Хотя говорить сейчас ей хотелось меньше всего на свете. Рука Эвелин медленно гладила тонкое полотно его рубашки, впитывая тепло его груди, ловя удары сердца.
— Не знаю, что у нас получится, но попробовать надо… Идем, нас ждут.
С трудом оторвавшись от нее, Алекс подчеркнуто официальным жестом предложил ей руку.
Посреди стола в малой гостиной стояла чаша с пуншем, вокруг на тарелках были разложены пирожные. Беспокойные отпрыски Элисон, утомленные впечатлениями этого дня и распаковыванием многочисленных подарков, давно спали. Джейкобу разрешили остаться, хотя он тоже, наверное, был не прочь оказаться в своей постели. Дейдра сидела в кресле у камина. Другое такое же кресло, предназначенное для графа, пустовало. Пальцы Эвелин невольно сжали локоть Алекса, и он все понял. Она незаметно смахнула слезинку. Эвелин успела полюбить сурового, но справедливого кузена Алекса, который, несмотря ни на что, благословил их брак. Губы ее зашевелились, произнося слова молитвы.
Подарки были самые разные — от экстравагантных до совершенно бессмысленных. Эвелин с интересом смотрела. У них с матерью денег хватило только на самые скромные дары, и она опасалась, что они будут выглядеть убого по сравнению с другими подношениями. Но опасения оказались напрасными. Элисон, например, связала для мужа деревенские варежки, которые он тут же надел и в них распаковывал другие подарки. Алекс преподнес Элисон остроумную пародию на сонник, и все тут же принялись хохотать, читая нелепые предсказания.
Алекс был доволен, однако подарок Эвелин постарался вручить незаметно, пока все были заняты сонником.
— Ты иногда можешь одарить целым сугробом и делаешь это удивительно вовремя, — проговорил он, вручая ей маленькую коробочку. — Я, конечно, учитывал погоду. Да что уж теперь… Надеюсь, тебе понравится. Никогда не видел, чтобы ты носила что-либо подобное, но, думаю, подойдет.
Понимая, что Алекс хочет, чтобы она открыла коробочку незаметно, Эвелин сняла упаковку. Алекс наклонился к ней и обнял ее за талию. Восхищенного вздоха Эвелин никто не услышал, все смеялись над очередным прогнозом. А румянец, вспыхнувший на ее щеках, видел только Алекс. Он с довольным видом наблюдал, как она, словно не веря себе, коснулась пальцем золотой цепочки, унизанной алмазами и сапфирами. С нижнего конца ожерелья свисал сверкающий бриллиант, ограненный в виде крохотной груши. Два таких же были вставлены в серьги.
Палец Эвелин, словно в испуге, замер, а когда она подняла глаза на Алекса, в них дрожали слезы.
— Алекс, это… — прошептала она. — Я не заслужила такого. Такие подарки делают королеве. Я не…
Он коснулся пальцем ее губ.
— У моей жены должны быть драгоценности. Когда-нибудь они, может, перейдут по наследству. А теперь я хочу, чтобы их носила ты. Но если тебе что-то не нравится…
Темный огонь, зажегшийся в его глазах, лишил Эвелин всякого желания протестовать. Она еще раз, торопливо, чтобы не увидели другие, заглянула в коробочку, лежавшую у нее на коленях.
— Никогда не видела ничего красивее, Алекс, — смущенно проговорила Эвелин. — Мой подарок и в сравнение не идет.
— Я вообще ни на какой не рассчитывал, — отозвался Алекс и, пряча радость в глазах, пожал ей руку.
Он, бывало, тратил немало денег на подарки женщинам. Пусть и получал за это именно то, чего добивался. Но ни одной из них не пришло в голову сделать хоть крохотный подарок ему.
Некоторое время он был в замешательстве. Потом до него дошло, что одной рукой распаковать подарок не удастся. Он торопливо разорвал пакет, даже не подозревая, что все в комнате смотрят на него.
С удивлением и постепенно проявляющейся на лице радостью он извлек из бархатного футляра серебряный, тонкой работы брелок и поднес к глазам. В свете лампы блеснул рисунок.
— Да это же «Минерва»! Вся, один в один, даже фигура на носу… Господи, как ты сделала это?
— Рори нашел архитектора, тот сделал рисунок. А Дейдра знает хорошего ювелира. Это не самый дорогой подарок, но…
Слова застряли у нее в горле, Эвелин поняла, что все смотрят на них. Алекс, не обращая ни на кого внимания, продолжал изучать рисунок.
— Дай-ка взглянуть, что мастер там накропал, — протянул руку Рори.
— Все нормально, даже слишком, — ответил Алекс, убирая руку. Потом достал часы, прицепил брелок к цепочке и спрятал все в карман.
Эвелин смотрела на него в изумлении.
— Что-то не так с рисунком? Можно исправить…
Алекс вытянул свои длинные ноги и, довольно улыбаясь, поглаживал себя по карману, абсолютно не обращая внимания на протесты.
— Не знаю, приплатить этому человеку еще или отдубасить его как следует… Но сделал он все именно так, как нужно.
Смутное подозрение мелькнуло у Эвелин, она протянула руку к карману с часами, но Алекс быстро прикрыл его рукой.
— Все, говоришь, совпадает, даже фигура… на носу, — ухмыльнулся Рори. — Гравер, похоже, тот, что надо…
Женщины недоуменно повернулись к нему. Но Рори, обменявшись взглядом с Алексом, лишь пожал плечами. Однако любопытных женщин не так-то легко унять, и теперь уже Элисон с угрожающим видом наклонилась к мужу. От расправы Маклина спас какой-то шум, донесшийся из коридора. Раскаты чьих-то взволнованных голосов гулко разнеслись под высокими сводами.
Алекс быстро встал и поспешил из комнаты. Эвелин колебалась, но тут что-то знакомое в молящих интонациях голоса, донесшегося из коридора, заставило и ее вскочить. Почти одновременно с ней из гостиной устремилась Аманда. .
Алекс посторонился, увидев их, и Аманда бросилась в объятия сестры. Френсис растерянно стояла рядом. Остальные тоже высыпали из гостиной и пытались понять, что происходит. Дейдра опомнилась первой и стала отдавать приказания слугам. А нежданных гостей уже вели в комнату, к теплу камина.
Френсис не говорила ни слова и казалась потрясенной. Некоторое время она рассматривала роскошную обстановку, потом ее взгляд остановился на Эвелин. Привыкнув видеть кузину в простых домашних платьях или вообще в мужском наряде, Френсис не могла поверить в такую перемену. Волосы Эвелин были красиво уложены, припудрены, богатые бледно-розовые кружева вокруг шеи оттеняли здоровый цвет лица, а глаза так и сверкали неизъяснимой голубизной. Взгляд любого мужчины остановился бы на ней. А еще это неожиданное декольте. Тончайший каштанового цвета бархат едва прикрывал приподнятую корсажем грудь, а бесчисленные складки пышной юбки делали туго затянутую талию еще тоньше. Френсис могла только завистливо вздохнуть. Она уже поняла, что привыкла недооценивать многие вещи в жизни, но больше всего, оказалось, недооценивала Эвелин.
Наконец, словно опомнившись, она принялась с жаром обнимать кузину. За те несколько месяцев, что они с матерью провели вдали от Бостона, взгляды ее сильно переменились, и теперь Френсис прекрасно понимала, как многого ей не хватает, чтобы оставаться, как и прежде, центром внимания. Семейство матери приняло их как бедных родственниц, окружающие едва обращали внимание. И как здорово было опять увидеть вдруг ставшие родными лица. Наконец Френсис подала руку Алексу:
— Думаю, мы стольким вам обязаны, мистер Хэмптон. Не знаю, сумеем ли мы вас отблагодарить.
Несколько удивленный, Алекс взял ее руку и вежливо поцеловал. Потом, выпрямившись, посмотрел в прекрасное лицо гордости семьи. Сочетание легкого золота волос, нежной голубизны глаз с бледностью кожи действовало на самом деле неотразимо. Но ему больше нравились живые, горячие цвета Эвелин.
— Вам нет нужды благодарить меня. — Он снисходительно улыбнулся. — Я делал все это ради Эвелин.
Эвелин наблюдала за милой беседой своего мужа и прекрасной кузины, и в сердце вдруг закралось… Нет, просто легкий холодок пробежал, и она тут же отмахнулась от этой мысли. Алекс всегда смотрел на Френсис чуть насмешливо, но он на всех женщин смотрел так. Однако это не мешало немалому их количеству оказываться в его постели. Естественно, он не ставил Френсис настолько низко. Просто момент был такой, и Алекс находился в хорошем настроении. А потом, может, совсем скоро, они пойдут наверх и наконец все выяснят. И все будет хорошо. Но сейчас она и представить не могла, как это будет.
Тетушка Матильда и Френсис были утомлены дорогой, и вечер закончился неожиданно быстро. Сразу же засобирались домой Рори и Элисон, попрощавшись со всеми как-то наспех. Эвелин с невольной завистью смотрела на их лица, на которых так ясно было все написано. Сколько еще им с Алексом придется учиться, чтобы относиться друг к другу так же? Вернувшись в комнату, она ощутила на себе пристальный взгляд мужа. И что-то дрогнуло внутри. Может быть, этой ночью все изменится?
Когда Аманда и Дейдра собрались уходить, чтобы устроить гостей на ночлег, на пороге гостиной появился дворецкий. Он, вежливо посторонившись, пропустил дам, но потом поспешно направился к Алексу и вручил конверт.
Алекс торопливо прочитал письмо, и лицо его помрачнело.
— Алекс? Что-нибудь случилось?
Он, будто не слыша, положил конверт в карман, потом ответил:
— Ничего страшного. Поднимайся к себе. Скажи служанке, чтобы спрятала ожерелье…
Но было ясно, что думает он совсем о другом.
— Что все-таки произошло? Может, я могу помочь?..
— А? Нет… Это по делам. Мне сейчас нужно уйти. — Он повернулся, но тут вспомнил, что перед ним жена и что сегодня — канун Рождества. — С Рождеством, милый тиран, и спасибо тебе. Лучшего подарка нельзя и придумать.
Она не успела даже обнять его и шепнуть на ухо то, что вдруг захотела, как Алекс был уже на пороге комнаты.
Ну что он за человек? Как только ей начинало казаться, что за непроницаемым фасадом пробуждается какое-то чувство, он окатывал ее ушатом ледяной воды. Когда же она научится ненавидеть его?
Глава 28
Алекс так и не пришел ночью. За завтраком его тоже не было. Рори выглядел мрачным и не успел толком поесть, как ему принесли такой же пакет, что и Алексу. Шотландец быстро откланялся и поспешно ушел. Жене тоже ничего не стал объяснять. Эвелин посмотрела на Элисон, надеясь, что хоть та что-нибудь пояснит.
Но Элисон избегала ее взгляда, а когда наконец обратила на нее внимание, — то слегка пожала плечами.
К вечеру кое-какие новости все же просочились. Один из кораблей «Грэнвилл Энтерпрайз» затонул вместе с экипажем. У Эвелин вырвался невольный крик, но она тут же взяла себя в руки. Теперь ей было ясно, что их разговор состоится не скоро.
Груз корабля был застрахован, но как и чем можно застраховаться от потери людей? И теперь нужно было оповестить семьи погибших моряков. Эвелин выросла у моря и знала, что это такое. Вдове капитана нужно нанести личный визит, всем остальным, по крайней мере, написать письма с выражениями глубокого сочувствия. Она вышла из гостиной и без особой цели побрела по коридору, тыльной стороной ладони утирая слезы. Праздник откладывался, и, похоже, надолго.
Заняться было абсолютно нечем. Алекс упорно не хотел пускать ее в свою жизнь, уходя все глубже в себя. Даже в этот час, когда больше всего нуждался в помощи. Эвелин знала эти симптомы. Сейчас и вовсе с головой уйдет в работу, чтобы заглушить боль. Как ни старался он казаться бесстрастным, но она догадывалась, что за пламя бушует у него внутри.
Если он и приходил ночью, то она не слышала. Когда Эвелин просыпалась, его опять не было. Ей хотелось обругать его, высказать разом все, что она о нем думает, сказать, что он последний дурак, если ничего не понимает. Но оставалось лишь неприкаянно бродить по бесконечным коридорам, ожидая непонятно чего.
До нее постепенно начинало доходить, что она вышла замуж за человека, с проблемами которого справиться не может. Она не в силах пробиться к нему, как бы ни хотела. 'Го, что составляло сейчас его натуру, складывалось десятками лет, с самого детства. Он привык быть один, с людьми сходился только по необходимости и при первой же возможности отбрасывал их прочь. Как прежде поступали с ним. Как поступила с ним первая в его жизни женщина. И теперь крепостная степа, воздвигнутая им вокруг себя, была настолько высокой и прочной, что Эвелин не знала, как проникнуть внутрь. Он не отталкивал ее, но н пускать не собирался.
Бывали моменты, когда ей казалось, что еще шаг — и откроется какая-то потайная дверца. Эти его редкие и такие неожиданные улыбки. Да и то, чем он поделился с ней в их первую ночь, он вряд ли открыл бы первому встречному. Были и другие моменты. Но теперь Эвелин видела, что их было слишком мало, и он сам, похоже, не придавал им никакого значения. Если он когда-то и открывался по-настоящему, то лишь в те моменты, когда они занимались любовью. Тогда получалось, что им двигала лишь страсть, похоть.
После обеда все собрались в салоне, и тогда наконец появился Алекс. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего, а жест, которым он швырнул плащ слуге, явно говорил, что сейчас цепляться к нему не стоит. Однако опытная Дейдра подошла к Алексу с самой простодушной улыбкой и спросила:
— Есть какие-нибудь известия о спасшихся, Алекс? Иногда бывает…
— Они мертвы, милая леди, все. До берега им добраться оказалось не на чем, разве что на айсберге, на который они напоролись. А теперь извините меня… — Он, почти оттолкнув ее, направился к буфетной.
Но тут в наступление пошла Элисон. Белая рука была прижата к груди, а глаза смотрели с мольбой.
— Алекс, нельзя же во всем винить только себя. Капитан неверно выбрал курс. Садись, сейчас принесут горячего пунша…
Алекс остановился, словно наткнувшись на нес.
— А вы что, читали судовой журнал покойника, дорогая кузина, чтобы делать такие выводы? Пропустите меня. У меня полно работы… Пока я дождусь вашего ленивого лакея с вашим пуншем, успею напиться бренди…
Тут, как по заказу, рядом с Элисон материализовался Рори с бокалом в руке.
— Успокойся, Хэмптон. Садись, выпей. Мертвых не воротишь, только себе могилу выроешь…
— Черт возьми!.. Вы отстанете от меня?
Он распахнул дверь буфетной, через секунду вышел оттуда с полным графином бренди и, не глядя на окружающих, деревянной походкой вышел из салона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53