— Мне было лет шестнадцать, когда мне отказали в первый раз. А вообще-то, я не понимаю разницы, когда мне отказывают или не соглашаются на мое предложение… Может, просветите?
Эвелин цедила свой эль и пыталась понять, что в его словах рисовка, а что он чувствовал на самом деле. Притворяться он не умел, и сейчас в его как бы случайных вопросах она чувствовала зерна неподдельного интереса.
— Если б вы были колонистом, честным тружеником, а не наследником графского титула, я выглядела бы последней дурой, отказавшись от вашего предложения. Но я не смогу жить в Англии, вдали от моей семьи, друзей, не смогу вести праздную жизнь графини. Я отвергаю именно это, а не вас…
Подобие улыбки появилось на его лице, и что-то блеснуло в глазах, когда он придвинулся к столу.
— Значит, если бы я остался здесь и сказал своему кузену, чтобы он искал другого наследника, вы бы согласились выйти за меня?
Она поняла, что загнала себя в западню. Перестав притворяться, что ест, она постаралась обдумать ответ. Ее тело хотело провести остаток своих ночей в одной постели с ним, но страсть имеет слишком мало общего с логикой жизни. Сможет ли он стать хорошим мужем и отцом? Алекс смотрел на нее, ожидая ответа. Внутри у Эвелин все замерло.
— Я никогда всерьез не думала об этом. Мне трудно представить, как вы приходите после трудового дня в маленький, скромный дом, обнимаете детей, целуете жену. Вы же говорили, что вам не нужны ни семья, ни дети… Чтобы ответить вам иначе, мне нужно перевернуть все в себе.
— Боюсь, что и мне тоже. — Алекс опять откинулся на стуле и посмотрел на нее озадаченно. — Да, я не такой человек и никогда таким не буду. Но вы и словом не обмолвились о любви. Разве это не перевешивает все?
Эвелин спокойно встретила его взгляд.
— Если между мужчиной и женщиной существует симпатия и уважение, то со временем придет и любовь. Я считаю, что все решают хорошее отношение и уважение.
В его глазах вновь зажегся интерес, но Алекс тут же пригасил его обычной насмешливостью.
— Очаровательная теория! А как же мы узнаем, что мы друзья?
Эвелин давно считала, что так оно и есть, но теперь задумалась. Друг никогда не стал бы заставлять ее делать что-то против воли.
— Какое это имеет значение? Все равно это не поможет нам узнать, почему мы здесь и как отсюда выбраться.
Алекс поднялся из-за стола и протянул ей руку.
— Ладно. На обсуждение этих очень интересных вопросов у нас есть еще вся жизнь, а сейчас займемся чем-то более насущным… Не смущайтесь вы так! Вы слишком разумны, чтобы бороться с неизбежностью.
Она осталась сидеть.
— Вы — не неизбежность. И не вы ли говорили, что лучше проведете несколько месяцев в тюрьме, чем остаток жизни в браке?
— Да, последствия моей болтливости преследуют меня же самого, — произнес он с кривоватой усмешкой, наклоняясь, чтобы поднять ее со стула. — Сидеть за решеткой порой легче, чем иметь дело с женщиной… Короче говоря, вы не идете ни в какую тюрьму, вы уезжаете со мной.
Он легко поднял Эвелин со стула и, обняв за талию, посмотрел на нее сверху вниз.
— И я вам докажу, что это не худшая судьба.
Когда он склонился, чтобы поцеловать ее, Эвелин поняла, что все ее слова были напрасны. Она отвернулась и безуспешно попыталась оттолкнуть его.
— Алекс, это унизительно, в конце концов. А у меня и так было достаточно унижений в последние дни.
Явно раздраженный, Алекс выпустил ее и посмотрел недоуменно.
— Теперь я вас еще и унижаю. В чем еще хотите меня обвинить, прежде чем мы доберемся до постели? — Он взял ее за подбородок и посмотрел прямо в глаза. — Сейчас мы идем в постель, Эвелин. И тут уже ничего не изменишь. Я два месяца изо всех сил изображаю из себя джентльмена. Ваши поцелуи сводили меня с ума, но я уважал ваши желания. Сегодня все иначе. Сегодня мы увидим, к чему ведут те поцелуи.
Его пальцы нежно коснулись ее щеки, и Эвелин ощутила просыпающееся внутри желание. Теперь ему уже не надо целовать ее, чтобы началось сумасшествие. Она хотела быть в его объятиях, чувствовать его руки, догадываться, что они ищут. Все было так, как он обещал. И вдруг все это показалось на самом деле неизбежным. Зачарованно глядя ему в глаза, Эвелин нервно облизнула губы и услышала свой хриплый голос:
— Алекс, мне страшно. Я ничего не знаю об этом… Вы говорили, что это будет наша брачная ночь. Но у меня нет подвенечного платья, никакого приданого. И разве жениху не полагается оставить на некоторое время невесту, чтобы она смогла… подготовиться? Есть некоторые вещи… — она покрутила в воздухе рукой, подбирая слова, -… женские, — добавила, совсем смутившись. — Или это не имеет значения, если мы?.. — И закончила уже с негодованием: — Но мне надо, по крайней мере, помыться…
Довольная улыбка блуждала на губах Алекса, когда он наблюдал ее смущение.
— Прошу прощения, любовь моя. Я новичок в обольщении девственниц. Будем учиться вместе. — Он провел ладонью по ее щеке, погрузил пальцы в волосы. — Я, наверное, слишком нетерпелив. Временами меня надо сдерживать… Скажу той карге, чтобы убрала со стола и принесла теплой воды. Это все, конечно, нужно… И не смотри на меня так, Эвелин. Я считаю тебя своей женой.
Он наклонился и быстро чмокнул ее в нос. И прежде, чем она смогла поверить, что все это происходит на самом деле, вышел из комнаты.
Какое-то время она еще чувствовала его присутствие, а потом комната сделалась холодной и пустой. Эвелин в немом изумлении смотрела на четыре угрюмые стены, не в силах понять, откуда вдруг возникла эта сосущая пустота. Ее не было, когда она приехала сюда днем… Или была? Тогда были страх и надежда. Но думала ли она, что ждет здесь Алекса не только для того, чтобы услышать от него новости? Что с ней творится?..
В комнату вошла кухарка и унесла поднос с посудой. Эвелин словно вернулась к реальности. И Алекс не появлялся… Чтобы не отвечать на лишние вопросы. Он ведь предупреждал ее, что не считает себя джентльменом. И теперь она понимала, что он имел в виду. Сейчас у нее был выбор — выскочить из комнаты и бежать в темноту ночного леса или остаться и окончательно пасть. Еще был пистолет. Но она знала, что никогда не выстрелит в Алекса.
Позже, когда кухарка принесла воды, Эвелин, машинально выполняя привычные движения, все думала, думала… и ничего не могла решить. Эта ночь, как он и говорил, окончательно уничтожит ее репутацию. И теперь не имел значения выбор — продать все или идти в тюрьму. И с Алексом она боролась только из принципа, а не потому, что так сильно хотела этой борьбы. Господи, она ведь совсем не хотела сопротивляться его поцелуям!
И куда заведут ее собственные принципы? Она вздрогнула, услыхав, как за спиной отворилась дверь. Принципы. Она должна помнить о принципах. Она обернулась и стала смотреть на мужчину, который запирал дверь на засов… Мысли разбегались. В его мире не было принципов.
Глава 15
От него запахло мылом, когда он откинул с лица мокрые волосы.
— Вот бы еще взять где-нибудь бритву… — пробормотал он. Эвелин посмотрела на него почти изумленно. Эгоистичный, надменный человек никогда не заботился о том, чтобы нравиться кому-нибудь, кроме себя. И все события сегодняшнего вечера доказывали это. Но почему его вдруг озаботило, что он не брит и выглядит не очень презентабельно, если тут, кроме нее, и нет никого?
Он осторожно запирал дверь, не сводя с нее глаз. Эвелин знала, что капли воды блестят у нее в ямочке между ключицами, где она не успела вытереться. И распахнутый ворот сорочки она не застегнула, только нервно сжимала пальцами края, чувствуя, как его взгляд скользит вниз, стараясь разглядеть под тонкой тканью грудь. А когда он шагнул ближе, ее окатило горячей волной.
— Я куплю тебе кружевных ночных сорочек, чтобы было приятно снимать их. — Пальцы Алекса дрогнули, когда он отвел ее руку от ворота и стал вытаскивать сорочку, заправленную в нижнюю юбку.
— Алекс, пожалуйста… — прошептала она. Но пальцы ее, вместо того чтобы держать свою сорочку, запутались в мягких складках его рубашки.
Когда его широкие ладони, нежно обхватив ее всю, медленно поднялись от талии к самой груди, неистовая волна сладостного возбуждения вдруг поднялась внутри и захлестнула Эвелин. Она еще не испытывала ничего подобного. И не могла смотреть ему в лицо. Но и не отстранилась.
— Я говорил тебе когда-нибудь, что ты очень красива?
Она ощутила его теплое дыхание, когда он склонился и стал целовать ее волосы. Но ладони остались на месте, как бы боясь двинуться дальше. А Эвелин хотелось, чтобы они двигались, чтобы нежно усмиряли смутное томление в отяжелевшей груди. И в то же время не хотела… Она вдруг испугалась, что совсем не знает этого человека. Даже после всех недель знакомства он оставался для нее загадкой. Он давно мог овладеть ею, и для этого не надо быть нежным. Сам говорил, что не отличается терпением, но почему решил не спешить сейчас?
— Вам необязательно говорить слова, которых вы не хотите говорить, — пробормотала она смятенно. — Вы уплывете отсюда с первым кораблем, который придет за вами. Давайте хотя бы в этом будем честными…
Алекс улыбнулся и, минуя искушение ее груди, поднял руки выше, чтобы развязать ленту на волосах. Эвелин собралась с духом и глянула на него. На лице у него была такая мягкая и нежная улыбка, что у нее перехватило дыхание. Когда он улыбался так, то выглядел как ангел. Почему ей казалось, что в этот момент на его лице обязательно будет дьявольская усмешка?
Когда он понял, что Эвелин наблюдает за ним, то поцеловал ее в лоб.
— Честность — не самое главное мое качество, но тебе лгать не собираюсь. Я лгу только по необходимости, а с тобой — какая в этом необходимость?
Напряженные пальцы Эвелин понемногу расслабились и уже ощущали движения мышц на его груди. Он отвел ее волосы назад и посмотрел вопросительно, словно ожидая ответа.
— Никакой необходимости, — согласилась она.
Ему не нужно было шептать ей пошлые комплименты, похотливые любовные слова. Она была готова. Без всяких обещаний.
— Поэтому верь мне, когда я говорю, что ты очень красивая. Мне хотелось распустить твои волосы с той самой минуты, как я тебя увидел. Они похожи на драгоценный, струящийся шелк. Я никогда не чувствовал ничего подобного. — От прикосновения его губ к ее уху холодок пробежал у Эвелин по спине. — Я хочу почувствовать всю тебя, Эвелин. Ты позволишь мне?
Разве у нее был выбор? Но правда заключалась в том, что теперь она позволила бы, даже если бы имела выбор. Сорочка соскользнула с ее плеч и, на мгновение задержавшись в пальцах у Алекса, спала на локти. Эвелин продолжала наблюдать за его лицом, а он смотрел на ее плечи, на почти обнажившуюся грудь. Сорочка у нее была совсем простая, какая и требовалась под дорожное платье. А ей захотелось вдруг, чтобы на ней была белоснежная, тонкая, с целым океаном пышных кружев, чтобы по-настоящему ощутить себя женщиной. Она почти с болью осознала, что и фигура у нее вовсе не такая, как нравится мужчинам, не округлая, с манящими изгибами, а почти девичья. Но на его лице не отразилось никакого разочарования, и Эвелин захотелось еще больше ему понравиться.
— Вот к чему вам пришлось бы возвращаться каждый вечер, женись вы на мне…
Она не смогла удержаться от этих слов. Как бы сильно ни хотела Эвелин, чтобы ее ласкали эти руки, Алекс должен был помнить, что она не уличная девка, которой можно попользоваться и тут же забыть. Если это был ее единственный шанс познать счастье, она хотела воспользоваться им в полной мере, зная, что Алекс хочет ее так же сильно, как она его.
Он коротко рассмеялся, и его руки скользнули к застежкам на ее поясе.
— Не пугай меня так, моя маленькая мучительница. Я достаточно взрослый, чтобы знать, чего хочу… Неужели ты думаешь, что я столько времени терплю все это только ради одного? Согласен, женитьба не входила в мои планы, но ты стоишь этого ожидания. Мы подходим друг другу, даже принимая во внимание разницу во мнениях.
Именно эта разница и заставила Эвелин зажмурить глаза, когда юбка, скользнув по бедрам, упала на пол. Никогда у них не будет ничего общего, кроме этого. Она ощутила, как жгучий стыд заливает ее с головы до ног, когда его руки, лаская, двинулись вниз по бедрам, обхватили ягодицы, натянув тонкую ткань сорочки. Когда он притянул ее, почти вдавив в себя, ей ничего не оставалось, как только ощутить всем животом, что он мужчина. Глаза у Эвелин испуганно распахнулись.
— Тебе нечего бояться, милая. Все совершится само собой, как надо.
Лаская ее словами, он стал целовать Эвелин, но осторожно, как бы нехотя.
Но Эвелин ощутила касания его губ уже как жгучие укусы. Ее руки заскользили по его плечам, притягивая их к себе. Теперь ей было недостаточно нежных, едва ощутимых касаний. То, что все глубже затягивало их в какой-то сладостный омут, требовало чего-то неистового, немедленного, отчаянного. Ощутив язык у себя во рту, Эвелин судорожным движением приникла к Алексу и буквально впилась в его губы, вдруг осознав, что имеет на это право. Его прикосновения жгли огнем, но ей все сильнее хотелось броситься в это пламя, теснее прижаться к его губам, ко всему могучему телу.
Алекс приподнял ее и посадил на край кровати. Эвелин сделала протестующее движение, когда его пылающие губы оторвались от ее губ и сместились куда-то за ухо. Но Алекс уже распрямился и, приподняв ей ноги, стал снимать с нее полусапожки, гладя икры. Затем руки его заскользили выше, он снял подвязки и стащил с ног чулки. Эвелин замерла, вновь загораясь изнутри. Когда его пальцы двинулись выше, коснулись нежной и чувствительной кожи на внутренней стороне бедер, Эвелин сдавленно вскрикнула и, открыв глаза, дико глянула на него, ничего не понимая.
Он опустился на одно колено между ее ногами и, не отрывая от нее пристального и упорного взгляда, стал снимать рубашку. Эвелин словно в тумане видела, как ткань куда-то отлетела, обнажив его плечи, грудь, видела, как, двигаясь, напрягаются и опадают мышцы. Словно во сне она протянула руку, чтобы коснуться того, на что раньше старалась не обращать внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53