В десятке телевизоров вокруг ревелидвигатели болидов «Формулы-1». Монотонно сливались в ушах голоса многочисленных посетителей. Долгов доел и потянулся к бутылке «Боржоми».— Ну как?— Клево.— А я о чем! Знаешь, каких трудов стоило эту систему по всему городу отладить!?Ледогоров кивнул.— Интересно…— Еще как! И не надо с «громкими» делами связываться. С операми главка бодаться.— Да нет. Я говорю, интересно, сколько ты таким образом моих дел развалил?Долгов махнул рукой.— Да ладно. Большинство клиентов так и так бы вышло. И вообще, привыкай к другой стороне баррикад.Ледогоров усмехнулся, наклонился к нему поближе.— Дима, обещай мне одну вещь, — полушепотом попросил он.Долгов вытер губы салфеткой и тоже подался вперед.— Какую?Остатки сока полетели ему в лицо.— Как можно реже попадаться мне на глаза. А то не выдержу.— Ты чего? Идиот?Деньги никак не доставались из тесного кармана джинсов.— Это за угощение! Сдачу оставь себе, ублюдок!Долгов пытался вытереть пятна с пиджака.— Лучше бы ты пил, псих! Знаешь, сколько это стоит?За соседними столиками прервались разговоры. Два десятка глаз уставились на них. Ледогоров поднялся и пошел к выходу. Бешенство клокотало в груди, грозясь порвать тонкую телесную оболочку.— Ну и сиди с голой жопой и красным флагом, козел! — крикнул вслед Долгов.Он не обернулся. Заглушая рык двигателей на экранах, в ушах барабаном бился стук собственного сердца.
* * * В отделе было многолюдно. Мялись у дверей заявители. Угрюмо сидел пристегнутый к скамье неопрятный длинноволосый мужик. Сновали туда-сюда опера.— Дурдом! — пожаловался дежурный Армишев. — Заявитель пошел косяком. Квартиры трещат. Сумки дергают. Хорошо еще не все глухо. ГЗ грабителя взяла. В дежурке малолетки с краденными шмотками.— Помочь? — Ледогоров испытывал к Олегу симпатию.— Да нет, спасибо. Егор помогает. — Армишев замялся. — Зря ты на него… Он просто пытается казаться хуже чем есть. Ему кажется, что так правильно.Ледогоров отпер дверь.— А тебе?— Мне нет.— Ну так подскажи ему.Олег улыбнулся.— Бесполезно. Это пройдет само.— Может быть, — Ледогоров обернулся в дверях. — Но мне почему-то не верится.В кабинете он сразу включил кофейник и открыл сейф. Тошнит от бумаг или нет, а сдавать дела придется.— Ты занят?На пороге стоял Андрей Мальцев и смотрел в пол перед собой.— Теперь я свободен как птица. И похоже, надолго.— Извини. Я ушел, потому что думал, что тебе не нужен.Ледогоров откинулся к стенке и достал сигарету.— Что ты! Какие пустяки! Всего-то увольняюсь! А спросить меня нельзя было?!Мальцев поднял глаза.— О чем? Не нужен ли сторож для задержанного? Вы же с Полянским сами обо мне забыли. Постоял под окнами — и ладно! Даже послушать как вы работаете, не дали. Все говорят: пора чему-нибудь научиться. Как? У кого? — Он как-то устало вздохнул. — Я тоже увольняюсь.Ледогоров опустил руку с зажженной зажигалкой.— Ты-то чего?— Не мое это. Не получается. Я все как-то по-другому себе представлял. Как в кино.— Место-то есть.— Что?— Куда пойдешь, спрашиваю?— Не знаю. Может, на завод. Я же инженер по образованию.Ледогоров, наконец, прикурил.— Рапорт уже написал?— Только что.Оба помолчали. Мальцев полез в карман.— Я еще чего зашел. Какой-то мальчик кавказский тебе бумажку принес. Он ее под дверь подсунул, а ветром обратно в коридор выдуло. Я подобрал, чтобы не пропала.Он шагнул и положил на стол сложенный вчетверо тетрадный листок.— Спасибо. Удачи.— Тебе тоже.Когда Мальцев вышел, Ледогоров развернул записку. На расчерченной в клеточку бумаге карандашом размашисто была написана, одна короткая фраза. «У сестры Жереха». Тенгиз очень любил своего сына.Ледогоров долго курил, глядя в окно. Затем матернулся, щелчком выбил окурок в форточку и зашвырнул обратно в сейф только что вынутые оттуда дела.
* * * — Лысый! Не отдашь бабки — пером попишу!— А… в… не хо?Мальчишкам было лет по десять. Они стояли, полукругом охватывая двоих, громко обещавших друг другу страшные кары. В руке одного блестел выкидной ножик китайского производства.— Убери железо!..— Ща тебе кишки выпущу!Их высокие голоса отражались от стен и затихали в ущелье огромного серого колодца, мрачной ямой темнеющего под ослепительным июльским небом. Большинство окон были начисто лишены стекол, в других их заменяли разнообразные фанерки. На стенах еще можно было разглядеть черные гаревые подтеки — следы давнего пожара.— Да я тебя!Ледогоров свистнул.— Стоять всем!Его сразу узнали.— Атас, менты!Топот ног растворился в недрах соседних дворов. Дом носил название «Сопка» и возвышался несколькими корпусами возле самого рынка. Одно крыло считалось расселенным. В других располагались дикие многоуровневые, тридцатикомнатные коммуналки. Здесь можно было найти что угодно и кого угодно. Только если знать, где и как искать. Дом жил своей жизнью. Отличной от жизни города, государства и всей остальной планеты. Жизнью со своими законами и порядками, своими обитателями, которых Ледогоров знал достаточно неплохо.Лестница скрипела от каждого шага. Она была узкой и деревянной. Когда-то это был черный ход с нормальными каменными ступенями, но после пожара было решено установить временные деревянные пролеты. Нет ничего более постоянного, чем временные меры и уже мало кто помнил лестницу другой. Жизнь дома делилась, как и жизнь страны — до пожара и после.Ледогоров поднялся до последнего этажа. Квартира с экзотическим номером 666 была на площадке одна. Вообще-то она числилась шестьдесят девятой, но «девятка» давно опрокинулась, а сумасшедший художник-сатанист из угловой комнаты приколотил к редко запирающейся двери еще одну «шестерку». Коридор был пуст и освещен блеклым светом из окошечек под потолком. Его длинная кишка терялась во мраке за поворотом. Из крайней двери выплыла высокая старуха в белом махровом халате и с полотенцем на Голове.— Здравствуйте, — степенно кивнула она.— Здравствуйте, — кивнул Ледогоров и пошел по коридору.Комната мелкого наркодилера Жени Жерехова находилась в самой середине и носила номер пятнадцать. Напротив в одной из двух тридцатиметровых кухонь пили водку, жарили рыбу, резались в домино, обсуждали сериалы и обменивались новостями. Никто не обращал на Ледогорова никакого внимания. Идет человек — значит, надо ему. Он послушал под дверью. Кто-то шебуршился внутри. Тихо-тихо.— Подслушивать нехорошо.Аккуратно одетый мальчишка лет шести строго смотрел на него.— Мне можно, — Ледогоров достал пистолет. — Я сыщик. Подслушивать и подглядывать — моя работа.— Аркаша! Отойди! Не мешай!Русоволосая женщина в пестром платье подхватила мальчика. Пистолет в руке Ледогорова не вызвал у нее никакой реакции. Здесь привыкли не лезть в чужие дела.Ледогоров постучал стволом в дверь. Он помнил, что сестра Жереха, наркоманка и проститутка, не живет здесь уже года полтора, но рисковать не хотелось. Ответом была тишина. Он потянул ручку. Она подалась. За спиной прошли две женщины с тазами белья.— Здравствуйте.— Здравствуйте.Дверь тихо пошла внутрь. Ледогоров осторожно заглянул и уже не таясь, вошел. Все пространство пустой комнаты было засыпано штукатуркой. Сквозь дыру в потолке виднелись перекрытия крыши и чердачное окошко с голубым квадратиком неба. Шуршали от ветерка свисающие лоскуты обоев.— Как обвалилось, то Женя и съехал.Пожилой мужчина в теплом не по погоде жилете выходил из кухни с чашкой чая.— Давно?Ледогоров пнул кусок штукатурки.— Месяц как?— Куда, не знаете?— Нет.Было ясно, что дед знает, но это не его дело.— А сестренка его?— Маша? Она прошлой зимой уехала. Как Ильинична померла.— Спасибо.— Не стоит.Ледогоров выбрался на лестницу и спустился вниз. Казалось, что стены двора застилают небо. Высокие голоса мальчишек неслись из-под соседней арки. Как всегда, здесь пахло сыростью и помойкой. Он подумал, что пора возвращаться к набитому бумагами сейфу и поинтенсивней заняться проблемами трудоустройства, когда сквозь далекий шум улицы его ушей достиг громкий голос магнитофона, выводящий аккорды постепенно уходящей в далекое прошлое песни.«Я вспоминаю утренний Кабул…»Ледогоров подумал секунду, щурясь на сверкающее солнце, толкнул дверь ближайшей проходной парадной и вышел на Некрасова. У фасада «Сопки» между магазинами толпились бабушки, предлагающие семечки, цветы, носки, овощи и прочий ходовой товар. Их шеренга тянулась от самого рынка. Вокруг, едва не попадая под колеса ползущих машин, сновали вездесущие местные мальчишки. Что-то гортанно кричали на своем языке разгружающие фургон кавказцы. Толкали друг друга в спину покупатели и простые прохожие. Ледогоров без труда нашел гремящее аккордами окно первого этажа. Оно было распахнуто настеж. Он попросил у крупной загорелой тетки ящик, поставил его «на попа» и заглянул внутрь. В нос сразу же ударил сладкий запах «травки».Афган был дома. Он лежал на диване и курил. Его большая, обставленная старой мебелью, комната была как всегда тщательно убрана. Только на столе стояла тарелка с невыкину тыми останками вяленой рыбы.— Хозяин! Пивком угостишь?!Ледогоров балансировал на ящике. Афгансел. Он был в своей неизменной футболке с надписью «Vyetnam — to kill or be killed» и полинялых джинсах. Взгляд. ярко-голубых глаз был вполне осмысленным.— Саня! Здорово! Залезай! — он аккуратно заслюнявил папиросу. — Трава — дрянь. Хорошей уже не достанешь! «Петровское» будешь?Ледогоров помотал головой.— Спасибо! Я пошутил. Я в завязке. У меня дело.Афган поднялся с дивана и подошел. У него было обветренное загорелое лицо с белесой звездочкой осколочного ранения на правой щеке. Ледогоров пожал жесткую руку. Афган жил от продажи рыбы, пойманной им на Ладоге. После удачной рыбалки отдыхал — пил пиво, курил «травку» и слушал старые песни. Он не верил, что все уже забыли ту войну, что ее затмила новая, которая была ближе, ярче и масштабней. Он не верил, что его жизнь сломалась на давно перевернутой всеми страничке истории. Перевернутой и ставшей всем не интересной.— Чего стряслось?— Ты Жереха знаешь, с «шестерок»?— Женьку? — Афган пожал плечами. — Кто ж его, гниду, не знает! Дрянью торгует. Давно пора башню проломить.Афган был «плановым», то есть только курил анашу, а всех колющихся презирал и торговцев героином считал уродами. Они с Ледогоровым познакомились, когда он влетел на драке с одним из них. С тех пор меж ними воцарились странные отношения, которые нельзя было еще назвать дружбой, но уже большие, чем простое знакомство. В отделе Афгана уважали и закрывали глаза на его маленькую слабость.— Ищу я его, а точнее его сестру.Афган присел на подоконник и взял предложенную сигарету.— Машку я давно не видел, — сказал он задумчиво. — А Жерех где-то в районе шарится.Ледогоров усмехнулся, тревожно прислушиваясь к хрусту ящика под ногами.— Это я и сам догадался.Афган глубоко затянулся.— Вод гады! Сигарета и та больше забирает! — он выпустил дым. — Жерех… Жерех… Танька-Тыква из «тридцать пятой» у него берет «герыч». Пошли, спросим.Ледогоров кивнул.— Только без нервов.Как умеет «спрашивать» Афган, он уже как-то видел.— Я же трезвый. Заруливай во двор. — Афган высунулся в окно. — Баба Нюра! Дай морковочку! Ой, спасибо!Ледогоров вернул ящик, обошел дом со стороны Греческого. Этот двор был на удивление зеленым и симпатичным. На скамейке под деревьями несколько мужиков пили пиво. Щурясь на солнце, появился Афган в тапочках на босу ногу.— Пошли.Тридцать пятая квартира располагалась в благополучном крыле дома.Здесь по большей части были отдельные квартиры.— Танька раньше нормальная была, — увидя ледогоровский немой вопрос, пояснил Афган. — Тренером по «шейпингу» работала в каком-то комплексе.Они подошли к хорошей парадной лестнице с крепкой металлической дверью. Афган уверенно набрал код.— А года три назад, — продолжил он, — какие-то «бычки» там в бане перепились и поставили ее на «хор». Она сначала бухать стала, а потом на иглу.Дверь открылась. Внутри парадная также оказалась вполне приличной. Даже стены были свежевыкрашены в приятный кремовый цвет.— Бандитов-то нашли? — спросил Ледогоров.— Не. Она не стала заявлять.Они остановились у двери, обшитой мореным деревом.— А «Тыква» почему?— А увидишь ее формы, — Афган нажал кнопку звонка. — Только особо не облизывайся. СПИД у нее.Дверь отворилась без вопросов.— Привет, Тань! Дело есть.— Ну проходите.Квартира носила следы давно прошедшего благополучия: дорогая мебель пятилетний давности, видик, телек, следы от картин на стене. Везде грязь, упаковки от лекарств и еды валяются прямо на полу. Сама Татьяна выглядела примерно также. Худоба наркоманки не победила до конца отличную фигуру. Провалившиеся глаза тщательно накрашены. Вымытые волосы уложены так, чтобы максимально скрыть на виске язвы подбирающейся болезни.— Кофе будете?— Нет, — ответили они одновременно.Татьяна усмехнулась.— Я теперь держу одноразовые чашки. В упаковке.Афган покачал головой.— Мы пива напились.Она смела рукой мусор со стола и, сев, достала пачку «Мор».— Ну?Афган дал ей прикурить.— Тань, нам нужен Жерех. Где он?Она пожала плечами.— Я почем знаю. Сегодня брала у него. Был на рынке.Ледогоров кивнул.— Давно?— А чего надо-то?Афган улыбнулся.— Так, дело есть.— Какое?— Важное.Татьяна стряхнула пепел.— Слышь, Афган, не темни! Я вам чего скажу, а вы его «обуете». Что я делать буду? Или грохнете.Афган замахал руками.— Да ты чего, меня не знаешь?! Просто разговор есть.Татьяна затушила сигарету и, открыв холодильник, достала бутылку водки. Никому не предложив, налила себе рюмку и хлопнула.— Смотри не улети, — предостерег Афган. — После дозы-то.— Не учи ученого, — она снова села и ткнула пальцем в Ледогорова. — Это кто?— Мой товарищ.— Товарищ? А по-моему, я его видела раньше! По-моему — это мент!— Ну мент, — спокойно кивнул Афган. — Но мой товарищ.— Да-а?! — Татьяна снова вскочила и налила себе водки. — Вы Жереха закроете! Я знаю! Хрен вам…Афган слегка привстал и отвесил ей сочную оплеуху. Рюмка полетела на пол. Татьяна вскрикнула.— Я же говорю, не догоняйся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24