Он с трудом сдерживал себя.
— О, Бишоп, Бишоп… — шептала она с укоризной и печалью, вызванной, может быть, тем, что не в силах была ответить ему таким же страстным порывом.
— Я тебя об одном прошу — перестань называть меня Бишопом.
— Я всегда звала тебя так.
— Я знаю.
— Когда мы встретились впервые, ты сказал, что все зовут тебя Бишопом, по фамилии, и ни одна живая душа на свете со школьных времен не обращалась к тебе по имени — Ной.
Он попытался придать голосу беспечность:
— Возможно, я так поставил себя в кругу друзей и коллег и сделал это нарочно. Бишоп — епископ. Такая фамилия как-то возвышает ее обладателя над другими, укрепляет авторитет.
— И отдаляет от других. Позволяет держать других на расстоянии, даже влюбленных в тебя женщин. Ведь я права?
— Вспомни, какую цену приходится платить за близость. Если бы я не имел дара ясновидения…
— У меня тот же дар. И про высокую цену я узнала на собственном опыте. Но тем не менее…
— Что, Миранда? — мгновенно откликнулся Бишоп, предугадывая вывод, который она сделала и собиралась произнести вслух.
— Как бы нам ни было мучительно соединяться мыслями и желаниями и противостоять им до какого-то срока, я предлагаю открыться, отказаться от блокировки…
— еще недавно инициатива исходила от тебя, — напомнил Бишоп.
— Забудем об этом. Нам обоим было страшно и больно… и хорошо вместе. Но давай ограничим себя лишь тем, что необходимо, — вычислим совместно того, кто мешает и нам, и всем вокруг нас нормально жить.
— Тони удивится, но будет рад заключенному нами союзу, — отшутился Бишоп.
— Ну и прекрасно. Он хороший парень.
Эми Фоулер открыла глаза и уставилась взглядом в потолок. Потолок был тот же, больничный, белый, с маленькими сероватыми трещинками, надоевший ей до смерти.
Слава богу, что хоть ветер перестал выть за стенами, как стая голодных волков, и вьюга не бьется больше во вздрагивающие под ее напором оконные стекла.
Успокоительные лекарства, которыми напичкали Эми, привели к печальному результату — она утеряла ощущение времени. Сколько дней прошло с тех пор, как полицейские нашли мертвого Стива? Два, три или больше?
Слезы покатились по ее щекам. Стива нет! Ее рука проникла под одеяло и погладила пока еще плоский девичий живот. Его ребенок там, и скоро все обнаружится.
Эми хотелось вновь вернуться в царство снов, где нет места ни воспоминаниям о прошлом, ни мыслям о будущем ребенке, зачатом от Стива, но доктор Дэниэлс с мрачным выражением лица объявил ей недавно — вчера или позавчера, не важно, — что запретил давать ей снотворное. Близок момент, когда ей придется столкнуться с реальными проблемами, а не с теми грезами, которые так ласкали ее воображение. Взглянуть в лица матери и отца после ее признаний, вытерпеть длительную церемонию похорон Стива, класть на его гроб цветы и выслушивать соболезнования с гнусным подтекстом от школьных подруг и приятелей! А потом каждое воскресенье приходить с цветочками к могиле Стива.
— Эми!
Бонни стремительно ворвапась в комнату, полная энергии, но опять с тем же жалостливым выражением на лице, которое доводило Эми до истерики.
— Доктор Дэниэлс настаивает, чтобы ты поела. Сейчас сестра принесет тебе горячий завтрак.
— Пусть съест его сама, — равнодушно произнесла Эми, однако нажала на кнопку, чтобы спинка кровати помогла ей принять сидячее положение.
Бонни уселась на больничный стульчик рядом с кроватью.
— Буря утихла, если тебя это интересует, а твоя мама позвонила и предложила забрать тебя домой.
— В школе занятия не возобновились?
— Нет. Но, возможно, завтра…
— Лучше бы никогда, — заявила Эми. — Все уже знают?
— Наверное. Но вряд ли кому-либо в голову придет злорадствовать. Скрывать твою беременность бесполезно. — Бонни рассуждала и говорила по-взрослому. — Сделать выбор придется тебе самой. Но знай, что ты не одинока, что многие хотят и могут тебе помочь.
— Папа просто убьет меня, и дело с концом.
— Не говори глупости.
— Все равно, как мне дальше жить? Я знаю только одно — Стив умер, смотался на тот свет и оставил меня со своим ребенком в животе.
Бонни не стала настаивать на продолжении дискуссии и напоминать Эми, что и женщина тоже играет не последнюю роль в акте зачатия.
— Он, сволочь, мог хотя бы оставить перед смертью завещание, где признал бы свое отцовство, — обозлилась уже вполне пробудившаяся от сна Эми.
— Ты не должна винить Стива за то, что он сейчас не здесь, не с нами, не рядом с тобой.
— А ты готова поставить доллар против моего, что это не так? — Эми зло засмеялась. — Ему не нужно было никакое общество и ничья любовь и дружба. Он всегда был одиночкой и в любой игре хотел хоть на полдюйма, но опередить партнера. Такова его подлая, мерзкая натура. Это его и погубило.
— О чем ты говоришь? Ты же его любила! — Бонни смотрела на подругу с изумлением и тревогой.
— Живого, но не мертвого гаденыша, который позволил убить себя из-за мелочного эгоизма, из-за своих нелепых планов.
— Каких?
— Планов быстро разбогатеть и поплевать свысока на макушки своих товарищей, ну и мне показать, чего стою я, а чего стоит он. Думаешь, он хотел всю жизнь потеть на бумажной фабрике и зарабатывать гроши? Нет! Стив Пенман был не такой. Ему требовалось много, очень много деньжищ, и он собирался заграбастать их сразу.
— Ты, Эми, говоришь о каком-то конкретном плане? Может ли это иметь отношение к тому, из-за чего его убили?
— Не знаю. Может быть, он просто трепался, но у него была идея выжать деньги из той сволочи, которая прикончила Адама Рамсея. И Стив знал, почему Рамсей был убит.
— Что? И как давно тебе все это стало известно?
Эми ничуть не разделяла волнения подруги. Она равнодушно пожала плечами:
— Не помню. Может, сто лет назад… Когда косточки Рамсея откопала твоя сестренка, я так полагаю. В тот день Стив как раз и намекнул, что знает, кто расправился с Адамом. Сперва он не желал делиться этим со мной. Ему нравилось выставляться, трепать языком, заявлять, что я по сравнению с ним — полный нуль, что ему ведома тайна, которая обогатит его, все равно как Аладдина его волшебная лампа. Ну а потом… он все же проболтался.
— Что же он тебе сказал?
— Что у Адама был нюх ищейки, что тот совал свой нос везде, чаще туда, куда не надо, и на этом погорел. Что он, Стив, побьется об заклад, что Адам вынюхал приличное дерьмо, стоящее больших денег, но для него это кончилось хуже некуда. Стив был уверен, что ему повезет больше, что он не такой дурак, как Адам.
Бонни едва удержалась, чтобы не закричать.
— Но почему, почему ты до сих пор молчала, Эми?
— Не знаю… Сначала я держала слово, данное Стиву, никому не говорить об этом. Потом, когда Стив умер, я надеялась на его благодарность за то, что я сохранила его тайну. Может быть, он на том свете все-таки будет обо мне помнить.
Бонни не знала, что ответить подруге.
— Когда лихие ребятки нашей Миранды доставят сюда Марша? — поинтересовался Тони.
— Возможно, через полчаса местный пророк будет уже здесь. Все зависит от высоты снежного покрова. — Бишоп сверился с часами. — Бюро погоды на удивление попало в точку. Буря прекратилась минута в минуту, соответственно прогнозу.
— Чем займемся, шеф? — Тони был назойлив, как не впавшая вовремя в спячку осенняя муха.
— Тем же, чем всегда.
— Составлением психологического портрета убийцы? Это как раз то, за что мы получаем жалованье, а заодно и наше хобби.
— Разве это плохо?
— Нет возражений. Согласен. Из какого пункта под условным названием «А» мы отправимся в странствование?
— Зачем он давал Линет Грейнджер наркотики? С другими он так не поступал. Возьми, к примеру, Керри Ингрэм. Она подвергалась истязаниям, оставаясь в сознании. Над ней он экспериментировал — и эмоционально, и физически. Ему были важны видимые результаты его действий.
Миранда, войдя в зал совещаний, услышала конец монолога Бишопа. Она тотчас подхватила его мысль:
— Линет не ощущала физических мучений. Она была усыплена.
Бишоп согласно кивнул:
— Да, но почему убийца пощадил ее? Возникает вопрос: если он захватил ее по ошибке и уже был не в состоянии исправить эту ошибку, как только убив девушку…
— Он маньяк, — вставил невпопад Тони, но тут же осекся под суровым взглядом босса.
— Он был рассержен, — продолжил методично Бишоп. — Не на нее, а на себя. Возможно, он понял, что пересек границы отведенного ему пространства и времени, что похищение Линет означает конец его свободной охоты на подростков.
— И в результате он загубил ее! — возмутился Тони.
— Это был акт отчаяния и прощания с прошлым.
— О боже! Наш босс, кажется, готов отпустить мерзавцу все его грехи.
— Ты не уловил сути, Тони. То, как он поступал со своими жертвами, говорит о многом. Я даже могу сказать, что наводит нас, как ракету, на цель.
— Что же?
Бишоп заставил Тони заткнуться, ударив по столу кулаком. Затем он встал и подошел к доске с составленным Тони вернисажем из жутких фотографий.
— Вглядитесь, — обратился он к Тони и Миранде. — Он не палач, он — исследователь. Пройдитесь взглядом, мыслью, ощущениями по всему этому набору снимков.
Первым отреагировал Тони:
— Он что, сбежавший из фашистского Аушвица врач, омолодившийся и снова взявшийся за прежнее?
Остроумие Тони не было оценено Бишопом.
— Тяга к познанию есть причина сумасшествия многих великих умов. Вспомни хотя бы Фауста. — Бишоп сейчас говорил, как лектор, озаренный вдохновением.
— Но пусть он ставит опыты на крысах, — пытался возразить Тони, подавляемый энергией, излучаемой дотоле спящим вулканом.
— Ему нужны люди. Он не тот человек, который хочет стоять в очереди себе подобных особей. Скучных профессоров, лаборантов, медленно делающих карьеру, он презирает. Он уже сделал себе карьеру в другой области и… задумал прыжок в неизвестное.
Тут вдохновение Бишопа как бы иссякло, перестав питаться энергией, излучаемой мозгом убийцы.
— Он стал совершать ошибки, непродуманные действия, потом впал в панику, защищая себя от надуманной угрозы. Ему сейчас плохо.
— Но он, надеюсь, не конструирует, как Франкенштейн, из похищенных органов нового монстра? — иронически осведомился Тони.
— Может быть, он и мечтал об этом, но у него нет для этого сил и средств, — серьезно откликнулся на явную подначку коллеги Бишоп.
Увидев спиритическую доску, вновь водруженную на прикроватный столик возле койки Бонни, Сет встревожился. После заверений его любимой девушки о том, что она больше никогда не займется столь опасной игрой, он не мог не прийти к выводу о чьем-то враждебном замысле все время подсовывать ей эту доску.
Но ведь Бонни не выходила из палаты. Она читала девочкам что-то очень веселое, а те громко смеялись. Сам он отсутствовал не больше пяти минут. Какая же сила управляла этой вещью, перемещая ее в пространстве?
Сет застыл в неподвижности у двери со стаканами сока в руках, за которыми был отправлен по просьбе девочек. Ни Бонни, ни девчонки не заметили, что он уже вернулся. Сет разглядывал доску, и уже знакомый ему холодок пробежал у него по спине. Кто-то вынул ее из коробки, поместил планшетку в центр доски, все было подготовлено к сеансу спиритизма.
Странно, но игрушка подманивала его заняться ею! Сету захотелось опустить пальцы на планшетку, увидеть, как она шевельнется, сдвинется с места, проверить, действительно ли мертвые способны общаться с живыми, составляя слова из букв, начертанных на доске.
Сет с трудом стряхнул с себя наваждение.
Ему бы хотелось убедить себя, что это лишь галлюцинации, вызванные нервным напряжением и бессонницей, что он на самом деле спит и видит сон, но до такого наивного самообмана унизиться он не мог. Он не спал, а бодрствовал, он лишь на пять минут покидал комнату, где оставались бодрствующие девочки вместе с Бонни, и вот… игрушка здесь, готовая к сеансу и такая манящая. И к тому же, заглушая певучий голосок Бонни, читающей вслух, в уши ему настойчиво пробивается чей-то зловещий шепот, и звук этот, исходящий из какого-то неведомого, потустороннего источника, овладевает вниманием Сета, выключая его из реально сти.
— Сет!
Он вздрогнул и очнулся.
Бонни вопросительно смотрела на него:
— Что с тобой?
— Я не хотел прерывать тебя, — объяснил он, удивившись, насколько спокойно звучит его голос.
— Очень хорошая сказка, — поддержала его Кристи.
— И Бонни хорошо читает, — сказала Джорди.
Он подошел и протянул им стаканы:
— Вот ваш заказ, юные леди.
— Спасибо.
— Мы еще не добрались до середины, — сказала Бонни с улыбкой.
— Уверен, что дальше будет еще интереснее, — улыбнулся в ответ Сет и взглянул на часы. — Отец ждет меня в холле. Пойду переговорю с ним, узнаю, как идут дела.
— О'кей, — сказала Бонни. — Мы будем все время здесь.
Поворачиваясь, чтобы уходить, Сет обратил внимание на то, что со своего места Бонни не могла видеть столик с доской. Слегка изменив направление, он на ходу схватил со стола игрушку и спрятал ее обратно в коробку. Бонни не заметила его маневра, хотя он задержался из-за него на мгновение дольше, чем следовало бы, так как руки его дрожали. Он ничуть бы не удивился, если бы эта чертова вещица или укусила его за палец, или сотворила еще что-либо похуже, например, начала скакать по комнате. Но ничего такого не произошло. Уложенная в коробку, игрушка выглядела вполне невинно и не билась там под крышкой, пока он нес ее обратно в кладовую.
— Я не стану пугать Бонни, — твердил Сет себе под нос, помещая коробку с игрушкой на полку и придавливая ее тяжелыми деревянными кубиками. — Ей достаточно выпало переживаний, чтобы еще вдобавок какая-то дурацкая доска таскалась за ней по пятам, как привидение.
Хватало уже и того, что это привидение упорно цеплялось за него. Он покинул кладовую, плотно прикрыв за собой дверь и притворившись, что не слышит ни шороха, ни шепота, который тут же возобновился за дверью.
Сэнди Линч обхватила руками чашку с горячим кофе, согревая озябшие пальцы.
— Почему меня всегда кидают на самые мерзкие задания? — обратилась она к присутствующим в дежурке коллегам без всякой надежды на сочувствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42