Уиллоу медленно кивнула:— О'кей. Я даю тебе один месяц. Таково мое решение. Глава 25 Предсказание Уиллоу о том, что Кинан Оукс не собирается уезжать, полностью сбылось. «Шесть и одна» пришвартовалась в Паффин-Харборе, Ахаб разносил пиво в кабачке «На якоре». Как Рейчел удалось выяснить, команда шхуны распалась. Питер, Мэтью и Джейсон уехали, а Люк и Дункан жили с Ки и Микаэлой в дальнем конце города в доме, который они снимали.Микки по крайней мере дважды в неделю приходил на заходе солнца и скребся в дверь Рейчел, требуя, чтобы она впустила его в свою крошечную постель. После чего на следующее утро молча исчезал.Два дня назад ее навестил Люк — он выбрался, прихрамывая, из сверкающего нового пикапа и вошел в ее дом, опираясь на палку. Он сказал, что хочет клубничного пирога и короткой прогулки в лес, чтобы поискать ее кошку. Он сидел на кухне, пока она пекла ему пирог, и они болтали о незначительных вещах. От Люка Рейчел узнала, что Микаэлу записали на осень в школу.Но самой большой новостью за последние три недели было то, что наконец прибыл настоящий наследник Саб-Роуз. В ту ночь почти во всех домах горел свет, и с террас вечерами были слышны музыка и смех.Рейчел сидела на крыльце и смотрела на Саб-Роуз, счастливая от того, что ее друг жив, а особняк излучал радость.Фрэнку Фостеру поставили гранитный памятник. В Саб-Роуз наконец вернулась душа. Дом заполнился людьми, в нем поселилась семья, которая будет любить его, стариться в нем, играть свадьбы и заводить внуков, чтобы те бегали по его залам.Саб-Роуз не был больше музеем, он стал жилым домом.Рейчел сидела на качелях и пила вино из бокала, наблюдая за тем, как тени удлинялись с заходом солнца и в Саб-Роуз один за другим зажигались огни. Она ожидала, что Микки опять навестит ее, но вместо волка к крыльцу подкатил пикап. Из него вылез Люк и проковылял к качелям.Он молча сел возле нее, осторожно толкая качели здоровой ногой и тоже глядя на Саб-Роуз. С террасы доносился громкий панк-рок.Люк хохотнул.— Пятеро подростков, — сказал он, укоризненно покачивая головой. — Вы их видели?Рейчел кивнула:— Да, на следующий день после их приезда. Я подошла, представилась и показала им комнату с пультом управления домом. С тех пор я два-три раза возвращалась туда, когда в Саб-Роуз происходило что-нибудь, что до смерти их пугало.— Например?Рейчел взглянула на Люка и улыбнулась:— Например, когда огромный стеклянный купол в фойе внезапно начал вращаться.— Он крутится?— Он приспосабливается к временам года. И накануне летнего солнцестояния поворачивается таким образом, чтобы лучи восходящего солнца упали в одну особую призму и осветили капендарь, встроенный в мраморный пол. Люк, что такое Чаша Добродетели?Он испытующе взглянул на нее.— Считается, что из этой чашки Сократ выпил яд, чтобы исполнить свой смертный приговор, — сказал он. — Его приговорили к смерти за поклонение новым божествам.— Это было более двух тысяч лет назад.Люк кивнул:— Точнее, в 399 г. до н.э. Уиллоу рассказала тебе что-нибудь о Рауле Вегасе? Предстанет ли он сначала перед судом за убийство ваших родителей, Тэда и Мэри?— Да, ведь убийства предшествовали воровству. А как Микаэла?Он помолчал и наконец произнес:— Если хотите знать правду, она несчастна.— Несчастна? Почему?— Ей трудно адаптироваться к жизни в доме. Она говорит, что он слишком большой. И ей не нравится, что кровать ночью не раскачивается, как на нашей шхуне.— Ей там было хорошо.— Но вы заметили, что она бегала только по пляжу? Она ни разу не качалась на качелях, — сказал он, кивая на висевшие на дубе качели. — А лес за домом, который мы снимаем, пугает ее. Ей кажется, что из него выйдут медведи и съедят ее. Она не выходит из дома, если с ней нет Микки или кого-нибудь из нас.— Ей нужно подружиться с другими детьми, — предположила Рейчел.Люк покачал головой:— Она боится детей. Когда Ки повел ее записываться в школу, девочка ухватилась за его ногу и не хотела идти. Она ведь ни разу не была в обществе сверстников. — Он пожал плечами. — Мы никогда не знакомили ее ни с кем. Она всегда была только в компании взрослых мужчин.— В таком случае тебе надо приводить ее в библиотеку, когда там детям читают сказки. Ты можешь оставаться с ней, и она привыкнет находиться среди детей. Иначе первый день в школе закончится истерикой.— Я говорил с Ки, но он отмахивается. Боюсь, что первый день в школе окажется труднее для него, чем для Микаэлы. — Он с упреком посмотрел на нее. — Когда вы прекратите эти глупости? — спросил он.— Какие глупости? — притворилась удивленной Рейчел.Люк укоризненно покачал головой:— Ведь это уже даже не упрямство, не так ли? Это гордость. Ки слишком горд, чтобы прийти к тебе, а ты слишком горда, чтобы прийти к нему.— Я не обманывала его, — отрезала она.— Ки считает иначе.— В таком случае это его проблема.Люк снова покачал головой:— Самая большая проблема теперь у Памелы. Памела. Памела. Почему это имя казалось ей таким знакомым?— Кто такая Памела? — спросила она.— Мать Микаэлы, — тихо ответил Люк. — Она вчера приехала сюда.— Приехала? — выдохнула Рейчел. — Зачем?Взгляд Люка сделался жестким.— За деньгами. Зачем же еше?— Она за пять лет истратила полтора миллиона долларов?Люк кивнул:— Похоже, что так. И теперь требует еще. Рейчел молча смотрела на него.— Ей нужен еще один миллион, — уточнил он. — Иначе она по суду отнимет у Ки Микаэлу.— На каком основании? Она ведь продала ее. Она не может просто так забрать ее обратно.— У нее есть адвокат, который утверждает, что пять лет назад она была не в своем уме. Гормоны и все такое, — сказал он, махнув рукой, — вызвали у нее помутнение рассудка.Рейчел встала, сжав руки в кулаки:— Ки не должен платить ей.— У него нет выбора. Он не может рисковать передавать дело в суд.— А что будет, если через пять лет Памела опять потребует денег? Он не может все время платить ей. Он и так в долгу.— Мы соберем деньги, — прошептал Люк, глядя на океан, а потом опять на нее. — Ки выставил «Шесть и одна» на продажу. И на этот раз он получит опеку, санкционированную судом. Так что это больше не повторится.— Это несправедливо, — возмутилась она.— Мы не потеряем Микаэлу, — твердо сказал Люк, вставая и опираясь на палку. — И мы сделаем все, чтобы не доводить дело до суда. Это было бы слишком тяжело для Микаэлы.— Ки продает «Шесть и одна»? — выдохнула Рейчел.— Этих денег не хватит, но они помогут. Джейсон, Питер и Мэтт надеются заработать еще сто тысяч, если все будет хорошо.— Какая у них работа?— Одна компания хочет вернуть деньги, растраченные ее служащими, живущими на Каймановых островах. На этот раз обойдется без стрельбы, — поспешил он заверить Рейчел, увидев неподдельный ужас на ее лице. — Эти расхитители — тихие маленькие книжные черви.— Микаэла… видела свою мать?Люк отрицательно покачал головой:— Памела остановилась в городе в гостинице «Красный сапожок» и встречалась с Ки в кабачке «На якоре». Она согласилась не видеться с дочерью до тех пор, пока Ки согласен платить.Рейчел испустила вздох облегчения.— По крайней мере у нее хватило совести хотя бы на это.Люк хмыкнул:— Это не совесть, а жадность. Ки предупредил ее, что если она постарается увидеться с Микаэлой, то не получит ни цента.Люк осторожно спустился с крыльца и пошел к своему пикапу, но остановился перед дверью:— Я постараюсь привести Микаэлу в библиотеку. Когда там читают сказки?— В девять утра. По средам и пятницам.Он кивнул.— Скоро, должно быть, явится Микки. Он убежал полчаса назад. — Он помахал рукой, взобрался в автомобиль и медленно съехал с подъездной аллеи на главную дорогу.Рейчел повернулась и только успела войти в дом, как у стеклянной двери появился Микки и тихонько завыл. Она открыла дверь, села на пол и зарылась лицом в его шерсть.Бывали случаи, решила Рейчел, идя по темной дороге, когда упрямство скорее добродетель, чем порок, когда страсть — союзник, а не враг, а гордость просто глупа.Она ужасно устала быть глупой. Но, что важнее, она радовалась тому, что Кинан Оукс оказался упрямее ее. Он не собирался уезжать.— Что ты думаешь, Микки? — она, перекладывая коробку в другую руку, чтобы потрепать волка по голове. — Это все уладит или только осложнит?Микки молча трусил возле нее. Рейчел со вздохом остановилась, неловко дотянувшись до часов на левом запястье, чтобы осветить циферблат, и при этом стараясь не уронить коробку.Три часа утра. Еще час до рассвета.Она взглянула на дом, который снимал Кинан Оукс. Напряжение в ее душе явно усилилось, поскольку их разделяло всего несколько сот ярдов. Черт возьми, но она скучала по запаху и по вкусу его тела! Скучала по его взгляду, заставлявшему сердце бешено колотиться в груди, по его прикосновениям, неизменно вызывавшим во всем ее теле сладкую дрожь.Она была почти такой же глупой, как Джоан, которую он бросил.Почти, но не совсем. Слава Богу, она вовремя взялась за ум. По крайней мере она надеялась, что вовремя.Рейчел крепче прижала к себе коробку и двинулась сквозь ночь к дому Ки с решимостью человека, собравшегося устроить ядерный взрыв. Глава 26 Это не был ядерный взрыв — скорее сильный удар в грудь, от которого его сердце пустилось вскачь в тот момент, когда, открыв дверь на кухню, он обнаружил на своем крыльце Микки и коробку.Микки зевнул и потянулся.Ки стоял и смотрел на коробку. В чем все-таки заключалась игра Рейчел?Он не сомневался, что коробка от нее: его имя было нацарапано на ней крупными черными буквами с аккуратностью архитектора. Он бросил взгляд на дорогу за домом, едва видимую в раннем утреннем свете, а потом опять перевел его на коробку.У него возникло искушение поддать ее ногой и отбросить подальше.Что она хотела всем этим сказать? Почему не доставила коробку лично? Ки наклонился и поднял ее, немного удивившись, что она такая легкая. Он отнес ее в кухню и поставил на стол.В кухне появился Дункан.— Что это? — спросил он, зевая, и подошел к Ки.— Это от Рейчел, — буркнул Ки, не отрывая глаз от сюрприза.— Ты не очень-то торопишься открыть ее, — тихо заметил Дункан, хохотнув. — Ты выглядишь так, словно боишься, что она взорвется у тебя в руках.Ки посмотрел на Дункана:— Такая возможность приходила мне в голову.Дункан снова усмехнулся, подошел к кухонному прилавку и достал из ящика нож.— В таком случае я сам ее открою, — сказал он, подходя к столу и снимая полоски скотча, которым коробка была обмотана.Ки отстранил его, выбросил лежавшую сверху упаковочную бумагу и нетерпеливо заглянул внутрь.Дункан затаил дыхание и присвистнул.Слегка дрожащей рукой Ки достал со дна какой-то предмет, завернутый в мягкую бумагу.— Чаша Добродетели, — прошептал Дункан. — Она все время была у нее.Ки поставил на стол чашку, покрытую тусклой чернью, достал из нее сложенный листок бумаги и прочел записку:«Я подумала, что это может помочь решить твою маленькую финансовую проблему, так что тебе не придется продавать „Шесть и одна“. Но ты, возможно, изменишь ее название на „Шесть и две“».Ки бросился к дому Рейчел и, перепрыгивая через две ступеньки, влетел на крыльцо и без стука ворвался в дом, выкрикивая ее имя.Он нашел хозяйку сидящей на крыльце с поджатыми под себя ногами и посасывающей из стакана апельсиновый сок.Ки остановился в дверях и скрестил руки на груди, главным образом для того, чтобы скрыть дрожь.Рейчел сделала еще один глоток сока.— Tы беременна, — прошептал он, гордясь тем, что его голос не задрожал.Она пожала плечами.— Я обещала сообщить тебе, — произнесла она со сводящим с ума спокойствием, ставя стакан на крыльцо и поднимаясь. — Это не просто предположение: я сдала тест на беременность.Ки полностью утратил дар речи.У Рейчел же, по-видимому, такой проблемы не было.— Но боюсь, что этот ребенок будет стоить тебе дороже, чем Микаэла, — заявила она, тоже скрестив руки под грудью.Он все еще не мог говорить, наверное, потому, что его сердце стояло комком в горле. Но сумел поднять одну бровь. Рейчел снова пожала плечами.— Но не в смысле денег, — уточнила она, по привычке вздернув подбородок. — Я не ношу драгоценностей, так что простое обручальное кольцо не обойдется тебе чересчур дорого. — Она сделала шаг к нему. — И хотя этот дом проектировался для семьи, я буду счастлива жить на шхуне.Сердце Ки стало потихоньку успокаиваться.— Твоим главным вкладом должна стать страсть, — продолжала она, подходя к нему еще на шаг. — И это может стоить тебе больше, чем ты захочешь заплатить. — Она снова шагнула к нему. — В этом я не пойду на компромисс, Ки. Я забуду свою гордость, извинюсь за то, что была дурой, верну тебе без вопросов свое доверие и попрошу прощения. Но не откажусь от страсти.Теперь она приблизилась к нему вплотную.— Ты сможешь дать ее мне? — прошептала она. — Сможешь ли любить меня?Ки наконец обрел голос.— Полагаю, что да, — тихо ответил он. Осторожно и нежно он притянул Рейчел к себе, положив ее голову себе на грудь, поближе к своему сильно бьющемуся сердцу. — Если ты позволишь мне забыть мою собственную гордость, извиниться за то, что я был таким идиотом, примешь мое безоговорочное доверие и разрешишь попросить у тебя прощения, я обещаю тебе страсть на всю жизнь.Она обняла Ки за талию и глубоко вздохнула, прижимаясь к нему всем телом. Ки потянул Рейчел за косу и, запрокинув ей голову, заглянул в ее прекрасные зеленовато-карие глаза, горящие обещанием любви.— Я люблю тебя, — шепнули ее губы.— И я люблю тебя, — ответил он едва слышно. Ее лицо внезапно вспыхнуло.— Обещай помнить о своих словах, когда я покажу тебе сокровищницу краденых предметов искусства.— Всех? — спросил он.— Всех до единого, насколько я могу судить, — продолжала она, пытаясь высвободиться. — Она находится в потайной комнате, которую мой отец построил над буфетной.Ки не выпускал Рейчел из объятий. Он поднял ее на руки и вместо того, чтобы броситься в буфетную, взлетел по лестнице в ее спальню.— Ты покажешь ее мне потом, — произнес он хриплым от страсти голосом.Вбежав в спальню, он опустил Рейчел на узкую кровать и быстро накрыл ее тело своим.— Не каждый год полубог получает брачное предложение от богини.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36