Харка вообще ничего не думал и не чувствовал — он был в таком нервном состоянии, которое гасило всякие раздумья. Скоро женщина приблизилась к ним и Джо смог увидеть ее седые волосы.Женщина знала ручей и, когда достигла западного берега, подошла к мелкому месту и смело вступила в воду, не обращая внимания на то, что ее одежда мокнет. Она достигла восточного берега, на какое-то мгновение остановилась, затем пошла к середине бывшего поселка и дальше — к захоронению. У детской могилы испустила она один-единственный громкий жалобный стон. Затем она подняла одно из кожаных полотнищ и быстрыми шагами направилась к тому месту, где лежали непогребенные тела. Она завернула их все вместе.Когда это было проделано, Унчида направилась обратно. При этом она не отклонилась от находящихся теперь на ее пути мужчин. Она повернула лицо к Харке и Матотаупе, она смотрела им в глаза. Матотаупа опустил веки, но Харка выдержал взгляд и не скрыл от Унчиды того, что выражали его глаза. В его глазах была скорбь, которая была ответом на скорбь…Унчида прошла мимо. Она опять перешла ручей и пошла на запад через прерию к лесам, в которых, наверное, скрывались люди рода и где ее ждала Уинона.Когда она исчезла из глаз, Джо повернулся.— Это удивительная страна, с удивительными людьми, — сказал он. — Что за лицо! Не искала ли она своего сына?— Она его не нашла, — ответил Матотаупа. ЛАГЕРЬ СТРОИТЕЛЕЙ Матотаупа вскочил на своего мустанга и поехал в направлении, указанном Джо. Инженер опять был вторым, а Харка замыкал цепочку. Во рту у Харки пересохло от жажды, хотя он и напился в дорогу. Глаза его горели, виски были горячими, голова болела. Прерия плыла и крутилась перед его глазами так, что он не мог временами различить, где земля, а где небо.Когда остановились на отдых у реки, Харке стало совсем плохо, и мужчины обратили внимание на его состояние.— У него жестокая нервная лихорадка, — сказал Джо. — Что вы, индейцы, делаете в таких случаях?..— Я поеду дальше, — с трудом сказал Харка; он лег на траву, повернулся к Джо и отцу спиной. Потом он хлебнул немного воды и спокойно лежал с закрытыми глазами, пока не наступила пора ехать.Порядок движения изменили. Последним теперь ехал отец, который мог следить за сыном. Харка держался до самого вечера. Ночью он свалился в лихорадочном бреду, говорил что-то непонятное, а потом совершенно недвижимо лежал до утра на бизоньей шкуре. Отец укутал его в одеяло и взял к себе на коня. Джо повел Серого в поводу.Солнце уже садилось, когда Матотаупа, Харка и Джо прибыли к месту назначения. Посреди прерии было разбросано несколько деревянных бараков, две большие палатки. Несмотря на позднее время, в лагере было оживленно и шумно. Почти никто не обратил внимания ни на инженера Джо, ни на обоих индейцев.Прибывшие направились к одной из палаток. Перед входом в нее стоял стол, за ним сидел мужчина и перелистывал списки. Увидев инженера, мужчина поднялся и почтительно поздоровался Джо Браун был начальником лагеря. Матотаупу и Харку мужчина отметил в списке, озаглавленном «Группа разведчиков Рэда Джима».Джо хотел помочь находящемуся в беспамятстве мальчику. Он нашел двух санитаров, но тут же убедился, что они умеют лишь перевязывать раны, и стал продолжать поиски. Он увидел Рэда Джима Этот верзила сидел с какими-то двумя субъектами и пил пиво.Джо Браун произнес что-то вроде приветствия и спросил, не видели ли они Генри. У Джима не было желания отвлекаться от выпивки, но, заметив, что инженер очень озабочен, он на всякий случай спросил:— Что случилось?— Нужно найти кого-то, кто хоть что-нибудь понимает в болезнях, иначе Гарри умрет у нас на руках.Джим вскочил, на миг задумался и сказал:— Об индсмене лучше всего позаботятся индсмены. В моей группе два пауни. Я с ними поговорю.Джо был не в восторге от такого оборота дела, он не очень-то доверял искусству индейцев исцелять. Но Джим проявил такое усердие, что даже оставил пиво и побежал разыскивать пауни.Джим привел двух пауни, и Браун вместе с ними пошел к большой палатке, возле которой сидел Матотаупа. Харка лежал на земле, завернутый в кожаное одеяло. У него резко обозначились скулы, красные пятна покрывали щеки и лоб.— Ему нужен хороший уход, — решительно сказал Джим. — Как далеко отсюда ваши женщины и ваши палатки? — повернулся он к пауни.— Полдня пути.— Берите его и несите туда, иначе он тут сдохнет. А тебе, Матотаупа, я даю отпуск, ты сам доставишь мальчишку к пауни. Пока обойдемся без тебя.Индеец бросил благодарный взгляд на Джима.Еще до наступления ночи Матотаупа и оба пауни направились с больным в поселок.Харка не понимал, что с ним происходит. Кровь стучала в жилах, сердце неистово колотилось. Перед глазами все плыло, а голова болела так, точно вот-вот расколется череп. Он судорожно раскрывал рот и хватал холодный ночной воздух. Он все время делал попытки сбросить одеяло. Его все сердило, и страшно хотелось пить.Приходилось только удивляться, что его живым довезли до палаток. Харку положили на мягкое ложе, раздели, однако нож, в рукоятку которого он вцепился в беспамятстве, у него так и не смогли отнять. Лоб и губы стали смачивать холодной водой. Когда он стал различать окружающие предметы, то увидел, что лежит в большой палатке. Много военных и охотничьих трофеев висело на жердях. Пол был покрыт одеялами и шкурами. В лихорадочном бреду Харке представилось, что находится в родной палатке, и он невольно вскрикнул.Тотчас к нему подошла женщина и стала шептать что-то непонятное. У Харки снова потемнело в глазах. Его укутали в одеяло и вынесли из палатки. Там его раскрыли, чтобы холодный ночной воздух овевал тело. Харку затрясло, у него застучали зубы. И снова вернулось зрение. Он видел над собой усыпанное звездами небо, а вокруг него танцевал человек, увешанный шкурами змей и черепами животных. Человек бил в барабан и подпрыгивал. Это был жрец. Он должен был изгнать из Харки злого духа — болезнь. Оборвав танец, жрец набросился на Харку и принялся растирать тело; при этом он выкрикивал непонятные заклинания. Харке представилось, что это Хавандшита, жрец его рода, тот, кто оскорбил и изгнал отца — Матотаупу.Харка не хотел больше слышать барабана и заклинаний. Покоя, только покоя хотел он. Как и Харбстена, он хотел смерти и чтобы его в одежде подвесили над землей. У мальчика уже не было больше сил. Он по-прежнему держался за рукоятку ножа и, когда жрец на миг отпрянул, вытащил неверной рукой нож и хотел убить себя. Не сумел! Острие ножа вонзилось в левую руку.Он почувствовал, как потекла кровь. И жар тоже словно потек из него. Постепенно прошла головная боль, медленнее стало биться сердце и какой-то необыкновенный покой охватил его. Он закрыл глаза. Почувствовал, как кто-то взял его, и словно уже не его, холодеющую руку. Ему представилось, что и его уже раскачивает над землей ветер, как раскачивал когда-то тело матери, как раскачивал тело младшего брата Харбстены…Когда он открыл глаза, над ним снова были кожаные полотнища палатки. Было светло. Харка повел глазами и увидел незнакомую женщину.Женщина заметила, что он открыл глаза. Она сразу же принесла воды, а когда Харка жадно выпил, дала ему две ложки мозга бизона, который он с жадностью съел. Но он быстро устал и снова улегся.На следующее утро Харка проснулся очень рано. Он поднялся, сам пошел к ручью, хотя чувствовал себя еще слабым, как следует помылся, вернулся в палатку и полностью оделся. Харка нашел все свое оружие. Во время завтрака он сел рядом с женщиной и поел так, как если бы был совершенно здоров. Он был тощ, как бизон в феврале.Когда в палатку пришел отец, он улыбнулся Харке. Харка сказал:— Я не хочу здесь оставаться. Я хочу сейчас же ехать с тобой обратно к белому человеку Джо.— Хорошо, хорошо. Завтра мы отправимся. В лагере неспокойно, мы, может быть, будем нужны Джиму и Джо…На следующий день, вечером Матотаупа и Харка подъехали к лагерю строителей с его двумя большими палатками и деревянными бараками. Харка сразу заметил, что отец слишком мягко выразился, будто в лагере неспокойно. В лагере все было в движении. Тут царила невероятная суматоха.Харка с недоумением смотрел на возбужденных, собирающихся кучками людей. Мужчины громко разговаривали, пели. Кто-то забрался на бочку, и к нему стягивалось все больше и больше народу. В окружающем шуме Харка не мог разобрать слов, и смысл речей остался ему непонятным.Джо Браун, его помощник — молодой инженер Генри, Рэд Джим, два разведчика пауни и еще несколько вооруженных людей прошли через лагерь и исчезли за большим бараком. Матотаупа позвал Харку, и они направились туда же.Там вместе с Джо и Рэдом Джимом собралось не менее тридцати человек. У всех в кобурах револьверы, а в руках — винтовки. Джо поднял руку, заговорил. Голос его был резок и отчетлив.— Люди, — сказал инженер, — рабочие забастовали. Они не хотят строить дорогу, они хотят домой. Они говорят, что мало еды. Это верно. Не хватает воды. И тут они правы. Вовремя не выплачивается жалованье… Я не могу их успокоить. А тут еще дакота ночью убили трех человек. Это ваша забота, разведчики! Вы должны обеспечить спокойствие рабочих!— О'кей! — громко ответил Джим. — Мы с Топом, моим лучшим разведчиком, это сделаем. Но одного спокойствия недостаточно.— Согласен, что недостаточно, — кивнул Джо. — Прежде всего нужно наладить регулярный подвоз продовольствия. Нужно вырыть еще несколько колодцев. Нельзя задерживать выплату денег. Этим займусь я. Но прежде всего — работа! Нам нельзя терять ни одного часа!Харка не мог понять: почему нельзя людям сначала дать хорошую еду и деньги и тогда приняться за работу? Зачем так спешить с постройкой дороги? И раз уж рабочим нечего есть, так надо пойти на охоту, ведь Матотаупа и Харка обеспечивают себя охотничьей добычей…— А если они не приступят к работе, пока не получат денег и продовольствия? — крикнул долговязый Билл.— Тогда будем стрелять!— Ого! Но ведь и у них есть кое-какое оружие.— Так нам надо стрелять первыми. Один залп в толпу может сотворить чудо.— Когда? — деловито осведомился Джим.— Утром. Если они вздумают отлынивать от работы.Ночь разведчики и вооруженные сторонники Брауна решили провести вместе здесь же за бараком. Джим пошел потолкаться по лагерю, выведать настроения.Харка очень устал, ему было холодно. Джима, обманывающего его отца, он презирал, а Джо Брауна не мог понять. Почему этот инженер, который совершенно справедливо говорил, что рабочие во многом правы, вдруг решил стрелять?Харка завернулся в одеяло и попробовал заснуть. Настоящего покоя не было, так как в лагере продолжался шум. Вернулся Джим и что-то шепнул Джо. Долговязый Билл перед кем-то хвастался своим искусством бросать нож. В лагере где-то пели. Оратор на площадке между бараками все еще продолжал говорить. И Харка теперь даже понимал, что он говорит. Он обвинял белых, которые заставляют других белых голодать, заставляют их работать и подвергают их жизнь опасности. Он обвинял белых, которые живут в роскоши и довольстве и не заботятся, чтобы снабдить своих рабочих всем необходимым. Он называл таких белых кровопийцами, угнетателями, говорил, что они ничуть не лучше рабовладельцев. Харка был согласен, что такие белые люди — плохие люди. Но ведь все белые одинаково плохо относятся к краснокожим и готовы отобрать у них землю и еду!.. Да, трудно понять белых…С наступлением рассвета Матотаупа разбудил сына. В палатках и бараках было еще тихо. Фыркали лошади.Джо Браун раскурил трубку.— Генри, подойди ко мне, — позвал он молодого инженера. — Я с теми, кто порешительнее, пройду по лагерю и постараюсь сразу же после подъема направить людей на работу. Завтракают они пусть на месте. А если опять соберутся здесь и примутся за свои разговоры, то наше дело наполовину пропало. Ты, Джим, отвечаешь за то, что оружие будет применено только в случае необходимости. Только в этом случае! Но тогда уж — решительно, до конца!Джо и Генри обошли барак и исчезли. Матотаупа, Харка и другие разведчики и трапперы, которые по договору должны были охранять лагерь от нападений индейцев, сидели, прислонившись спинами к стенке барака.Взошло солнце. Лагерь оживал. Но не было смеха, шуток, громких разговоров, торопливых шагов — всего того, чем обычно сопровождалось рабочее утро. Люди угрюмо выходили из бараков и собирались небольшими группами. Они держались на почтительном расстоянии от разведчиков и посматривали в их сторону. От палатки доносился решительный голос Джо: он объявлял, какие партии рабочих куда должны направиться. Но все больше и больше людей собиралось здесь, позади барака. У некоторых были ружья.— Проклятье! — пробормотал Рэд Джим и дал знак разведчикам приготовиться.Матотаупа и Харка вместе с другими взяли оружие в руки.— В чем дело? — крикнул в толпу Джим. — Отправляйтесь на работу!— Делайте свое дело! — послышался ответ. — Вы только шатаетесь вокруг лагеря и пьянствуете, а нас бьют, как куропаток.— Заткнись! Это вы только пьянствуете, а не работаете! — заорал Джим. — Убирайтесь, убирайтесь из лагеря!Джим выхватил два револьвера и взвел курки. Это послужило сигналом для остальных. Матотаупа и Харка тоже вскочили на ноги, подняли ружья и так, спинами к бараку, стояли против толпы.— Разведчики! Будьте же людьми! — послышался голос, который Харка слышал накануне вечером. — Разве вы не такие же рабочие, как мы? Разве вы не получаете такое же нищенское жалованье? Неужели ради каких-то грошей вы готовы каждый день ставить на карту свою жизнь?— Замолчи! — рявкнул Джим.От палаток донесся голос Джо Брауна:— Отправляйтесь на работу! Кто будет сегодня работать, получит и деньги сполна, и еду! Это говорю я, Джо Браун. Кто не выйдет на работу — будет уволен!А позади барака появился еще один — небольшого роста человек.— Вы должны быть с нами вместе! Разведчики, трапперы, одумайтесь! Неужели вы станете вместе с индейцами расстреливать своих братьев! Переходите с оружием на нашу сторону!В этот момент Матотаупа приложился щекой к ружью. Нет, он еще не стрелял, он не собирался стрелять, пока Джим не подаст знак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50