Она все еще любит его. Доказательство этого хранилось у ее сердца. И оно всегда было в ее глазах, если бы он только заглянул в них.Его черты исказились от боли. Глаза потемнели и затуманились. Он пришел в отчаяние, что-то оборвалось в груди Джо.— Так ты этого не делала? Ты в меня не стреляла?Эти слова звучали жестко и выстрадано, словно вырванные из сердца.Слезы потекли у него по щекам.— Я любила тебя. Как ты мог подумать, что я могла причинить тебе боль? К-как ты мог позволить им…— О, Боже, — он заключил ее в объятья, тоска в его сердце росла с каждой минутой, с каждым ее словом. — О, Боже.Она пыталась уговорить себя отвернуться, чтобы он страдал так же, как она. Но мучения, которых он не мог скрыть, говорили ей, что и он тоже страдает.— Рейн, — прошептала Джо с болью в сердце. У нее сдавило горло, она едва могла говорить.Он еще крепче прижал ее к себе, зарылся лицом ей в волосы. Руки, державшие ее, всегда такие уверенные и крепкие, теперь дрожали от боли и отчаяния. Она чувствовала прикосновение его щеки, жар его тела, поцелуи его губ. Она мечтала об этой минуте, тысячи раз представляла ее себе, но никакой сон не был так сладок. Он так крепко сжимал ее в объятиях, но был так нежен. Она чувствовала, как напряглось его тело, словно одним физическим усилием он мог повернуть назад стрелки часов и изменить прошлое. Потом она ощутила, как его щеки увлажнились от слез.— Джо…А ведь он был таким мужественным, таким сильным. Это тронуло ее сильнее, чем что бы то ни было, говоря ей, что гнев был его оружием, средством скрыть боль.— Не нужно…Ее рука коснулась его щеки, стирая слезы.— Все это неважно… теперь. Пока ты веришь мне.Рейн еще крепче обнял ее, гладя по голове, повторяя снова и снова ее имя.— Я тебе верю, — сказал он. — В глубине души я всегда знал правду. Я просто боялся…Джо отодвинулась, чтобы взглянуть на него, но слезы слепили ее, горло саднило.— Это я боюсь, Рейн. Я боюсь, что все это окажется сном.Джоселин прижалась к нему, его сердце бешено колотилось под ее ладонью.— Не бойся, Джо. Тебе больше не нужно бояться.Рейн целовал ее нос, губы. Джоселин расплакалась, ее рыдания разрывали его сердце, забирая частицу души. А он только обнимал ее.Его разум мутился от мысли о том, что он наделал. Его сердце болело, его горло саднило, его грудь разрывалась, словно пронзенная клинком. Он думал о том, что ей пришлось пережить, об изгнании, о лишениях. Он думал о том, как ей было одиноко, как страшно.— Почему ты не сказала мне раньше? — спросил он, когда рыдания сменились тихим плачем. Он достал из кармана носовой платок, Джоселин вытерла слезы и высморкалась.— Разве ты поверил бы мне?Его глаза закрылись от нового приступа боли.— Нет.— Ты был настолько уверен?— Я же видел тебя… во всяком случае, мне так показалось. Что было у тебя в руках?— Твоя сестра прислала записку. Она лежала на маленьком серебряном подносе.Рейну показалось, что он сейчас упадет без чувств.— Я не знала, что было в этой записке, и я хотела сразу отдать ее тебе.Он тяжело вздохнул. В записке Алекс просила взять ее с собой на вечер у Кэмпденов. Записка лежала на блестящем серебряном подносе, который он видел во сне и о котором вспомнил только теперь. Сложились вместе все части головоломки. Казавшиеся странными слова Джоселин: На сей раз я действительно спущу курок и выстрелю тебе в сердце. То, как она, рассердившись, описала тот выстрел, не совсем совпадало с тем, как все произошло на самом деле.— Прошу тебя, Рейн, я только хочу, чтобы ты обнимал меня.— Я буду тебя обнимать, и я никуда тебя не отпущу.Подхватив ее на руки, Рейн отнес ее в постель. Он еще ощущал дрожь, пронзавшую ее тело, и его стремление все уладить росло.— Тебе больше не придется ни о чем беспокоиться, — нежно пообещал он, поставив ее на ноги возле кровати. Дрожащими руками он стал снимать с нее порванное платье, но Джоселин остановила его.— Все в порядке, — нежно сказал он. — Я не стану делать тебе больно.При этих словах она, казалось, расслабилась. Рейн бросил платье на пол, потом снял с нее ботинки и чулки. Когда она осталась в одной рубашке, он мягко поднял ее и опустил на кровать.Не говоря ни слова, он забрался туда следом, словно забыв, что еще одет. Он облокотился на резное деревянное изголовье, не обращая внимания на боль в спине, прижал Джоселин к своей груди, его руки мягко скользили по ее волосам.Рейн поцеловал ее в макушку, ощущая шелковистое прикосновение ее черных волос.— Твои волосы отрастают. Я удивился, что ты не стала их подстригать, ведь с короткими легче управляться.— Мне хотелось, чтобы ты увидел их длинными — объяснила Джо. — Я же сказала тебе однажды, что отращу их специально для тебя.Его грудь пронзила боль, хотя он угадал правду еще до того, как Джоселин заговорила. Зачем он не прислушался к сомнениям, мучившим его все это время? Его сердце знало правду даже тогда, когда логика твердила иное. Сердце привело его на Ямайку. Сердце заставило его узнать правду.Слава Богу, он наконец-то смог ее понять— Больше никто не сделает тебе больно, — повторил он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в лоб. — Я обещаю тебе это, Джоселин. Ни я, ни кто бы то ни было другой.Но она уже уснула. Усталость взяла свое.Или она поняла, что теперь в его объятиях ей будет спокойно? Глава 20 Джоселин вдруг пробудилась. В голове у нее мутилось, мысли обгоняли одна другую, когда она Вспоминала прошедшую ночь. Она оглянулась, увидела, что она у себя в комнате и что она одна.Господи, так это был всего лишь сон.Что-то оборвалось у нее в груди, когда Джо осознала ужасную явь. Руки Рейна, обнимавшие ее всю ночь, казались такими реальными, и теперь ей стало больно от сознания того, что это ей только привиделось.Потом взгляд Джоселин упал на подушку. И она увидела одинокую белую орхидею. На ее изогнутых лепестках еще лежали капли ночной грозы, роса таилась в пурпурной глубине.Дрожащими руками Джо подняла цветок. Это был не сон — Рейн был здесь. Он обнимал ее. Он поверил ей.Она откинула простыни, выбралась из постели, все еще не до конца уверенная в том, что случилось. Где же Рейн? Что он думает? Что теперь с ними будет?Джо завернулась в тяжелый хлопчатобумажный халат. Потом оглянулась, когда дверь отворилась. Хэтти просунула голову в комнату. Чернокожая девушка вскрикнула от удивления, увидев Джо в комнате.— Масса приказал тебя не будить. Он сказал, тебе нужно отдыхать, а потом есть, — она улыбнулась. — Он сказать, ты больше не слуга. А прямо английская леди. Я заботиться.— Понимаю.— Хочешь еда?— А где Рейн? То есть, где его сиятельство?— Гроза пройти. Мистер Спрут, он вернуца смотреть поля. Масса уехать в город, — она улыбнулась. — Я помогать тебе одеть?Джо никто не помогал одеваться с тех пор, как она рассталась с Элайзой в Лондоне. Но эта добродушная широкобедрая девушка была так возбуждена переменой положения, что у Джо не хватило мужества отказать ей.— Хорошо, Хэтти, можешь помочь.У Хэтти были густые вьющиеся волосы и маленький носик, она была женственной и привлекательной, но часто использовала это свое качество для того, чтобы увильнуть от неприятной работы.Хэтти приготовила розовое муслиновое платье, которое Джоселин сшила из купленной Рейном ткани, поставила у постели туфли с чулками, потом занялась уборкой комнаты.— Спасибо, Хэтти, — поблагодарила Джоселин, когда кончила одеваться. — Почему бы тебе не пойти и не помочь Дульцет?Несколько минут спустя Джо спустилась вниз и с удивлением обнаружила там Читу, которая меряла шагами гостиную. Увидев Джо, девушка резко обернулась, по-детски радостно улыбнулась и выпалила целую тираду по-испански.Джоселин рассмеялась.— Тебе придется говорить по-английски, Чита. Пауло еще не научил меня испанскому.— О, si, si, perdoname Да, да, прости меня (исп.).

, — Чита глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. — Произошло что-то невероятное — я знаю! Расскажи скорее, что случилось?Джоселин обняла подругу.— О, Чита, это все Рейн. Он поверил, что не я в него стреляла.— Ай! Какая хорошая новость. Виконт подошел ко мне сегодня утром. Он сказал, я больше не буду работать в саду, я буду твоей ком-ком… как это называется?— Компаньонкой?— Si, точно — компаньонкой. Он сказал, что я должна переехать в дом.На душе у Джо стало так тепло.— Замечательно! Теперь нам не придется беспокоиться из-за ребенка, а рядом со мной всегда будет подруга, с которой я смогу поболтать.Джоселин прочла про себя благодарственную молитву и улыбнулась девушке.— О, Чита, мне просто не верится.— Все будет прекрасно. Вот увидишь.— Надеюсь, Чита.Ее дела были еще далеко не улажены, но радость и надежда полнили сердце.Чита тоже улыбнулась, но что-то мелькнуло в ее глазах.— Что такое? Что-то не так? Рейн сказал еще что-нибудь? Чита, пожалуйста, если я должна еще что-то узнать…— Виконт ничего не говорил. Джоселин внимательно вгляделась в нее.— Это связано с Пауло? Между вами что-то произошло?— Ничего. Не беспокойся за меня. Сейчас ты должна быть счастлива.— Расскажи мне, Чита. Друзья для того и существуют.Храбрая улыбка исчезла, Чита заморгала, пытаясь сдержать слезы.— Давай сядем.Джоселин усадила подругу на диван. Ей потребовалось некоторое время, чтобы разобраться, но, по-видимому, Джо не ошиблась и двое ее друзей испытывали влечение друг к другу.— Вчера мы с Пауло провели вместе весь день и вечер. Madre de Dios, он такой красивый, что у меня сердце бьется сильнее от одной только мысли о нем. Он такой нежный и добрый… а его поцелуй — как сладкий огонь. Он совсем не похож на Антонио.— Антонио? Это тот человек, который… это отец твоего ребенка?Хорошенькое личико Читы стало грустным.— Si. Энтони Филдхэрст искал удовольствий только для себя. Я позволила ему прикоснуться ко мне потому, что поверила, что он любит меня, но на самом деле я ничего не чувствовала. А когда целует Пауло — мне кажется, словно небеса разверзлись, — Чита смущенно улыбнулась, теребя юбку. — Думаю, что в него влюбилась.— Но это же замечательно, Чита.— Совсем не замечательно.— Почему? Ты думаешь, что Пауло не так относится к тебе?— О нет. Я уверена, что нравлюсь ему.— Тогда в чем же дело?— Пауло считает, что я девушка. Что мы скажем, когда он узнает правду?— Если Пауло действительно тебя любит, то твоя беременность не будет иметь значения.У Читы задрожали губы.— Пауло захочет свежую, нетронутую девушку. Меня он не захочет.— Почему бы тебе не рассказать ему все и не узнать правду?Чита покачала головой.— Я никогда не смогу этого сделать. Я слишком стыжусь этого.Она снова расплакалась, Джо взяла ее за руку.— Подожди немного. Если Пауло действительно тебя любит, он не оставит тебя и твоего ребенка. А если нет, он тебе и не нужен.— Когда я думаю об Антонио, я готова его убить.— Не говори так, Чита, Поверь мне, месть не окупается. Оставь лучше все в руках Божьих.Чита слабо улыбнулась.— Ты всегда такая умная. В глубине души я знаю, что не один Тонио виноват в том, что случилось. Я поступила глупо, поверив ему. Я ни о чем не задумалась тогда, и он воспользовался этим.Что бы там ни было, все в прошлом. В тебе растет дитя, и если Пауло действительно тебя любит, то он примет ребенка вместе с матерью.Чита опустила глаза на свой живот.— Вот в этом ты ошибаешься. Мужчина не захочет жениться на женщине, которая уже побывала в чьих-то руках. Даже в его руках.Джоселин замолчала, ей трудно было что-нибудь возразить на это. На падших женщинах не женятся. С этим она примирилась уже давно. Она осознала это еще до того, как приняла виконта в своей постели. Тогда необходимость выжить не оставила ей выбора: она приняла место любовницы Рейна. Она не знала, предложит ли он ей снова занять это место.И не знала, примет ли его на этот раз.
Джо была в своей комнате, когда поздно вечером вернулся Рейн. Буря утихла, ночное небо было черным, ясным и сверкало бриллиантами звезд. Как она успела узнать, новопосаженные годовалые саженцы сильно пострадали, но черенки выдержали, а засеянные поля гроза не затронула совсем.Весь день и вечер Джоселин беспокоилась, поджидая Рейна, зная, как тяжела дорога до Кингстона.Последние два часа она провела за книгой, хотя ей было трудно сосредоточиться, ведь она постоянно прислушивалась к шагам за дверью.Наконец у входа раздался шум. Ее сердце бешено заколотилось, когда она услышала низкий голос Рейна, выкрикивавшего распоряжения, когда на лестнице раздались его быстрые шаги. Стук в дверь оказался для нее неожиданностью — ведь он обычно врывался без предупреждения. Когда она пригласила его войти, Рейн ногой распахнул дверь и втащил в комнату огромный букет роз.— Где их положить? — спросил Рейн, словно такие подарки были для них обыденным делом.— Н-на туалетный столик, наверное. Спасибо. Они такие красивые.Это были алые розы — несколько десятков алых роз.В дверь снова постучали, и Рейн пошел открывать.— Несколько коробок положите на кровать, — сказал он маленькой армии слуг. — Остальное — на пол.— Что это?Рейн улыбнулся, будто они не виделись много дней. Он весь сиял, словно с его плеч свалился какой-то тяжкий груз. Но при этом в его глазах таилась какая-то мрачность.— Большая часть посадок перенесла грозу. И так как Бертран вернулся и может наблюдать за работой, я провел день в городе. А это то, чем мне хотелось тебя купить.— Купить меня? Я… я не понимаю.— Не понимаешь? — он положил руки ей на плечи, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо. — Тогда позволь мне внести ясность. Ты больше не пленница. Как только мне удастся все уладить, твой приговор будет отменен и пятно на твоей репутации снято. Как дочь сэра Генри ты займешь в обществе место, подобающее леди благородного воспитания. С этой минуты к тебе будут относиться здесь как к гостье — дорогой гостье, со всей необходимой учтивостью. Я привез из Кингстона портниху. Ей, конечно, далеко до французских модисток, но под твоим руководством, я думаю, она справится.— Портниху?— Именно. Ты превосходно сумела превратить ткань в простые неброские платья, но я хочу, чтобы у тебя был гардероб как у леди. В этих коробках ты найдешь туфельки десятков цветов, метры тесьмы и кружев, перья и другие пустяки, которыми ты сможешь отделать платья — надеюсь, это все, что тебе может понадобиться, и еще чуть-чуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43