Сейчас не время задаваться этим вопросом.
Кайли заворочалась в объятиях Чинь, во всеуслышание выражая неудовольствие тем, что ее так долго и крепко сжимают в руках. Чинь посадила девочку на пол, не сводя глаз с Серены и нетерпеливо дожидаясь продолжения.
– Известно, что после того, как Кайла сбили, его отправили в Ханой, – заговорила Серена, чувствуя такое возбуждение, что вот-вот была готова разразиться слезами. – В октябре того года, когда его сбили, северовьетнамцы опубликовали список заключенных Хоало. Кайл оказался в их числе. Связаться с ним не было возможности, но в таком же положении находится подавляющее большинство военнопленных. Только немногим из них позволено писать родным. Кайл не получил такого разрешения, но это еще не значит, что он умер.
– Мой Бог! – чуть слышно выдохнула Чинь.
Она начала всхлипывать, и Серена, столь же измученная, медленно вернулась к столу и села, ощущая слабость в коленях.
Девочка сидела на полу и не отрываясь с любопытством смотрела на Серену. Серена, в свою очередь, разглядывала ее. Все рожденные азиатками от американцев дети, которых встречала Серена, казались ей очаровательными, и дочь Кайла не была исключением. Она отличалась редкой красотой.
Серене захотелось взять девочку и посадить ее себе на колени. Она подавила желание, не зная, как к этому отнеслась бы Чинь.
Слезы облегчения начали утихать, и когда Чинь опять обрела дар речи, то робко произнесла:
– Вы очень добры ко мне, мадам... учитывая обстоятельства. – Она запнулась, вспомнив, что Кайл жив, что он находится в Хоало и что он женат. Он обманул ее. Он не собирался жениться на ней, даже не думал об этом. Сердце Чинь разрывалось от мучительной боли, и она не знала, сможет ли ее вытерпеть. – Мне пора, – произнесла она. – Вы ведь не захотите, чтобы моя дочь находилась здесь, в «Кейтонг».
Она встала, наклонилась к Кайли и взяла ее на руки.
Серена задумчиво рассматривала мать и девочку. Она понимала, какими трудностями мог обернуться прием Кайли в «Кейтонг». Но она не могла не вспомнить о других городских приютах, грязных и переполненных. Она не могла позволить дочери Кайла мучиться в одном из таких заведений.
Серена сказала, тщательно подбирая слова:
– Я была бы очень рада, если бы Кайли воспитывалась в «Кейтонг». Здесь о ней позаботятся лучше, чем в любом другом месте, и, кроме нас, никто не узнает о тех своеобразных отношениях, которые нас связывают.
Чинь встревожено посмотрела на нее, потом нерешительно произнесла:
– Извините за любопытство, мадам, но... нет ли у вас с... – Она судорожно сглотнула и с немалым трудом продолжала: – Нет ли у вас с Кайлом собственных детей?
Серена покачала головой:
– Нет. Мы обвенчались за год до отъезда Кайла во Вьетнам, но в течение этого времени провели вместе лишь несколько дней.
Чинь была до такой степени ошеломлена откровенностью Серены, что на мгновение растерялась, не зная, как вести себя дальше. Но потом в ее взгляде отразились облегчение и торжество, которые она не сумела скрыть.
Серена поняла, зачем Чинь спросила, есть ли у нее собственные дети. Она понимала, что тревожит вьетнамку.
– Несколько детей из «Кейтонг» были усыновлены американскими и британскими семьями, – продолжала Чинь.
Искренность Серены побудила ее к ответной откровенности. – У вас нет своих детей, мадам. Что, если я оставлю здесь Кайли, поскольку она дочь вашего мужа, а вы решите забрать ее себе?
– Нет, – негромко откликнулась Серена. – Я не заберу у вас Кайли. Она не нужна мне. Я лишь хотела сделать так, чтобы ребенок моего мужа получил должный уход и заботу.
Она понимала, что продолжать бесполезно. Чинь либо поверит ей, либо нет. Она надеялась, что Чинь поверит – ради своего собственного ребенка.
Из распахнутого окна послышались крики детей, шумно требовавших пищи. Чинь молча стояла, держа девочку и стараясь прийти к какому-либо решению.
Раздался отрывистый стук в дверь, и на пороге появилась новозеландка:
– Прошу прощения за то, что прерываю вас, Серена, но дети готовы к кормлению. Поскольку Люси еще не вернулась из госпиталя, не могли бы вы мне помочь?
– Сейчас приду, – отозвалась Серена, поднимаясь. Как только дверь закрылась и женщины вновь остались наедине, Чинь печально произнесла:
– Кажется, у меня нет выбора. Я оставлю Кайли в «Кейтонг», чтобы за ней ухаживали в течение дня, пока я работаю. Но я буду забирать ее каждый вечер.
Серена с облегчением кивнула. Приют не располагал дневной группой, случай был довольно необычный, но она не сомневалась, что сумеет уговорить Майка Дэниелса.
– Вы никому не скажете? – с тревогой спросила Чинь. – Никто не узнает, что это ребенок вашего мужа?
– Нет, – заверила ее Серена.
О Господи! Только этого ей не хватало. Она могла лишь догадываться, как отреагировали бы Дэниелс и Люси. Она вышла из-за стола, пересекла тесную комнату и открыла дверь перед Чинь и Кайли.
Чинь задержалась в дверях.
– Спасибо, – просто сказала она. Казалось, лишь неуловимое мгновение отделяет их от проявления дружеских чувств, но тут Чинь сухо произнесла: – Хао ба, мадам. – До свидания. Момент был упущен.
Серена стояла в дверном проеме, глядя вслед вьетнамке, которая легкой походкой удалялась по коридору. Небесно-голубое шелковое ао дай мягко колыхалось над ее ногами. Кайли сидела на руках матери, глядя назад через ее плечо. Она встретилась глазами с Сереной, и вдруг ее личико под копной темных волос озарилось широкой лукавой улыбкой.
В этот миг она так напоминала Кайла, что в ушах Серены молотками забилась кровь. Она уговорила Чинь поручить девочку заботам «Кейтонг», потому что любое иное решение представлялось немыслимым. Однако Серена до сих пор не представляла, как ей свыкнуться с мыслью о том, что у Кайла в Сайгоне осталась незаконнорожденная дочь, как ей привыкнуть к ежедневным встречам с Чинь, когда та будет приносить и забирать девочку.
– Когда тебя выпустят из Хоало, тебе очень многое придется объяснить, Кайл Андерсон! – мрачно произнесла она, как только голубое ао дай скрылось за углом, а затем, охваченная смятением, равного которому не испытывала в жизни, торопливо вышла во двор помогать кормить младенцев.
Уже очень скоро Кайли стала любимицей в «Кейтонг». Она оказалась единственным ребенком, который не осиротел и не был брошен родителями. Кое-кому из работников приюта этот случай казался несколько необычным, но никто не заподозрил правды о родителях девочки.
Заботясь о собственном душевном равновесии, Серена старалась не привязываться к Кайли. Это было непросто. Девочка по натуре своей была общительным ребенком, и мягкая, но упорная уклончивость Серены удивляла и ранила ее. Серена не могла позволить, чтобы между ней и Кайли установились дружеские отношения. Это грозило всевозможными осложнениями и в будущем могло причинить ей невыносимые страдания. Она продолжала относиться к девочке довольно холодно, и постепенно Кайли стала держаться от нее подальше. Но Серена то и дело ловила на себе ее взгляд, полный непонимания и боли.
Приводя дочь в приют и забирая ее домой, Чинь всякий раз избегала встречаться с Сереной с тем же упорством, с которым та избегала общаться с Кайли. Чинь не знала, как вести себя в такой ситуации. Кайл обманул ее, но она по-прежнему его любила и жила лишь надеждой, что, невзирая на отчуждение, которым ознаменовалась их последняя встреча, он все еще любит ее. Быть может, он не сказал ей о браке, поскольку уже не считает Серену своей женой? Серена сама призналась, что они с Кайлом были вместе несколько дней. Эта мысль воодушевляла Чинь, но не могла унять ее беспокойства по поводу присутствия Серены в Сайгоне. Чинь полагала, что женщина способна на такое, только если любит по-настоящему. А если Серена так любит, то, возможно, сумеет уговорить Кайла уехать с ней по окончании войны, когда его выпустят из Хоало.
В 1970 году, примерно в то время, когда Серена оформляла для Скотта и Эббры разрешение на усыновление Саня, она сообщила Майку о своем намерении взять на воспитание не одного, а сразу нескольких детей.
– Чушь! – отрезал Дэниелс, не поднимая глаз от документов на своем столе. – Я не для того подбираю детей на улицах и в кошмарных провинциальных приютах, чтобы они носились по коридорам «Континенталя» среди пьяных журналистов.
– Им не придется носиться по «Континенталю» среди пьяных журналистов, – ледяным тоном возразила Серена. – Они будут бегать по просторным лужайкам богатого английского поместья.
Майк отложил ручку и посмотрел на нее.
– Какого черта? – суровым тоном осведомился он. – О чем вы говорите?
Серена ощутила огромное удовлетворение оттого, что ей наконец удалось возбудить его любопытство. Она подтянула видавшее виды плетеное кресло к столу Дэниелса и уселась в него. Всю ночь она ухаживала за больным ребенком, ее длинные бледно-золотистые волосы были схвачены на затылке резинкой, на лице не осталось следов косметики, а хрустально-серыё глаза потемнели от усталости. Но даже и теперь она оставалась самой красивой женщиной, какую Майк встречал в жизни.
– Теперь, когда Хо Шо Мин умер и начались мирные переговоры, война скоро закончится, – рассудительно произнесла Серена. – А когда это произойдет, я вернусь в Англию, в Бедингхэм.
– Бедингхэм? – переспросил Дэниеле, озадаченно сдвигая кустистые брови.
Дэниелс чуть отодвинул кресло от стола и откинулся на спинку. Солнце светило ему в спину, и Серена не могла рассмотреть выражение его глаз.
– Подробнее, пожалуйста, – коротко произнес он, чувствуя, как разгорается его интерес. За все время работы в «Кейтонг» Серена не получила ни цента, однако продолжала жить в «Континентале», судя по всему, не испытывая финансовых затруднений. Вероятно, ее недвижимость не ограничивается скромным особняком в лондонских предместьях.
Серена вытянула длинные ноги и скрестила их в лодыжках. Еще ни разу она не чувствовала себя столь непринужденно, оказавшись лицом к лицу с Дэниелсом. Майк впервые согласился уделить ей немного времени и снизошел до личной беседы.
– Бедингхэм, – заговорила Серена, и при этих звуках ее голос потеплел, – это родовое поместье моей семьи. Оно расположено в Кембриджшире и некогда было аббатством. Генрих VIII отнял его у церкви и передал одному из моих пращуров, Мэттью Блиту, в награду за его заслуги.
Она рассказала Дэниелсу о том, как Бедингхэм благополучно пережил правление Марии Тюдор, а затем и королевы Елизаветы, как при Карле II поместье достигло наивысшего расцвета, как оно расширялось, как были пристроены западное и восточное крыло, как были заложены и обустроены его знаменитые сады.
– И только в последние два столетия или около того Бедингхэм начал приходить в упадок, – завершила она. – Но поскольку неурядицы носили чисто финансовый характер, мой дед весьма удачно разрешил их, женившись на дочери американского железнодорожного короля.
Впервые на памяти Серены Дэниелс улыбался ей.
– Когда я усыновлю детей, Бедингхэм с его озером, лесами и лужайками станет тем самым местом, куда я увезу их и где будет их новый дом.
Дэниеле чуть переместился в кресле, загородив собой солнце. В его глазах светилось нескрываемое любопытство.
– Бедингхэм принадлежит вам? Вы его унаследовали?
Серена покачала головой:
– Нет. Мои родители еще живы. Но я написала отцу и брату о своих планах. Отец ответил, что, пока его кабинет и библиотека останутся в неприкосновенности, я могу устраивать в поместье все, что захочу. – Кончики ее губ приподнялись в легкой улыбке. – Кроме рок-концертов, разумеется. Лэнс, мой брат-близнец, – социалист левого толка, и на его взгляд, для Бедингхэма нет лучшего применения, нежели стать домом для вьетнамских военных сирот. Как видите, никто не возражает.
Глаза Дэниелса внезапно утратили всякое выражение.
– А как же мистер Андерсон? – нарочито ровным голосом спросил он. – До сих пор вы о нем не упоминали, но, полагаю, у вас есть муж. Что он думает по этому поводу?
– У меня не было возможности спросить его, – ответила Серена, поднимаясь. – Последние четыре года он находится в ханойской тюрьме Хоало.
Судя по лицу Дэниелса, он был потрясен. Прежде чем он сумел вновь взять себя в руки, Серена повернулась и вышла из кабинета, ощущая странное чувство удовлетворения.
Детей, отбывавших к приемным родителям в Европу и Штаты, всегда сопровождала Люси, но в начале 1971 года Серена спросила у Майка, нельзя ли ей поехать с очередной группой малышей, направлявшихся в Америку.
– Конечно, – без лишних слов согласился тот. – А зачем это вам?
Серена переложила из одной руки в другую ребенка, которого держала. Малютка поступила в приют лишь два дня назад, ее волосы кишели вшами. Серена боролась с паразитами, посыпая голову девочки порошком ДДТ и выбирая руками гниды. Она до сих пор не знала, удалось ей избавить ребенка от насекомых или нет.
– Мне нужно встретиться с друзьями. Во-первых, с Эбброй Эллис. Она с мужем пару месяцев назад усыновили Саня, и Эббра пригласила меня приехать, чтобы посмотреть, как быстро они трое стали семьей и как они счастливы.
– А во-вторых? – спросил Майк. – Вы употребили слово «друг» во множественном числе.
Серена отвела глаза.
– Еще я хочу встретиться с Чаком Уилсоном. Он был лучшим другом моего мужа и получил тяжелые ранения, пытаясь спасти Кайла. Когда я видела его в последний раз, он не мог ходить... был прикован к инвалидной коляске. Впоследствии он проходил курс интенсивной терапии в армейском госпитале Уолтера Рида. Я хотела бы еще раз его повидать. Посмотреть, как у него дела. И задать ему несколько вопросов.
Ее раздражали письма Чака, полные уверток. Он написал ей как-то и сообщил, что переезжает в Вашингтон и надолго ложится в госпиталь Рида. Он и сейчас находился там, продолжая лечение, но так и не сообщил, в каком состоянии его ноги.
В своих письмах к нему Серена также избегала упоминать о некоторых важных обстоятельствах. Она умолчала о встрече с Чинь, не расспрашивала о Кайли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39