— Алекс. Меня зовут Алекс, — неожиданно сказал капитан, и напряженный взгляд его глаз на несколько мгновений смягчился.
Дженна ждала, что он назовет и свою фамилию — это было бы знаком доверия, — но Алекс ограничился только именем. И все же его признание ее очень обрадовало.
— Вы сильно рисковали ради меня вчера, — продолжил он, и его взгляд снова стал жестким. — Я позабочусь, чтобы вы получили вознаграждение.
У Дженны едва не остановилось сердце.
— Мне не нужно никакого вознаграждения, — пробормотала она упавшим голосом.
— Но я перед вами в долгу, поэтому просто обязан о вас позаботиться, — холодно объяснил он.
Его слова жалили, как ядовитые змеи. Дженна просто не верила своим ушам. Она помогала и отдалась ему по велению сердца, без всяких задних мыслей, поэтому предложение вознаграждения прозвучало оскорбительно, оно заставило ее почувствовать себя продажной женщиной. Господи, да с какой стати она решила, что он проснется утром и поклянется ей в вечной любви, забыв о своей ненависти к ее семье и о пропасти, которая их разделяет?
Впрочем, теперь пропасть исчезла — отныне Мэг и Алекс единственная привязанность Дженны, и если у нее есть какие-то обязательства, то только перед ними. Он наверняка это понимает и все-таки отвергает ее…
— Вы мне ничем не обязаны, — отрезала она таким же холодным тоном.
— Но вам нельзя остаться здесь, иначе губернатор тотчас догадается об обмане.
— Понимаю. А вам закрыта дорога на английский остров. Как, в таком случае, вы намерены поступить со мной?
— Да… В хорошенькую же историю мы попали… — протянул Алекс.
«Для него я всего лишь очередная „история“, — с горечью подумала Дженна. Волшебство кончилось: она больше не чувствовала себя ни прекрасной, ни желанной, как минувшей ночью.
Она потянулась, и это движение тотчас вызвало отголосок боли где-то глубоко внутри. Дженна прислушалась к себе — она испытывала странное ощущение полной удовлетворенности и одновременно желания, которое, как ей казалось, уже не угаснет никогда.
И еще она страдала от уязвленной гордости. Именно гордость некогда помогала ей сносить обиды от окружающих, пренебрежение родителей, недовольство сестер. Поможет она и сейчас… Дженна нашла скомканную ночную рубашку, которую Алекс снял с нее ночью, надела — не спеша, всем своим видом показывая, что нисколько не стесняется, — и нарочито спокойно попросила:
— Пожалуйста, выйдите на минутку, мне надо привести себя в порядок.
— Дженна… — проговорил он, отходя от окна.
— Выйдите, прошу вас, — повторила она. Алекс заколебался, но потом все-таки вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Оставшись в одиночестве, Дженна дала волю своим чувствам, и из ее глаз скатилось несколько слезинок. Но, полная решимости скрыть от Алекса свою боль и отчаяние, как раньше скрывала от окружающих обиды, нанесенные их едкими замечаниями и косыми взглядами, она взяла себя в руки, быстро оделась и стала ждать его возвращения.
Как ни странно, она нисколько не опасалась, что Алекс ее бросит — ведь не бросил же он Мэг и Робина. Пират не был лишен своеобразного понятия о чести. И она оказалась права — он вернулся и проводил ее на корабль. По дороге в порт Дженна старательно изображала равнодушие. Они почти не говорили, ограничившись только несколькими фразами о погоде.
Когда к причалу подошла шлюпка, чтобы забрать Дженну на судно, молодая женщина сделала вид, что не заметила протянутой руки Алекса, и спустилась в лодку, воспользовавшись помощью одного из матросов.
Ее сердце было разбито. Будь ее воля, то она сейчас же убежала бы куда глаза глядят, только бы не видеть больше холодных глаз Алекса. Но он прав, на Мартинике ей оставаться нельзя, губернатор сразу же раскусит их обман. Тогда, может быть, сойти с корабля на каком-нибудь близлежащем острове? Но что тогда будет с Мэг и Робином?
Раз Алекс с таким равнодушием относится к ней, то, возможно, для него не очень важны и дети, и он будет рад избавиться от всех троих, если удастся его убедить, что она будет заботиться о них, как о родных?
Дженна понимала, что возводит на капитана напраслину и должна стыдиться своих мыслей — Алекс искренне любил детей, это очевидно, — но как еще могла она укрепить свою решимость забрать Мэг и Робина?
И скрыть, какую страшную обиду он нанес ей этим утром…
Но на что ей обижаться? Она знала, на что шла, знала, что их роман мимолетен и ничем не кончится. Ей хотелось наконец почувствовать себя женщиной, и она добилась того, к чему так страстно стремилась, — такого ощущения беспредельной радости и свободы она не испытывала никогда…
Но последовавшая за этим холодность Алекса оказалась для Дженны неожиданностью, и она не знала, как справиться с постигшим ее разочарованием.
Отогнав тяжелые мысли, молодая женщина снова взглянула на спящую Мэг и улыбнулась, вспомнив, с каким благоговением та назвала ее «хорошенькой». Дженна тогда постаралась развеселить девочку матросской песенкой, услышанной на «Шарлотте».
— Как ты познакомилась с Уиллом? — спросила она.
— Услышала, что в холмах скрывается один человек, который помогает детям, и пошла туда.
— Значит, кроме вас с Робином, там были и другие дети?
— Да, вместе с нами — десять. И еще с ним был Берк, он тоже о нас заботился.
— И сколько времени вы пробыли с Уиллом и Берком?
— Около года.
— Вы прятались в холмах?
— Ив горах тоже. Мы мерзли и голодали, все время перебирались с места на место, но Уилл нас не бросил.
У Дженны тогда дрогнуло сердце — этот суровый, мрачный капитан, поразивший ее странной, неспешной улыбкой и нежными руками, в рассказе девочки представал на редкость добрым, великодушным человеком. Но сегодня утром он показался Дженне совсем иным…
Сколько противоречий! Какой же он на самом деле? И кто он на самом деле?
— А где теперь остальные дети?
— Уилл нашел для них приемные семьи во Франции. Для нас с Робином он тоже нашел опекунов, но мы с ними не остались, наше место рядом с Уиллом, — гордо сообщила девочка. — Должен же кто-то и о нем позаботиться, верно? — сказала она и вдруг округлила глаза, словно ей в голову пришла неожиданная, но удачная мысль: — А не могли бы вы о нем заботиться, миледи?
— Видишь ли, я помолвлена, — упавшим голосом ответила Дженна. — Ничего не получится, дорогая.
Она встала и подошла к окну — как раз в этот момент к кораблю подходила шлюпка с вернувшимся из города капитаном. Он наверняка захочет повидать Мэг, и Дженне не хотелось оставаться в каюте до его прихода.
— К тебе скоро зайдет Уилл, — сказала она, наклоняясь к девочке. — А я пока пойду переоденусь.
— Я очень скучала, пока вас не было, — улыбнулась Мэг, и от ее улыбки в полутемной каюте, казалось, стало светлее.
— Я тоже по тебе скучала, малышка, — призналась молодая женщина. У нее радостно забилось сердце: первый раз в жизни по ней кто-то скучал — это дорогого стоило, особенно после того, что случилось утром.
Дженна подоткнула покрывало и хотела было закрыть окно — становилось слишком свежо, но Мэг попросила оставить его открытым.
Вернувшись на «Ами», Дженна сразу осмотрела и перевязала свою маленькую пациентку — рана почти не мокла, да и болезненная краснота начала спадать. Движения, похоже, тоже больше не причиняли Мэг такой сильной боли, как раньше. Короче, признаки начавшегося выздоровления были налицо, поэтому Дженна надеялась, что девочка крепко проспит до утра после того, конечно, как повидается с Алексом и убедится, что в ее маленьком мирке опять царят мир и покой.
Но долго ли продлится эта идиллия? Как бы ни любил детей капитан, он явно не хотел обременять себя какими бы то ни было узами. Ему не нужны ни дети, ни семья — то, к чему так стремилась она, Дженна.
Может быть, теперь, когда Алекс уже не испытывает к ней былой враждебности, он согласится отдать ей детей? Надо только облечь свою просьбу в подходящую форму и выбрать для нее подходящее время. Пусть капитан ее отверг, пусть у нее никогда не будет мужа, но она может наконец обрести детей, которых будет любить больше жизни…
Она услышала, как загремела, наматываясь на лебедку, якорная цепь и заскрипели снасти — «Ами» отправлялся в очередное плавание. Значит, его капитан уже на борту и скоро будет здесь.
Ее мысли снова вернулись к предыдущей ночи и последовавшему за ней утру. Увы, они будут возвращаться в прошлое снова и снова… Дженна постаралась прогнать возникавшие в памяти образы — ей некогда предаваться воспоминаниям, у нее много других дел, например, переодеться наконец, а то она все еще в платье, в котором была у губернатора.
С палубы послышались нестройные шаги и голоса пленников, которых отправляли на берег. Молодая женщина замерла.
Внезапно открылась дверь, и в «лазарет» вошел матрос, который тотчас направился к фонарю и погасил его.
— Капитан приказал убрать все огни, — пояснил он из темноты. — А вам, миледи, ведено вернуться в его каюту.
Дженне оставалось только повиноваться.
Капитанская каюта тонула во мраке, как и весь корабль, но молодая женщина не сетовала на неудобство, уверенная, что у капитана были веские причины требовать полной темноты. Мало-помалу глаза Дженны привыкли ко мраку, но, к ее удивлению, Седин на месте не оказалось.
Гадая, куда могла уйти ее подруга, молодая женщина сбросила надоевший кринолин и кое-как расстегнула лиф, перевернув его на себе задом наперед, благо вырез оказался достаточно низким. Оставшись в одной сорочке, Дженна села на кровать и чуть не расплакалась от отчаяния и одиночества — на нее снова нахлынули воспоминания об утреннем позоре. Но стоит ли так жалеть себя да еще давать капитану повод для торжества? Решив, что не стоит, Дженна смахнула набежавшие слезы и принялась рыться в дорожном сундуке. Найдя простое домашнее платье со шнуровкой спереди, она надела его и подосадовала на неудобство женской одежды. Вот были бы у нее брюки и рубаха, как у Мэг, она бы носила их с огромным удовольствием — должно быть, мужская одежда дает такую свободу движений, какая женщине и не снилась.
Перчаток Дженна решила больше никогда не надевать, во всяком случае, для того, чтобы спрятать родимое пятно. Если кому-то это придется не по душе — пусть, это их дело. Господи, по крайней мере, Алекс помог ей избавиться от наваждения «дьявольской метки»…
Покончив с туалетом, молодая женщина взглянула в иллюминатор — вдали еще переливались огоньки Форт-Ройяля — и пошла к дверям.
«Алекс, Александр», — крутилось у нее в мозгу. Это имя, несомненно, подходило капитану гораздо больше, чем Уилл. Она попыталась вспомнить всех знатных шотландцев, имевших сыновей с таким именем, но безуспешно — их было слишком много. «Может быть, оно и к лучшему», — решила Дженна. Если она догадается, из какой он семьи, что ей даст это открытие, кроме новой боли? Нужно забыть о нем, а не бередить себе душу, размышляя, кто он такой. У нее и без того разрывается сердце…
Однако, несмотря на причиненную ей боль, Дженна знала, что никогда не сделает ничего, что могло бы причинить Алексу хоть малую толику ее страданий.
Без привычки в темном коридоре можно было запросто заплутать, но, к счастью, Дженна прекрасно ориентировалась и быстро нашла дорогу к лестнице, которая вела на палубу. Выбравшись из люка, она полной грудью вдохнула так полюбившийся ей морской воздух и огляделась — капитана видно не было; у штурвала стоял Клод, рядом — Берк и Селия, на плечах которой, как с изумлением заметила Дженна, лежала его рука.
Ей вспомнились сильные руки Алекса, и ее пронзило острое желание… Она отвернулась и стала смотреть на огоньки города — корабль ложился на курс, и они пропадали один за другим. Матросы поставили дополнительные паруса, «Ами» дрогнул и ускорил ход.
— Вижу судно! — неожиданно закричал сверху впередсмотрящий.
Берк тотчас снял руку с плеч Селии и подтолкнул ее к люку. Дженна ступила в тень, стараясь остаться незамеченной. «Где же капитан?» — мелькнуло у нее в голове.
В следующее мгновение рядом с ней из темноты раздался его голос:
— Какой флаг?
— Английский, — ответили сверху.
— Черт, они нас явно поджидали, — мрачно заключил Алекс.
— И французы это отлично знали, — пробормотал один из матросов поблизости от Дженны.
— Поставить бомбрамсели! Приготовить лиселя! — рявкнул капитан, перекрывая рокот голосов. — Канониры — по местам!
— Шли бы вы вниз, миледи, — посоветовал Дженне пробегавший мимо матрос.
Но она осталась стоять, где стояла, во все глаза глядя на огромный корабль, который на всех парусах мчался прямо на «Ами». Ее охватил страх, как несколько дней назад, когда за ними погнался английский фрегат, и «Ами» ушел от него, скрывшись за стеной шторма. Сегодня, однако, чистое ночное небо, подсвеченное месяцем и россыпью звезд, не предвещало спасительной бури.
Как ни торопились матросы, ставя новые паруса, «Ами» все еще не набрал предельной скорости, и Дженна с тревогой наблюдала за работой, кипевшей на мачтах, — с каждым новым развернутым парусом корабль ускорял ход, но она понимала, что этого недостаточно.
К люку поспешно подошел капитан — он, видимо, собирался спуститься вниз, но, заметив Дженну, остановился. Она решила, что он прикажет ей оставить палубу, но вместо этого Алекс подошел к ней и погладил по щеке.
— Губернатор хитрее, чем я думал, — сказал он тихо.
— Может быть, он не знал? — предположила Дженна. Ей не верилось, что любезный хозяин Мартиники мог оказаться таким коварным.
Сильный грохот разорвал ночную тишину, и по левому борту раздался громкий всплеск.
— Идите к Мэг, — посуровел капитан. — И помните: никаких ламп и фонарей!
— А как быть с Робином?
— Я приказал ему идти к девочке, но он не захотел, — признался Алекс. — Он знает, что нам не хватает рабочих рук, и рвется помогать. Но не беспокойтесь, я за ним присмотрю. Пожалуйста, позаботьтесь о Мэг.
Когда Дженна вошла в «лазарет», девочка, разбуженная грохотом, сидела на койке.
— Что случилось? — испуганно спросила она.
— За нами погоня, — пояснила Дженна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53