Позволь мне решать за себя! Неужели ты лучше меня знаешь, что для меня лучше, а что нет?
Вот теперь она понимала его. И резко повернулась к нему.
— Два месяца назад ты клялся, что никогда не женишься! Откуда мне знать — может, через два месяца ты опять скажешь то же самое?
— Два месяца назад я пытался держаться от тебя подальше! У меня не получилось. Но сейчас я не отступлю. Как ты себе это представляешь? Я спокойно уплыву и через день забуду, что тебе нужно платить штраф или идти в тюрьму, а может быть, воспитывать моего ребенка?.. Нет, выбор уже сделан. Давным-давно…
— Алекс!
Эвелин глянула на Хэмптона с таким ужасом, что тому стало не по себе. Даже граф поднялся из-за стола.
— Ребенок? Если речь идет о ребенке, тогда разговор окончен. Назначайте дату венчания, а разногласия будем устранять потом.
— Через неделю, — объявил Алекс, не глядя на Эвелин. Его лицо словно окаменело в непоколебимой решимости.
А Эвелин вдруг ощутила, как, будто освобождаясь, что-то странное задрожало глубоко внутри. Она на самом деле хотела выйти за него замуж. Она сама не верила себе, но сейчас, глядя на решительно выдвинутый подбородок Алекса, ловя что-то в хмуром выражении лица, знала, что никогда не смогла бы сказать ему «нет». Думала, что он первый отступит. Но ошиблась.
И все же она не собиралась сдаваться так легко. Пусть не думает, что теперь она будет подчиняться во всем. И это нужно прояснить прямо сейчас.
— Но я предупреждала, тебе придется тащить меня на веревке.
Глаза у Алекса блеснули.
— Неделю назад, помнится, требовалось гнать тебя каленым железом. Может, через неделю будет достаточно просто тащить за волосы…
— Если у тебя самого к тому времени останутся волосы! Не думай, что, когда мы поженимся, я начну исполнять все твои приказы! Усвой это сразу.
— А ты усвой, что, когда мы поженимся, я буду учить тебя так, как привык учить непокорных маленьких дряней — хлыстом!..
Граф не без удовольствия слушал виртуозные пассажи. Сам недавно женившись во второй раз, он знал, что не всегда стоит верить словам. Гораздо важнее то, что скрывается за ними. И сейчас, глядя на эту пару, «любовное воркование» которой могло бы свести с ума постороннего человека, граф лишь покачал головой и тихонько вышел из комнаты.
В гостиной он столкнулся со встревоженной матерью Эвелин, которая нервно сжимала руки, слушая доносившиеся из-за двери голоса. Она бросила взгляд в сторону двери, а граф сокрушенно покачал головой.
— Как вы до сих пор не сошли с ними с ума?.. Я не встречал более упрямого и необузданного человека, чем Алекс. Но теперь, чувствую, он нашел себе достойную соперницу.
Однако из-за двери уже доносилось хихиканье и смешки. Аманда попыталась улыбнуться.
— Пока не начнут спорить, они очень хорошо друг к другу относятся. Нужно просто подержать их до свадьбы порознь.
Она кивнула на дверь, за которой воцарилась тишина.
Грэнвилл поднял бровь, обдумывая ее слова, потом припомнил, что сказал Алекс. Он не дал бы и полпенса за то, что кому-то удастся держать этих голубков порознь. Затем улыбка раздвинула его губы, и он предложил вдове руку.
— Думаю, пора заниматься приготовлениями к свадьбе. И боюсь, заниматься придется нам. Начнем прямо сейчас?
Глава 19
Не очень обширная гостиная в доме Веллиигтонов была переполнена женщинами, разодетыми в нарядные платья, отделанные лучшими кружевами и лентами. Все они хихикали, суетились и без конца давали советы невесте. Мужчины дрейфовали между гостиной и заново отделанной студией, где подогревались портвейном и спорили о политике. На последнюю вечеринку накануне венчания были приглашены только самые близкие люди, и, в общем-то, на взгляд англичанина, здесь явно не хватало пудры на париках, изысканных шелков и парижских ароматов.
Алекс стоял прислонившись к книжным полкам и рассеянно потягивал вино из стакана. Он не был расположен к разговорам и время от времени с тревогой прислушивался к взрывам женского хохота в соседней комнате. Последняя неделя стала для него сущим адом. Он и сейчас не был уверен, что перед самым венчанием Эвелин не исчезнет бесследно, средь грома и молний.
Раздались веселые аккорды спинета, и у Алекса появилась причина уйти. Когда он извинялся и раскланивался перед мужской частью компании, те понимающе кивали. Музыка звала танцевать, и вокруг было полно хорошеньких женщин — выбирай любую.
Но та, которую хотел выбрать Алекс, уже исчезала в направлении кухни. Эвелин глянула удивленно, когда он догнал ее и взял за локоть. Она улыбнулась и поставила свою чашку на стол.
— Я думала, еще кто-то с ценными советами насчет первой брачной ночи… Ох и наслушалась я их сегодня! Но, думаю, что выглядела недостаточно смущенной, и они как-то странно переглядывались. На щеках румянца маловато…
Алекс почувствовал громадное облегчение. Наконец-то она заговорила о свадьбе. У него закружилась голова, да, признаться, и портвейна от волнения он употребил немало. С лукавой улыбкой он увлек ее к двери.
— Румянец — это просто. Сейчас восстановим, я всегда с удовольствием.
Ночь выдалась морозной, но они были тепло одеты и, разгоряченные волнением, не чувствовали холода. К спинету присоединилась скрипка. В небольшой гостиной хватало места лишь для нескольких пар. Скоро их хватятся. Но пока время было. Алекс поднял Эвелин на руки и в каком-то диком восторге закружил ее в прозрачном ледяном воздухе, слушая радостный смех.
Ему было так хорошо с ней, он чувствовал себя таким мужественным и сильным! Его рука сжимала талию Эвелин, почти не давая ей дышать. Он кружился все быстрее, смеясь и вдыхая аромат ее волос. Это был последний день их свободы. Завтра они станут мужем и женой.
Эвелин, такая легкая и податливая, в его руках выглядела гибкой тростинкой, и Алекса переполняла музыка, которая, казалось, звучала в ней. Невозможно было согнать с лица глупую улыбку, когда он вглядывался в блестящие, совершенно фиолетовые глаза, гладил развевающееся каштановое облако волос.
У него было немало женщин: загадочных брюнеток, с изогнутыми бровями и знойными поцелуями, миниатюрных блондинок с мягкими губами, развратных любительниц острых ощущений. Но всех этих ощущений ему хватало на несколько часов. А эта не только отличалась от всех прочих. Это была его женщина! Невозможно поверить, что он встретил умную, красивую женщину, которая согласилась выйти за него замуж, зная о его прошлом. Он не заслужил такого. И в глубине души постоянно боялся, что кто-то вдруг отнимет ее. Но в этот момент он испытывал только радость.
Когда бесконечное кружение кончилось, Алекс нашел ее губы. Они всю неделю не целовались, Эвелин смущало присутствие графа, да и сейчас она нервничала, но он больше не мог отказать себе. Он едва слышно застонал, когда она, с такой же страстью возвращая поцелуй, стала будто растворятся в его объятьях.
Ее губы прожигали насквозь кожу, и Алекс прижимал ее все теснее к себе. Густой мед ее дыхания переполнял его, а податливое, тающее в руках тело будило мучительное желание. Нежно поцеловав ее в уголки рта, он отступил, все еще держа ее в объятиях.
— Я стараюсь держаться в рамках в ожидании брачной ночи. Но с вами, мадам, это очень нелегко…
Его поцелуи горели у нее на лице, грудь сладко пыла. Эвелин едва хватало дыхания, чтобы ответить. Ей хотелось, чтобы руки Алекса двинулись выше, сильнее стиснули грудь и не останавливались, пока они оба не получат того, чего так хотят. Голова кружилась от желания, она запустила пальцы в его густые волосы и постаралась быть хоть чуть разумной.
— Нас будут искать. Нужно идти…
Осталась только одна ночь. Еще одна ночь! Эвелин не могла сдерживать дрожь, которая сотрясла все тело, когда она представила целую ночь в постели с ним. Проснуться и увидеть рядом его темноволосую голову — единственное, что она сумела представить сейчас. Она нашла ето губы, и вся потянулась к нему.
Алекс выругался, глядя на яркие полосы света, падавшие из окон, и уже всерьез думал увлечь ее на садовую скамейку, где можно опробовать третий способ. Нежно сжав ее грудь, он все же попытался справиться с собой. Это, конечно, не должно становиться привычкой, но один раз, ради Эвелин, стоило попробовать.
— Как только я представляю нас с тобой в нашей кровати, так глаз не могу сомкнуть. — Он нежно поцеловал Эвелин в висок.
Она вспыхнула при мысли о широкой двуспальной кровати, которая уже стояла в ее комнате. Мать и Джейкоб уйдут ночевать к знакомым, граф останется в доме дяди. Завтра они будут одни во всем доме.
— Очень странное ощущение — спать в огромной кровати одной. И к чему такие траты, если это всего на несколько ночей? Нам и так есть на что потратить деньги.
Но Алекс помнил ее счастливое лицо, когда кровать втаскивали в комнату. И сейчас ее слабые протесты его не обманули.
— Никаких трат впустую. Кровать мы заберем с собой. На ней будут проводить свои первые брачные ночи наши дети. Нужно только решить, куда ее везти, в Корнуолл или в Лондон. Там и так полно всякого старинного хлама, которым мои предки пользовались столетия назад… Я это не с презрением говорю, но хочется иметь среди всего этого что-то свое. Да и кровать хороша.
Эвелин рассмеялась и прижалась щекой к его плечу. Такие моменты случались редко, и она хотела продлить этот или хотя бы запомнить. Она знала, что с Алексом ей будет нелегко, наверняка будет всякое, но ради таких моментов она готова была на что угодно. Это, наверное, и есть счастье. Она любила этого невозможного человека и надеялась, что он тоже когда-нибудь полюбит ее. Она его научит.
— Я вполне доверяю местной кровати, да и местная женщина на ней не разочарует тебя. Не хочу, чтобы ты искал кровати в Корнуолле или в Лондоне, и женщин для кроватей тоже.
Она никогда прежде не говорила ему такого и тут же пожалела о своих словах. Ощутила, как затвердели мышцы на его груди. Неужели опять скандал? В последнюю ночь перед свадьбой?
— Я не стану давать никаких обещаний, — произнес Алекс вполне спокойно. — Постараюсь начать все заново, с тобой. Я хочу, чтобы мы доверяли друг другу… Не люблю давать обещаний, которых могу не сдержать.
На глаза у Эвелин навернулись слезы, и она зарылась лицом ему в плечо. Руки Алекса крепко держали ее, и она не хотела больше в жизни никаких других рук. Ну почему он не может чувствовать так же? Это несправедливо, а она привыкла бороться с несправедливостью. Она будет бороться, чтобы удержать его рядом. Она найдет средства. Конечно, они должны найтись, если он сам выбрал ее из всех.
— Я тоже не раздаю клятвы с легкостью, Алекс, — произнесла она негромко, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Пусть все идет своим чередом. По крайней мере, до Англии ты будешь целиком мой. А там — увидим. Может, ты сам решишь, что зря все это затеял.
Алекс улыбнулся, глядя в ночь поверх ее головы, и теснее прижал Эвелин к себе.
— Если кто-нибудь и способен сделать из меня достойного человека, то это ты. — Голос его пресекся. — Но сейчас лучше подумай о том, что будешь делать целых шесть недель в одной каюте со мной?
Эвелин зарделась, но в этот момент из дома донеслись голоса. Их звали.
— Я не хочу даже думать…
— Хм, а мне кажется, что ты только об этом и думаешь.
Он засмеялся, глядя, как Эвелин, подобрав юбки, побежала к дому. Ему нужно было немного остыть, а это могло занять немало времени. Пока же у него в голове мелькали образы Эвелин, распростертой на огромном брачном ложе.
Граф нашел его в саду через несколько минут. Алекс стоял прислонившись к дереву и смотрел на окно второго этажа. Грэнвилл скрыл усмешку, вспомнив раскрасневшуюся и растрепанную невесту, которая только что попалась ему на лестнице. Да, Хэмптон не собирался ронять своей репутации и никогда своего не упустит.
— Аптон спрашивал меня, что ты собираешься делать со складами, Алекс.
Слова графа швырнули Хэмптона с небес на землю.
— Похоже, твоя нареченная владеет очень дорогим и лакомым куском. Всей общине будет причинен значительный урон, если этой собственностью не распорядиться как следует. И как озабоченный гражданин, он хотел бы знать твои намерения.
Алекс пожал плечами.
— А его друг адвокат не сказал ему, что отец оставил ей имущество без возможности передачи? Я не смогу прикоснуться к нему, даже если от этого будет зависеть моя жизнь. Я полагаю оставить здесь доверенного человека, который будет всем распоряжаться. Аптону очень не понравится такой ответ, так что повремените с ним.
Граф понимающе кивнул.
— А ты собираешься сказать Эвелин, что ее дядя замешан в контрабанде?
Алекс поморщился и устремил взгляд куда-то вверх.
— Вы представляете, что она может выкинуть, если я скажу?
— Станет отрицать? — отозвался Грэнвилл, сам не очень веря. У этой девушки слишком много здравого смысла.
— Нет, но это может поставить ее перед необходимостью решать… Чтобы защитить свою семью и семью Аптона от позора, она может попросить меня молчать. А если сильно разозлится, то может пойти до конца. Устроит грандиозный скандал, обвинит дядю в клевете, спасет свою репутацию, но настроит против себя половину города. Что она, по-вашему, выберет?
Граф иронически хмыкнул.
— Понимаю, что ты имеешь в виду, и согласен, что лучше пока помолчать. Сначала вытащим ее из всего этого, а потом решим. Думаю, как только мы доберемся до Лондона, пустить потихоньку все обвинения против нее на дно…
Алекс криво усмехнулся.
— Я всегда знал, что вы очень изобретательный человек.
Согласившись друг с другом, они вернулись в дом. Не надо призывать беду на свою голову, она и так найдет к тебе дорогу.
Эвелин в тысячный раз разглаживала на себе небесно-голубое шелковое французского фасона платье. Узкие рукава подчеркивали пышность кремовых кружев на груди, которые изысканно сочетались с персиковым атласом нижней юбки. Изящные складки верхней юбки поддерживал кринолин, открывая при каждом шаге голубые туфельки. Мать настояла, чтобы ради такого случая Эвелин напудрила волосы, и теперь они, искусно завитые, отливали легким золотым оттенком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53