— Не очень, — уклончиво отозвался Артем. — В общем, я помогу им встречаться почаще. Это моя забота.
Настя снова кивнула. Она давно привыкла к тому, что все касающееся дочери — первостепенная и основная забота мужа. И вообще, ее мысли были сейчас заняты совсем другим.
Первая измена женщины часто имеет в ее жизни куда большее значение, чем первая любовь. Поскольку любовь не слишком отягощает совесть. Чтобы ее немного освободить от тяжкого груза совершенного, Настя двинулась привычным, испробованным, истоптанным путем большинства: свалила всю вину — или почти всю, целиком невозможно! — на широкие плечи Артема. Она и не собиралась брать на себя никакой ответственности. Женщин вообще надо от этого освобождать. Или умей по-настоящему красиво и преданно, как требуется, любить свою единственную жену, а не беспредельные возможности ее отца, или, будь добр, приготовься принять испытания на верность. Ты сам их вызвал на себя и себе запрограммировал! Так что неча на зеркало пенять…
Он, правда, ни на что пока не пенял. Он вообще еще не подозревал о случившемся.
Настя без конца перебирала в памяти картинки вечера, проведенного с Игорем.
Бородатый доктор, такой на первый взгляд самоуверенный и самодостаточный, оказался на поверку беспомощным и отнюдь не довольным собой. Это его стиральная машина подвела. Не сломайся она, Игорь, наверное, сумел бы сохранить свой, взятый напрокат имидж. Но, увы, мелкая неприятность выбила доктора из колеи. И очень хорошо. Иначе Настя уехала бы домой с иными настроениями и чувствами.
Сначала они вместе наблюдали за стиркой, потом Настя проворно перегладила белье, потом набросила на стол пахнущую «Ариэлем» скатерку…
Наверное, Артем уже собирается с Сашкой домой… Но это не важно… Она просто задержалась у врача!.. Тарасов сам частенько засиживается на работе допоздна. Правда, дочка — стимулирующий фактор раннего возвращения домой… Ладно, перебьется…
Он из породы тех редких отцов, которые прекрасно умеют обходиться с родным дитятей. Тарасов мог все: и переодеть, и памперс поменять, и на горшок усадить, а главное — вовремя с него снять… Голодным и холодным ребенка ни при каких обстоятельствах не оставит. Так что здесь волноваться не о чем.
Хотя он может обратить внимание на ее странное долгое отсутствие… Но, скорее всего, не обратит.
Поскольку на самой Насте давно не сосредоточивается. Себя он считал вообще неодушевленным предметом, а ее? Видимо, она — одушевленный предмет для обеспечения его блестящего карьерного роста и благосостояния, а также машина для воспроизводства маленьких Тарасовых, то есть опять же — все для его прекрасного будущего. Но Настю такое отношение к ней не устраивало.
А еще ей очень хотелось понять наконец, чему посвящены стихи, поэмы и романы, о чем поют и говорят, о чем шепчутся и снимают фильмы, о чем твердят пьесы и вещают бесчисленные шоу… Она отлично понимала, что правда жизни и правда литературы — это две совсем разные, порой очень далекие друг от друга правды. И все-таки… Все-таки она слишком многого до сих пор не понимает.
Она, не подозревая об этом, сделала примерно то же самое, что Юлька, девочка с косичками, когда-то явившаяся за разгадкой на площадь Белорусского вокзала. Настя пришла в чужую квартиру к незнакомому человеку…
— Давайте для начала выпьем за вашу умную стиральную машину! — предложила Настя первый тост. — По-моему, мы еще долго будем за нее пить и, уж во всяком случае, вспоминать с благодарностью!
Они выпили. Игорь снова потер руки… Какой неприятный у него этот жест… Но, наверное, и у самой Насти полно противных привычек и движений…
— Вы не торопитесь? — спросил доктор.
Настя покачала головой:
— А что, нужно еще что-нибудь сделать? Приготовить обед? Я могу! Будет даже вкусно!
Игорь смутился окончательно:
— Да нет, вы меня не так поняли… Я уже просто не знаю, как перед вами извиняться… Давайте вернемся к основному: что вас беспокоит? Почему вы приехали ко мне за консультацией? За бесплатной, конечно! После ваших трудов я сам перед вами в неоплатном долгу…
— Да уж! — хмыкнула Настя. — Врачебную консультацию я себе действительно отработала! А вы что, Игорь, такой наивный и действительно поверили этой версии? Непохоже! Особенно учитывая заранее накрытый стол и стирку! Зачем вы тогда сейчас мне врете?
— Можно, я закурю? — спросил он и поискал на столе сигареты.
— Вот они! — Настя подвинула ему пачку, спрятавшуюся за хлебницей. — Вы не поверили, что можно так сразу, откровенно? Признаюсь, я думала о вас куда хуже! Почему-то мне казалось, что здесь дамы бывают по расписанию, и вы — крупный специалист в этом вопросе! Извините!
— Так вы искали специалиста именно в этом вопросе? — затянувшись, поинтересовался Игорь и с каким-то нехорошим любопытством недобро взглянул на Настю. — И ваш выбор чисто случайно пал на меня? Благодарю вас за доверие!
Им пришлось снова быстро поменяться ролями.
Настя готова была сквозь землю провалиться. Она решила срочно ехать домой. Тем более что Артем наверняка уже привез Сашку.
Но, приняв это мудрое решение, Настя почему-то продолжала сидеть на месте. На доктора она старалась не смотреть.
— А тут вдруг выяснилось, что донжуаном здесь и не пахнет! — с иронией продолжал Игорь. — Зато вместо него есть бестолковый, бесхозяйственный холостяк, которого женщины обходят стороной…
Ну причины мы обсуждать не будем!.. В общем, совсем не то, что вы искали! И вас постигает горькое разочарование!
— Игорь, перестаньте! — тихо попросила Настя.
— Нет, это вы перестаньте! — разошелся и никак не мог вернуться в дипломатические рамки доктор. — Перестаньте искать во мне то, чего нет и никогда не было! Вам нравится по своим меркам перекраивать незнакомого вам человека в ловеласа и создавать из него любителя женских глаз и нежных ручек! Вас больше привлекает этот образ?
— Игорь!.. — прошептала Настя и встала.
Он обжег пальцы дотлевшим окурком и с досадой бросил его на тарелку.
Настя подошла к нему и положила пальцы на его губы. Интересно, как они пахнут у курящего? Наверное, противно… Хотя, может быть, и ничего… Если дорогие сигареты и хороший табак… Ни ее отец, ни Артем никогда не курили.
— Поцелуй мне руку! — приказала Настя. — Хотя бы за то, что она так славно ради тебя сегодня потрудилась!
— Ты теперь будешь напоминать об этом при каждом удобном случае всю жизнь? — не успокаиваясь, спросил Игорь.
— А мы проведем вместе всю жизнь? У тебя далеко идущие планы… Я и не подозревала о них…
Игорь усмехнулся:
— Люблю остроумных женщин. Это редкость!
— Вот и причина, по которой у тебя их нет! Ты о ней так не хотел говорить?
Доктор снова улыбнулся и встал, прижав к себе ее голову.
— Не зря мы с тобой все-таки простояли в пробке битых два часа! Под дикий рэп из соседнего «Рено». И ведь что странно — почти все это время молчали.
— Ну теперь ясно, что ты те два часа обдумывал наше совместное будущее! О своем молчании я расскажу тебе в следующий раз… Уже в новом году…
И Настя неуверенно потянулась к его губам. Понюхать, как они все-таки пахнут.
20
Бурно встретившая Новый год Москва блаженно отсыпалась. Артем гнал машину по пустым улицам, не обращая внимания на причитания Валентины, опасавшейся, что при такой скорости и по такой дороге они попадут только на собственные похороны.
А у них обоих малые дети… Которых неплохо бы успеть вырастить…
Снег заметал в машине окна, «дворники» утомились и, лениво шевелясь, почти перестали бороться за чистоту стекол.
Валентина бросила пророчествовать и смирилась с судьбой. Тем более что за окном уже мелькали дачные поселки, а значит, где-то недалеко находился и желанный сугроб с елкой. От пронзительной белизны полей болели глаза, шоссе было пустынно, рыжее солнце скудно раскрашивало редкие дымки, уходящие в бесцветное небо. Валентршу понемногу укачало, она согрелась в тепле и ненадолго задремала.
— Тина, — неожиданно услышала она, — мы приехали. Просыпайся, вставай и надевай лыжи! Тебе их намазать?
Валентина потянулась, стряхивая остатки сна:
— А я думала, ты пошутил насчет лыж! Или придумал неплохой повод для бегства из дома.
— В следующий раз так не думай! — буркнул шеф. — Я не люблю шутить… Очевидно, мы с тобой поклонники разных видов спорта! — Он усмехнулся и взглянул на нее с издевкой:
— На лыжах-то стоять можешь?
— Если поставишь! — засмеялась Валентина и выбралась из машины.
Они стояли на краю шоссе, по обеим сторонам которого спал белый лес.
— Вот тут есть лыжня, — кивнул направо президент. — Побежишь впереди! Устанешь — свистнешь!
Он достал из машины лыжи, бросил их на снег и закрыл машину. Валентина оглядела его с некоторой досадой: она и впрямь думала, что лыжи — простой предлог. Хорошенький оказался мотивчик…
Перед ней неподвижно застыл безмолвный, промерзший лес, неизвестно для чего ей понадобившийся, хранивший где-то в своей глубине темноту и неприятную тишину. После коротенькой, почти бессонной ночи и тепла машины двигаться не хотелось.
Холод моментально расправился с этим теплом, выгнав его из-под куртки.
— Надевай лыжи, не стой на ветру, замерзнешь! — сказал бывалый Тарасов. — А там ветра нет!
Он снова кивнул в сторону деревьев:
— Тина, да что же ты никак не проснешься?
Артем подошел к ней совсем близко, наклонился, улыбнулся и на секунду прижался холодными губами к ее рту.
— Бежим! — скомандовал он.
Валентина вздохнула:
— Ты решил устроить себе и мне погоню в горячей крови?
;. Артем хмыкнул:
— И кто за кем, по-твоему, будет гнаться? Ты за мной — это, прости, смешно! Я за тобой — еще смешнее! А мы еще долго будем обсуждать твой бессмысленный вопрос?
Валентина пожала плечами и подчинилась чужой воле.
Тарасов в самом деле хорошо знал окрестности.
И лыжня, на удивление четкая, накатанная, сразу увела их за собой, заманила в черную, стынущую на морозе лесную жуть. Валентина слышала только легкое поскрипывание лыж сзади — иногда легкий снег осыпался с веток и холодил лицо — да едва успевала поглядывать по сторонам. Белое безмолвие нарушали лишь они двое. Две цветные на белом снегу фигурки. Им не дано понять и постичь покой и тишину, не дано осознать величие мира и его силу, им выпало на долю лишь бежать, бежать и бежать… Они могут только это… Куда? Зачем? От кого?
Но они упорно мчались, неслись вперед, стремились туда, где лыжня неожиданно уходила резко вниз, под гору, а потом снова тянулась дальше по долине, разделившей собой лес на две части. Артем прекрасно знал об этом. Он неожиданно обошел удивленную Валентину, крикнул:
— Ставь палки поближе к лыжне! Ты их разбрасываешь в стороны! — и пошел впереди.
Через несколько минут он внезапно исчез из вида, словно провалился сквозь землю. Растерявшаяся, вовремя не сумевшая сориентироваться Валентина поняла, что перед ней обрыв, только оказавшись на самом спуске, когда тормозить уже было поздно. Артем стоял внизу, приветственно размахивая лыжной палкой. Он предусмотрительно остановился подождать.
Заботливый…
В ушах засвистел ветер. Валентина испугалась: спуск был очень крутой. Лыжи, разогнавшись, бодро и весело рванулись вниз, не заботясь о чужих страхах.
— Тина, не бойся! Здесь не так круто, как кажется!.. Давай!..
Эхо раскатило низкое "а"… Валентину занесло, она не сумела вовремя свернуть и врезалась в тот самый сугроб, о котором она мечтала еще в Москве, и снег засыпал весь мир с головой…
— Ты спортсмен! — насмешничал Артем, выкапывая Валентину из сугроба — Я даже испугался, не сломала ли себе чего! Нигде не болит? Напрасно я тебя вовремя не притормозил! Встать можешь?
Он отстегнул ее крепления и, легко встряхнув, поставил на ноги. Оранжевое солнце повисло над долиной лениво и сонно, решив им посветить просто от своей зимней скуки: иначе совсем нечего делать. Блестела лыжня. Ветки осторожно сбрасывали лишний снег.
— Ты почему молчишь? — уже по-настоящему встревожился Артем. — Тина, тебе где-нибудь больно? До чего же я безголовый! Тина!
Он занервничал и снова начал теряться перед каждой согласной.
— Я просто очень испугалась, — прошептала Валентина. — Не сердись… Я никогда не спускалась с таких обрывов… Ты переоценил мои возможности.
Давай вернемся, я устала…
Тарасов облегченно вздохнул:
— Давай! Альпинистка моя, скалолазка моя…
Ехать можешь?..
— Ну а теперь недооценил! — с трудом улыбнулась Валентина, подняла голову вверх и ужаснулась.
Ей ни за что не вскарабкаться на этот снеговой —Монблан. Тарасов снисходительно усмехнулся:
— Что ж ты опять так испугалась? Бери лыжи и палки в руки! И мои палки прихвати, чтобы мне потом за ними не спускаться.
И прежде чем Валентина догадалась, что он собирается сделать, Тарасов сгреб ее в охапку вместе с лыжами и палками и начал восхождение. Валентина в панике закрыла глаза. Сейчас он ее уронит, бросит — разве по силам такое человеку?! — подниматься в гору на лыжах, держа на руках совсем не дистрофичную даму, да еще вдобавок обвешанную лыжным снаряжением?! Но лесенка в снегу, оставленная лыжами Тарасова тянулась все выше — он упорно приближался к вершине. Валентина услышала его тяжелое дыхание: шеф явно устал.
— Хватит! Опусти меня! Я попробую сама! — взмолилась она.
— Ты уже один раз попробовала! Второго мне не требуется! — с трудом выдохнул он. — Сиди и молчи! Это лучше всего! Не вмешивайся в процесс!
И снова не вовремя вспомнил Юльку. Это была ее любимая фразочка… Тарасов стиснул зубы — исключительно от тяжести незапланированного альпинистского подвига. Уже показалась лыжня между деревьев… Он поставил Валентину на снег и перевел дыхание. О мама миа…
— С благополучным прибытием, мадам! Доберемся до машины, там отдохнешь и поешь. Крепления застегнуть?
Он наклонился к ее ногам. И ей показалось, что у него от напряжения даже выцвели глаза.
* * *
Настя торопилась домой, и они сумели вырвать у жадного времени всего два часа. Но ей хватило и этого, чтобы многое понять. Очевидно, она выдумала свои чувства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35