Земля на пастбище совсем пересохла и даже в реке, вдоль которой она ехала, было совсем мало воды.
Ей нравилось чувствовать лошадь под собой, ощущать опьяняющее чувство свободы. На пути обратно она остановилась в городе повидать Салливэна. Салливэн. Само это имя звучало соблазном для нее.
Она свернула на дорожку, которая извивалась по ранчо Гэра Морроу. Время от времени вдали она замечала других всадников, все незнакомых. Несмотря на жаркий день, по ней пробегали мурашки. Теперь каждый незнакомец был зловещим, не то что раньше. С тех пор как несколько лет назад отсюда вытеснили индейцев, здесь было спокойно, и она никогда не опасалась ездить одна. Но теперь…
Ближе к вечеру она остановила лошадь перед забором у дома Морроу. Строение было очень похоже на дом ее отца — по типу домов плантаторов с Юга. Только Джейк из-за болезни жены выбрал одноэтажный дом.
К столбам перед домом были привязаны несколько лошадей, и когда она подъехала, человек, прислонившийся к одной из колонн у входа, исчез внутри. Прежде чем она успела спешиться, из дверей вышел Гэр Морроу в сопровождении профи, которого она видела на танцах.
— Мисс Ньютон, — сказал Гэр Морроу. Его лицо выражало удивление. — Это так…
— Неожиданно?
— Неожиданно, — согласился он. — Вы заехали с визитом?
— Я бы хотела поговорить с вами, — сказала Мариса. — Наедине.
Гэр поморщил лоб. Однажды Мариса видела его фотографию вместе с ее отцом и Джейком. Фотография лежала на чердаке в одном из сундуков с вещами ее матери. Все трое молодых людей выглядели симпатично, несмотря на неестественные позы. Гэр, пожалуй, был самым блестящим из троих, с дьявольски беззаботной улыбкой, обрамленной пижонскими усиками. Даже дешевое черно-белое фото не могло скрыть смешинку в его глазах.
Но теперь его лицо было истерто временем. На нем виделась та же горечь, что на лице ее отца, то же разочарование. Осталась только гордость, яростный, неукротимый вызов.
Мгновение она думала, что он откажется, но потом он кивнул и подошел к ней, помогая спешиться.
— Подождите меня здесь, — сказал он человеку в черном. В уютной самой большой комнате в доме он предложил ей немного шерри, и она согласилась. Она наблюдала за ним, пока он не спеша разливал вино, очевидно стараясь понять причину ее приезда. Он повернулся к ней, держа два бокала, и когда передал ей один, сделай большой глоток из другого.
— Мисс Мариса, я весь внимание.
— Я… я надеялась, что вы могли бы сказать мне, почему… из-за чего вы и мой отец стали врагами?
— Он вам ничего не говорил?
Она покачала головой.
— Спросите его.
— Я спрашивала, — безнадежно сказала она. — Он не хочет говорить об этом.
Его взгляд смягчился.
— Вы очень похожи на вашу мать.
— Она имела к этому какое-то отношение?
Он вздохнул.
— Плохо, что вы оказались в этом замешаны. Но вам лучше спросить своего отца.
— Когда-то вы были лучшие друзья, — еще раз заговорила она с ноткой отчаяния в голосе.
Он отвернулся к стене, так что она не видела его лица.
— Лучшие друзья доверяют друг другу, — ядовито произнес он. — К несчастью, ваш отец мне не доверял. И это все, что я могу сказать.
В его словах чувствовалась боль, Мариса почти видела ее.
— Может, я могу что-то сделать?
— Сейчас уже нет, — резко сказал он. — Все зашло слишком далеко.
— Но страдают другие люди.
Он вновь повернулся к ней с упрямым выражением.
— Мне требуется эта вода для моего стада, и ничто не сможет мне помешать добраться до нее.
— Может быть, если бы я знала, то могла бы что-то сделать.
— Теперь никто ничего не может сделать, — сказал он.
— Вы ошибаетесь. Надо, чтобы вы ошибались.
Он было протянул ей руку, потом прервал жест.
— Вы так похожи на нее. Всегда старалась примирить. — Губы его сжались. — Но он предпочитает ссору, и будь я проклят, если позволю ему меня разорить.
— Мистер Морроу…
— Мне очень жаль, Мариса. — Он выглядел измученным и ранимым. — Я пытался, Мариса, видит Бог, я пытался, снова и снова я пытался убедить его, что ничего…
Он замолчал, на лице появилось выражение упрямства, смешанного с гордостью, и Мариса, ощущая тошноту, поняла, что больше он ничего не скажет.
Она мгновение стояла в нерешительности.
— Спасибо, что поговорили со мной.
— Я в ссоре не с вами. Видит Бог, я не хотел ссориться и с Алексом. Но я, тем не менее, не собираюсь отступать. Он не прав, черт побери.
От ярости в его голосе Мариса снова похолодела. Когда она встала и вышла, ее еще пробирала дрожь. Наемник подошел, помогая ей сесть в седло. У него были крепкие руки, но взгляд, как у росомахи.
Мариса сразу пустила лошадь галопом. Ей требовался Салливэн. Ей требовалось тепло.
Глава 21
Бог знает, в каком часу Лобо понял, что он просто старается отомстить создателю — если тот существует, — но добился чертовски мало. У реки было достаточно деревьев и кустов, чтобы устроить две или три запруды.
Он бросил топор на землю и стал разминать руки, осознав, что еще раз оказался чурбаном. Его пальцы уже начинали неметь, а для того, что могло ждать впереди, ему требовались все возможности его «револьверной» руки.
И все же он был рад боли. Она нужна была, чтобы не думать об Уиллоу Тэйлор.
Сегодня несколько мгновений он снова чувствовал себя ребенком, у которого вся жизнь впереди, который мечтает, устремив взгляд на горизонт. Когда эта мечта прервалась? Так давно, что он не помнил. Но перед тем, как встретиться с Кантоном, он снова жил мечтой, до того реальной, что он ощущал ее всем своим существом.
А потом здесь оказался Кантон и мечта разлетелась вдребезги. Он смотрел на Кантона, и это было то же самое, что смотреться в зеркало. Уиллоу заслуживала большего.
Лобо уставился на груду стволов и ветвей, перегородивших реку. Вода уже немного поднялась с одной стороны. Ньютону не потребуется много времени, чтобы понять, что с его частью реки творится что-то неладное.
Лобо с трудом натянул перчатки и сел на каракового. Пора сменить Брэди. Бывший законник держался гораздо лучше, чем Лобо предполагал, но тело Брэди Томаса давно уже не было в той форме, в какой было когда-то. Лобо привык мало спать. Томасу отдых требовался гораздо больше, чем ему.
Подъезжая к холму, он посмотрел в сторону дома. В окне был свет, и он подумал, что, может, Уиллоу все еще не спала. Возможно, она жалела об этом дне, особенно после встречи с Кантоном. Он заметил быстрое, озадаченное понимание и даже мгновенный страх в ее глазах, и это пронзило его, как стрела в живот.
Добравшись до холма, он был почти уверен, что найдет Томаса спящим, но тот не спал. Бывший законник растянулся на земле, уперев подбородок в ладонь, и неотрывно смотрел на дорогу, проходившую чуть дальше. Он не оглянулся, пока Лобо не подошел к нему, но все же Лобо понял, что Томас знал о его приходе. Тело бывшего законника напряглось, потом расслабилось.
— Построили еще одну запруду? — коротко спросил Томас.
— Не совсем, — негромко протянул Лобо. — Гостей не было?
— Даже дока Салливэна, а я ожидал, что он заедет. — Наступила пауза.
— Он часто заезжает?
Брэди уловил нотку чего-то, похожего на ревность.
— Они с Уиллоу просто друзья.
Лобо поморщился и сел, по-индейски скрестив ноги.
— Они вроде подходят один другому.
— Не так, как вы имеете в виду, — сказал Брэди. Его все это отчасти раздражало, отчасти озадачило. В первый раз Лобо говорил ему что-то, кроме приказов и оскорблений.
— А что вы имеете в виду?
Даже при слабом лунном свете Брэди смог увидеть глубокую заинтересованность в обычно столь непроницаемых глазах. Брэди не сразу нашел слова.
— Док Салливэн смотрит только на мисс Марису, дочку Алекса Ньютона. И уже несколько лет, но ничего не предпринимает.
— Почему? — Лобо не понимал, какого черта он задает такие дурацкие вопросы.
— Думаю, потому же, почему вы так чертовски на взводе. Гордость. Он имеет примерно столько, сколько и вы. И временами он заболевает. Малярия. Так что он думает, что из него не выйдет хорошего мужа.
— Я не больной.
Брэди приподнял кустистую бровь, но ничего не сказал. Вместо того он взял коробку Уиллоу с медикаментами.
— Захватил это для вас. Если будете так относиться к рукам, придется вам искать другую профессию.
— Вас бы это здорово расстроило, — усмехнулся Лобо.
— Мне все равно, чем вы займетесь, когда все это кончится, — сказал Брэди, и добавил, хотя ему и больно было сделать самое близкое к правде признание, на которое он был способен, — но сейчас вы нужны Уиллоу.
Лобо пронзительно глянул на него, потом перевел взгляд на коробку. Томас был прав. Он снял перчатки и посмотрел на ладони, расправляя пальцы и ощущая боль. Он взял жестянку с мазью и потер лопнувшие волдыри. Он вспомнил, как нежно это делала Уиллоу, и стал втирать мазь еще крепче. Неужели он не мог выкинуть ее из головы?
Когда он закончил, то вернул жестянку Томасу, заметив, что руки Брэди дрожат гораздо меньше, чем прежде. И у него был прицеплен револьвер.
— Покажите, как вы выхватываете, — вдруг сказал он, и Брэди поморщился. Он не хотел, чтобы профи видел, как дрожит его рука.
— Томас, — негромко, но настойчиво сказал Лобо, — мне надо знать.
Брэди понял, что это было разумным требованием. Они должны были знать, может ли он вообще выхватывать револьвер и мог ли он хотя бы ровно держать его. Скоро он узнает. Он встал, и то же сделал Лобо. Они стояли не больше чем в четырех футах друг от друга, чуть расставив ноги для устойчивости.
Рука Лобо находилась у револьвера.
— Давай, — вдруг сказал он.
Правая рука Брэди метнулась к револьверу и выхватила его одним быстрым движением. Револьвер не зацепился за кобуру, как тогда, когда Брэди практиковался, и его рука не дрожала. Револьвер Лобо также был выхвачен, на несколько мгновений раньше его собственного, но Брэди знал, что у него вышло неплохо.
Он посмотрел на Лобо и увидел на его губах подобие улыбки.
Брэди знал, что тоже улыбается, пряча оружие в кобуру.
— У вас еще хватает духу, — сказал Лобо, это не было вопросом.
— Скорее сохранился вкус к этому, — коротко ответил Брэди.
Ему не очень нравился этот разговор, но он понимал его важность. Они могли быть вынуждены вместе отражать нападение, и Лобо имел право знать, чего ожидать.
— Не хотите ли сказать, почему?
— Я убил безоружного человека.
Лобо уставился на него.
— Зная вашу репутацию, я думаю, у вас были на то причины.
— Да, я так считал, но в тот день понял, что был не лучше него. Между ним и мной не было разницы. Больше не было.
Лобо потер затылок, морщась, когда почувствовал, что на него перешла мазь с ладони.
— Змей надо просто убивать.
— Представителю закона нельзя так думать.
— Большинство из тех, кого я знаю, так и думают. Им неважно знать, плох человек или хорош. Только то, что он разыскивается, или даже может разыскиваться. — В его голосе была затаенная горечь. Брэди отвернулся.
— Я работал не так.
— Я слышал, вы были неплохой законник.
— Я слышал, вы были быстрым.
— И не слишком хорошим? — В вопросе прозвучала насмешливая ирония.
Брэди повернулся к нему, глядя в глаза.
— У меня вы бы вылетели из города, как пробка из бутылки.
— Вы могли попробовать.
Брэди издал невеселый смешок.
— Да, я бы попробовал.
— А теперь?
Брэди поколебался, потом сказал правду:
— Я чертовски рад, что вы здесь.
— Чертовски неохота признавать это, верно?
Брэди помолчал несколько мгновений. Лобо был честен с ним, он должен был быть так же честен.
— Может быть, днем раньше.
— Я не изменился, Томас.
— Может, я изменился.
— Что, если кто-то предложит вам бутылку?
— Всегда добиваете противника, да?
Лобо чуть шевельнулся.
— Вы должны полагаться на меня. Мне может потребоваться ваша помощь.
— Ладно. Я не знаю, что сделаю, если кто-то предложит мне выпивку. Вас устраивает?
— Да. — В голосе Лобо слышалось удовлетворение, и это разозлило Брэди. Он понятия не имел, почему.
— Я собираюсь отдохнуть. Может, чертову индейцу, как вы, это ни к чему, а мне надо.
Лобо пропустил это мимо ушей. Он намеренно поддразнивал Брэди.
— На заре продолжим. К тому времени пришлите Чэда меня сменить. Брэди ушел, качая головой, и Лобо был рад остаться в одиночестве с покоем ночи: это было единственное, что он понимал.
* * *
Когда Мариса приехала, Салливэна не было на месте. Вместо этого на двери висела записка. Уехал на ранчо Эпплтона. Не знаю, когда вернусь.
Она подергала дверь. Может, она немного подождет. Было еще светло, а отец в любом случае разозлится. Несколько минут не имеют значения.
Дверь оказалась не заперта, и она зашла внутрь. Обстановка кабинета была самой простой, и она заинтересовалась остальными комнатами. Она понимала, что не должна совать туда нос, но не могла оторвать взгляда от двери, ведущей, она знала, в его жилые комнаты. Там она никогда не была.
Повторяя про себя, что не должна этого делать, она взялась за ручку двери и повернула ее, чувствуя угрызения совести. В комнате обставленной так же просто, как и кабинет, пахло мылом и пряностями.
В комнате царил необычайный порядок — но, с другой стороны, ее нечему было загромождать, кроме книг вдоль стены. В ней стояла кровать, и поблизости от нее столик. Керосиновая лампа располагалась рядом с аккуратной стопкой книг. В середине комнаты был стол с двумя стульями, и на нем еще книги. Она подошла к столику у кровати, взяла один из томиков и посмотрела название. Стихи Уолта Уитмена. Она открыла книгу на месте, отмеченном клочком бумаги, и стала разглядывать заглавие над словами «О, капитан, мой капитан!»
Прочтя грустные слова, она ощутила ужасную печаль.
— Он был санитаром в гражданскую войну, — послышался голос от двери, и Мариса выронила книгу. Она знала, что краснеет от смущения за свое подглядывание, но была так рада его видеть, и даже еще больше обрадовалась, заметив усмешку в его глазах, как будто он понимал ее потребность больше знать о нем.
— Кто? — спросила она, не поняв.
— Уолт Уитмен.
— А вы… вы были на войне?
— Да.
— Доктором?
Он кивнул.
— Это было ужасно, да?
— Хуже всего, что можно вообразить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46