Наш хозяин жаловался также на дороговизну рабов вследствие запрещения африканской торговли: прежде невольника можно было купить за 120 долларов, а теперь с трудом удается достать и за 400 долларов Акты, запрещавшие торговлю рабами и вывоз их из Африки, принимались Англией и Францией неоднократно, начиная с 1814 г. В 1841 г. был заключен так называемый «договор пяти» (Англия, Австрия, Пруссия, Россия и Франция, но последняя не ратифицировала этот договор). Однако и этот договор фактически не прекратил торговлю рабами, а лишь несколько затруднил ее, что и привело к повышению цен на рабов-негров.

.Г-н Данин рассказал нам, что он совершал путешествия в Англию и Соединенные Штаты, а теперь двое его сыновей завершают там образование. Впоследствии я встречал многих предприимчивых португальцев и бразильцев вроде г-на Данина; предмет их стремлений — совершить путешествие в Европу или Северную Америку и послать сыновей туда для получения образования. Земля, на которой выстроен завод г-на Данина, представляла, по его словам, искусственную насыпь на болоте; одна сторона дома была построена на выступе насыпи, выходящем к реке, так что из.гостиных хорошо видна была река с проплывающими по ней судами. Мы узнали, что некогда на этом месте находилось большое и цветущее скотоводческое хозяйство с открытым поросшим травой пространством вроде парка. По воскресеньям сюда, бывало, по суше и по воде, в экипажах и пышных галиотах съезжалось человек по 40-50 провести день у гостеприимного хозяина. После политических смут, о которых я уже упоминал, хозяйство это, как и большинство других в стране, пришло в упадок. Обработанные земли и дороги, к ним ведущие, ныне сплошь заросли густым лесом. Когда мы собрались уходить, господин Данин предложил нам челн и двух негров, чтобы доставить нас в город, и мы попали туда вечером, после дня, богатого новыми впечатлениями.Немного времени спустя мы вступили во владение нашим новым жилищем. Дом представлял собой квадратное строение, состоящее из четырех одинакового размера комнат; черепичная крыша выступала навесом со всех сторон, образуя широкую веранду, где благодаря прохладе было приятно сидеть и работать. На обработанной земле, которая выглядела так, будто ее недавно очистили от леса, взращивались плодовые деревья, на небольших делянках росли кофе и маниок. Входом на наш участок служила чугунная решетчатая калитка; она открывалась на заросшую травой площадь, вокруг которой стояло несколько домов да крытых пальмовыми листьями хижин, составлявшие в то время селение. Самым значительным строением была капелла Назаретской божьей матери, расположенная напротив нашего участка. Эта святая пользовалась большой популярностью у всех набожных параанцев, которые приписывали ей много чудес. На алтаре стояла ее статуя — красивая кукла вышиной около 5 футов в серебряной короне и одеянии из голубого шелка, усеянного золотыми звездами. В капелле и вокруг нее хранились приношения верующих — свидетельства сотворенных божьей матерью чудес. Здесь были слепки исцеленных ею ног, рук, грудей и т. п. Но самым любопытным изо всего была шлюпка, поставленная тут экипажем португальского судна, которое погибло напротив Кайенны за год или за два до нашего приезда; часть экипажа спаслась в шлюпке, после того как воззвала о покровительстве к святой. Ежегодное празднество в честь Назаретской божьей матери — самый большой праздник в Пара; многие являются из соседнего большого города — Мараньяна, за 300 миль. Для удобства этих гостей президент отдал однажды распоряжение почтовому пароходу задержаться на два дня в Пара. Популярностью своей празднество отчасти обязано прекрасной погоде, которая обычно стоит в это время в середине ясного сезона — в течение десяти дней перед полнолунием в октябре или ноябре. Пара тогда представляется с лучшей стороны. Никогда не бывает трех недель подряд без дождя, поэтому погода не слишком сухая, и при ясном небе можно наслаждаться всей прелестью зелени и цветов. Особенно хороши лунные ночи: воздух прозрачно чист, а легкий морской ветерок приносит приятную прохладу.Мы решили посвятить несколько месяцев планомерному исследованию местности. С трех сторон нас окружал лес. Заканчивался влажный сезон, и большая часть видов птиц кончала линять, а многочисленность и разнообразие насекомых росли с каждым днем. Позади росиньи я нашел после нескольких дней поисков ряд тропинок,, которые вели через лес к дороге на Уну; на полпути находился дом, где жили во время своего пребывания в Пара в 1819 г. знаменитые путешественники Спикс и Марциус. Теперь дом был заброшен, а плантации заросли кустарниками. Окрестные тропы изобиловали насекомыми; тропы укрывала густая тень, и бродить по ним было очень приятно. У самых наших дверей начиналась главная дорога через лес. Она была достаточно широка для двух всадников, едущих рядом, и расходилась в трех направлениях; главная дорога вела в деревню Орен, на расстоянии 50 миль. Когда-то дорога простиралась до Мараньяна, но. давно заброшена и теперь заросла настолько, что даже между Пара и Ореном едва проходима.Наши поиски мы вели в разных направлениях по этим тропам и каждый день находили много новых и интересных видов. Почти все наше время мы тратили на то, чтобы собирать образцы, препарировать их и делать заметки. Один день настолько походил на другой, что достаточно описания событий какого-нибудь одного дня, включая сюда ряд явлений природы, чтобы дать представление о том, как проходят будни натуралистов на экваторе.Вставали мы обыкновенно вскоре после рассвета, и Изидору,. подав нам чашку кофе, спускался в город закупить свежей провизии на день. Два часа перед завтраком посвящались орнитологии. В эти ранние часы небо неизменно оставалось безоблачным (термометр показывал 23-24°); обильная роса или влага прошедшего ночью дождя быстро испарялась с мокрой листвы под лучами яркого солнца, восходившего точно на востоке и быстро поднимавшегося прямо к зениту. Вся природа точно посвежела, быстро распускались новые листья и цветы. Иногда там, где накануне вечером виден был лишь однородный зеленый массив леса, наутро какое-нибудь дерево покрывалось цветами — расцвет происходил внезапно, как по волшебству. Птицы были оживлены и деятельны; с плодовых деревьев неподалеку нередко слышался пронзительный крик туканов (Ramphastos vitellinus), Очень часто по утрам, отчетливо вырисовываясь на фоне синего неба, летали на большой высоте стайки попугаев, всегда парами, и щебетали, словно обращаясь друг к другу; пары сохраняли между собой правильные интервалы; впрочем, яркие цвета их на такой высоте не были заметны. Время после завтрака, с 10 часов утра и часов до 2-3 дня, мы посвящали энтомологии: лучшее время для наблюдения за насекомыми в лесу — незадолго до самой жаркой поры дня.Жара быстро нарастала к 2 часам (33-34°), и к этому времени стихали все голоса птиц и зверей, только с деревьев слышался время от времени резкий стрекот какой-нибудь цикады. Листья, такие влажные и свежие ранним утром, теперь увядали; цветы теряли свои лепестки. Когда мы возвращались, утомленные, после экскурсий домой, соседи наши, индейцы и мулаты, — обитатели открытых хижин с крышей из пальмовых листьев — спали в гамаках или сидели на циновках, не утруждая себя даже беседой. В июне и июле в течение некоторого времени после полудня почти ежедневно шел сильный ливень, приносивший долгожданную прохладу. Очень любопытно было наблюдать, как — всегда одинаково — набегают тучи. Сначала ослабевает и стихает совсем прохладный морской ветерок, который начинает дуть около 10 часов утра и все усиливается, по мере того как солнце поднимается. Зной и электрическое напряжение атмосферы становятся почти непереносимыми. Вялость и томление охватывает все живое, даже обитателей леса. На востоке появляются облака, они собираются кучами, все больше темнея внизу. Весь восточный горизонт почти внезапно чернеет, тьма распространяется вверх и в конце концов заслоняет солнце. Тогда по лесу проносятся сильные порывы ветра, раскачивающие верхушки деревьев; вспыхивает яркая молния. Затем раздается удар грома, и вниз устремляются потоки дождя. Такая гроза быстро прекращается, но иссиня-черные неподвижные тучи остаются на небе до самой ночи. Тем временем вся природа оживает, лишь под деревьями видны кучки опавших лепестков и листьев. К вечеру жизнь опять пробуждается, из кустов и деревьев вновь несется звонкий гомон. На следующее утро солнце снова встает в безоблачном небе, и круг замыкается: весна, лето и осень сменяют друг друга в пределах одного тропического дня. Весь год дни в этой стране более или менее похожи на этот. Небольшое различие существует между сухим и влажным сезонами, но и в сухой сезон, который длится с июля до декабря, обыкновенно бывают ливни, а во влажный, с января до июня, — солнечные дни. По этой причине периодические явления жизни растений и животных не происходят примерно в одно и то же время для всех видов или особей какого-либо данного вида, как в умеренных странах. Здесь нет, конечно, никакой зимней спячки, поскольку сухой сезон не слишком засушлив, нет и летней спячки, как в некоторых тропических странах. Растения не цветут, не роняют листья в одно и то же время, птицы тоже не линяют, не спариваются, не высиживают птенцов одновременно. В Европе лесной ландшафт во всякое время года — весной, летом, осенью, зимой — выглядит по-своему. В экваториальных лесах пейзаж одинаков или почти одинаков в любой день в году: набухание почек, цветение, плодоношение, листопад всегда продолжаются — не у одного, так у другого вида. Деятельность птиц и насекомых не прекращается, у каждого вида имеются свои собственные сроки; так, например, колонии ос не вымирают ежегодно, оставляя одних только маток, как в холодных странах; наоборот, смена поколений и колоний происходит беспрерывно. Нет ни весны, ни лета, ни осени, но в каждом дне сочетаются все три времени года. Так как день и ночь всегда имеют равную продолжительность, ежедневные атмосферные возмущения нейтрализуются до наступления следующего утра; солнце проходит свой путь по самой середине небосвода, дневная температура колеблется на протяжении всего года в пределах 2-3°. Как величественно на экваторе в своем совершенном равновесии и простоте шествие Природы!Вечера наши были заполнены обыкновенно тем, что мы приводили в порядок коллекции и делали заметки. Обедали мы в 4, а чай пили около 7 часов. Иногда мы отправлялись в город поглядеть, как живут бразильцы, или развлечься в обществе европейцев и американцев. Так проходили дни с 15 июня до 26 августа. За это время мы совершили две дальние экскурсии на берега протока, Магуари, расположенного в лесных дебрях, милях в 12 от Пара, чтобы посетить рисовую крупорушку и лесопильню, которыми владел американец м-р Аптон. Я расскажу кое-что о происшествиях, случившихся во время этих экскурсий, и об интересных наблюдениях по естественной истории и над обитателями этих внутренних протоков и лесов.Первую нашу экскурсию на крупорушку и лесопильню мы совершили по суше. Проток Иритири, на берегах которого они стоят, соединяется с рекой Пара другим, более крупным протоком Магуари, так что туда можно добраться и водой, но для этого приходится сделать круг около 20 миль. Мы вышли на восходе солнца, взяв с собой Изидору. Дорога сразу же за Назаретом углубилась в лес, так что уже через несколько минут мы очутились в тени. На некотором расстоянии путь наш проходил по вновь выросшему лесу — первобытный лес около города был когда-то расчищен или прорежен. Новый лес был густ и непроходим из-за тесного расположения молодых деревьев и массива тернистых кустарников и лазящих растений. Заросли эти кишели муравьями и муравьеловками; там часто встречалась также одна маленькая раздувающая горло птичка — манакин, которая изредка перелетает через дорогу, издавая странный звук, производимый, как я полагаю, крыльями и напоминающий стук маленькой деревянной трещотки.Через милю-полторы характер растительности начал меняться, и мы очутились в первобытном лесу. По виду он резко отличался от тех болотистых участков, какие я уже описывал. Местность здесь была несколько более возвышенная и неровная, многочисленные болотные растения с их длинными и широкими листьями отсутствовали, и, хотя деревья стояли реже, подлеска было меньше. По этой дикой местности дорога тянулась 7-8 миль. Такой лес без перемен простирается до самого Мараньяна и в другие стороны, как нам говорили, на расстояние около 300 миль к югу и востоку от Пара. Уходя в лощину, дорога почти всякий раз пересекала ручей, через прохладную, темную в тени листвы воду которого были переброшены древесные стволы. Землю покрывал не только ковер плаунов, как обычно, но и массы растительных остатков и толстый слой опавших листьев. Кругом росло множество разнообразных плодов, в том числе много форм бобов: одни стручки были с фут длиной, плоские и мягкие, точно кожаные, другие — твердые, как камень. В одном месте мы видели много больших полых деревянистых сосудов, которые, по словам Изидору, падали с дерева сапукаи. Их называют обезьяньими чашами (cuyas de macaco) -это семенные коробочки, заключающие в себе орехи, которые продаются под тем же названием на Ковент-Гарденском рынке (в Лондоне).Наверху сосуда находится круглое отверстие, к которому в точности подходит естественная крышечка. Когда орехи созревают, крышечка отстает, тяжелая чаша с грохотом падает, и орехи рассыпаются по земле. Дерево, на котором растут орехи (Lecythis ollaria), огромной высоты. Оно находится в близком родстве с бразильским орехом (Bertholletia excelsa), семена которого также заключены в больших деревянистых сосудах, но сосуды эти не имеют крышки и падают на землю в целом виде. Поэтому орехи (Lecythis) настолько дороже бразильских. Сапукая встречается, вероятно, не реже, чем Bertholletia, но ее орехи при падении рассыпаются, и их съедают дикие животные, а полые семенные коробочки бразильского ореха в целости и сохранности собираются туземцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69