– Ты знала, что Эллиот в Сингапуре? – спросил ее Адам, и его голос прозвучал неожиданно резко. В этот момент такси свернуло на широкую автостраду.
– Нет, – открыв глаза, ответила она. Элизабет была как выжатый лимон. Встреча с Эллиотом произвела на нее огромное впечатление. Она понимала, что теперь уже ей никуда от него не деться. Спроси у нее сейчас Адам, была ли она близка с Рифом, она не смогла бы солгать.
– Терпеть не могу этого человека! – раздраженно произнес он. – В нем есть что-то отвратительное, какая-то оскорбительная надменность. Не удивлюсь, если в конце концов обнаружится, что он умышленно прибил этого Джимми или Джека Латимера, или как там, черт, его... Умышленно и хладнокровно!
Адам был не из тех, кто резко отзывается о других. Элизабет почувствовала, как холод сжал ее сердце.
– Едва ли. – Она ненавидела себя за то, что участвует в этом разговоре. Ведь, в сущности, выходило, что она защищает от мужа собственного любовника. – Все присяжные пришли к выводу, что его действия носили неумышленный характер, что он просто-напросто хотел проучить этого Джако.
– Ничего себе «проучить»! Раскроил человеку череп – проучил, называется! – со злостью произнес Адам, когда такси, повернув налево, выехало на Бич-роуд.
Элизабет молчала. Она не хотела говорить о Рифе. Ее чувства были в беспорядке. Ей было невыносимо слышать, как пренебрежительно человек, которого она любила и уважала, произносит имя Рифа. Интересно, догадывается ли о чем-нибудь Адам. Возникшее между ней и мужем напряжение было почти осязаемо. Более опытный в житейском отношении человек на его месте давно бы уже обо всем догадался. Но Адаму как раз и недоставало житейской мудрости, особенно в сексуальных вопросах. Поэтому ему даже в голову не приходило заподозрить жену в неверности.
Такси остановилось. Бои кинулись к машине вытаскивать чемоданы. Индус-привратник, высокий и представительный, в тюрбане, пригласил их войти. Элизабет с Адамом прошли в облицованный мрамором и украшенный флажками холл. С детства Элизабет прекрасно знала, как себя вести в дорогих отелях. Она была уверена, что в «Рэффлз» им будет неплохо. Правда, за последние полчаса ее настроение несколько омрачилось, и она рассеянно следовала за коридорным к номеру.
– Наверное, он приехал сюда по делам, – воинственно произнес Адам, продолжая разговор. Дав коридорному на чай, он отпустил его и закрыл двери номера. – Имя «Эллиот» можно видеть чуть ли не на каждом портовом пакгаузе. Такое чувство, что этот город со всеми потрохами принадлежит ему.
– Вряд ли, – ответила она, усаживаясь на одну из постелей и сбрасывая туфли. Меньше всего ей хотелось обсуждать с Адамом уровень благосостояния Рифа. – Адам, я очень устала. Не возражаешь, если немного вздремну? А после обеда мы могли бы прогуляться.
Нахмурившись, он озабоченно посмотрел на жену. Ее прекрасное лицо было бледно, под глазами обозначились темные круги, которых он прежде не замечал.
– Конечно, дорогая, – с участием сказал Адам. – Хочешь, я закажу чай в номер?
– Пожалуй, нет, спасибо, – выдавив из себя слабую улыбку, ответила она. – Мне просто нужно немного поспать, Адам, только и всего.
Он подошел к ней.
– Не следовало мне так говорить о Рифе, – с нотками извинения в голосе сказал Адам. – Ведь нам этот человек безразличен. – Он поцеловал ее в лоб. – Отдыхай, дорогая. Через часок я тебя разбужу.
Дверь за ним тихо закрылась. Висевший под потолком вентилятор размеренно гнал воздух, жалюзи смягчали проникавший в комнату солнечный свет. Элизабет лежала, уставившись в безупречно белый потолок. Прежде всего нужно так устроить, чтобы не видеться с Рифом. Конечно, она вполне могла бы уговорить Адама немедленно уехать в Куала-Лумпур или Джохор, но нельзя же сдаваться сразу. Даже в создавшемся положении нужно попытаться сохранить самоуважение.
Она припомнила выражение глаз Рифа, когда на причале их взгляды встретились. Рядом сновали кули, сошедшие с корабля пассажиры, а он стоял, широкоплечий, в распахнутой на груди шелковой рубашке, в узких фланелевых брюках, и его черные волосы под лучами жаркого солнца казались иссиня-черными. При этих воспоминаниях Элизабет почувствовала, как ее пожирает огонь страсти. Она так сильно желала Рифа, что даже немного испугалась. Господи, как же ей хотелось почувствовать его руки на своем теле, ощутить его губы. При одной мысли об этом Элизабет охватил жар, она покрылась испариной и лежала обессиленная, в сладкой истоме.
Тихонько всхлипнув, она перевернулась на живот, сжала кулаки и несколько раз ударила по подушке. Она не пойдет к нему на поклон, не сдастся! Не пожертвует своей жизнью с Адамом ради того, чтобы вновь оказаться под сильным телом Рифа Эллиота! Не бывать этому! Никогда!
Когда вернулся Адам, она уже приняла душ и успела надеть абрикосового цвета полотняное платье с широкой юбкой и узеньким поясом. На ноги обула кожаные босоножки на высоких каблуках в тон платью.
– Ну как, ты чувствуешь себя лучше, дорогая? – спросил Адам, обнимая жену.
– Кажется, – солгала она, прижимаясь к мужу в надежде, что тело не подведет ее, что оно откликнется на его прикосновение точно так же, как откликалось на близость Рифа. – Адам... – протянула она, и он вопросительно посмотрел ей в глаза. – Скажи, не могли бы мы завтра уехать в Куала-Лумпур? Мне говорили, там великолепные пейзажи, и кроме того...
– Господи, Бет! Мы ведь только что сюда приехали! – Он натянуто засмеялся. – Давай уж лучше оставим Куала-Лумпур на следующую неделю или вообще на потом. Туда мы всегда с тобой успеем.
Ее сердце учащенно забилось. Она не могла вспомнить, когда в последний раз он в чем-то ей отказывал. А ведь это было так важно для нее! Если они останутся в Сингапуре и если она еще хоть раз увидит Рифа, вся их совместная жизнь – это неминуемо – пойдет прахом.
– Ну пожалуйста, Адам. – Она обняла мужа за шею. – Прошу тебя, дорогой. Для меня это так важно.
Его улыбка растаяла.
– Но ведь то же самое ты говорила перед поездкой в Сингапур, Бет! Я поддался на твои уговоры, мы наконец приехали сюда, и по крайней мере две недели я с места не тронусь. Это бессмысленно, пойми. – Он обнял и сразу же отпустил ее. – Перестань выдумывать, дорогая! Я познакомился тут с двумя плантаторами и с владельцем участка, где нашли олово. Посидел с ними в баре. Хочу познакомить тебя с ними.
– Ну пожалуйста, Адам, – требовательно повторила она. – Я и сама понимаю, что это может показаться странным, но это и вправду важно для меня!
– Но почему? – спросил он. – Откуда этот неуемный зуд, это желание все время куда-то ехать? Что-нибудь случилось? Что-то такое, что ты скрываешь от меня?
Она взглянула в его родное, такое знакомое, доброе, а сейчас и удивленное лицо и с отчаянием поняла, что никогда не сможет ему ничего объяснить. Для Адама это будет непоправимым ударом, и сразу же обнаружится, что их брак – союз двух противоположностей, несовместимых друг с другом. Он поймет, что его мягкое, благоговейное поведение в постели никогда, в сущности, не удовлетворяло Элизабет и не приносило ей наслаждения. Несмотря на ее нежную привязанность к нему. И поймет, что прежних отношений не вернешь.
– Ничего, – устало произнесла она. – Нет, право же, Адам, все в порядке.
Он вновь обнял ее и притянул к себе.
– Не могу слышать твой несчастный голос, Бет, – сказал он, касаясь губами ее волос. – Я ведь очень люблю тебя, дорогая. Ты – главное в моей жизни.
– Знаю, – сдавленно произнесла она. – Я ведь тоже тебя люблю, Адам.
Она покрепче прижалась к нему. Сейчас Элизабет искренне верила, что никогда, ни при каких обстоятельствах не причинит ему боли. Ей только нужно почаще вспоминать, какой он добрый и любящий. И никогда больше не видеться с Рифом Эллиотом.
Они спустились в бар, где выпили по паре коктейлей. Адам представил ее плантаторам и добытчику олова, с которыми раньше познакомился. Позже, во время обеда, раздались звуки музыки.
– Оркестр, – улыбнулся Адам. – Тут каждый Божий день танцы. Все очень прилично, и можно развлечься.
После кофе они по сводчатой галерее прошли на дансинг.
– Как насчет фокстрота? После мы могли бы прогуляться по городу, – сказал Адам. – Давненько я не гулял в два часа пополудни! Но почему бы и нет?
* * *
До конца дня они гуляли по Сингапуру, ездили на такси и на рикшах. Все это время Элизабет гадала, где Риф устроит им засаду и когда именно.
Город показался ей просторным, более открытым, нежели Гонконг. Контраст между отдельными кварталами был менее резким. Китайская часть города состояла сплошь из маленьких магазинчиков на многолюдных суматошных улицах и после Гонконга казалась привычной. Но стоило пройти лишь несколько кварталов, как весь шум и уличная суматоха куда-то исчезали и типично китайские лица сменялись индийскими; черные шелковые пижамы уступали место ярким пестрым сари, а на смену лихорадочному уличному кипению жизни приходила чисто азиатская истома.
Когда они порядком устали, то наняли рикшу и вернулись в отель. На сей раз ехать пришлось не по шумным узким улочкам, заставленным лотками, полными экзотических фруктов, а по широким проспектам, обсаженным цветами, с аккуратно подстриженными газонами.
– Это Танглинский клуб, – сказал Адам, указав на невысокое белое здание, окруженное обширным газоном. – Если мы какое-то время тут пробудем, то обязательно вступим в него. Алистер говорил, что тут лучший в городе бассейн.
Когда они проезжали кварталы государственных учреждений и контор крупных фирм, на одном солидном здании Элизабет увидела крупную надпись: «Эллиот». Она совсем не собиралась оставаться в Сингапуре так долго, чтобы им пришлось вступать в какой-то престижный клуб вроде Танглинского. Ей хотелось как можно скорее удрать из Сингапура, убежать от Рифа Эллиота.
– Не правда ли, город более привлекателен, чем кажется поначалу? – спросил Адам, когда рикша свернул на широкую, с движением в три ряда, Бэттери-роуд. – Любая улица ведет либо к морю, либо к реке. Вода и корабли тут повсюду.
Она согласилась. Сингапур и вправду был очень красив. Парки и сады, прямые современные улицы, вдоль которых росли экзотические деревья. Но Элизабет не могла, подобно Адаму, искренне восхищаться Сингапуром. Все ее мысли были о Рифе. Они приближались к отелю, а она думала, будет ли он в «Рэффлз», когда они вернутся, как отнесется к отказу увидеться с ним? Достанет ли у нее сил оставаться спокойной и невозмутимой, когда всей душой она стремится к нему?..
Уже стемнело, когда рикша подвез их к отелю.
– Иди в номер, прими душ и освежись, – сказал Адам. – А я загляну на минутку в бар, глотну виски с содовой, в горле совсем пересохло.
Элизабет обрадовалась, что можно сразу подняться в номер. Мимоходом она оглядела находившихся в холле людей: Рифа среди них не было. Но он наверняка где-то рядом, она интуитивно чувствовала это. Когда она поднималась по лестнице, ее рука, опиравшаяся на перила, заметно дрожала. Ее переполнял ужас, смешанный с сильным желанием; казалось, она разрывается на части. Как только Элизабет оказалась в относительной безопасности своего номера, она прислонилась спиной к двери и закрыла глаза.
Хватит ли у него безрассудства подойти к ним за ужином? А может, он сейчас уже пьет с Адамом? Преследования Рифа заставляли ее испытывать чувство опасного удовольствия. Такой человек способен покорить любую женщину, помани он только пальцем. А Риф желал именно ее. Она открыла глаза, сделала насколько шагов по комнате, включила свет и задернула противомоскитную сетку. За окном стрекотали цикады, истошно квакали крупные лягушки, известные как «лягушки-быки».
Когда в присутствии Элизабет люди, даже вполне благожелательно относившиеся к Рифу, вроде Жюль-енны или Элен, обсуждали его, у нее возникало чувство, что они говорят о чужом ей человеке. Во всяком случае, она знала совершенно другого Рифа. Рифа, который был очень одинок и в глубине души уязвим, как и сама Элизабет. С этим Рифом у нее было много общего.
Она расстегнула узкий поясок платья и разулась. При первой же встрече между ними возникло редкое единение, не только в физическом, но главным образом в духовном смысле. Было чувство, что она знает этого человека всю жизнь. Элизабет бросила платье на спинку кровати и отправилась в ванную.
Сильная горячая струя из душа ударила в ванну. Элизабет подставила лицо под воду. Никогда ей так ничего не хотелось, как быть вместе с Рифом. Его близость была для нее важнее музыкальной карьеры. Ей хотелось видеть его лицо, засыпая и пробуждаясь. Она хотела есть с ним, спать с ним, вместе с ним смеяться и огорчаться. Хотела сидеть за завтраком напротив Рифа, смотреть, как он бреется, хотела делить с ним чаяния и надежды, сделаться неотъемлемой частью его жизни. Ее слезы смешивались с горячими струями воды. Почему им не было суждено встретиться много лет назад!.. Если бы она не вышла за Адама!.. Если... если...
– Знаешь, в баре подобралась недурная компания, – сказал Адам, заглянув в ванную. – Олово-добытчики из местных, очень осведомленные люди. Знают о япошках всю подноготную. Ты не будешь против, если я попозже спущусь туда и пропущу с ними еще по стаканчику?
– Разумеется, нет! – Шум воды заглушил ее нетвердый голос. Пристыженная, Элизабет поспешно отерла слезы с мокрого лица. Да как она могла сожалеть о прожитых с Адамом годах! Это же бред – даже в мыслях позволять себе такое! Адам – неотъемлемая часть ее жизни. Сильный и надежный, он всегда был ее поддержкой и опорой, с тех пор, когда Элизабет была еще ребенком, и нелепо пытаться освободиться от Адама только потому, что в ней проснулось сильное и неутолимое сексуальное желание.
Выйдя из-под душа, она завернулась в полотенце.
– Больше никого не видел в баре? – спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более безучастно. – Может, кого-нибудь из наших общих знакомых?
– Нет, никого, – ответил Адам, и его брови чуть заметно сошлись. – Да и кого тут можно встретить? Кроме Эллиота, я ведь не знаю ни души в Сингапуре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79