Вы, Игорь Матвеевич, зря так на меня реагируете. Я ведь не из комитета нравственности и тоже по утрам люблю выпить чашку кофе. И не вижу в этом ничего зазорного. Честное слово!
Ирина Владимировна вскочила и, торопливо обронив сочным контральто: "Извините!" - выскочила из комнаты. Андрей проводил ее удивленным взглядом.
- Что это здесь за манера такая - извините, извините?! Может быть, это слово что-нибудь означает? Может, пароль? Нет?
Случанко вновь несолидно захихикал. Предложил:
- Кофе не желаете с дороги?
- С дороги очень даже желаю.
Приготовив кофе, Случанко подвинул чашку Андрею, и только тут до него дошло, что просто так следователь прокуратуры в санатории не появляется, а если все же появился, то на это должна быть веская причина. Спросил тревожно:
- Вы ко мне по какому вопросу?
Говоров отхлебнул кофе. В столь промозглую погоду он был как раз кстати. Андрей внимательно изучал сидящего перед ним мужчину. Кто он порядочный офицер или шестерка мафии? Попробуй определи. А от этого многое зависит. Очень многое. Если он окажется шестеркой, то вряд ли что скажет. И Андрей решил начать разговор издалека.
- Игорь Матвеевич, вам привет от вашего старого приятеля.
- Вот как?! - удивился Случанко. - А от кого именно?
- От Добрецова.
- От Добрецова?.. Простите, но эта фамилия мне ничего не говорит. Кто он такой?
Андрей рассмеялся, укоризненно покачал головой.
- Ну зачем же вы так, Игорь Матвеевич! Нехорошо забывать старых друзей. Очень нехорошо! Только не говорите мне, что вы не знаете директора магазина бытовых приборов "Бетта" Алексея Владленовича Добрецова. Я все равно этому не поверю.
- Но я, действительно, не того... Что-то не припоминаю, - растерялся майор. :
Реакция его была вполне естественная. Скорее всего, он нормальный порядочный офицер и никакого отношения ко всему этому не имеет. А симпатичная блондинка в номере? Ну это его личное дело. Бывает, что и к порядочным людям заходят по утрам женщины на чашку кофе. Что в этом особенного?
- А вот он вас очень даже хорошо знает и признателен вам за оказанную услугу.
- Какую еще услугу? - насторожился Случанко.
- В декабре девяносто шестого года во время вашего дежурства вы оказали ему, можно сказать, неоценимую услугу. Неужели не помните?
Лицо майора пошло красными пятнами, на скулах заиграли желваки, взгляд черных глаз стал злым, колючим.
- Кто вы такой?! - медленно проговорил он, слегка приподнимаясь и все более наливаясь подозрительностью. - Прошу ваше удостоверение.
- Удостоверение? Ноу проблем. - Говоров достал книжечку, протянул Случанко.
Тот долго рассматривал, глупея прямо на глазах. Вернул удостоверение, недоуменно пожал плечами.
- Никак не возьму в толк, о чем вы спрашиваете? Какую услугу и кому я оказал? Может быть, объясните, Андрей Петрович?
- Объяснить? Что ж, можно и объяснить. В ту ночь вы дежурили по управлению.
- Возможно. Не помню.
- Я не спрашиваю, а констатирую факт. Вспомните, пожалуйста, как звонили дежурному Заельцовского ИВС, чтобы тот разрешил встречу журналисту Добрецову с арестованной за убийство Трубициной.
- Ах, это, - вымученно улыбнулся Случанко. И уже по этой улыбке Андрей понял, что приехал сюда не напрасно. - А я никак не могу взять в толк, о каком Добрецове идет речь? Я и фамилии того журналиста не помню. Да мне кажется, что Полуэктов ее и не называл.
- Кто такой Полуэктов?
- Капитан Полуэктов из Калининского управления. Мы вместе с ним заканчивали юридический факультет. Он мне позвонил и попросил организовать встречу знакомого журналиста с арестованной за убийство своего любовника. Как вы назвали ее фамилию? Трубицина? Да, да, кажется, именно эту фамилию он и называл. Я и позвонил в ИВС.
- Кто такой этот Полуэктов?
- Работал тогда старшим инспектором отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Где сейчас? Не знаю. Мы с ним с того времени ни разу не пересекались. А почему вас заинтересовал этот случай?
- Долго рассказывать, Игорь Матвеевич, - уклончиво ответил Говоров.
- Понятно, - кивнул Случанко.
Когда Андрей сел на знакомый старенький "пазик", то заметил, что следом за ним в автобус вошел высокий симпатичный блондин. Именно с этим блондином он ехал в санаторий. Точно. Похоже, этого парня больше интересует он, Говоров, а не санаторий. Очень похоже. Вспомнил, чем едва не закончилась его командировка в Челябинск, и ему стало не по себе. И он решил действовать, чтобы обезопасить себя от возможных неприятностей.
На вокзале Бийска отыскал милицейский пункт. Вошел. В небольшой насквозь прокуренной и грязной комнате два сержанта, чтобы хоть как-то скоротать время, резались в карты. На Андрея не обратили никакого внимания, что ему крайне не понравилось.
- Валентин Сергеевич сюда не заходил?
- Это кто еще такой? Твой папа? - пошутил один из сержантов, маленький и подвижный. Другой тут же разразился громким смехом. Видно, так у них были распределены роли - один говорил глупости, а другой над ними смеялся. Так им было интереснее жить, легче шлепать по жизни.
- Ну, ребята, удивляете. Не знать начальника управления транспортной милиции?! Да-а!! Это надо уметь!
Лица сержантов стали бледными и растерянными. Карты в мгновение ока исчезли в кармане маленького сержанта.
- К-какого еще н-начальника управления?! - заикаясь, спросил его приятель, полный и массивный.
- Ну не моего же. Мы с ним договорились здесь встретиться.
- Шутишь?! - попробовал улыбнуться маленький, но из этого ничего не получилось.
- Какие могут быть шутки, ребята! - "возмутился" Говоров. - Он с минуты на минуту должен сюда прийти, а вы в карты... Ну и порядки у вас в милиции! И опять же грязно, накурено. А высокое начальство на пороге.
- Коля! - заорал благим матом маленький. - Открой окно и двери, пусть просквозит.
Его приятель бросился выполнять указание. Маленький схватил полную окурков пепельницу, вытряхнул в урну для бумаг и вместе с ней умчался из дежурки. Через считанные секунды появился, поставил урну на место и заметался по комнате, закричал в панике:
- Коля, ты швабру не видел?!
- Так вон же она, - указал тот на стоявшую в дальнем углу швабру.
- Живо сделай влажную уборку, - распорядился маленький, видно старший.
- Ага. Я счас, - ответил тот и выбежал, громко топая ножищами.
Через минуту вернулся с красным, вероятно из пожарного инвентаря, ведром и принялся с ожесточением тереть грязный пол шваброй. От усердия на его полном лице выступил бисер пота. Похоже, физической работой он занимался редко.
- А вы кто ж будете? - спросил Говорова маленький.
- Я из прокуратуры, - ответил Андрей небрежно. Достал удостоверение, показал сержанту. Это еще больше убедило того, что их не разыгрывают. Он вытянулся по стойке смирно, отдал честь, отрапортовал:
- Дежурный линейного поста милиции сержант Березин. За время моего дежурства никаких происшествий не отмечено.
Теперь его глаза, кроме преданности и служебного рвения, ничего не выражали. Коля тем временем уже закончил уборку и умчался вместе с ведром и шваброй. Говоров увидел в окно вышагивающего по перрону блондина. Пора было действовать.
- Как же никаких происшествий, когда вон тот гражданин, - Андрей указал на блондина, - торгует на станции наркотиками?
- Вон тот, говорите? - Березин сделал стойку, будто спаниель перед броском за подстреленной уткой, глаза сузились. - Коля! - заорал. - За мной!
Сержанты стремглав бросились на улицу. Говоров видел, как они подскочили к блондину и, подхватив под руки, потащили в дежурку. Тот от растерянности и не помышлял о сопротивлении. Оказавшись в комнате, Березин, подступая к блондину и страшно выкатывая глаза, заорал:
- А ну, говори, козел, где ты спрятал труп?
Андрей невольно усмехнулся. Это был обычный дешевый трюк. Некоторые работники милиции считают, что подозреваемого нужно ошеломить, деморализовать, обвинив в страшном преступлении. Тогда он легче пойдет на признание. Определенная доля правды в этом есть, но лишь для отдельных людей.
- Вы что, офонарели? - возмутился блондин. - Какой еще труп?! Я сотрудник милиции.
- А я президент Соединенных Штатов Америки, - издевательски проговорил Березин.
Коля одобрил слова начальника громовым хохотом.
- Вы за это ответите, сержант!
Андрей внимательно наблюдал за блондином. Несмотря на демонстрируемое тем возмущение, он был растерян и подавлен случившимся. Возможно, он был сотрудником милиции, но не спешил предъявить служебное удостоверение. К тому же его явно нервировало присутствие Говорова. Андрей решительно подошел к нему.
- Следователь прокуратуры Говоров Андрей Петрович. К нам поступили данные, что вы здесь занимаетесь торговлей героином.
- Глупости какие, - пробормотал блондин, пряча взгляд.
- Предъявите, пожалуйста, документы.
- Но, товарищ следователь, здесь явное недоразумение. Ни о каком героине я понятия не имею.
- Разберемся. Документы, пожалуйста. Блондин неохотно полез за документами. Достал служебное удостоверение, протянул его Говорову.
В документе значилось, что капитан Камышев Валентин Афанасьевич состоит на службе в органах внутренних дел в должности старшего оперуполномоченного уголовного розыска Центрального управления милиции города Новосибирска.
- Каким образом, Валентин Афанасьевич, вы здесь оказались?
- Прибыл в командировку.
- Предъявите командировочное удостоверение.
- Ну, не совсем в командировку. Вернее, приехал навестить приятеля.
- Фамилия?
- Что? - испуганно спросил Камышев.
- Как фамилия вашего приятеля?
- Это что - допрос?! - вновь попробовал разыграть возмущение капитан. Я не намерен отвечать на этот вопрос.
И Говоров окончательно понял, что Камышев следил именно за ним, знает, с кем он встречался, уже наверняка доложил об этом своему начальству и даже получил от него приказ. Согласно этому приказу весельчак и балагур Андрей Говоров, всю свою сознательную жизнь пытавшийся оправдать свою фамилию, по пути следования в Новосибирск должен был исчезнуть как материальное одушевленное тело. Нет, есть все же на свете Бог! Есть! Это он надоумил Андрея проверить блондина.
- Вам знаком капитан Виталий Семенович Полуэктов? - неожиданно даже для себя спросил Говоров.
Для Камышева вопрос прозвучал как гром среди ясного неба. Симпатичное лицо его разом посерело. Не побледнело, нет, а именно посерело, будто он только что вышел на свободу после двадцатилетнего тюремного заключения. Затравленный взгляд заметался по кабинету, ища путь к спасению.
- А кто это? - жалко выдавил он из себя.
- Вот те раз! - разыграл Андрей удивление. - Как же так, Валентин Афанасьевич? Вы забыли своего непосредственного начальника? Позвольте в этом усомниться.
Говоров был очень собой доволен. Все вопросы попадали точно в цель.
Вместе с приборкой в кабинете и внешний облик сержантов тоже разительно Изменился: они ободрились, подтянулись, вдруг вспомнили, что находятся на ответственной государственной службе. Лица пылали желанием совершить подвиг. Они с интересом следили за разговором Говорова с Камышевым, понимая, что на их глазах происходит что-то большое, значительное, что они в своей заштатной провинции могли видеть лишь по телевизору.
Говорова озарила гениальная догадка.
- Это Полуэктов дал вам задание убить Трубицину?
- Что?! - вскричал в панике капитан и попытался выхватить пистолет, но был крепко схвачен сержантами за руки.
- Что, не ожидали?! - рассмеялся Андрей. - Не ожидали, что мы обо всем знаем? Мы давно за вами следим, капитан. Запираться бесполезно. Хомова и Овчаренко, которым вы заплатили десять тысяч долларов за убийство Трубициной, опознали вас по фотографии.
Последние остатки мужества покинули Камышева, и он не по-мужски запричитал:
- Я не хотел этого делать! Меня заставили! Клянусь, гражданин следователь!
Нет, он не был героем. Человек, однажды предавший, продавший долг, честь и совесть, уже не способен на поступок. Он вынужден всю оставшуюся жизнь пресмыкаться и подличать. Говорову очень нравился ход своих мыслей, да и собой он сейчас охотно любовался.
- Кто заставил? Полуэктов?
- Да. Он. Я не мог отказаться. Иначе он бы меня убил.
- Добрецова знаете?
- Кого, простите? - угодливо переспросил Ка-мышев.
- Добрецова Алексея Владленовича?
- Никак нет. Не знал. Я знал одного лишь Полуэктова и выполнял его указания.
- Ребята, - обратился Андрей к сержантам, - разоружите этого бывшего капитана нашей славной милиции и наденьте на него наручники.
Те с готовностью и даже радостью выполнили указание. Теперь у них будет право вспоминать о том, как они лично брали особо опасного преступника, большого милицейского чиновника. Эти воспоминания со временем будут обрастать все новыми леденящими душу подробностями и еще долгие годы будут согревать их вялые и серые будни.
-У вас есть бланки протоколов задержания? спросил Говоров.
- Ага. Я сейчас. - Березин из верхнего ящика стола достал бланки, положил на стол. И, с восхищением глядя на Андрея, проговорил: - Здорово вы его раскололи! Высший класс!!
- Ничего особенного. Работа, - небрежно ответил тот. Сел за стол и оформил протокол задержания. - Гражданин Камышев, вы задерживаетесь по подозрению в организации убийства Трубициной Екатерины Павловны. Вам ясно, в чем вы подозреваетесь?
Но Камышев уже не был способен к диалогу и лишь молча кивнул. Андрей записал показания капитана, дал ему их прочесть и расписаться. После чего насмешливо спросил:
- А помните, Валентин Афанасьевич, как перекрестили меня в тамбуре вагона и сбросили с поезда?
От этого вопроса Камышеву стало совсем плохо, он затрясся всем телом, а затем притворился, что потерял сознание. Но это сейчас уже не имело значения. Это не к спеху. Это потом, когда он подробно расскажет и о причинах, заставивших его это сделать, и о многом другом.
Сержант Коля притащил от начальника станции старенькую пишущую машинку "Москва", и Андрей отпечатал на ней постановление об этапировании подозреваемого Камышева в ИВС Новосибирска.
Глава 8
В одиннадцать часов вечера на квартиру к Добрецову позвонил Максим Капустин и доложил, что задуманная операция проведена успешно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45