Собрание продолжалось еще дольше, когда Уиллоу взяла Эстеллу. Что это за пример детям. Брать к себе потрепанную голубку — и это было самое мягкое определение для Эстеллы из сказанного в тот вечер.
— Не бросай камня, коли сам грешен, — сказал доктор, глядя на побагровевшие лица мужчин.
А потом старый Джейк завещал ей ранчо, и состоялось еще одно собрание. Что она такого сделала, чтобы заслужить этот подарок? Алекс Ньютон пришел в ярость, когда она отказалась продать ему землю, и требовал ее уволить.
В этот раз терпение доктора Салливэна лопнуло. Если уедет Уиллоу Тэйлор, то он уедет тоже. Оказавшись перед возможностью потерять единственного доктора на сто миль в округе, горожане не без колебаний согласились ее оставить.
Теперь назревал новый кризис. Как сообщил телеграфист, в их края направлялся очень хорошо известный с плохой стороны профессионал по имени Лобо. И все из-за упрямства Уиллоу Тэйлор.
— Среди нас скоро будет этот убийца, — объявил мэр Стиллуотер. В мерцающем свете масляных ламп его лицо было здорово красным. — Вы все знаете, что это значит. Никто не будет в безопасности. Наши женщины не смогут из дома выйти.
Салливэн поднялся с места:
— Мы все этого ждали с того дня, как умер Джейк. Только он мог встать между Ньютоном и Морроу, и он сделал единственно возможную вещь, чтобы не дать им сцепиться.
— Но не женщина же! — донесся голос из глубины комнаты. — Это не ее дело заниматься ранчо. Пускай учит детей.
Салливэн прислонился к стене.
— Кто-нибудь недоволен, как она учит?
Поднялась жена хозяина лавки:
— Благодаря мисс Уиллоу мой Роберт получил стипендию, чтобы учиться на востоке. Лучше ее у нас в городке еще не было.
— И опаснее, — проворчал бездетный мужчина. Встал другой мужчина:
— Никто не спорит, она хорошая учительница. Но зачем она цепляется за это чертово, простите, ранчо, особенно раз Алексу оно нужно? Я говорю, надо сказать ей, пусть она его ему продаст.
Раздался еще голос:
— Думаете, она послушает? Она в жизни никого не слушала.
Салливэн опять вмешался:
— А как вы думаете, что будет, если она продаст ранчо Алексу и Гэр Морроу останется без воды? Тогда мы увидим в городе больше чем одного стрелка. Весь чертов округ вспыхнет. В городе будет больше бандитов, чем горожан.
Мэр повернулся к шерифу, спокойному мужчине, чьи обязанности в основном сводились к препровождению в тюрьму какого-нибудь пьянчуги да к прекращению драки между ковбоями Ньютона и Морроу.
— Что-нибудь можно сделать насчет этого бандита?
— Я не знаю, чтобы его где-то искали за убийство, — ответил шериф. — Я проверил. Вроде он очень заботится, чтобы другой парень первым вытащил револьвер. Или он не оставляет свидетелей.
— Скажите ему, чтобы он убрался из города, — предложил мэр.
Шериф поглядел на свою звезду.
— Чем мне спорить с этим ренегатом, можете забрать значок обратно. Говорят, он жил с апачами и он коварнее любого из них.
Воцарилось молчание. Все знали, что при теперешней обстановке никто не захочет быть шерифом. Городок всегда был спокойным местом, если не считать ограбления банка четыре года назад, когда Брэди Томас еще был шерифом. И теперь эта чертова свара между Алексом и Гэром.
Все знали эту историю. Когда они приехали сюда двадцать лет тому назад, Алекс, Гэр и Джейк были лучшими друзьями. Алекс и Джейк взяли земли вдоль реки, но Гэр выбрал живописный холмистый участок западнее. На этой земле протекал ручей, и Гэр полагал, что воды будет достаточно. Но оказалось, что в жару ручей пересыхал, и Гэр стал целиком зависеть от реки. В этом не было проблемы, пока они оставались друзьями. Но потом погибла Мэри Ньютон…
Мэр прокашлялся:
— Может, стоит просто переждать. Может, этот стрелок и не приедет. Может, удастся уговорить Алекса.
— А если нет? — осведомился Салливэн.
— Она всегда сможет продать ранчо, — сказал мэр.
— Вы знаете, что она этого не сделает, — возразил Салливэн. — Она влюблена в это ранчо. И ей надо место, где жить.
— Никто не просил ее брать к себе всех этих…
Другой голос прервал:
— Да все уговаривали ее не делать этого.
Салливэн в упор оглядел собравшихся:
— Если с ней что-то случится, вина падет на вас.
На этой мрачной ноте собрание завершилось.
* * *
Лобо придержал лошадь, заставляя себя расслабиться, когда на рассвете он направился к ранчо Ньютона. За ночь он принял решение. Он затолкает эту работу Ньютону в… глотку, а деньги оставит себе — за беспокойство.
Добравшись до ранчо, он решительно вошел в дом без стука, сжав челюсти и холодно поблескивая глазами. Он почти ожидал застать Ньютона еще в постели, но тот уже встал и сидел за завтраком.
Когда Лобо буквально ворвался в дом, Алекс был ошарашен. Он уставился на него, уверенный, что цель достигнута и что Лобо действительно удалось заставить эту женщину продать ранчо.
— Какого черта вы не сказали мне, что у нее есть дети? Целых четверо. Что еще вы забыли сообщить?
Алекс, сбитый с толку, удивленно глядел на него. Он не упомянул об этом, потому что счел это неважным.
— Я… я не думал, что это имеет значение, — пролепетал Алекс. — Мне сказали…
— Что я воюю с детишками? — с холодной яростью спросил Лобо.
— Вам надо было заняться только женщиной. Вы ее видели?
— Нет, — с удовлетворением ответил Лобо. — Но я вытащил девчушку из колодца, куда она упала.
— Что?
Лобо ухмыльнулся.
«Как волк, — подумал Алекс. — Или дьявол перед тем, как утащить чью-то душу».
— Вам придется найти себе другого страшилу, — сказал Лобо. — Я теперь стал благородным героем.
— Кто еще там был?
— Мальчишка лет тринадцати. Тощая бабенка, которая вроде здорово меня испугалась.
— Это, наверное, Эстелла.
— И кто же она такая?
— Раньше работала в салуне «Золотая Туфелька». Салунная девица.
— Шлюха, что ли? — Вспомнив выражение ужаса на лице женщины, ее худобу, уложенные как попало волосы, он с трудом мог этому поверить.
Алекс кивнул. Его позабавила реакция Лобо.
— Что там еще есть, черт возьми? — вопросил Лобо. «Салунная девица. Выводок ребятишек»
— Я говорил вам, что она не в состоянии управляться с этим местом. Заставить ее увидеть, что лучше его продать — значит сделать доброе дело.
— Я не занимаюсь добрыми делами.
На этот раз Алекс не удержался от улыбки:
— Нет, конечно, нет. А вы им сказали, какими делами вы занимаетесь, кто вы такой?
— Нет. Это что-нибудь меняет?
— Возможно, — задумчиво сказал Алекс, — из этого еще что-то выйдет.
— Вы не расслышали, Ньютон. С этим покончено.
— Мне говорили, что вы всегда выполняете работу.
— Только если мне говорят все без утайки. Все! Вы, приятель, много чего не сказали.
От того, каким тоном Лобо произнес «приятель», Алекс поежился.
— Она обвела Джейка вокруг пальца. Ранчо должно было отойти мне!
— Ничего не могу поделать, Ньютон.
— Это не ее дети, — в отчаянии сказал Алекс. Вся его надежда была на этого человека. Не говоря о двух тысячах, которые он уже отдал.
Лобо был почти у двери. Он резко обернулся:
— Не ее? Что вы хотите сказать?
— Они помогают ей там хозяйничать.
— И малышка тоже?
Лобо был совсем сбит с толку с этой Уиллоу Тэйлор. Мать с неродными детьми. Учительница, которая заставляла детей батрачить и приютила шлюху. Соблазнительница и обманщица — практически во всем этом Ньютон обвинил ее. Но все это не вязалось, определенно не вязалось с искренностью мальчишки, пригласившего его на печенье, и с очень приличной упитанностью маленькой девочки по имени Салли Сью.
Вдруг он все понял. Ньютон не сказал ему, что женщины днем не будет дома, потому что хотел, чтобы он перепугал детишек. Наверное, он считал это наилучшей стратегией.
В Лобо забурлила ярость. Он сделал много такого, чем не стал бы хвастать, но он никогда не причинял вреда ребенку.
— Вы хотели, чтобы я напугал детей, — сказал он негромко обманчиво мягким тоном. — Это работа не для мужчины, а для труса.
У Алекса дернулась щека. Двадцать лет назад он мог убить того, кто сказал бы ему такое. Теперь он был беспомощен. И он ненавидел себя так же, как он ненавидел Лобо, но не мог без него обойтись.
— Я повышаю ставку. Десять тысяч, если она продаст. Никакого насилия. Только дайте ей знать, что вы будете лишь один из многих, которых я найму, если она не продаст.
— Я с этим покончил, — повторил Лобо. Алекс решил пойти с туза:
— Если вы отказываетесь, я пошлю за Кантоном. Говорят, он сейчас свободен.
Лобо смерил его холодным угрожающим взглядом. Он точно знал, о чем думает Ньютон, и Ньютон был прав. Он и Кантон действительно были соперниками, но они также были профессионалами. Лобо уважал Кантона, потому что тот, как и он, никогда не позволял эмоциям, особенно личным приязням и неприязням, помешать делу. Когда они встречались, между ними ощущалась напряженность, потому что каждый опасался другого, и оба еще больше опасались тех толп, которые всегда собирались, чтобы не упустить шанс увидеть перестрелку между этими двумя, толп, с нетерпением ждущих чьей-нибудь смерти. Но никогда до сих пор он и Кантон не бывали противниками.
— Я подумаю, — презрительно сказал Лобо.
— Как долго?
Лобо прищурился:
— Я дам вам знать, Ньютон.
Он повернулся и вышел из комнаты широким неторопливым шагом как раз в тот момент, когда по лестнице сбежала прелестная девушка. Краем глаза он увидел, что она резко остановилась и уставилась на него, но он, не обращая внимания, прошел к наружной двери и вышел из дома. С него было достаточно Ньютонов.
Мариса зашла в кабинет отца. I
— Кто это был?
Алекс поморщился:
— Просто бродяга. Держись от него подальше. Но Мариса подбежала к двери и открыла ее в тот момент, когда незнакомец садился на великолепную караковую лошадь. Он не вставлял ногу в стремя, как другие: положив руку на луку, он одним плавным движением без усилия взлетел в седло.
Из кабинета Алекс видел спину дочери, стоявшей у двери. И у него было ужасное ощущение, что он ухватил росомаху за хвост.
* * *
Лобо поехал обратно к своей стоянке, затем посмотрел на небо. Было еще очень рано. Может, ему взглянуть на эту Тэйлор, когда она отправится в школу.
Он не отличался любопытством относительно вещей, которые его не касались, а он уже почти решил бросить это дело. Ничто из того, что говорил Алекс, не поколебало его намерения. Но он ощущал какую-то неудовлетворенность, коловшую его внутренности подобно иглам дикобраза, которые апачи применяли для пыток.
Уиллоу Тэйлор была учительницей, которая пыталась управлять ранчо. Женщина, из-за которой такой властный человек, каким был Ньютон, вынужден нанять такого, как он, Лобо. «Добродетельная» женщина, у которой нашли убежище шлюха, пьяница и осиротевшие дети. Что это могла быть за женщина?
Что-то неодолимое внутри толкало его вперед. Остановись, шептало что-то не менее убедительное. Он увидел, что направляется к холмам, с которых можно было наблюдать дорогу, соединяющую ранчо Тэйлор с городом. Он только взглянет и поедет дальше. Пропади он пропадом, этот Ньютон.
Он нашел подходящее место. Вряд ли его можно было заметить с такого расстояния, особенно в этой высокой траве.
Лобо не пришлось долго ждать. Вскоре он увидел приближающуюся тележку со стройной женщиной в голубом платье, державшей вожжи. На сиденье с ней были два мальчика.
К его удивлению, женщина была без шляпки, лицо ее, покрытое легким загаром, обрамляли пряди каштановых волос, схваченных синей лентой. Она улыбнулась ближайшему мальчику и, рассмеявшись, откинула голову. Горячий порыв ветра подхватил теплый звук веселья и донес его до Лобо. Такого смеха он никогда не слышал. Нежный, как весенний дождик. Его руки потянули узду, и он коленями побудил лошадь попятиться, пока совсем не слился с высокой травой на склоне холма. Он не разглядел ее глаза и думал, какого бы они могли быть цвета. Скорее всего синие, при таком оттенке волос. Она уверенно правила упряжкой и держалась прямо и свободно.
Тележка исчезла за облаком пыли, а он все оставался на том же месте. Нежный женский смех еще звенел в его ушах, а на душе осталось впечатление чего-то прекрасного. На сердце была сумятица, смешанная с удивлением, что его сумело затронуть что-то такое, чего, он понимал, он никогда не сможет иметь.
Глава 3
Лобо ехал в направлении отрогов гор и остановился только когда уже близились сумерки. Он бежал как будто ради спасения собственной жизни. До этого он никогда ни от чего не бежал. Когда солнце стало опускаться за вершины гор, он остановился у ручья, чтобы дать лошади отдых. Этим вечером горизонт переливался нежными красками, в отличие от вчерашнего огненного неба. Нежными и мягкими. Как женский голос этим утром.
Чтобы выкинуть из головы эти звуки, он сосредоточился на горьких воспоминаниях, напоминавших о бессмысленности желания, заботливости, старания защитить. Он подумал о другом вечере много лет назад, таком же спокойном и мягком, как этот, взорвавшемся огнем и кровью. В тот день он глубоко замкнулся в себе.
Караван, с которым он ехал, остановился с закатом солнца. Небо было золотисто-коричневым — как корицей обсыпано, сказал он Тимоти. Он также вспомнил, как говорил брату, что это означает хорошую погоду на следующий день. Он не знал, так ли было на самом деле, но это предсказание вызвало улыбку на лице Тимоти, и он был доволен. Тимоти редко улыбался.
Именно этот момент выбрали апачи, вдруг лавиной накатившие на плохо охраняемый караван, и никто не успел подготовиться к отпору. Лобо и его брат видели, как убивали их мать и отца вместе с другими взрослыми, бывшими в караване. В живых остались только пять детей, которых угнали в рабство.
Для мальчика Лобо самым знакомым чувством было чувство ужаса. Его с братом часто избивал их отец, религиозный фанатик, и ни для кого из них у родителей не находилось ласки или нежного слова. Лобо был большим и сильным для своего возраста и старался заботиться о Тимоти, даже делал за него дела по хозяйству и защищал от наказания, часто принимая удары на себя.
Позднее он осознал, что его суровое детство было хорошей подготовкой к тому, что случилось потом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46