Она меня конечно не узнала. Или сделала вид, что не узнала. Лешка же сразу оживился.
– О смотри, соседка, – стервец безошибочно узнал в томной даме, шествующей под ручку с солидным брюхатым дядечкой, злую фею моих комплексов. Надо же, думала, он на соседок и не смотрел никогда.
– Прозорливый ты мой, – слегка обиделась я, – все-то ты подмечаешь, всех узнаешь.
– Шутишь, такую фифу не узнать. Ноги у нее отпад, растут прямо из подмышек!
– О господи!
– Да ладно, Насть, ты лучше посмотри, с кем она вышагивает.
Всматриваясь в парочку, замешкавшуюся у смешной маленькой машинки, возившей игроков, слегка икнула от неожиданности. В важном господине я узнала прогрессивно мыслящего губернатора одного из удаленных от Москвы северных регионов. Славился он не только смелыми взглядами на суровую российскую действительность, но и строгими семейными принципами. Среди политической элиты он был, что луч света в темном царстве – семь детей, пятеро из которых усыновленные, дородная красавица жена, косая сажень в талии… Все интервью он непременно начинал и заканчивал эмоциональными сентенциями о морали, о нравах, о святых для сердца каждого русского человека вещах – любви к родному дому, к единственной, богом данной, женщине, верности, которую следует хранить не только родине. На его счет даже анекдоты ходили.
– Да ну, Леш, просто похож, – не поверила я своим глазам.
– Он это, точно.
Промокнув белоснежным платочком вспотевшую под бейсболкой лысину, господин втиснулся в автомобильчик и парочка укатила в залитую солнцем зеленую даль. Собственно все. Пока было не ясно, имеет ли это отношение к делу.
* * *
Некоторое время назад я вошла в такое крайнее противостояние с окружающей действительностью, что в одночасье поменяла всю жизнь. Поставила крест на личном и с головой ушла в работу, открыв, ни много ни мало, собственное «Бюро семейных расследований». С коллегами повезло, на меня трудились целых два человека – женщина на все руки Лизавета и чудо-оперативник Гриша. Пока Лизавета вела бухгалтерию, занималась клиентской базой и поддерживала относительный порядок в офисе, Гришка колесил по Москве в поисках улик, изобличающих неверных мужей и жен.
С клиентами проблем не было – народ валил толпами, мечтая по сходной цене навести ревизию в грязном бельишке своих дорогих половинок. Но у Гришки было странное, не слишком понятное науке заболевание. Даже и не заболевание, а так, блажь какая-то на нервной почве. Еще работая в органах, он вдруг стал время от времени покрываться пятнами. При виде мелких подлецов с ним случался легкий почесун. А после общения с особо выдающимися гадами он шел волдырями. Когда подобная симптоматика стала появляться при виде начальства, Гриша понял – из органов надо валить. Вот и прибился к моей на ладан дышащей частной гавани. Лишенная права выбора, а так же минимального опыта в розыскных делах (диплом о юридическом образовании не в счет), я была вынуждена идти на поводу у Гришиной аллергии, и клиентов мы привечали очень выборочно.
Однако это не спасло нас в прошлом году от жуткой истории. Пересказать ее в двух словах невозможно, скажу лишь, что по окончании мы стали еще внимательнее отсеивать клиентов. Правда, хорошее и плохое по жизни часто идет под руку – параллельно с распутыванием жуткого клубка преступлений, я умудрилась устроить свою личную жизнь, а наше фирма поменяла офис. С пыльного Садового кольца мы перебрались с чистенький Спиридоньевский переулок, в чудный домик с печным отоплением, владельцем которого по случаю оказался мой любимый. Но это все детали.
Долгое время, отравленная адреналином, я и думать не хотела ни о каких приключениях на свою многострадальную филейную часть. Но сейчас, хорошо отдохнувшая летом, проводившая Лешку в двухмесячную командировку в Канаду, я вдруг ощутила где-то в районе желудка, или чуть ниже, подозрительный зуд. Бюро, занятное рутинными семейными разборками клиентов, влачило тихое, но вполне сносное существование, времени свободного у меня было в избытке… Однако, с какой стороны подступиться к этому делу? Кто ж мне даст?
* * *
Весь вечер я пыталась навести контакт с новой жилицей. Престарелый кот Веня водворения Риты не одобрил. Всегда довольно лояльный к миру, на этот раз он проявил редкую стервозность. На попытку Риты поживиться из его миски раздраженно зашипел и вдарил по птичьему хребту увесистой лапой, только перья белые полетели. Больше Рита не рисковала, устроилась на холодильнике и время от времени начиная причитать:
– Убивец, родную мать не пожалел, аааааа! – и нескончаемым речитативом, – Рита рита рита рита…
Нервную обстановку слегка разрядил звонок подруги Саньки.
– Ты даешь, мать, – сказала она, – ворона? Белая? С ума сойти. Не смеши меня, какой из нее свидетель? Я представляю, что тебе скажут в милиции. Они ведь ребята с таким тонким чувством юмора, – и Сашка заливисто засмеялась. Очень, надо сказать, не к месту. Я и сама понимала, что свидетель из вороны так себе. Да и история с мамой плохо стыковалась с соседкой. Убили то именно ее. При чем здесь чья то родительница? Кстати, чья?
– Я к тебе сейчас приеду, ты дома?
– Дома, где же еще, только еды никакой нет почти.
Не дослушав, Санька бросила трубку, а через полчаса уже трезвонила в дверь.
– О, какая стильная штучка, – одобрила она внешность вороны, – помню помню эту лошадь в белом, ой прости, о покойниках либо хорошо, либо молча… так?
– Да какая она лошадь? Красотка! Была…
– Умоляю тебя, ты видела ее выражение лица? Как будто всю жизнь с самого детства изжогой маялась, кислотность повышенная и все такое. Люди в белых одеждах должны смотреть на мир иначе. А она всегда в белом ходила?
– Почти всегда. Молочные еще или кремовые оттенки. Даже машина цвета запеченных сливок. Певица. Поклонников у нее было столько, что нам и не представить. И убили. Нелепо так.
– Ой, Насть, отчего, скажи, мужики любят самых что ни на есть вредных дамочек? Уж что в ней такого? Селедка тощая.
– Ты просто завидуешь, – философски замелила я.
– А если и завидую, что с того? – парировала Санька, – зависть не снижает моей объективности. Не к красоте, к высокомерию у меня претензии. Подумаешь, девяносто-шестьдесять-девяносто. Это, знаешь ли, еще не повод… Если уж повезло от природы с конституцией, то чего выпендриваться?
– Да не выпендривалась она, с чего ты взяла?
– С чего взяла… с того. Она, знаешь, как на меня смотрела, когда мы с ней сталкивались?
– И на тебя? Наверное, она на всех так смотрела… Кто его знает, может и были причины, – я украдкой глянула на свое отражение в блестящем кастрюльном боку. Красота, это все-таки страшная сила.
– Да ты не подумай, – начала оправдываться Санька, – мне жалко ее, честное слово. Это ж страшно подумать, как такое могло приключиться.
Выгрузив из объемистого пакета истекающего жиром жареного бройлера и четыре бутылки пива, Санька захлопотала по кухне. При каждом ее движении и без того тесные джинсы просто скрипели от натуги. Куда ж еще пиво пить? Или тем, кому не повезло с конституцией, можно?
– Кыш, – Санька махнула на Риту полотенцем.
– Дура! – не осталась в долгу ворона.
– Вот я тебе сейчас покажу! Дура… нахваталась.
Пиво мы одолели быстро. Был повод. Большая страсть большого Санькиного сердца Олег выкинул очередной фортель – взял продолжительный отпуск и укатил в тибетский монастырь искать смысл жизни. Их любовная история, подобно вагончику на американских горках, с головокружительной скоростью одолевала уже не первый крутой подъем.
– Сил нет, повешусь, ей богу, – жаловалась Санька, – ну все уже решили. Жена сама на развод подала, нам только того и надо было. У нее все хорошо, он в шоколаде. А этот романтик впал в натуральную депрессию. По любому поводу в тоске и печали.
– Сань, что ты хочешь, он с ней сколько прожил, вся жизнь можно сказать с ног на уши встала. Дай ты ему время.
– Да я то что?? Я даю, пожалуйста. Просто мне порой кажется, что ему лучше всего было раньше. Он ей рога ставил и втирал мне, как мечтает воссоединиться со мной. А теперь, когда воссоединение вот оно, только руку протяни, он вдруг весь в сомнениях. Но как страдал, как страдал, когда о разводе и речь не шла! Сейчас страдает, что развод. Анекдот.
– Любовь требует жертв.
– Без вопросов! Я вообще жертвенная натура. Но ты понимаешь, мое самолюбие страдает. Мне все кажется, он меня с ней постоянно сравнивает. Не то чтобы прямо, а где-то это скользит в его подсознании.
– Да брось.
– Точно точно. У нее есть свои преимущества.
Подобные разговоры мы вели уже далеко не первый раз, и я особо не перечила Саньке, то согласно кивала головой, то многозначительно тянула паузу.
За время существования нашего Бюро я насмотрелась на странности личных взаимоотношений. Временами мне начинало казаться, что люди специально ищут проблем. Им отчего-то скучно жить спокойно и мирно. Та же Санька с самого начала знала, что Олег семейный человек. Если боишься сложностей, ищи кого попроще и живи припеваючи. А если готов пожертвовать спокойствием ради высоких чувств, какой смысл потом роптать? На аркане никто не тянул. Но эта логика проста, когда рассуждаешь с позиций стороннего наблюдателя. В эпицентре страстей голова работает хуже.
Например, все наши клиенты, люди вполне благополучные, многие состоявшиеся и состоятельные. Они работают на престижных должностях, защищают кандидатские, а кое-кто и докторские диссертации, управляют отделами и целыми подразделениями. То есть, как вы понимаете, отнюдь не кретины. Но в вопросах личных… Караул. Порой кажется, что у них одна, очень витиеватая извилина в голове, плутая по которой, мысль сильно устает на выходе.
В начале нашей работы мне казалось, что придется расследовать разнообразные дела, распутывать сложнейшие интриги, вникать в мудреные психологические задачки. Как бы не так. Девяносто девять процентов времени мы убивали на похожие, как капли воды, заказы. Сначала бесконечными скандалами, придирками, а то и просто наплевательским отношением наши клиенты провоцируют измены. Потом с азартом гоняются за неверными супругами в поисках улик, потом долго страдают, не в силах поверить фактам. Еще никто не сказал нам спасибо, но и никто не внял совету не гнать коней и попытаться переждать семейную бурю за кухонной стойкой или на мягком диване.
Совсем недавно мы завершили дело некой Таисии Шацкой, планомерно, шаг за шагом дотолкавшей своего мужа до развода. Заподозрив опостылевшего, но все еще удобного в быту супруга в измене, она развернула бурную деятельность. Вычислила красотку-разлучницу, собрала, не без нашей помощи, досье на сладкую парочку. Потом, опять же с нашей помощью, попыталась припугнуть ее. А когда мы отказались, управилась и сама – написала сотни две кляузных писем, да и разослала их, куда только можно – на работу мужа, на работу его любовницы, в ЖЭК, начальнику садового товарищества. Был бы партком, послала бы в партком. Когда взбешенный мужик предложил ей в 24 часа покинуть помещение семейной квартиры, тетка искренне удивилась. Прибежала к нам и полдня рыдала. На справедливый вопрос Гришки, чего ж она хотела, Таисия, утирая рукавом сопли, сказала, что чего угодно, только не развода.
– Тогда вам надо было не следить за мужем, а ждать его дома с ужином каждый вечер, во всем ему угождать, проявить, так сказать, понимание.
– Еще чего, – огрызнулась Шацкая, – с какой же стати?
Я часто благодарила Бога за то, что мне так повезло с Лешкой. Мне никогда бы не пришло в голову изменить или уличить в неверности его. Наши отношения не зависели от минутной прихоти судьбы.
2. Попытка ревности
Звонок прозвучал, когда я уже устраивала свою слегка хмельную, и несмотря на страшные события минувшего дня, умиротворенную голову на отдых. На фоне чужих проблем собственное безмятежное существование ценишь особенно остро. Веня, не в силах побороть пагубную привычку, пытался отвоевать себе часть подушки, но я не уступала. За последние полгода старик поправился еще на полтора килограмма и я всерьез опасалась, что когда-нибудь он придушит меня сонную.
– Здравствуй, Настя, не разбудил тебя?
– Ой, Лешка, привет! А чего ты такой официальный? Конечно, нет, Саньку только что проводила, просидела у меня весь вечер. Ты знаешь, ко мне прилетела ворона, белая, говорящая. А ее хозяйку убили…
– Понятно, – замогильным голосом воздал должное Леша моим новостям.
– Леш, ты что? Случилось что-то?
– Ничего, все в порядке. Я могу задать тебе один вопрос?
– О господи, да что такое? Задавай конечно. У тебя голос такой непонятный, ты почему так разговариваешь?
– Как?
– Странно.
– Нормально разговариваю. Имя Генриха Соболева тебе о чем-то говорит?
От неожиданности я чуть не прикусила язык. Имя Генриха Соболева мне много о чем говорило.
– Да… – растерянно проблеяла я.
– И ты встречалась с ним на прошлой неделе?
Черт, черт, черт! Да, я встречалась с ним на прошлой неделе. Но это совсем не то, о чем, по всей видимости, думает Леша, судя по его настроению.
– Да, встречалась. Леш, это была рядовая встреча…
– Уже понял. Рядовая встреча, из ряда прочих.
– Да погоди, я тебе расскажу…
– Не трудись, я получил подробный отчет.
– Что за бред? Какой отчет? Мы пили кофе на Кузнецком мосту, он попросил у меня консультацию, и мне неудобно было отказать. Это тот самый мужчина, с которым у меня был роман. Давно, сразу после развода. Лешь, ты что, ревнуешь?
– Вовсе нет, я просто не люблю вранья. Если бы это была рядовая встреча, наверное, ты бы мне о ней рассказала, да? Я слышу от тебя часовые пересказы вашей с Александрой пустых бесед, а тут ты вдруг пропускаешь мимо меня визит к бывшему любовнику.
– Леш, послушай, послушай меня. Это все ерунда. Просто я не хотела, чтобы ты нервничал. Ведь ты же стал бы нервничать!
– Да уж… Я бы конечно сам предпочел решать, нервничать мне или нет, но коль уж ты решила… что ж…
– Да что такого??? Мы просто пили кофе!
– Насть, не юродствуй. Мне прислали фотографии ваших утех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33