Волосы у него были взлохмачены, в глазах застыло беспокойство, а темные джинсы и наполовину расстегнутая черная рубашка придавали ему устрашающий вид. Он быстро подошел к ней и крепко взял за руку.
— Пошли.
Не решаясь заговорить, она послушно последовала за ним. На ходу он оглядел ее фигуру, платье, прическу. Возле машины он остановился и прижал ее к холодному металлу. Одной рукой распахнул ее жакетик и нащупал узелок на плечике.
— Он что?..
— Ч-что?
Энтони многозначительно поднял бровь, и она поняла — избежать вопроса не удастся.
— Н-нет, — промямлила Трейси.
— Если да, то он покойник, — сказал Энтони таким голосом, что у нее застыла в жилах кровь.
Он помог ей забраться в машину и сел рядом, с шумом захлопнув дверцу. И не произнес ни одного слова, пока они возвращались в город. Трейси чувствовала себя, как никогда, несчастной, она почти хотела, чтобы он кричал на нее, душил, — что угодно, лишь бы не сидел и не молчал с холодной, беспощадной яростью. Она смотрела в окно, чтобы скрыть слезы, расстояние между ними казалось непреодолимым, и в этом она могла обвинять только себя. Трейси не хотела причинять ему такую боль. Как она могла объяснить ему, что каждую минуту, проведенную с Аланом, она чувствовала себя ужасно, просто невыносимо? Это с ним, с Энтони, она хотела быть, это его она любит. Правда любит, поняла она, стараясь не разрыдаться. И боится, что оттолкнула его навсегда.
Когда они въехали в город, он направил машину не к ее дому, а к своему. Автомобиль остановился, его дверь захлопнулась, и Трейси в недоумении смотрела, как Энтони подошел к ее стороне и распахнул дверцу.
— Энтони, что это?
Он по-прежнему ничего не говорил, но взял ее за руку и повел в дом. В полутемном коридоре он резко прижал ее к стене и поцеловал почти свирепо, обнимая так, словно хотел задушить. Она глотнула воздух и в изумлении уставилась на него. Даже в темноте Трейси разглядела слезы на его глазах, когда он хрипло произнес:
— Ты победила, Трейси.
Внезапно пол ушел у нее из-под ног, и Энтони уже нес ее через гостиную в спальню.
— Энтони, я не хотела обидеть тебя, — почти прорыдала она.
Не отвечая, он внес ее в комнату и почти закрыл дверь. Опустил девушку на кровать. А потом поглотил ее. По-другому было не сказать. Трейси пугала та сила и напор, с которыми она столкнулась, но она знала, что по-другому невозможно преодолеть разделяющую их ужасную, мучительную пустоту.
Он быстро снял одежду сначала с нее, потом с себя. Накрыл ее обнаженное тело своим, слегка раздвинув ей ноги и уткнувшись лицом в ее обнаженную грудь. Она остро ощущала все — и легкую шероховатость его щеки, прижимавшейся к ее груди, и особую, жесткую мужественность его тела. Его рот накрыл одну из ее грудей, и Трейси чуть не сошла с ума.
— Энтони… — простонала она.
— Молчи, — прошептал он, приникая к ее губам обжигающим поцелуем.
Тогда она поняла, что он отчаянно, обезумев от страсти и боли, пытается сказать ей что-то своим телом — то, что не может выразить словами. И он говорил это красноречиво. Она не стала сопротивляться, когда он просунул под нее руки, когда его сильные бедра раздвинули ее стройные гладкие ноги. Проникновение оказалось по-мужски безжалостным, оно несло боль, которая чудесным образом исцеляла. Он рвался внутрь ее, пока они не соединились полностью.
— О, Энтони, — простонала она. Он напрягся.
— Я делаю тебе больно.
Она не могла отрицать этого, но сказала ему:
— Мне будет гораздо больнее, если ты уйдешь.
— Милая, — выдохнул он, поцелуями осушая ее слезы. — Обхвати меня ногами, дорогая.
Трейси так и сделала, и он обезумел, сильно притягивая ее к себе и дыша прерывисто, словно страдая.
— Прости меня, родная, но я не могу остановиться.
Она хотела сказать ему, что ей нечего прощать. Она не хотела, чтобы он останавливался. Но ее мысли смешались, когда он стал двигаться исступленно, словно стремясь достичь самой глубины ее существа и оставить там печать своей любви. Его движения становились все сильнее и быстрее, а она ощутила, что делается мягче, тает. Никогда еще Трейси не испытывала ничего прекраснее, ничего интимнее, ничего более освобождающего. Он достиг самого пика и замер внутри ее. Они стали одним целым, и пришел покой.
* * *
Позже они сидели на кухне за бокалом вина — Энтони в пижаме, а Трейси в его халате. Она испытывала какое-то смущение, пораженная силой того, что только что произошло между ними. Это было прекрасно, заниматься любовью с Энтони было прекрасно. Теперь она действительно чувствовала себя частью его. Каждый дюйм ее тела помнил о том, как он обладал ею, и она знала, что никогда не будет прежней. И не хотела быть. Она надеялась, что их близость растопила то дикое отчаяние, что завладело его душой.
— Дорогая? — заговорил он, и она подняла глаза, глядя, как он улыбается ей через стол. — Мне нравится, как ты смотришься в моем халате, — сказал он, подмигнув ей. — Только ты слишком далеко. — Когда она не ответила, он хрипло добавил: — Иди сюда.
Поставив бокал, она обошла вокруг стола, и он притянул ее к себе на колени и со стоном поцеловал. Это было божественно, и она постаралась не расплакаться, когда он отодвинулся.
— Ты все еще злишься на меня, Энтони?
— Злюсь? — спросил он с горящими от желания глазами. — Я без ума от страсти, дорогая.
Его рука скользнула в вырез халата, нашла ее грудь, и его губы последовали за ней. Трейси резко вдохнула, когда он прикоснулся языком к ее соску.
— Дорогая, у тебя такая прекрасная грудь, и ты сама так прекрасна, — прошептал он через несколько секунд. — Знаешь, я схожу с ума, если только подумаю, как другой мужчина касается тебя вот здесь — везде.
— Энтони, — выдохнула она, — ты единственный мужчина, который когда-либо касался меня… вот так.
— Я знаю, милая. — Он застонал. — Я только что узнал. И если все окажется по-моему, то я навсегда останусь единственным мужчиной, который будет к тебе прикасаться так.
Его язык по-прежнему подвергал сладкой пытке ее грудь, а рука скользнула ниже, и Трейси слегка напряглась.
— Я был слишком нетерпелив? — мягко спросил он.
— Нет, вовсе нет, — смущенно ответила она.
— Ты, конечно, знаешь, как разбудить во мне зверя, — пробормотал Энтони, еще дальше раздвигая полы ее халата. Его теплые губы двинулись вниз по ее голому животу, и она чуть не задохнулась. Трейси задрожала в его объятиях, продев пальцы в густые волосы мужчины. — Есть только один выход, — прошептал он, обжигая дыханием ее обнаженную плоть.
— Д-да?
— Мы должны снова заняться этим.
— Э-э… снова?
— Снова. На этот раз для тебя, дорогая.
— А прошлый раз было не для меня?
Он издал низкий, волнующий смешок и поднял ее на ноги. Трейси слышала, как у нее пульсирует кровь в венах, когда он вел ее по бархатистому ковру холла. В темной спальне он снял с нее халат, а с себя — пижаму. На этот раз он любил ее более нежно, чудесно возбуждая ртом каждую клеточку ее тела, даже ту ее часть, которую она хотела бы скрыть. Она сходила с ума от желания, когда он решил соединить их тела, но входил в нее так медленно, что она наконец сама рванулась вперед. И услышала его грудной смех.
— Я разбудил тигрицу, — прошептал он.
— Энтони, пожалуйста, просто… просто…
— Что?
— Чудовище!
Он резко вышел и притянул ее сверху.
— Покажи мне, чего ты хочешь, дорогая.
Она покорилась, окружив его лунным сиянием волос. Любовный инстинкт направлял ее движения, а мужчина помогал, обучая ее всему — как двигаться, как прикасаться к нему, как расслабляться. Она плыла от одного ошеломляющего мгновения к другому, пока его желание не стало невыносимым, и он притянул ее, чтобы принести им обоим полное освобождение. И когда этот момент пришел, ощущение оказалось таким сильным и всеохватным, что Трейси совсем потеряла контроль над собой, она схватила подушку и прижала ее к лицу, прикусив губу. Подушка тотчас была выхвачена из ее рук, и губы Энтони жадно прильнули к ее губам.
— Дорогая, я люблю тебя, — дрожащим голосом прошептал он через несколько секунд.
— Я тоже люблю тебя, Энтони, — шепотом ответила она и, посмотрев на него, увидела в его прекрасных темных глазах слезы.
Они долго лежали, обнявшись, но наконец Энтони нарушил их удовлетворенное молчание.
— Как его зовут, Трейси?
— Кого?
— Парня, который сегодня пригласил тебя на свидание.
— Алан Сандерсон.
— Ну да, тот самый мистер Сандерсон, с которым ты обедала. Кажется, я говорил тебе, что не хочу, чтобы ты с ним встречалась. Обещай, что не станешь, Трейси.
Она промолчала, и тогда он навалился на нее и сказал:
— Или пообещай мне, что больше не увидишься с ним, или я буду держать тебя здесь и заниматься с тобой любовью так долго, что ты не сможешь встать с кровати.
Она улыбнулась:
— Хорошо, я обещаю. А ты настырный.
Он усмехнулся.
— А теперь расскажи мне о подушке.
— О подушке?
— Почему ты закрыла лицо подушкой?
— Энтони, ради Бога, ты меня смущаешь ужасно!
Но он был безжалостен:
— Скажи, зачем ты схватила подушку.
— Черт побери, Энтони… ну ладно. Я боялась, что…
— Да?
— Закричу.
Он восхищенно рассмеялся:
— От боли?
— Нет, не от боли, глупый, а…
— В экстазе?
— Ты твердо решил смутить меня, да?
— Нет. Я твердо решил услышать, как ты кричишь.
— Ты шутишь. А как же миссис Фернандес?
— Она далеко, в другом конце дома.
— И она привыкла слышать женские крики, доносящиеся из твоей спальни?
— Я регулирую громкость.
— Извращенец!
— Ну-ну, Трейси, не будь такой обидчивой, — поддразнивал он, прижавшись губами к ее шее. — Похоже, что мне придется немного смягчить тебя.
— Энтони, ты же говорил, что если я пообещаю не встречаться больше с Аланом, то ты…
— Я — что? Знаешь, дорогая, тебя надо запатентовать, а то ты такая восхитительная…
— Слушай, если ты не прекратишь, я действительно не смогу встать с кровати.
— Вообще-то это прекрасная идея. Кроме того, — остальные подушки полетели на пол, — я очень хочу услышать, как ты кричишь.
И он услышал.
Глава 10
— Я хочу рассмотреть тебя, дорогая.
Голос Энтони рассеял ее сон. Трейси окончательно проснулась от того, что он стягивал покрывало с ее спины. Потом он выпрямился, улыбнулся и присвистнул. Смутившись, она перевернулась и протерла заспанные глаза.
Он сложил руки на груди и застыл, любуясь ее фигурой, взлохмаченными волосами, нежными розовыми сосками, которые набухли от одного только его взгляда. Его взгляд скользнул ниже. Он снова присвистнул.
— Энтони, ты снова смущаешь меня. Она потянулась за покрывалом, но он тотчас оказался рядом и придержал ее за плечо.
— Я же сказал, что хочу рассмотреть тебя, — хрипло повторил он. — А теперь повернись.
— Энтони!
— Я помассирую тебе спину, — проговорил он, уже поворачивая ее.
— Энтони, но… на мне же совсем нет одежды.
— Как раз такой ты мне и нравишься. — Его порочные руки двинулись вниз по ее спине, гладя, массируя, сводя ее с ума.
— Можно, я надену твой халат или еще что-нибудь?
— Нет. Я сам его надел, если ты еще не заметила. — Его губы пощипывали ее шею, и она изогнулась от этой восхитительной пытки. — Ты так прекрасна, Трейси. Моя золотая девочка. И подумать только — все эти прелестные незагорелые местечки принадлежат только мне. — Его ладонь обхватила ее пониже спины. — По крайней мере должны.
Трейси уже готова была поддаться его обольщению, когда заметила что-то на стуле у кровати.
— Мое платье!
— Что? — со смехом спросил он.
Ей удалось высвободиться от него и перевернуться.
— Мое платье! Оно на вешалке, висит на стуле. И кто-то зашил плечико!
— А, это миссис Фернандес.
Трейси вопросительно уставилась на него.
— А у нее не возникли… э-э… некоторые вопросы? — Увидев его ухмылку, она добавила: — Хорошо, значит, она привыкла к женским воплям и порванным корсажам. Ну что скажешь?
— Я никогда не отвечаю на вопросы с подтекстом. — Он повернулся к трюмо и поднял плетеный поднос. — Чуть не забыл, я принес тебе апельсиновый сок и круассан.
— Ой, как мило, но… — Когда он поставил поднос ей на колени, она изумленно спросила: — Ты же не думаешь, что я буду есть в абсолютно обнаженном виде?
— Тогда я заверну круассан в салфетку.
— Энтони! Я имею в виду свою… свою…
— Да?
— Наготу.
— Хорошо. Я намерен нежно поглядывать на твою… э-э… нагое тело во время завтрака.
— Насколько я тебя знаю, подглядыванием дело не ограничится.
— Ты опять права.
Трейси смущенно опустила глаза и принялась за круассан с вкусным малиновым джемом. Энтони пристроился рядом и серьезно наблюдал за ней. Наконец он спросил:
— Закончила?
— Да, то есть нет.
Он взял поднос у нее с колен и отставил в сторону.
— Ты испачкала рот малиной, Трейси. — Он поцеловал ее. — M-м. Как вкусно.
Потом решительно притянул ее, обнаженную, к себе на колени. Ощущение шелковистого велюра его халата, прикасающегося к ее голой коже, было приятным и соблазнительным. От него так хорошо, по-мужски, пахло, что она не могла удержаться от того, чтобы не прильнуть лицом к его шее. Он крепко обнимал ее, но его руки слегка дрожали.
— Дорогая, — прошептал он, уткнувшись в ее волосы, — то, что ты дала мне этой ночью и продолжаешь давать — это так бесценно. Выходи за меня, Трейси. Выходи за меня замуж, дорогая.
— Энтони…
— Меня обманул слух или ты ночью действительно говорила, что любишь меня?
— Да, говорила.
Его рука ласкала шелковистую кожу на ее ноге.
— Ты говорила искренне?
— Да.
— Тогда выходи за меня, Трейси. Будь моей женой. Давай станем близки, как сейчас, на всю жизнь.
— Энтони, пожалуйста… — жалобно прошептала она. — Я так привязана к тебе, но я пока не готова к такому принуждению.
— Ох, — простонал он. — Ты и не представляешь, к какому принуждению я намерен прибегнуть.
— Думаю, я уже поняла. Но я… еще не время, Энтони. Он внезапно отпустил ее и выбрался из кровати. Потом начал ходить туда-сюда по комнате, приглаживая волосы.
— Значит, ты не собираешься за меня замуж? Он выглядел таким красивым и несчастным, что Трейси с трудом настаивала на своем.
— Ну, не сейчас, не в эту же минуту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20