Чтобы она не считала, что ее предали или недостаточно любили. Для этого он положил к ее ногам последней, что у него оставалось, — свою гордость.
— Какие-то правительственные служащие вместе с шерифом пришли в дом Дэйви вскоре после того, как я вернулся. Он не смог выплатить грабительские налоги, и его собирались выселить. Алексу, моему крестнику, было двенадцать. Совсем недавно я рассказывал ему красивые истории о войне, и он вознамерился защищать свой дом при помощи оружия.
Шериф стрелял в него — в ребенка, черт бы его побрал. Я успел убить этого ублюдка. Нас с Дэйви обвинили в убийстве. Если бы я не забил голову Алекса рассказами о войне, возможно, он никогда бы не потянулся к оружию.
— А что с ним было дальше? — тихо спросила Ники.
— Он выжил — пуля попала в плечо. Но нам с Дэйви пришлось скрываться от полиции. Мы были очень злы тогда. — Кейн пожал плечами. — Но мы больше никого не убили. Пару раз ограбили сборщиков налогов — нам нужны были деньги на лечение Алекса и для того, чтобы не умереть с голоду. Когда меня схватили, Дэйви попытался меня спасти. Тогда-то его и поймали. Тот шериф умер, и нас обоих приговорили к виселице. За два дня до того, как приговор должен был быть приведен в исполнение, новый шериф появился у меня в камере и предложил жизнь Дэйви в обмен на Логовище. Меня знали, Дэйви нет. А затем я встретил тебя и Робина и… Я хотел принять предложение твоего дяди. Я подумал, что это было бы правильным решением. Поэтому я и вернулся к шерифу Мастерсу — я хотел попросить у него еще немного времени. Я подумал, что, если бы они могли подождать, тогда бы я им передал Логовище, но мирным путем, без лишних жертв. Твой дядя уже тогда дал мне понять, что умирает. Несколько месяцев в обмен на десятки жизней, которые они могли бы потерять, пытаясь захватить Логовище. — Кейн остановился. — Ники, я бы не позволил, чтобы тронули тебя или Робина. Я был уверен, что сумею защитить вас. Если ты не веришь всему остальному, поверь хотя бы этому.
— Дал ли шериф тебе время, о котором ты просил? — спросила девушка.
— Нет.
— И теперь твой друг умрет?
Он ответил сквозь стиснутые зубы:
— Нет, если они найдут мое тело. Это было одним из пунктов нашего договора. Если я погибну, выполняя их задание, тогда им придется выполнить мое условие.
— Именно поэтому ты хотел сюда вернуться? Ты знал, что мой дядя убьет тебя. — Она с удивлением взглянула на него. — Но почему ты рассчитывал, что шериф успеет обнаружить твое тело?
Он отвел глаза и долго молчал. Затем, немного запинаясь, продолжил:
— Я попросил твоего дядю оставить мое тело там, где Мастерс сможет быстро найти его. Я предложил ему сделать мою судьбу примером для многих, и…
— И к тому же ты попросил меня связаться с Мастерсом, — закончила она.
— Все это звучит довольно странно, — сказал он, — но это было единственное, что я мог сделать для Дэйви… и для тебя.
Она покачала головой. Затем, наклонившись, коснулась губами его губ.
— Ты дурак, Кейн О'Брайен. Этот отряд не имеет ни малейшего представления, где находится Логовище, ведь так? Ты нарочно оговорил себя.
— Нет, я уверен, что они что-то знают, — ответил Кейн. — Рано или поздно они сюда доберутся. Я должен был дать Мастерсу хоть что-то. Если я хоть чуть-чуть разбираюсь в таких людях, он прочешет здесь все.
Ники с минуту помолчала; остатки гнева покинули ее.
— Дядя подумывает о том, чтобы самому сдать Логовище, — осторожно сказала она. — Возможно, ему потребуется твоя помощь.
— Это с моим-то опытом все губить? — сухо спросил Кейн. — Я ему нужен как собаке пятая нога.
Она поняла, что улыбается. Даже хихикает. Но это был нервный смех.
— Не думаю, что скажу ему это.
Он подозрительно оглядел ее:
— У него нет причин доверять мне.
— Но это так, — мягко возразила она. — По каким-то причинам он все еще доверяет тебе. Или просто думает, что у него нет другого выхода. Я уже говорила тебе, что Хильдебранд собирался захватить Логовище. Другие только ждут своего часа. Они не знают, насколько сильно болен дядя Нат, но подозревают, что что-то не в порядке. Он не может оставаться здесь. Ему некуда идти. И у него нет времени. Я пыталась отговорить его от этого. Я не хочу, чтобы его посадили в тюрьму, но он полон решимости. Он только хочет удостовериться, что я… тоже доверяю тебе.
Кейн молчал. Ники не знала, о чем он сейчас думает. Но она поверила его исповеди. Все сомнения, которые у нее были, когда она шла сюда, сметены неподдельной искренностью и болью, которые она услышала в его голосе.
— Кейн?
Он тяжело сглотнул.
— А ты можешь? — спросил он, немного помолчав. — Можешь ли ты доверять мне снова?
Она немного поколебалась, затем уклончиво сказала:
— Доверяю я тебе или нет, я не могу… не любить тебя.
Он снова попытался шевельнуться.
— Ты не должна меня любить, — сказал он. — Ты такая милая и смелая… и прекрасная. Ты найдешь себе хорошего, порядочного мужа.
— Я не хочу хорошего, порядочного мужа, — жалобно ответила она.
Он печально улыбнулся:
— У тебя просто не было возможности выбирать.
Но Ники знала, что он ошибается. Она вспомнила слова дяди. Твоя мать была такой же. Однажды она влюбилась в Джона, и все остальное, перестало для нее существовать.
Он устало закрыл глаза, а она смотрела на него и вспоминала, как тяжело ей было, когда пришлось выбирать между ним и дядей, который вырастил ее. Только сейчас она поняла, что он чувствовал то же самое, так как должен был выбирать между своим лучшим другом, которому он столь многим обязан, и ею. Он сделал все, что мог, чтобы причинить как можно меньше зла тем, кого любит. Как же она могла винить его за это?
И вдруг все встало для нее на свои места. Исчезли все сомнения и вопросы. Возможно, ей всегда будет немного больно из-за того, что он, несмотря ни на что, выбрал не ее, что он играл на ее доверии, но она сможет жить с этим. А вот без него она жить не сможет. Они должны выбраться из всего этого — они все. Должны.
Ники снова поднесла к губам Кейна флягу и стала смотреть, как он пьет. Она не хотела ему ничего обещать, потому что еще не знала, как поступит дядя. Так или иначе, но Кейн будет жить. Ради этого она пойдет на все.
— Я должна идти, — наконец сказала она.
Он пристально разглядывал ее, будто пытался запомнить каждую ее черточку, чтобы потом унести с собой в могилу, а затем улыбнулся той дьявольской улыбкой, какой улыбался при их первой встрече. Тогда она показалась ей одновременно и соблазнительной, и бесшабашной, но теперь она знала его гораздо лучше. Она знала, что он далеко не беззаботен.
— Вы были для меня подарком судьбы, мисс Томпсон, — сказал он. — Спасибо вам за это. И за воду.
Это была всего лишь галантная попытка развеселить ее, но Ники снова показалось, что сердце ее вот-вот разорвется. Она не хотела оставлять его здесь, связанного, как животное, которое ведут на заклание. Она помедлила. Ей хотелось утешить его, но она подумала, что он не примет или не поверит сейчас ее утешениям. И почему он должен был им поверить? Единственное, что отчетливо виделось ему сейчас, — это смерть.
Она наклонилась и нежно поцеловала его, прижавшись щекой к его щеке, затем поднялась и вышла.
Кейн смотрел, как за ней закрылась дверь. Он был уверен, что навсегда.
24.
Несмотря на душевные и физические страдания, Кейн сразу же заснул. Он смертельно устал и был полностью опустошен, на смену боли пришло оцепенение.
Но он все время просыпался, так как каждый раз, когда он пытался пошевелиться во сне, его тело пронзала сильная боль. Его ноги и руки онемели. Он делал все возможное, чтобы не обращать внимания на эту боль и не думать о том, чего был уже не в силах изменить. Томясь в тюрьме у янки, голодая и замерзая, он старался думать о лучших днях своей жизни, о безоблачном небе и ярком солнце. Теперь же, пытаясь вспомнить такие дни, он видел Ники, ее сверкающие на солнце волосы, ее сияющие глаза. Эти воспоминания не приносили утешения, они были мучительнее любых лишений, которые он когда-либо испытывал.
Ему очень хотелось знать, почему Томпсон тянет с его, Кейна, казнью. Несмотря на слова Ники, он не питал никаких иллюзий относительно своей судьбы. О'Брайен не сомневался, что Нат убьет его. Вопрос был только в том, где и когда.
Точнее даже в том, удалось ли ему убедить Томпсона, что отряд полицейских совсем близко, и отошлет ли он Ники и Робина, а также узнает ли Мастерс о его смерти вовремя, чтобы спасти его друга.
Теперь, по крайней мере, у него было больше шансов. Ники попытается связаться с Мастерсом. Он был уверен, что она сделает все от нее зависящее. Она простила его обман, хотя он даже и не надеялся на это.
Ему снова захотелось пить, в горле все пересохло. Он закрыл глаза, вспоминая прикосновения Ники, звук ее голоса, ее слова о любви, ощущение ее щеки, когда она прикоснулась к нему перед тем, как выбежать из комнаты.
Кейн закрыл глаза и попытался заснуть. Ему показалось, что прошло всего несколько секунд, когда он вновь услышал скрежет открываемого замка. В лицо ударил луч света.
Ему развязали руки, затем ноги. Он ждал, что его выволокут на улицу, а затем команчи привяжут к лошади. Он попытался встать, но ему удалось приподняться лишь на одно колено. Ногу свело судорогой.
— Подождите немного, — сказал кто-то грубым голосом. — Не спешите.
Он снова попытался разглядеть что-нибудь против света и увидел Томпсона. И Эверса.
Чья-то рука схватила его и помогла подняться. Минуту или две он покачивался из стороны в сторону. Все тело болело, но все-таки ему удалось устоять на ногах.
Немного позже он почувствовал себя несколько увереннее. Свет уже больше не светил ему в глаза, и он смог разглядеть Томпсона. Главарь преступников выглядел теперь таким же усталым, каким чувствовал себя Кейн.
— Я хочу добраться до вашего шерифа, — сказал Томпсон. — Мне нужна ваша помощь.
До Кейна с трудом дошли его слова. Итак, Томпсон не обманул Ники. Кейн внимательно посмотрел на человека, стоящего перед ним, и понял, что восхищается им. Да, мужества Нату Томпсону не занимать.
Он всю жизнь боролся против закона, а теперь решил сдаться, чтобы спасти свою семью. Даже если Томпсон обречен, тюрьма — не самое подходящее место для перехода в мир иной.
Кейн взглянул на Эверса, который молча стоял рядом с Томпсоном.
— А он согласен?
— Нет, — ответил Эверс. — Но Нат так хочет. Я не буду мешать ему.
— Когда мы выберемся из Логовища, Митч пойдет своей дорогой, — пояснил Томпсон.
— А Энди?
— Энди и его жена — и еще несколько человек — уже уехали. Уже почти рассвело. Вы сможете двигаться?
— Думаю, что смогу, — ответил Кейн, усмехнувшись. Он и не предполагал, что ему еще представится возможность передвигаться самостоятельно.
Томпсон сделал вид, что не понял его усмешки.
— Я даю вам тот же шанс, что и шериф, — сказал он. — Если вы сделаете все правильно, вы, возможно, останетесь в живых и сможете спасти своего друга. Но если вы сделаете хоть одно не правильное движение… Я позабочусь о том, чтобы никто никогда не нашел и следа от вас.
Кейн кивнул.
— А Ники? — спросил он.
— Они с Робином на улице. Так же, как и ваша лошадь. Еще не совсем рассвело. Есть один выход отсюда, который не знают даже часовые у входа. Им-то мы и воспользуемся.
Кейн потер запястья. Они так затекли, что он их почти не чувствовал. Но это было не самое страшное. Он потянулся, и в ребрах отдалась боль от ударов Эверса. Теперь тот смотрел на него так, будто с удовольствием добавил бы еще пару ударов. Неприязнь и недоверие друг к другу были почти осязаемы.
Кейн снова посмотрел на Томпсона. Движения старика были очень медлительны, он двигался словно во сне, и Кейн подумал, сможет ли он как-нибудь помочь ему вынести тяготы путешествия.
Кейн больше не тратил времени. Он вышел на улицу, обратив внимание на то, что ему не дали оружия, и взобрался на лошадь, уже полностью оседланную для него. Робин был уже в седле, в руках держал корзину; Кейн предположил, что в ней, должно быть, сидит ястреб. Ники тоже уже была верхом.
Пятеро всадников медленно двинулись в сторону от «мэрии». Томпсон умышленно пустил лошадей шагом по все еще темным улицам. Когда же они выехали за пределы города, Нат сразу же пришпорил своего коня и поскакал в сторону утеса, где Кейн нашел когда-то молодого ястребенка. Теперь казалось, что с тех пор прошла целая вечность.
* * *
Хильдебранд выругался. Казалось, что они с Янси будут скакать бесконечно.
Им с Ситцевым все же удалось довольно скоро развязаться после того, как Дьявол и эта девчонка бросили их связанными, как свиней. Они оба знали, что в Логовище им возвращаться нельзя. Очевидно, эта паршивка что-то подслушала, и теперь Томпсон затребует их головы. После того, как они долго обвиняли друг друга в происшедшем, Ситцевый сильно ударил его, и драка закончилась смертью Ситцевого. Хильдебранд дал ему камнем по голове, а потом нанес еще несколько ударов.
Пять часов спустя он набрел на одинокую хижину старика индейца и его жены. Оба они были в поле. Хильдебранд украл пару брюк, рубашку и старого пони, едва избежав выстрела дробью из ружья хозяина-индейца.
Двумя днями позже он добрался до Гудена. Он услышал о Янси и отправился искать его, надеясь, что найдет нового сообщника. Выяснилось, что тот ранен и горит желанием отомстить; этим же желанием был охвачен и Хильдебранд. Теперь их было двое. К тому же Хильдебранд знал расположение Логовища. Ситцевый не завязал ему глаза, как завязал Дьяволу.
Но ни у Хильдебранда, ни у Янси не было денег. Они истратили все, что у них оставалось в Логовище. У Хильдебранда был еле живой пони, а лошадь Янси осталась в Гудене, куда он не осмеливался теперь и носа сунуть. Однако отсутствие денег никогда не останавливало Хильдебранда. Он въехал в город, дождался темноты, ограбил какого-то пьяного, забрал его пистолет, а затем отправился в магазин, торгующий оружием. Ударив владельца прикладом по голове и забрав оружие, которое было ему необходимо, он увел двух лошадей, бросив старого пони.
Когда он вернулся к Янси, у них было все, что им было необходимо для возвращения в Логовище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46