Поспешно задув лампу, Дженна прокралась к лестнице, гадая, в какой комнате остановился Дэвид Мюррей и здесь ли он еще, не отправился ли доносить. На лестнице и в вестибюле ей никто не встретился, и молодая женщина благополучно выбралась в проулок. Рядом с ней тотчас возник Берк.
— Я уж решил, что вы раздумали, и собрался идти один, — буркнул он.
— Нас видел один человек, поэтому мне пришлось задержаться.
— Где он, в каком номере? — Шотландец угрожающе сжал рукоять кинжала.
— Не бойтесь, он нас не выдаст.
— Откуда вы знаете?
— Знаю, и все. И я не скажу, в какой он комнате. Берк бросил на нее испепеляющий взгляд.
— У нас нет времени на споры, — напомнила Дженна. Не говоря больше ни слова, он развернулся и двинулся прочь.
Молодая женщина последовала за ним. Стараясь держаться в тени, они быстро миновали городские улицы и оказались среди бедных рыбацких хижин, где их поджидали Микки и смуглый незнакомец. При появлении Дженны и Берка незнакомец ничего не сказал, только кивнул и сразу тронулся в путь. Вскоре молчаливая процессия оказалась на берегу реки. Незнакомец показал рукой на узкое каноэ, плававшее у берега. Микки ступил в него первым — утлая лодчонка так закачалась из стороны в сторону, что Дженна испугалась за ирландца: казалось, каноэ вот-вот перевернется. Но все обошлось, и молодая женщина с помощью Микки тоже кое-как устроилась в странной посудине. Последним в ней занял место молчаливый незнакомец. Он взял со дна весло и начал грести.
Дженна оглянулась — их никто не преследовал. Слава богу, Дэвид Мюррей сдержал слово.
Алекс с трудом проглотил очередную порцию растертой в порошок коры. Впрочем, снадобье не помогало — перемежающиеся приступы лихорадки и озноба не прекращались.
— Сеньор, нужно время, чтобы лекарство подействовало, — повторял священник.
Но Алекс не верил в чудеса, он чувствовал, что жизнь покидает его истерзанное малярией тело: ему хватало сил только на несколько шагов кряду, приходилось то и дело останавливаться, чтобы перевести дух, а ночью, во сне, его мучили кошмары — перед ним с пугающей ясностью вновь и вновь возникала кровавая вакханалия Каллодена.
Заросли вокруг сплелись в сплошную изумрудную пелену, которая окутала его, как паутина. В ушах отвратительной барабанной дробью отдавался шум бесконечного дождя.
— Боюсь… мне… не дойти… вовремя… — прошептал, задыхаясь, капитан.
— Ничего страшного, сеньор. Томас предупредит ваших товарищей, что вы задерживаетесь из-за болезни, — ответил священник.
— Они… не могут… долго ждать… Священник молчал.
— Передайте алмазы… моим людям… пожалуйста, — попросил капитан. — Там дети.
— Вы уже говорили мне о них, сеньор, вот почему я остался с вами. Сначала я не знал, что вы за человек, но теперь вижу: вы достойны уважения.
Алекс хотел ответить падре, но вдруг затрясся и застучал зубами — начался новый приступ лихорадки. Священник накрыл его одеялом, но оно насквозь промокло и совершенно не согревало. А о том, чтобы во время дождя развести костер, нечего было и думать.
Алекс уловил какой-то слабый шум и порадовался, что он в сознании. Сознание, однако, едва теплилось, и это пугало. Он хотел повернуться и посмотреть, что происходит, но непослушное тело затряслось с новой силой. Перед глазами все плыло и двоилось, а уши заложило — их словно заткнули ватой.
— Где капитан? — донесся до него далекий, но такой знакомый голос Дженны. «Это слуховая галлюцинация, — подумал Алекс. — Она на корабле за много миль отсюда».
Внезапно он увидел размытые очертания женского лица и сразу узнал чудесные глаза, которые так любил.
— Алекс, — позвала Дженна, и в следующее мгновение на его ледяное плечо легла ее теплая рука.
Он постарался сосредоточиться — несомненно, она была рядом, потому что он ощущал ее присутствие, видел и слышал ее, правда, как будто сквозь какую-то прозрачную плотную пелену.
— Дженна? — спросил он непослушными губами.
— Да, капитан, вам не удастся от меня так легко отделаться, — ответила она, и в ее голосе прозвучала не только тревога, но и горькая ирония.
Это очень расстроило Алекса, ведь теперь он каждой клеточкой ощущал, что она ему нужна, как воздух, и так было всегда.
— Что… с «Ами»? — прохрипел он.
— Он в безопасности. Клод спрятал его на одном из островков к югу отсюда и ждет нас.
— Англичане…
— Они буквально оккупировали Виторию, но нам с Берком и Микки удалось ускользнуть.
— Берк… тоже? Хорошо… Но как…
— Пожалуйста, не разговаривайте больше, берегите силы. Мы принесли еще одеял и палатку, чтобы защитить вас от дождя. Все будет хорошо…
Она с нежностью погладила его по щеке и затянула песню, которую когда-то пела для Мэг. Берк бережно накрыл капитана несколькими одеялами, а сверху накинул клеенку. Алекс благодарно кивнул и закрыл глаза. На него навалилась безмерная усталость.
Ужасный вид капитана напугал Дженну так, что она мигом забыла о трудностях путешествия — промокшей одежде, пиявках, то и дело присасывавшихся к телу, тучах москитов, поте, грязи, ноющих от усталости, поцарапанных и порезанных о листья руках и ногах. Все ее невзгоды не шли ни в какое сравнение с тем, что случилось с Алексом.
Когда Берк сообщил, что капитан болен, Дженна и представить себе не могла, что застанет его в таком тяжелом состоянии — исхудавший, бледный, даже несмотря на морской загар, он весь трясся, и казалось, что жизнь в нем едва теплится.
Молодая женщина поговорила со священником, который рассказал, чем лечит капитана.
— Вы думаете, надо продолжать давать хину? — спросила она.
— Да, иначе болезнь его убьет.
Дженна опустилась на колени рядом с Алексом и сжала его руку в своей, пытаясь передать ему хотя бы немножечко своего тепла.
— Какая болезнь? — спросила она.
— Мы называем ее потная немочь, — покачал он головой. — Я уже видел нескольких европейцев, которые ее подхватили, — ужасное зрелище. Но от нее хорошо помогает кора хинного дерева, которую даже вывозят в другие страны, чтобы лечить людей.
— Давно капитан в таком состоянии?
— Четыре дня.
— Есть какие-нибудь улучшения?
— Пока нет, но лечение требует времени.
— Кроме хины, чем еще можно ему помочь?
— Только одним — теплом. Его очень сильно знобит.
— Я поняла, — сказала она и повернулась к остальным мужчинам: — Пожалуйста, оставьте нас с капитаном одних.
— Нет, — набычился Берк.
— Хорошо, сеньорита, — кивнул священник и посмотрел на троих европейцев: — Вы хотите, чтобы капитан выжил? Тогда выполните ее просьбу.
Берк снова хотел возразить, но тут до него наконец дошло.
— Ладно, мисс, — пробурчал он, — мы будем неподалеку. Священник протянул ей кожаный мешочек:
— Вот, я растер немного коры, давайте ему с водой на рассвете и на закате. И еще это, — он показал на пистолет, лежавший рядом с Алексом, — если что-то понадобится, выстрелите в воздух.
Кивнув на прощание, падре вместе со своим молчаливым спутником исчез в зарослях. Вслед за ним потянулись и остальные.
Дождь прекратился. Молодая женщина приподняла клеенку, залезла под одеяла к дрожавшему, как осиновый лист, Алексу и прижалась к нему, стараясь согреть своим телом.
— Все будет хорошо, мой родной, — шепнула она и начала тихонько напевать.
Постепенно сотрясавшая его дрожь ослабела, мышцы расслабились, и он заснул. Но Дженна продолжала прижимать его к себе, согревая и баюкая.
Алекс очнулся, чувствуя себя вконец обессиленным. Дрожь почти прошла, но он был слишком слаб, чтобы встать, поэтому просто лежал и смотрел на спавшую рядом Дженну.
Как она здесь оказалась? Должно быть, ей угрожала какая-то опасность, и Берк с Микки привели ее сюда. Откуда взялся Микки? Наверное, он присматривал за ней на корабле… От нее идет такое приятное тепло… А вдруг она тоже заразится малярией?
Эта мысль привела Алекса в ужас. Правда, ни падре, ни Марко, ни молчаливый проводник, к счастью, не заразились от него, но разве можно рисковать жизнью Дженны?
Он коснулся рукой ее щеки, бархатистой и теплой. Подумать только, эта прелестная женщина проделала такой долгий и опасный путь, чтобы предупредить его, быть с ним рядом… Почему? На Мартинике она тоже пошла на немалый риск, чтобы его спасти, но тогда он считал, что она рискует под влиянием порыва и ради детей.
Теперь ни о каком порыве не может быть и речи. Так почему же она столь самоотверженно борется за его жизнь? Вряд ли его можно назвать подходящим кандидатом в мужья, даже более того — он наихудший кандидат из всех возможных, особенно сейчас… Алекс с трудом поднял руку и пощупал заросший щетиной подбородок. Ну и видок у него, должно быть…
Он попытался отодвинуться от Дженны, потому что его внезапно охватил жар. Это состояние не сопровождалось дрожью, поэтому было менее мучительным, чем озноб, но ненамного — жар жег, иссушал, вызывал страшную жажду… С его губ сорвался тихий стон, но и его было достаточно, чтобы Дженна проснулась.
— Алекс? — с тревогой спросила она, всматриваясь в него своими дивными сине-зелеными глазами.
Ему показалось, что никогда еще его имя не звучало так красиво и романтично.
— У вас жар, — озабоченно сказала она, потрогав его лоб.
— Это от малярии… Вам лучше держаться от меня подальше, чтобы не заразиться, — предупредил он.
— После того как меня похитил один пират, я уже ничего не боюсь, — улыбнулась она.
Глядя на нее, он только усмехнулся в ответ.
Дженна поднялась и принялась размешивать в воде порошок из мешочка, который ей дал священник. На ней были матросские рубашка и штаны, подпоясанные веревкой, но даже если бы она спрятала под шапку длинную русую косу, которая болталась у нее за спиной, и тогда бы вряд ли сошла за мужчину — такой женственностью и грацией дышал ее облик. Но Дженна этого, похоже, не ощущала.
— Где Берк? — спросил Алекс, любуясь ею.
— Отошел вместе с остальными немного в глубь леса. Они близко, услышат, если мы их позовем, но я думала…
Алекс вспомнил, что она согревала его своим телом во время очередного приступа малярии. Неужели его товарищи оставили их одних, щадя ее скромность? Или падре считал, что она лучше позаботится о его пациенте?
— У них все в порядке? А как дети? Команда?
— Не волнуйтесь, все хорошо, — успокоила его Дженна, поняв, что он не помнит их предыдущего разговора. — Клод успел спрятать «Ами» до Прихода англичан.
Он смотрел на нее непонимающим взглядом.
— Англия и Франция подписали мирный договор, — напомнила молодая женщина.
— Значит… вы можете… вернуться домой.
— Нет, уже не могу.
Он попытался вникнуть в смысл ее слов, но не смог — мысли разбегались, оставляя за собой звенящую пустоту. Алекс закрыл глаза, почувствовав ужасную усталость.
Дженна поднесла к его губам чашку с разведенным водой порошком хины. Алекс тотчас открыл глаза и, поняв, что это, попытался оттолкнуть чашку — отвратительно горькое лекарство было особенно трудно принимать на пустой желудок.
— Выпейте, прошу вас, — настаивала молодая женщина. Одна мысль все-таки зацепилась за край его затуманенного сознания и крутилась в голове, раздражая, вызывая тревогу.
— Вы сказали… что уже… не можете… вернуться домой… Почему? — спросил он.
— Я отвечу, но сначала выпейте лекарство.
Борясь с тошнотой, он стал пить. Дженна помогала, поддерживая ему голову, — он так ослаб, что не мог без посторонней помощи даже выпить лекарство.
Наконец Алекс отвел ее руку, державшую чашку, и повторил вопрос:
— Почему вы… не можете… вернуться домой?
— В Виторию вместе с англичанами прибыл мистер Мюррей, — ответила Дженна. — По его словам, он отправился с ними, чтобы найти и спасти меня из пиратского плена.
— Как… почему… — не понял Алекс, которому ее слова показались полнейшей бессмыслицей.
— Видимо, англичан навел на след ваш друг губернатор или кто-то еще на Мартинике, кому вы открыли свое намерение посетить Бразилию. Дэвид Мюррей приплыл с ними. Англичане сейчас ищут нас по всему побережью.
— Почему… вы не уехали с женихом? Или… он оказался… — Алекс хотел сказать «недостаточно хорош», но осекся.
— Напротив, Дэвид Мюррей — весьма достойный человек. Представьте, он был так добр, что не стал меня останавливать, когда я решила идти к вам.
Алекс вопросительно посмотрел на нее.
— Я сказала ему, что не могу выйти за него замуж, — пояснила Дженна.
Смысл ее слов с трудом пробивался к его померкшему сознанию. Он попытался представить себе ее встречу с женихом, который примчался за сотни миль спасать похищенную невесту, и обнаружил, что она не нуждается в его помощи. Нет, это не укладывалось у Алекса в голове. Зачем она отказалась от выгодного замужества и, рискуя жизнью, отправилась в лес, чтобы предупредить его об очередной опасности? Это могли сделать Берк и Микки…
Алекс застонал — проклятый жар, от него не было спасения. Если час назад бившийся в ознобе шотландец мечтал о тепле, то теперь он жаждал хоть какой-нибудь прохлады. Жар иссушал мозг, лишал способности думать… Он в изнеможении закрыл глаза. Оставалось одно — надеяться, что отвратительное на вкус снадобье рано или поздно подействует.
На закате вернулся священник.
— Лихорадка спала, — сообщила ему Дженна. — Значит, теперь надо ждать озноба?
— Похоже, начала действовать хина, — ответил на ломаном испанском падре. — Капитан принимает ее уже три дня.
— А если дело не в хине и болезнь снова обострится?
— Тогда будем уповать на милосердие господа.
— Нет, я не могу сидеть сложа руки и смотреть, как он мучается. Наверняка есть еще какие-то способы облегчить его состояние.
— Вы ведь не католичка?
— Нет.
— А капитан?
— Не знаю, он ведь якобит. Но не все ли равно?
— Нет, не все равно, — устало возразил падре, — я должен знать точно, если он…
— Нет! — вскрикнула Дженна, поняв, что священник имел в виду. — Он не умрет!
— Тогда молитесь за него, сеньорита. У капитана почти не осталось сил.
— Еда, ему нужна еда! — осенило молодую женщину. — Мы можем его накормить?
— Томас пошел на охоту. Если ему удастся поймать какую-нибудь дичь, мы сварим бульон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53