о том, что произошло, посоветоваться.— Вот такие дела, сын, — сказал Самойлов. — Мама против, а мы с Катей хотим с тобой посоветоваться.— Ну вы даете! О чем тут было думать, если есть шанс снова встать на ноги?! — сразу же определился Алексей.-Мама, понятно, боится всего! Но ты-то почему не настоял? Неужели ты сомневался, что я соглашусь?!Самойлов опустил голову. Врач понял, что отцу и сыну нужно серьезно поговорить.— Ну, вы тут поговорите вдвоем. Пойдемте, Катя.Беседа отца с сыном не была легкой.— Не думал, что вы с мамой вот так, без меня, будете решать, как мне жить, — сказал Леша.— Леша! Никто ничего не решал! Мы просто очень беспокоимся за тебя, — возразил отец мягко.— Но ведь речь идет обо мне! Значит, только я вправе принимать решение.— Нет, сынок, не только ты. Мы с мамой не переживем, если с тобой опять что-то случится, — у Самойлова дрогнул голос.— Папа, у меня появилась возможность стать нормальным человеком. Пусть даже призрачная, но я все равно использую ее, — настаивал сын.— Сынок, в случае неудачи ты потеряешь жизнь. А мы с мамой тебя.— Но я не хочу остаток дней провести в инвалидной коляске! И терзаться тем, что упустил свой единственный шанс!— Алеша, и все же не торопись. Я прошу тебя, подумай еще немного. Может быть, мама права?— Пап, лучше потерпеть, чем всю жизнь быть для вас обузой! — с горечью сказал Алеша.— Сынок, не говори глупости! Ты никогда не был и не будешь обузой для нас с мамой!— Я знаю, вы меня не оставите. Но я сам не смогу так жить. Ничего, вот увидишь, я еще на своей свадьбе попляшу! И потом, не думаю, что это лечение тяжелее, чем у Сан Саныча палубу драить!— Это уж точно! Ладно, пойду скажу врачу, что мы согласны на этот эксперимент, — сдался отец.— Пап, скажи, а почему Костя не приходит? — вдруг вспомнил о брате Алексей. — Пожалуйста, передай ему, что я очень его жду.— Хорошо, он придет, обещаю.На пороге отец остановился и сказал:— Я хочу, чтобы ты знал… Я горжусь тобой, Лешка! * * * Полина знала, что эта встреча должна состояться, и она состоялась.— Спасибо, что пришел, Витя! Мне так плохо! И очень хочется, чтобы ты был рядом.— Ну что ты! — ласково сказал Буравин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44