Стражи взобрались на высокое дерево неподалеку от лагеря, на вышину около 5 футов, по лестнице, кое-как сооруженной из деревянистых лиан. Наблюдая за черепахами с такой дозорной вышки, стражи могут определить, когда именно откладывают друг за другом животные свои яйца, и тем самым снабдить команданти сведениями, на основании которых тот назначает срок, когда можно пригласить, все население Эги. Черепахи кладут яйца ночью: если их ничто не тревожит, они огромными стадами выползают из воды и выбираются к центральной, самой высокой части праии. Места эти, разумеется, последними уходят под воду, даже в наиболее влажные сезоны, когда река поднимается прежде, чем черепашки вылупятся из яиц под действием тепла, излучаемого песком. Это могло бы, пожалуй, навести на мысль, что животные проявляют предусмотрительность в выборе места; между тем мы встречаемся здесь просто с одним из примеров, когда бессознательная привычка приводит у животных к тому же результату, что и сознательное предвидение. В часы между полуночью и рассветом черепахи особенно деятельны. Своими широкими перепончатыми лапами они выкапывают в мелком песке глубокие норы; первая черепаха всегда роет яму около 3 футов глубиной, кладет яйца (числом около 120) и прикрывает их песком; следующая кладет яйца поверх тех, что положила ее предшественница, и так далее, пока все ямы не заполнятся. Вся масса черепах на праии кончает класть яйца лишь через 14-15 дней, даже если кладка идет без перерыва. Когда все окончено, поле, где рыли черепахи (называемое бразильцами табулейру), отличается от остальной праии только небольшими неровностями на поверхности песка.Проснувшись, я пошел к моим друзьям. Не многие воспоминания о моих амазонских странствиях живее и приятнее, чем впечатления от прогулки по белому морю песка в это прохладное утро. Небо было безоблачно; только что поднявшееся солнце еще скрывалось за темным лесным массивом Шимуни, но к западу, на Бариа, длинная полоса леса с перистыми узорами пальм уже озарялась его желтыми горизонтальными лучами. Едва внятный хор певчих птиц доносился до нашего слуха через водный простор, а стаи чаек и ржанок жалобно кричали над волнистыми отмелями праии, где в гнездах, устроенных в небольших углублениях на песке, лежали их яйца. На гладкой белой поверхности праии виднелись следы отдельных черепах. Животные, отбивающиеся от основной массы, считаются законной добычей стражей: двух таких черепах поймали перед восходом солнца, и одну из них мы ели за завтраком. По пути я спугнул несколько пар диких гусей шоколадного и желтовато-серого цвета (Anser jubatus): они бросились бежать от меня вдоль самой воды. Удовольствие, которое доставляет прогулка по этим свободным, открытым пространствам, без сомнения, еще усиливается новизной пейзажа — уж очень велика перемена по сравнению с однообразным лесным ландшафтом, господствующим повсюду в других местах страны.Достигнув опушки леса, я взобрался на наблюдательный пост стражей как раз вовремя: черепахи, закончив класть яйца, отходили к воде с противоположной стороны песчаной отмели. Зрелище стоило того, чтобы ради него подниматься по шаткой лестнице. Черепахи ушли уже за целую милю, но поверхность песков чернела от полчищ животных, которые, переваливаясь, стремились к реке; край праии был довольно крут, и они, по-видимому, бросались вниз головой с откоса, в воду.Утро 27-го я потратил на собирание насекомых в лесу Шимуни, а после полудня помогал моему другу, который решил обшарить одно озеро в поисках тракажа: Кардозу хотелось набрать их для своего домашнего стола. Озеро имело почти милю в длину и тянулось по одной стороне острова, между лесом и песчаной отмелью. Вокруг берегов этих обособленных водоемов весьма своеобразно громоздятся пески; здесь они образовали крутой склон от 5 до 8 футов высотой. Я не представляю себе, что могло послужить причиной такого образования. В водоемах этих всегда имеется некоторое количество оказавшейся в заточении рыбы, черепах, тракажа и аиюса . Черепахи и аиюса сами выползают оттуда в течение нескольких дней и уходят к главной реке, но тракажа остаются и оказываются легкой добычей туземцев. Обычный способ их ловли состоит в том, что воду в продолжение нескольких часов в течение дня повсюду рассекают прутьями, выгоняя животных наружу. Они, однако, ждут наступления ночи, прежде чем начать исход. Индейцы наши много часов посвятили этому делу, а когда настала ночь, они со стражами расположились на некотором расстоянии друг от друга у края воды, готовые перехватить беглецов. После ужина мы с Кардозу тоже пошли и заняли свой пост у одного конца озера.Несмотря на все хлопоты, нам не удалось поймать большое количество тракажа. Отчасти это объяснялось густым мраком ночи, отчасти же, без сомнения, тем, что стражи уже почти опустошили озеро, несмотря на их уверения в обратном. Поджидая животных, нужно было хранить молчание всю ночь — времяпрепровождение отнюдь не из приятных, говорили мы только шепотом, и нам пришлось обходиться без огня, хотя к нам мог подкрасться ягуар. Мы с Кардозу сидели на песчаном склоне с заряженными ружьями, но было так темно, что мы едва могли видеть друг друга. К полуночи на нас стала надвигаться буря. Легкий ветер, веявший с воды с момента захода солнца, стих; заклубившиеся густые тучи закрыли звезды, и среди черных громад замелькали вспышки зарницы. Я намекнул Кардозу, что, по-моему, караулить больше не стоит, и предложил ему сигарету. В этот самый миг на песках послышался быстрый топот, и мы оба, схватив ружья, вскочили на ноги. Что бы то ни было, оно как будто двигалось мимо нас; несколько мгновений спустя показался темный предмет, двигавшийся в другом направлении по противоположному склону того песчаного оврага, в котором мы лежали. Мы приготовились стрелять, но, к счастью, на всякий случай спросили: «Quem vai la?» («Кто идет?»). Оказалось, что это был наш молчаливый страж Даниел; он тихо спросил нас, не слыхали ли мы, как прошла рапоза. Рапоза — порода дикой собаки с очень длинной и острой мордой и пятнистой черно-белой шерстью. Даниел умел различать все виды животных в темноте по их шагам. Тут загремел гром, и наша позиция могла оказаться очень неудобной. Наших индейцев Даниел не видел, а дальнейшее ожидание тракажа считал бесполезным, поэтому мы послали его созвать остальных, а сами поспешили к челну. Сквернее всего провели мы остаток ночи, как, впрочем, и многие другие ночи на Солимоинсе. Подул страшный ветер; он срывал брезент и циновки, которые мы натянули в челне по концам нашего сводчатого навеса для защиты от непогоды, и дождь лил прямо под навес, где мы спали. Мы с Кардозу лежали там, прижавшись друг к другу, насквозь промокшие, и ожидали наступления утра.Чашка крепкого и горячего кофе на заре подбодрила нас, но дождь все еще шел, перейдя в монотонную изморось. Наши люди вернулись с озера и принесли только четырех тракажа. Дела, приведшие сюда Кардозу, были теперь окончены, и мы пустились в обратный путь к Эге, снова оставив стражей в одиночестве среди песков. Мы шли обратно по редко посещаемому северо-восточному протоку Солимоинса, через который течет часть вод из крупного его притока Япура. В течение пяти часов мы продвигались вдоль пустынного расчлененного берега Бариа, загроможденного стволами деревьев. Проток этот огромной ширины, на другом берегу его виднелась лишь длинная и низкая полоса леса. В 3 часа пополудни мы обогнули верхнюю оконечность острова, а затем направились наперерез течению к устью Тефе по широкому поперечному рукаву, который протекает между Бариа и островом Куанару. Это небольшая песчаная отмель около мыса Жакаре на северо-западе Бариа; мы остановились здесь пообедать, а затем ловили рыбу сетью. Мелкий дождик шел по-прежнему. Нам достался богатый улов: за три раза мы вытащили рыбы больше, чем могли увезти в лодке, не жертвуя удобствами. В сеть попалось всего два вида — сурубим и пирапиеуа (виды Pimelodus) — очень красивые рыбы по 4 фута в длину с плоской лопастеобразной головой и прелестно испещренной пятнами и полосками кожей.
Рис. Сурубим (Pimelodus tigrinus)
По дороге от Жакаре к устью Тефе у нас произошло маленькое приключение с черным тигром, или ягуаром. Мы быстро шли на веслах мимо длинного пляжа, сложенного высохшей глиной, как вдруг индейцы встрепенулись и закричали: «Eeui Jauarete; Jauaripixuna!» («Вот ягуар, черный ягуар!»). Поглядев вперед, мы увидали животное, которое спокойно пило у самого края воды. Кардозу приказал рулевому сразу же идти к берегу. Пока мы высадились, тигр увидал нас и направился обратно в лес. Повинуясь мгновенному порыву и не задумавшись над своими поступками, мы схватили ружья (у меня была двустволка, в одном стволе оказался заряд дроби ВВ Дробь ВВ — по английской классификации дробь одного из мелких размеров (диаметром около 2,5 мм).

, а в другом — самой мелкой дроби) и бросились за зверем. Животное ускорило шаги и, достигнув лесной опушки, нырнуло в густой массив широколистной травы, которая росла перед самым лесом. Мы заглянули в раздвинутую зверем чащу, но отвага наша к этому времени уже остыла, и мы сочли неблагоразумным идти дальше. Черный тигр встречается в окрестностях Эги, по-видимому, чаще, чем пятнистая форма ягуара. Самый верный способ отыскать тигра — это травить его в узких рестингах — полосах сухой земли в лесу, которые оказываются изолированными после того как все вокруг затопит водой во влажный сезон; травля заключается в том, что индейцы, продвигаясь цепью, кричат и гонят зверя все дальше и дальше. Мы добрались до Эги в 8 часов вечера.6 октября мы отправились во вторую экскурсию из Эги; главной целью Кардозу на этот раз были поиски молодых черепах в лесных озерах. Точное местонахождение этих укрытых водоемов известно только немногим опытным охотникам; мы захватили с собой из Эги одного из таких людей — мамелуку по имени Педру, а по пути зашли на Шимуни за Даниелом — вторым проводником. Мы отошли от праии на заре 7-ю в двух челнах, вмещавших 23 человека, 19 из них были индейцы. Стояло облачное и прохладное утро, с нижнего течения реки дул свежий ветер, против которого нам пришлось изо всех сил работать гребками, несмотря на помогавшее нам течение; лодки немилосердно швыряло и заливало водой. Миновали нижнюю оконечность Шимуни, и перед нами открылся длинный плес реки, свободный от островов: великолепная водная ширь простиралась к юго-востоку. Впрочем, левый берег здесь не материк, а часть той намывной суши, которая образует обширную и запутанную область дельты Япура. Область эта, затопляемая каждый год во время паводка, рассечена многими узкими и глубокими рукавами, которые служат стоком Япура или по крайней мере соединяются с этой рекой посредством внутренней водной системы Купийо. Эта негостеприимная полоса земли тянется на несколько сот миль; в середине ее находится бесконечное количество водоемов и озер, населенных черепахами, рыбой, аллигаторами и водяными змеями. Местом нашего назначения был пункт, расположенный на этом берегу, милях в 20 ниже Шимуни и неподалеку от устья Анана, одного из только что упомянутых протоков, соединяющихся с Япура. Мы шли три часа посередине течения, а затем направились к суше и остановились у крутого берега, сложенного рыхлой землей и состоящего из ряда ступеней, или террас, которые отмечают задержки уровня реки в процессе ее опускания. Берег на протяжении многих миль шел почти по прямой линии, и высота его в то время составляла в среднем футов 30 над уровнем реки; на верху его поднималась сплошная стена леса. Никому и в голову не пришло бы, что на этой возвышенности имеются водоемы. У подножия берега тянулась узкая полоса ровной земли. Высадившись, мы первым делом позаботились о завтраке. Пока двое молодых индейцев разводили огонь, жарили рыбу и варили кофе, остальные взобрались наверх и принялись прорезать длинными охотничьими ножами тропу через лес к озеру Анингал, находившемуся на расстоянии около полумили. После завтрака нарубили множество коротких жердей и положили их поперек тропы, а затем при помощи лиан втащили наверх три легких монтарии, которые мы захватили с собой, и покатили по жердям, чтобы спустить их в озеро. Потом выгрузили и понесли на озеро большую сеть длиной в 70 ярдов. С работой быстро справились, и когда мы с Кардозу пошли в 11 часов на озеро, то оказалось, что индейцы постарше, в том числе Педру и Даниел, уже приступили к охоте. Они взобрались на небольшие подмостки, сделанные из скрепленных лианами деревянных жердей и поперечин, так называемые мота, и стреляли из лука в черепах, когда те подходили поближе к поверхности. Индейцы, видимо, считали, что ловить животных сетью, как предлагал Кардозу, — прием незаконный, и хотели прежде часок-другой по старинке поразвлечься стрельбой из привычного оружия.Водоем занимал площадь около 4-5 акров, и был вплотную окружен лесом, который живописным своим разнообразием и группировкой деревьев и листвы превосходил чуть ли не все, что я до тех пор видел. Болотистые берега на некотором расстоянии поросли крупными пучками красивой травы матупа. Трава во многих местах была заглушена папоротниками; за ней поднимался зеленый частокол, образованный густым рядом древовидных аронников, достигавших 15-20 футов в высоту. Еще дальше озеро опоясывали высокие лесные деревья: Сесгоpia с лапчатыми листьями; тонкие пальмы асаи вышиной в 30 футов, с редкими перистыми кронами, венчающими слегка изогнутые гладкие стволы; маленькие вееролистные пальмы; наконец, фоном для всех этих изящных форм служили обширные массивы обычных лесных деревьев со свисающими с их ветвей гирляндами, фестонами и лентами лиственных вьющихся растений. Озеро нигде не имело в глубину больше 5 футов, из которых 1 фут приходился на чрезвычайно тонкий и мягкий ил.Мы с Кардозу целый час разъезжали по озеру. Меня изумило искусство, с которым индейцы стреляли черепах. Они не дожидаются, пока черепаха подойдет к поверхности подышать, но следят за малейшими движениями в воде, обнаруживающими присутствие животного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69