И если эти поручения касались и его хобби, то всегда можно было сказать, что ученики таким образом приобретают «ценный исследовательский опыт». Пока ловкачи типа Нейрта рыскали по Галактике в поисках добычи для адмирала, жизнь теряла часть своей смертельной серьезности и иногда даже становилась забавной. Власть всегда ограничена, но все-таки она власть. С ранних дней юности, прошедшей под гнетом строгой дисциплины в глубоких подземельях Светлого Разума, Хаукум научился использовать власть и злоупотреблять ею, не переходя при этом, впрочем, безопасной черты.
Он довольно оглядел наполовину завершенный дредноут. Нейрт и в самом деле незаменим. Если этот юнец настолько хорош даже в тех делах, где успех не так уж и важен, то вполне возможно, что он подойдет и для настоящего дела.
Отличная находка, этот линкор! — подумал адмирал, пока манипуляторы ставили на место крошечный люк в переборке. Ну и история! Грабители Темных Веков захватили два гигантских «Хорезкора» в заброшенном имперском музее истории космоса, выполняя заказ военных диктаторов королевства Могучих, теперь давно забытого. Бесценная добыча! Хитрые собаки, эти головорезы Междуцарствия! О дальнейшей судьбе двух кораблей ничего не известно — скорее всего они сгинули в междоусобных битвах той жестокой эпохи, но существовал и третий, последний остаток военного мемориала какого-то свирепого императора. Его корпус, давно ободранный в поисках запасных частей, был теперь гордостью экспозиции в гиперпространственном терминале главной системы Ульмата.
Полусобранный мостик-рубка раскинулся перед адмиралом, покорный его микропинцету. Трубопроводы торчали во все стороны, как будто взрезанные скальпелем робота-хирурга. Сидя за рабочим столом, Кон рассматривал свое творение, обдумывая следующие операции. Он застыл неподвижно, в расслабленной позе, с чашкой мятного чая в руке. Пальцы другой руки машинально поглаживали блестящую, красную с серебром поверхность миниатюрного гиператомного двигателя. Очки микроманипулятора были сдвинуты на лоб. Рядом, на куче деталей боевой оснастки, лежали желтые управляющие перчатки.
Реальный корабль оказался столь огромен, что даже эту модель в два человеческих роста можно было собрать во всех деталях лишь с помощью микрокамеры. Кон размышлял, не воспользоваться ли на следующем этапе сборки виртуальной схемой. Приборы, установленные в стенах мастерской, могли спроецировать над рабочим столом любое трехмерное изображение, проекцию или разрез конструкции, повинуясь мысленной команде оператора.
Как лучше использовать Нейрта Камбу, скрыв при этом свои цели от Джарса? Адмирал на время отодвинул проблему в сторону, сосредоточившись на сборке корабля.
Оборудование мастерской, предназначенное для психоисторических исследований, он без зазрения совести загрузил всевозможными файлами по архитектуре военных судов. Еще одно злоупотребление властью, но могущественный сановник может позволить себе маленькие слабости. Его интересы простирались в самые невероятные пучины времени, вплоть до эпохи морских, воздушных и космических кораблей древних культур сектора Сириуса, еще не знавших гипердвигателя, которые заимствовали друг у друга и причудливо перемешивали эпизоды истории, чтобы обосновать свои претензии на роль прародителей человеческой расы.
Когда приборы не демонстрировали внутренности боевых машин, чья история охватывала восемьдесят тысяч лет, они ублажали адмирала, воздавая хвалу доблести и подвигам воинов канувшей в Лету старой Империи. Кон любил рассматривать шедевры из своей коллекции батальной живописи, которую собирал всю жизнь, пользуясь вечной бюрократической традицией заказывать грандиозные полотна, воспевающие имперское величие. Многие из них уцелели при Опустошении.
Позади модели «Хорезкора», дополняя картину подавляющей мощи, ярко светилась увеличенная репродукция панорамного холста работы древнего живописца: боевые звездные корабли, украшенные легендарными имперскими символами, ярко выделяющиеся на фоне планеты пастельных тонов, которая пока еще не испытала свирепой ярости самого могучего флота, созданного человечеством за всю его историю. Художник был мастером символических деталей и намеков, и они, видимо, ускользнули от внимания надменного императора. Императорский флот на картине напоминал рой насекомых, чьи назойливые укусы можно было различить на необъятной поверхности планеты лишь при самом внимательном рассмотрении.
Наконец входной воздушный шлюз мастерской раскрылся и впустил Нейрта. Он прибыл поздно, но не слишком, и Кон принялся демонстрировать помощнику, без которого постройка модели была бы невозможна, последние результаты своего труда.
— На мостике я все сделал правильно. И аккуратно — выдержит даже сканирование. Но будут проблемы с вооружением. Королевство Могучих не могло обеспечить «Хорезкоры» даже пятой частью штатного боекомплекта, так что придется заполнять пустоты. А что касается всего остального — я просто на седьмом корабельном небе.
Нейрт был рад отложить разговор о серьезных проблемах, который обещал превратиться в интеллектуальный поединок. Он заметил в руке у Кона красную с серебром копию гиператомного двигателя.
— Двигатель ничего. А вы в нем уверены? Тот корпус корабля, что я видел в Ульмате, давно уже без двигателей. Вместо них установили довольно симпатичные макеты, но я бы не поручился за их правдоподобие.
— Это так, но ты же помнишь, сколько раз я перепроверяю данные. Погляди-ка!
Осажденная планета исчезла, сменившись виртуальным флотским тренажером времен Средней империи. Это было трехмерное воспроизведение технического осмотра с увеличенным изображением всех узлов, где мог потребоваться ремонт. Громоздкий генератор гиперполя выглядел настоящим мастодонтом по сравнению с изящными поздними конструкциями эпохи Междуцарствия.
Но обсуждение древних линкоров не было, конечно же, главной целью беседы. Хаукум Кон подумал, что от игр пора переходить к делу. Он отложил инструменты и стал мыть руки, разговаривая пока на общие темы.
Студенты Лицея считали Кона чудаком, и он подозревал, что не все его любят. Они косо смотрели на его постоянные склоки с Братством — с ректором Джарсом Хейнисом он пререкался постоянно, — но Кон честно заработал свой второй ранг благодаря невероятной способности добывать крупицы важной информации из, казалось бы, совершенно хаотического потока данных. Талант просеивать факты давал Кону некоторые привилегии, и он пользовался ими, чтобы нарушать правила, когда вздумается. Он знал, что Нейрт благоговеет перед ним, и рассчитывал это использовать.
Что делать? Пора принимать какое-то решение! Перед ним подающий надежды послушник, который уже год болтается по Ульмату и чья зрелость требует тщательной проверки, прежде чем поручать ему что-то серьезное. Кон не склонен слепо доверять выпускникам Лицея, даже тем, кто получил высшие оценки и рекомендации, даже тем, кто приносил ему редкие находки, и уж тем более тем, у кого в экзаменационной комиссии подручные Джарса Хейниса. Нейрт пока всего лишь подает надежды, несмотря на все свои успехи. Следует хорошенько потолковать с ним.
Может быть, выждать? Дать ему расслабиться, взять с собой на вечернюю охоту с собаками в лесных туннелях? Но собаки отвлекут от дела. Похоже, без интеллектуальной дуэли в компьютерном зале никак не обойтись.
Кон наконец заметил, что мыльная пена дошла до локтей, и быстро домыл руки.
— Рад, что ты пришел. Я загрузил твой доклад. — Это означало, что он отсканировал доклад непосредственно памом, без участия глаз. — У меня было время подумать над ним.
Кон подразумевал, что квантронные программы пама сделали большую часть работы по усвоению содержания доклада.
— Нам надо вместе разобраться в некоторых пунктах, — продолжал он. — Я приготовил комнату.
— Да, сэр.
Молодой ученый последовал за наставником на галерею, выходившую на главный двор Лицея, который иногда использовался для собраний, но чаще — в демонстрационных целях. Висящие в воздухе голографические проекции высотой в четыре этажа создавались и управлялись сотней миллионов компьютеров. Картина особенно впечатляла, когда свет приглушали, и перед глазами зрителей возникала, скажем, целая галактическая спираль. Но в данный момент двум психоисторикам эти возможности были не нужны. Они спустились в лабиринт коридоров оперативного комплекса. Территория Кона, его штаб, нервный центр, щупальца которого доставали до самых дальних уголков галактической цивилизации.
Пройдя совсем немного по одному из коридоров, учитель и ученик оказались в небольшом зале. Первым делом оба настроили свои памы на главный компьютер Лицея. Затем Кон загрузил все необходимые отчеты в систему быстрого доступа.
— Присаживайся, — бросил он через плечо, включая нужные приборы.
Вокруг маленького амфитеатра стояло пять стульев. Молодой психоисторик седьмого ранга устроился на ближайшем из них. Свет в зале начал тускнеть.
В воздухе повисло напряжение как на боевом посту. Адмирал любил воображать, что эта крошечная площадка в центре зала — орудийная башня боевого корабля Второй империи, только снабженная магическим всевидящим лучом наведения и оружием с всегалактическим радиусом действия, но благоразумно держал фантазии при себе. Он включил проектор. Над центральной чашей появился голографический обзор операции в Ульмате. С помощью памов оба ученых могли проецировать сверху любые свои комментарии.
В наступившей тишине Кон наблюдал, как Нейрт осторожно прикидывает, что исправлено в его выкладках. Краткий комментарий Кона был полон критических замечаний. Наконец молодой психоисторик принял уверенную позу и стал терпеливо ждать, когда Кон начнет свою атаку. Но адмирал тоже выжидал, и юноша вынужденно нарушил молчание первым. Голос его был нейтральным, он едва слышал, что говорит, подбирая в уме подходящие реплики для будущей дискуссии.
— Вы устроили мне неплохую командировку, гораздо интереснее, чем все эти стандартные случаи, над которыми мы корпели в лаборатории.
— Поездка в созвездие Ульмат могла показаться тебе простой командировкой, — мягко начал Кон, — но я вижу там кипящий котел, который может взорваться. Этот район требует внимания, и даже вмешательства, прямо сейчас, пока еще не слишком поздно. Я расскажу тебе, что меня беспокоит. Мне не совсем понятен твой вывод о резонансной накачке. И ты, похоже, не принимаешь всерьез нарастание кризиса. Я наблюдал аналогичные кризисные сценарии во многих других местах. Объясни, пожалуйста.
Кон имел в виду необычное психосоциальное взаимодействие планет Ульмата, которое он давно заметил, некий взаимный подогрев. Процесс шел по замкнутому кругу и с большой вероятностью вел к тому, что психоисторики называют пересечением топозонной поверхности. На обычном языке это означало область, где временная дальность надежного прогнозирования резко уменьшалась — Ульмат перемещался в теневую зону, где вспышка исторической турбулентности временно ослепляла психоисторическую науку.
Нейрт оставался невозмутимым, его даже забавляло беспокойство Кона.
— Я широко применял тест Хазеф-Има. Резонанс прошел максимум и даже расщепился, — вежливо объяснил он.
Он продемонстрировал блок математических расчетов, передав их непосредственно через пам, но выкладки были сильно сжаты, а система символов слишком новомодной для старика Кона.
— Следовательно, это не должно повториться в ближайшие столетия. Очевидно, возмущение перешло в фазу затухания.
Молодой психоисторик подчеркнул свои слова, добавив цвета во фрагменты голограммы, висевшей в воздухе между ним и адмиралом. Этого в общем-то не требовалось, но красиво. Специалисты второго сорта любили разукрашивать свои выкладки.
— Он пытается заговорить меня, — пробормотал про себя Кон.
Новичкам не следует так задирать нос! Адмирал никогда не слышал о тесте Хазеф-Има. Еще одна дьявольская штуковина, в которой придется копаться, чтобы не отставать от этих молодцов! Но он не чувствовал смущения — тест был скорее всего одной из модных ненужных штучек. Чтобы не варить самим себе кофе, вроде того… Пускай. А вот то, что Нейрт осторожничает, боится выходить в разговоре за рамки своего ортодоксального доклада, плохо. Это признак ума, неспособного оторваться от пуповины удобных, заранее установленных истин.
Он заговорил резко.
— Затухание? Что-то я не вижу. Конечно, все может быть, но я был бы чертовски осторожен в такой ситуации. Надо проверять и перепроверять все, что ведет к плохим последствиям. Я засек этот эффект в Ульмате десять лет назад, когда еще никто его не видел. И меры по расщеплению, дружок, мы начали принимать всего лишь три года назад. Я-то, конечно, предпочел бы давить такие опасные возмущения в зародыше — едва лишь краешек покажется над фоновым уровнем, но правила стандартных операций требуют минимально заметных корректирующих мер. Мнение большинства перевесило, и я согласен, что, возможно, так будет лучше. Но ты-то всерьез утверждаешь, что эти минимальные контрмеры уже дали результат! Все, что мы пока сделали в Ульмате, — это запустили агентство новостей с персоналом из пяти человек да местную гипертранспортную линию по демпинговым ценам. Пройдет еще десять лет, прежде чем мы сможем хотя бы оценить результаты!
— Я и не утверждал, что контрмеры дали результат, прошло слишком мало времени, согласен. Затухание может быть и эффектом хаоса. Возмущение в Ульмате просто-напросто выдохлось, это нормально. Так выдыхается большинство возмущений.
— Я даже не уверен, что мы знаем источник возмущения, — проворчал Кон.
Нейрт Камбу невольно улыбнулся.
— Вы подозреваете заговор?
— Мы не нуждаемся в заговоре, чтобы объяснить возмущение.
Дикий Адмирал привык к подшучиваниям и никогда не терял выдержки. Его теорию заговора постоянно критиковали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92