Ну и предложил - либо сотрудничать с ним, либо в тюрьму.
- Так вы, восхитительная, занимались древней профессией?
- А? Ну да. А что делать? Жить как-то надо, верно? - виновато улыбнулась девушка.
- Нет, нет, я вовсе не осуждаю вас, бесценная. Вовсе не осуждаю. Что вы, несравненная, как я могу. - Он торжественно воздел указательный палец и, смешно раздувая щеки и выкатывая глаза, назидательно запричитал: - Он вам судия! Он всем нам отмерит полной меркою за грехи наши. "Аз воздам!" А-ха-ха! О-хо-хо!.. И что же было потом, обольстительная вы наша?
- Он меня устроил в этот бар и наказал обо всем интересном докладывать лично ему или его парням.
- А вот у вас был метрдотель, запамятовал его имя-отчество, старик...
- Петр Сергеевич?
- Вот именно. Петр Сергеевич. Да. Этот капитан был с ним как-то связан?
- Нет, не думаю.
- Почему?
- Мне Виталий Семенович поручил за ним следить и докладывать о каждом его шаге,
- Крайне любопытно. Весьма. И что же вы, дорогуша, ему обо мне рассказали?
- Он отчего-то был уверен, что рано или поздно, но вы у нас объявитесь. И сказал, чтобы сразу сообщила ему.
- Ну и?
- Я как вас узнала, так ему позвонила.
- А как же вы меня признали, позвольте полюбопытствовать?
- Поначалу я вас совсем даже не узнала. А потом, когда стали говорить...
- Вот как?! - удивился Гарюнов. - Язык мой - враг мой. Да? - заливисто рассмеялся. - Это надобно учесть. И что же было потом?
- Борис, Валентин и еще несколько человек приезжали в бар, но вы уже ушли.
- И много у вашего капитана помощников?
- Я лично знаю только этих двоих. Но мне кажется, что много.
- И все они в милиции служат?
-Да.
- Что делается! Что делается! - завздыхал Игорь . Васильевич. - Ни на кого невозможно положиться. Куда катимся, непонятно. А в каком отделе милиции работает капитан?
- В Центральном.
Гарюнов достал из кармана фоторобот Кудрявцева, протянул его Лидии.
- А этого господина вы, случайно, не видели?
Она внимательно рассмотрела фотографию, вернула, решительно сказала:
- Нет, никогда.
- И это все, что вы можете мне рассказать, бесподобная?
- Да.
- Что ж, и на том спасибо.
Он вскинул пистолет. Раздался хлопок. На этот раз пуля угодила точно в лоб Лидии. Она, не издав ни единого звука, рухнула на диван.
- Ах, какая жалость, какая жалость! - проговорил Игорь Васильевич, вставая. - Такая молодая особа. Такая красивая. Ей бы жить и жить. Жаль!
Гарюнов был уверен, что вышел на верный след, который в конце концов обязательно приведет к Кудрявцеву. Знал он, что и противники не будут сидеть сложа руки. Нет. Поэтому в гостиницу возвращаться ему никак нельзя. Он усмехнулся. Не на того напали. Еще никому не удавалось его переиграть. Игорь Васильевич ощутил новый прилив сил, убыстрился ток крови по жилам, налились энергией застоявшиеся мышцы.
Гарюнов зашел в ближайшую парикмахерскую и сбрил усы. Затем купил в киоске несколько свежих газет и, просмотрев их, нашел нужное объявление. Позвонил по указанному в рекламе телефону, подъехал и снял на улице Железнодорожной довольно приличную однокомнатную квартиру, заплатив хозяйке за три месяца вперед.
Вечером на вокзале Новосибирск-Главный появился старый знакомый маленький и смешной бомж по кличке Пупсик. Старожилы встретили его тепло, тем более что Пупсик пришел не один, а с двумя "огнетушителями" "Агдама".
Глава 3
Краснов выслушал Говорова молча, сказал недовольно, избегая встречаться с ним взглядом:
- Не одобряю я все это, понимаешь. - Встал, медленно прошелся по кабинету, тяжело вздохнул и твердо, как бы ставя окончательную точку, добавил: - Прошу учесть.
Андрей невольно усмехнулся. Хороший мужик его шеф, но малость занудный, без чувства юмора и полета фантазии. Однако специалист классный.
- Зато мы установили Алика.
- А что толку, что установили? Есть у нас что-нибудь против него?
- Нет, так будет.
- Будет или нет, это еще бабка надвое сказала, - проворчал Краснов. - А то, что мы его насторожили, - это факт. Так ты уверен, что он тебя узнал?
- К сожалению. Вероятно, он мою беседу с Бобровым смотрел из соседнего кабинета.
- Вот то-то и оно. Теперь он вообще затаится.
- Он и так сплошь окутан плотным туманом, будто острова Альбиона. Главное - мы его вычислили.
- Не знаю, не знаю, что для тебя главное. Я, скажем, всю жизнь считал, что главное для следователя - доказать вину преступника. Выходит, что у нас с тобой разные подходы, понимаешь.
- Задачи у нас, Михаил Дмитриевич, общие, а подходы уж точно разные, съязвил Говоров.
- Ну, если ты такой умный, садись на мое место, командуй, раскипятился Краснов. - А я у тебя поучусь этим самым подходам. Давай, не стесняйся!
И Андрей лишний раз убедился, что шутить с шефом совершенно невозможно, он тут же обижается.
- Ад когитантум эт агэндум хомо натус эст.
- Что, решил добить старика латынью?! - еще больше обиделся Михаил Дмитриевич.
- Ни в коем случае. Просто когда мне не хватает своего разумения, я обращаюсь за мудростью к древним. Сказанная мной фраза означает: "Человек рожден для мысли и действия". Этим я хотел сказать, что мы отлично дополняем друг друга. Вы - титан мысли, я - человек действия. Объединив наши усилия, мы можем горы свернуть.
- Выкрутился, подхалим, - добродушно рассмеялся Краснов. - И что же ты собираешься предпринять, человек действия?
- Первое, что необходимо сделать, - привязать Добрецова к убийству Погожева. Для начала раздобыть его фотографию в паспортном отделе, установить сержанта Заельцовского ИВС, разрешившего "журналисту" свидание с Трубициной, провести опознание Добрецова.
- Не возражаю. Вполне возможно, что убийство Погожева станет ключом к разгадке всего дела. Действуй.
Дежурный по ИВС старший лейтенант, внимательно изучив удостоверение Говорова, спросил:
- И что же вас, Андрей Петрович, интересует?
- Меня интересует, кто дежурил в вашем ИВС в ночь с 18 на 19 декабря девяносто шестого года.
- Подождите минуту, я сейчас принесу журналы дежурства.
Ждать Андрею пришлось минут десять. Наконец появился дежурный, стал перелистывать журнал и скоро нашел нужную страницу. Проговорил несколько озадаченно:
- Странно, но дежурил тогда старший сержант Осипов Вячеслав Дмитриевич.
- А отчего это вам показалось странным?
- Потому что у нас обычно дежурят офицеры, а сержанты являются их помощниками.
- А как мне найти Осипова?
- К сожалению, это невозможно.
- Почему?
- Он погиб прошлым летом.
Говоров даже вздрогнул от неожиданности. Странное дело. Стоит только ему выйти на кого-то из свидетелей, как того из-под носа уводят прямиком на небо.
- Когда и как это случилось?
- Утонул прошлым летом на Обском море.
- Он был один?
- Нет, вместе со своей семьей - женой и двумя детьми.
Андрей долго жал на кнопку звонка квартиры Осиповых, наконец из-за двери послышался звонкий детский голос:
- Кто там?
- Мне нужно Надежду Петровну.
- Мама на работе.
- А когда она вернется?
- Скоро вернется. Через полчаса.
- Спасибо, друг!
- Я не друг.
- Вот те раз. Это еще почему?
- Я - девочка.
- А ты считаешь, что девочка не может быть другом?
- Девочка может быть подругой, - серьезно ответила невидимая собеседница.
- Гм. Логично. Очень логично, - был вынужден согласиться Говоров.
Он спустился во двор, сел на скамейку около подъезда, закурил и стал ждать Надежду Осипову. Интуитивно он чувствовал, что смерть сержанта не была случайной. Добрецов избавился от свидетеля? Да, но почему тогда он не сделал этого сразу, а ждал более полугода? Нет, это на него не похоже. Значит, Осипов стал для него опасен позже. Возможно, он подслушал разговор между Трубициной и Добрецовым и попытался из этого извлечь выгоду - начал шантажировать? Вполне возможно. Как бы там ни было, с его смертью рвалась последняя ниточка, ведущая к одному из главных руководителей мафии, если не главному. Каким же образом к нему подобраться? И сколько это еще будет стоить человеческих жизней? Здесь задумаешься. Циркулюс вициозус (порочный круг). Вот именно. И нет никакой возможности его разорвать.
Где-то через полчасика Андрей увидел шедшую к подъезду полную женщину лет тридцати пяти с преждевременно увядшим некрасивым лицом. Он встал и шагнул навстречу.
- Добрый день! Надежда Петровна?
- Да. А в чем дело? - обеспокоилась Осипова и стала оглядываться по сторонам, будто искала защиты.
- Да вы не волнуйтесь. Я из прокуратуры. - Говоров достал удостоверение, протянул ей. - Вот, пожалуйста.
Она сразу же успокоилась, взяла удостоверение, взглянула и тут же вернула.
- Слушаю, Андрей Петрович. Что вас интересует?
- Мне хотелось бы поподробнее узнать о причине смерти вашего мужа.
Она внимательно и строго взглянула на него.
- Почему это вас заинтересовала его смерть? Ведь уже год прошел.
- Появились определенные обстоятельства, - уклончиво ответил Говоров.
- Обстоятельства?! - явно деланно удивилась она. - А почему же вы прежде меня и слушать не хотели, говорили, что я все выдумываю?
- Я этого не знал.
- Ну, не вы конкретно, а ваше начальство. Какая разница.
- И что же вы говорили раньше?
- Я утверждала и сейчас уверена - он не мог утонуть без посторонней помощи.
- Надежда Петровна, давайте присядем, - он указал рукой на скамейку, и вы все мне подробно расскажете. Хорошо?
- Ой, что же это я, - спохватилась она. - Извините, Андрей Петрович! Пойдемте в квартиру, там и поговорим.
Их встретила дочка Осиновой, девочка лет двенадцати - тринадцати, такая же серьезная и строгая, как мать, но совсем на нее не похожая. Курносый нос, большие дерзкие глаза говорили о независимости.
- Здравствуй, подруга! - приветствовал ее Говоров. - А меня зовут Андреем Петровичем.
- Здравствуйте! Оксана. Это вы приходили? - проговорила она, продолжая пристально его рассматривать.
С годами из нее получится неплохой следователь.
Точно.
- Я. А что, не похож?
Она молча пожала плечами и ушла.
- Оксана у меня не по годам серьезная, - с улыбкой объяснила Осипова, провожая дочь любовным взглядом. - К ней надо привыкнуть. Проходите, Андрей Петрович.
В квартире был идеальный порядок. Поэтому Говоров снял туфли, прошел в комнату и сел на диван. Достал из "дипломата" бланк протокола допроса свидетеля, положил на журнальный столик. Увидев его приготовления, Надежда Петровна спросила:
- Это так серьезно?
- Пока еще трудно сказать что-то определенно. Но по одной из версий мы допускаем, что вашего мужа могли убить, как неугодного свидетеля.
- И об этом вспомнили лишь сейчас?
- Эта версия появилась у нас совсем недавно, в связи с расследованием другого дела. Надежда Петровна, вспомните, пожалуйста, в декабре девяносто шестого, примерно за десять дней до Нового года, муж, вернувшись с дежурства, рассказывал вам что-то необычное?
Осипова надолго задумалась, вспоминая. Затем с виноватым видом развела руками.
- Нет, ничего такого не приходит на память. Вообще-то он много чего рассказывал. Разве все упомнишь.
- А не говорил ли он про девушку-наркоманку, убившую своего любовника?
- Да, да! - обрадованно воскликнула она. - Конечно же! Как я могла это забыть. Рассказывал, что ее привезли ночью совершенно бесчувственную. Он еще не хотел ее помещать в камеру, требовал врача. Но его успокоили, сказали, что она наркоманка и скоро придет в себя. Действительно, так и случилось. А рано утром мужу позвонил кто-то из начальства и сказал, чтобы он обеспечил встречу какого-то журналиста с этой девушкой.
- Ваш муж не слышал, о чем они беседовали?
Осипова покраснела, потупилась.
- Не помню.
Говоров понял: ей стыдно признаться, что муж подслушивал чужой разговор. Но она определенно что-то знает. От волнения у него даже вспотели ладони. Он должен, обязан вытянуть из нее показания. И он решил раскрыть перед ней все карты.
- Надежда Петровна, у нас есть все основания считать, что с девушкой в то утро разговаривал убийца вашего мужа. Он же отправил на тот свет своего знакомого Погожева, а осудили за это ту девушку. Когда же она, отбывая наказание, поняла, что ее просто грубо подставили, то написала мне письмо и попросила к ней приехать, я не успел, он организовал и ее убийство. Теперь вы понимаете, что это за человек и как важно его остановить? А без вашей помощи сделать это будет крайне трудно.
Осипова долго молчала, колеблясь и не решаясь начать. Наконец глухо проговорила:
- Хорошо. Я скажу. Муж слышал, как тот журналист долго убеждал девушку не вмешивать его в это дело и не называть его имени.
- И это все?
- Да. Разве что... Когда посетитель уходил, то предложил мужу миллион рублей. А вскоре после этого случая Слава стал его разыскивать, при мне звонил в редакции газет, журналов, интересовался, есть ли у них высокий, под два метра, журналист, описывал его внешность.
- Нашел?
- Не знаю. Но теперь думаю, что да, нашел. Где-то за неделю до своей смерти он пришел домой очень веселый, возбужденный, выложил на стол пять миллионов и сказал: "Теперь, Надюха, заживем!" Я спросила: "Что это за деньги?" А он ответил: "Развязал денежный мешок". Я не придала тогда значения его словам, думала, что ему вернули задолженность по заработной плате. Теперь-то понимаю, что за "мешок" он развязал. Господи! Ну зачем это ему было нужно? Ведь нормально жили. Не бедствовали, как другие. Нет, большего захотелось. - И она тихо заплакала.
Говоров подождал, пока она успокоится, спросил:
- Надежда Петровна, ваш муж называл фамилию того начальника, что дал ему указание допустить журналиста к заключенной?
- Нет, не называл... А впрочем, не помню.
- Может, говорил, где он работает?
- Муж сказал, что позвонили из управления.
- А кто конкретно звонил, не сказал?
- Нет.
- Расскажите об обстоятельствах его гибели.
- Отец мой обезножил и подарил нам свои "Жигули". Хоть и старенький автомобильчик, но бегал исправно. Поэтому летом мы всегда пытались вырваться за город. Эту субботу взяли девочек и поехали на Обское море. День был теплым и солнечным. Поехали на "Солдатский пляж". Это недалеко от шлюзов. Там и вода чище, и людей немного. Позагорали, решили перекусить. Я занялась обедом, а Слава пошел окунуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45