! Настоящая мужская работа! Тебе нравится?!
Хорошо, что хоть не в грязном… Но это неизвестно!..
Вполне вероятно, что ты уже завяз в нем по уши!
Он хотел закричать, что в это дело его втравил ее разлюбезный, бесценный папенька, и, в конце концов, не все ли равно, чем торговать, были бы деньги!.. Так рассуждал когда-то и ее любимый папаша…
Вышвырнуть ее вон из комнаты! Или самому уехать из дома!.. Хорошо, что сейчас нет Кляксы…
Он бессильно стиснул большие кулаки. Окаменели скулы… Морщины на лице — слишком прямолинейные свидетели жизни Тарасовых — прорисовались резче и грубее…
— У тебя плоховато с головой! Когда желаешь поехать?
Президент отрезал себе все возможные пути отступления.
— Завтра! — сказала Настя и вышла.
Каждый получает то, чего упорно добивается.
* * *
Небо набухло снегом, рассвет окрашивал его в розовые тона. Бессонная Юлька смотрела в окно на красные шторы соседа. Они сейчас казались темными. Ей абсолютно нечего делать дома… Ее сюда никогда и не тянет. Весь мир — водной точке, «горячей точке» Та… Вся жизнь свелась к одному — офис. Она летела туда утром, как на крыльях, и уходила оттуда радостно лишь в одном-единственном случае — держась за большую, надежную мужскую ладонь…
Но ведь нельзя жить, замкнувшись на одном человеке… Или можно?.. А может, как раз так и нужно?.. Но она живет сбоку припека, лепниной на чужом здании, задуманной для собственного развлечения глупым фантазером архитектором, считавшим себя обязанным украсить дом множеством лишних деталей… Со стороны они смотрятся довольно нелепо, жалко прилепившись к стенам, прикнопившись, как любит повторять президент…
Она никогда не просыпалась рядом с ним рано утром. Никогда…
Юлька перевернулась на бок и снова взглянула на темные красные шторы. Что ей делать дальше?..
Сколько еще лет она вынуждена прожить рядом с ним, держась за его руку и зная, что она ей не принадлежит?.. И никогда не будет принадлежать… Хотя это неизвестно, кому она действительно принадлежит…
А дом… Ну мало ли у кого какой дом… Или даже несколько домов… Но президент — большой и сильный.
А она — маленькая и слабая. Она ничего не понимает, не умеет, не знает… Кроме одного — без него она пропадет… Но он тоже пропадет без нее… И еще неизвестно, кто из них быстрее. Хотя, скорее всего, она фантазирует и преувеличивает опасность: ничего страшного не произойдет. Никто из них не сгинет, с пути не собьется, не изойдет слезами и мечтать о добровольном уходе из жизни не станет. И она, его единственная отрада — а ты забыла о дочке? — просто уедет наконец за бугор, к великому торжеству ее родных эгоистов, готовых разорвать ее на клочки ради собственного удовольствия. А он… Ну что он?.. Он останется здесь, под могучим крылом своего тестя, с нелюбимой, но выгодной и ценной женой Настей и по-настоящему любимой дочкой Сашкой… И будет делать деньги дальше, продавать и перепродавать бабские тряпки, может даже на досуге завести еще одну девочку.. Которая тоже станет обожаемой.
Эти подробности не имеют ни малейшего отношения к счастью, но непосредственно и неразрывно, интимно-откровенно связаны с жизнью, которая в счастье частенько вовсе не нуждается. Она куда острее бедует без материальных подпорок. Все проще и грубее, чем думают глупые восемнадцатилетние девочки, отправляющиеся в глухом отчаянии на площадь Белорусского вокзала. За счастьем… Как в лес за грибами…
Ее никто никогда не любил. Хотя родители, тетки, и даже А-эм-тэ, были убеждены, что преданы ей и окружили ее своей верной, искренней заботой. Чего ей еще надо? Они любили по-своему, на свой лад и манер, как им было удобнее, представляя себе любовь любовью для себя. А любить ради себя — это довольно легко, просто и приятно. Но Юльке хотелось, чтобы ее любили ради нее…
— А помнишь, когда мы возвращались из ресторана в мой день рождения, мы встретили свадьбу? — спросила Юлька на днях шефа.
— Я не верю в приметы, — упрямо ответил он.
— Ну и не верь! — хмыкнула Юлька. — Они в твоей вере совсем не нуждаются!
* * *
Когда они после очередного вечера на даче приехали к Юльке домой, она неожиданно замялась на площадке перед запертой дверью.
— Вспомнила о хахале? Сбереженном там на всякий пожарный? — усмехнулся президент.
— Хахаль… — горько вздохнула Юлька и в который раз принялась суетливо рыться в карманах и перетряхивать содержимое своей сумочки. — Если бы хахаль!.. Он бы по крайней мере открыл нам дверь… Я просто опять забыла на работе ключи… Или снова их выронила…
За дверью призывно подала голос соскучившаяся чуткая Бланка, услышавшая родные интонации хозяйки.
— Киса, потерпи еще чуть-чуть, — попросила Юлька. — Не мяукай и не вмешивайся в процесс!
Тарасов начал нервничать:
— Так что, вернемся на работу и поищем там ключики от квартиры, где кошка сидит? Заодно еще немного потрудимся на славу российского белья!
Или ты предлагаешь мне расчудесный вариант любви в подъезде? — Он спотыкался почти на каждой согласной. — Способ, скажем прямо, оригинальный, молодежный и мной, признаюсь, еще ни разу не испробованный! Ты, я смотрю, взялась за меня крепко! Мечтаешь натренировать на плейбоя?
— Ты не волнуйся, пожалуйста! — пробормотала Юлька. — Ключи я теряю через день… Я чумачедчая… Так папа всегда говорит… Поэтому запасной комплект хранится у добрых соседей. У меня рядом живет чудесная пара пенсионерчиков… Сейчас, подожди…
Это три минуты…
И Юлька метнулась к дверям напротив.
Открывшая ей пожилая женщина обрадовалась Юльке так, словно девочка принесла ей известие о повышении пенсии в десять раз, а заодно о снижении квартплаты и стабилизации цен.
— Юлечка! — радостно засмеялась соседка. — Неужели опять?!..
— Да, тетя Ася… — виновато переминаясь с ноги на ногу, призналась Юлька. — Уж вы извините, пожалуйста…
Женщина снова засмеялась, ушла в глубину квартиры и быстро вернулась, позвякивая ключами.
— Ты завтра вновь закажи, если не найдешь! — сказала она. — А это кто же такой?
Она внимательно оглядела Артема, еле сдерживающего рвущееся на свободу негодование.
— Это?.. — Юлька испуганно взглянула на сцепившего зубы шефа. — Это, тетя Ася, очень хороший человек… Спасибо вам… — И поспешно втолкнула в свою квартиру мелового от бешенства Тарасова.
— Я не музейный экспонат! — взорвался он в передней, запинаясь на каждом слове. — Что за кутерьма с ключами и с тетями? Ты бы все-таки координировала свои действия и хотя бы немного обдумывала поступки!
— Конечно, не экспонат, кто говорит, что экспонат… — торопливо оправдываясь, забормотала Юлька, пытаясь его успокоить. — И я обдумывала, я все очень хорошо обдумывала… Если бы я так не делала, ты бы никогда меня не встретил и никогда бы мне…
— ..Не понравился! — закончил президент и хмыкнул.
— Ну да!.. Не сердись…
Юлька прилипла носом к его груди и затихла.
— Ты должен успокоиться и выпить чаю! — посоветовала она его «молнии» на ветровке.
— Какого еще чаю? — недовольно спросил Тарасов.
— Горячего! Крепкого! «Брука Бонда», который заряжает на все сто! Я заварю! Раздевайся… — Юлька оторвалась от понравившейся ей «молния» и помчалась на кухню.
Бланка тихо сидела в прихожей и рассматривала нового гостя. Ее мнение о нем осталось неопределенным. И выражать его она не собиралась, хотя, судя по всему, была уверена, что хозяйка с ней напрасно никогда не советовалась, иначе совершила бы ошибок поменьше.
Президент равнодушно покосился на кошку, снял ветровку и ботинки и пошлепал за Юлькой следом.
Но заварить чай он ей не дал.
— Маленькая хозяйка большого дома… — пробормотал он, прижал ее локти к бокам и легко поднял вверх, — брось свои чашки… Они никому не нужны…
— Будем учиться дальше? — осторожно полюбопытствовала Юлька. — Назови тему нашего следующего урока…
— Сейчас… Дай подумать… Не так все просто…
Он опустил ее на одно мгновение на пол, повернул лицом к себе и снова рывком поднял вверх — так, что глаза ее оказались совсем рядом с его глазами.
— Кнопка… — пробормотал он. — А мы вполне могли никогда не дожить друг до друга…
— Ну для чего такие пессимистические предположения? — философски заметила Юлька. — Ведь вышло все иначе!.. Смотри, как хорошо я уже умею целоваться… И все благодаря тебе…
И осторожно раскрыла губами его рот.
* * *
.Наверное, Юльке нужно получить какое-никакое образование… На кого бы ей выучиться? Хотя она и так уже многое умеет… Надо просто получить бумажку, официально подтверждающую ее статус менеджера или бухгалтера. Тогда к ней больше никто не будет привязываться. Ведь ей придется потом жить самостоятельно… Значит, без него… Как это она сможет так жить?!. А ведь это неизбежно, мама права…
Предметы в комнате понемногу обретали свои цвета, сбрасывая ночные тени как пижаму. Ночь бережно хранили только углы комнаты.
Дверь тихо приоткрылась, и бесшумно появилась ласковая, хорошо выспавшаяся, теплая и лохматая со сна Бланка. Она покачала дымчатым хвостом и прыгнула к хозяйке на диван. Умная кошка всегда сначала проверяла, нет ли там кого-нибудь еще, и никогда не бросалась в постель в присутствии мужчин. Она любила одну лишь Юльку.
— Доброе утро, киса, — сказала хозяйка, погладив длинную шерстку. — А давай поедем с тобой в Италию! Там хороший климат! Ты у меня быстро потемнеешь на жарком солнышке и станешь черной кошкой. И тебя все начнут избегать и будут в страхе от тебя шарахаться. Хотя, может быть, итальянцы совсем не суеверны или у них другие приметы. И миланцы подберут тебе достойного жениха.
Ведь ты всегда себя очень хорошо ведешь. В отличие от меня…
Бланка свернулась клубком и ткнулась Юльке в ладонь. Выяснить, хочет ли киса ехать за бугор, не удалось. Пора было вставать и собираться на работу.
15
— Лебедь белая! Рекламный модуль! — фыркнула Юлька, когда Жанна, убедительно и ярко подтвердив неограниченные возможности импортной косметики, выплыла из кабинета шефа. — И даже вдруг постриглась! К чему бы это? С гладкой и строгой прической так просто не расстаются!
Здесь какая-то тайна!
Секретарша Тамара тихо засмеялась. У нее было крайне сложное положение. Не обладай она в известной мере хитростью и изворотливостью, ей на месте не удержаться бы и дня.
Ей приходилось терпеть невыносимый характер шефа и лавировать между Юлей, Жанной и Валентиной, тихой и незаметной на вид, но уже явно забирающей в свои ручки многочисленные нити своеобразного театрального действа, которое разворачивалось в офисе. И Тамара, с ее проницательностью, не могла не чувствовать, что грядут перемены. Хотя сам президент, похоже, этого еще не осознал.
Рядом с ним выживали немногие. Фирму лихорадило от непрерывной смены сотрудников, но президент этого словно не замечал или не желал замечать и спокойно перекладывал на плечи Юли, Жанны и Валентины всю ответственность, предоставляя женщинам самим справляться с последствиями той легкости, с которой он увольнял очередного работника.
Президентская команда имела строго ограниченный состав.
Порой масла в огонь, и без нее горящий ровным, незатухающим пламенем, подливала Юлька, не считавшая зазорным жаловаться на ленивых менеджеров. Ей казалось, что все обязаны выдерживать предложенный боссом и ею режим и ритм. Она не допускала никаких отклонений и смягчающих обстоятельств. Не могла же огневушка-поскакушка, вся жизнь которой сосредоточилась в офисе, почти так же, как у президента, работать сутками с ним вдвоем, нужны были и остальные… Иначе кем ей руководить?.. А значит… Значит, пусть вся фирма принимает их условия игры!..
Еще синеглазику очень нравилось наслаждаться и развлекаться не только властью над людьми, но — самое главное! — властью над президентом. Это потихоньку, незаметно, исподволь стало смыслом Юлькиной жизни, ее основной ценностью — видеть, как он готов в лепешку разбиться, сделать для нее все, что она попросит, как он мог после одного ее небрежного слова, детского указания пальчиком — вот этот, фас, распни его! — унизить любого, любого оскорбить и выкинуть вон…
Маленькая хозяйка большого дома…
Она быстро догадалась, сметливая девочка, что Тарасов, ее любимый президент, принадлежит к породе людей, рожденных повелевать. Даже страшно было представить, что случилось бы с ним, доведись ему оказаться в роли безгласного подчиненного. Но жизнь широким жестом предоставила шанс очередному «рвущемуся к власти навластвоваться всласть…».
Для него слишком большое значение имело место. Будь он рядовым работником, он бы вел себя совершенно иначе, гораздо мягче и спокойнее, но, оказавшись в кресле президента, мгновенно проявил свои худшие качества.
Смышленая девочка сообразила и другое: именно такие сложные, на первый взгляд неуправляемые натуры на деле очень легко поддаются чужой воле.
К настоящему сопротивлению всегда готовы лишь выдержанные и тихие.
И Юля осторожно и настойчиво стала чаще и чаще показывать свои острые белые зубки…
Но к ее злым укусам очень скоро могли прибавиться коготки других нежных пальцев. Потихоньку настроениями президента начинала заражаться и Валентина. Она легко переняла его интонации, копировала его стиль общения, и в отделе рекламы зазвучало привычное, на тех же повышенных тонах, но на других октавах «Мы можем с вами расстаться!» или «Раз вы устали, то, пожалуйста, берите себе бессрочный отпуск!».
Великий тесть президента думал лишь о дочке и внучке. О людях, которым предстояло трудиться под началом ненавистного ему зятя, Михаил Аронович не заботился и даже не задумывался. И напрасно…
Хотя в чем можно обвинять человека, пытающегося худо-бедно устроить судьбу единственной дочери?..
Не бедно… Но зато очень худо…
— Дышать можно, но только в другую сторону, — говорила о своем любимом офисе неглупая секретарша Тамара.
…Юлька очень похоже передразнила походку Жанны, заодно похвалившись своими новыми ажурными колготками, снова рассмешив Тамару, и вылетела из приемной. И тотчас зазвонил мобильник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35