Их плоть больше не была соединена, но он по-прежнему прижимал ее к себе, его прикосновение было нежным и почти покровительственным.Она ощутила, как его руки касаются ее бедер, осторожно одергивая платье, разглаживая ткань. Потом он застегнул пуговицы. Его пальцы дрожали, в его движениях сквозила какая-то неуверенность, какое-то колебание, почти сожаление. Джоселин не отрывала глаз от стены, боясь увидеть его лицо, боясь насмешки в его глазах.Одна только мысль об этом наполнила ее глаза слезами, и, как она ни старалась, она не могла их сдержать. Но только когда она услышала, как закрылась дверь у нее за спиной, слезы потекли по щекам.Джо закрыла глаза, но горячие слезы лились из-под ресниц. Она смахивала их тыльной стороной ладони, ее сердце чуть не разорвалось, когда она обернулась, чтобы встретить тишину сарая. Он дал ей время прийти в себя, уйдя так, чтобы она могла в одиночестве вернуться в дом, оставив ей этот последний клочок уважения. Этот незначительный жест в тот момент, когда она ожидала злобной насмешки, стал последней каплей.Джоселин упала на низкую деревянную скамью и расплакалась. Она была не в силах сдерживаться. Ее тело содрогалось от рыданий, от слез, в которых она так давно себе отказывала и которые прежде удавалось осушить тонкому лучику надежды, но увы — теперь он исчез навсегда.Правда, с которой Джо теперь придется примириться, была горше, чем ужасающая ложь, сказанная ею. Этот простой факт разрывал ей сердце бил как погребальный колокол в ее висках.Рейн ей никогда не поверит, и она никогда не будет свободной.Но другая правда была еще горше. Так же верно, как то, что Рейн презирал ее, Джоселин все еще любила его.
Рейн прямо из сарая пошел к себе в кабинет открыл шкафчик позади стола и налил себе щедрую порцию бренди.Его сжигали изнутри боль и чувство вины, и то, как он сегодня овладел Джоселин, только усугубило положение. Он собирался положить конец своим страданиям; но вместо этого он только усилил их. Как может она ненавидеть его и при этом отдаваться ему с такой страстью? Почему он с таким гневом стремится овладеть ею и при этом так старается быть нежным? Как ей удается заставить его ненавидеть себя самого так же сильно, как и ее?Он вытащил из хрустального графина с коротким горлом стеклянную пробку и налил себе новую порцию бренди. Рука Рейна немного дрожала, когда он поднял бокал, собираясь влить в себя обжигающую жидкость, но его взгляд упал на капли вина, переливавшегося через край переполненного бокала, и его рука остановилась на полпути ко рту.Черт побери! Что, черт возьми, он делает? Oн же не какой-то последний пьяница, не способный оторваться от бутылки! Он же не опустившийся неудачник-алкаш, все будущее которого связано с пивной на углу!Да, он страдает, его терзает рвущая душу мучительная боль, от которой он не в силах избавиться. Но у него же есть свои обязанности, долг, люди рассчитывают на него. Ему нужно вести, дела плантации, растить урожай, кормить и одевать людей. Он поставил перед собой гигантскую задачу и теперь не мог позволить себе не выполнить урок, как ленивый школьник.Неужели Джоселин заставила его пасть так низко?Честно говоря, он не мог винить в происходящем ее одну. Он сам вступил на этот губительный путь, когда ему пришлось оставить военную службу. Ему было нечем себя занять, и он стал от скуки пить. А после ранения он пил для того, чтобы забыть.Рейн посмотрел в окно на тучные нивы, которые помогал возделывать, подумал о тех долгих и тяжких трудах, которые все они вложили в процветание Фернамбуковой долины. Работа доставляла ему удовольствие, ему нравилось то, чего они достигли. И ему не нужен алкоголь. Даже для того, чтобы прогнать мысли о Джо.Рейн взглянул на бокал, который все еще держал в руке, поднес его к свету и вдруг швырнул через всю комнату, вдребезги разбив о противоположную стену. За стаканом последовал графин. Грохот привлек слуг. Рейн отпустил их движением руки, и они торопливо выскользнули за дверь.Алкоголь никогда не имел над ним той власти, какую обретает над некоторыми людьми, но он, безусловно, злоупотреблял им. Этого больше не повторится.Рейн тяжело вздохнул и подошел к окну. Если Джоселин не вернется вскоре, он пошлет за ней. Он беспокоился о ней и все-таки не желал ее видеть. Он не хотел, чтобы она поняла — то, что произошло между ними, он перенес так же мучительно, как и она.Он знал, что после его ухода она расплакалась. Он стоял в темноте за дверью, прислушиваясь к ужасным рыданиям, сотрясавшим ее тело. Он едва удержался, чтобы не войти и не утешить ее, не обнять ее и не осушить слезы поцелуями.Как он мог? Джоселин наконец призналась в своем предательстве. Призналась? Ее слова прозвучали скорее как горькое отрицание. И после них он стал еще неувереннее, еще беспокойнее.Доверять ей снова было бы самоубийством, и все-таки ему хотелось это с поражавшей его самого силой.Господи, эта женщина стала для него наваждением! Он должен вырвать ее из своей крови, из своей жизни, и поскорее.Стоя у окна, Рейн заметил в лунном свете лавандовый проблеск. Джоселин пересекла лужайку и открыла заднюю дверь. Рейн облегченно вздохнул, убедившись, что с ней все в порядке. Он прислушался к ее усталым шагам в холле и на лестнице. Он дал ей время добраться до своей спальни, а потом направился к себе.Рейн чувствовал себя совершенно опустошенным — и ему было стыдно за то, что он сделал. Он никогда прежде не овладевал ею таким образом, хотя часто представлял себе, как это может быть приятно. И снова Джоселин не могла отрицать, что это доставило ей удовольствие. Он никогда не видел в ней такой страсти, такой самозабвенности. Одна только мысль об этом заставила его кровь бежать быстрее, а член снова напрячься. Он понял, что ему хочется опять пересечь холл и войти к ней в комнату, лечь в ее мягкую пуховую кровать и снова овладеть ею, теперь уже нежно и деликатно.Но вместо этого ему придется лежать в одиночестве в своей постели, ворочаясь без сна, несмотря на усталость, сгорая от желания.
Следующий день выдался очень жарким. Обычно влажный и теплый воздух словно застыл. Все страдали от палящего жара, и Джоселин не была исключением. Погруженная в боль и отчаяние, она к тому же чувствовала себя потной, ей было дурно, она молила, чтобы морской ветер облегчил ее страдания.По другую сторону дорожки Чита отдыхала, опираясь на мотыгу, краем блузки утирая пот с лица. Вскоре после приезда ее утренние приступы прекратились. Она поправилась, щеки у нее снова разрумянились. Стоя на краю сада, она выглядела такой же усталой, как и остальные, а ведь она неустанно трудилась, вырывая упрямые сорняки и просматривая тыквы и дыни в поисках насекомых. Джоселин подумала, что, возможно, Чита надеется, что мужественный португалец неподалеку и что он оценит ее трудолюбие.Чита бросила взгляд в сторону красивого темноволосого мужчины, но он оказался погружен в беседу с хорошенькой девушкой с шоколадной кожей по имени Хэтти. Хэтти захихикала над чем-то, нежно улыбнулась Пауло, отложила мотыгу и беззаботно пошла прочь.Увидев, как Пауло словно похотливый дурак пялится вслед покачивающимся бедрам Хэтти, Чита кинулась к краю огорода.— Ты позволил ей уйти? — накинулась она на Пауло по-испански. — Она же работала только последние два часа. Это я здесь ишачу, я тут взмокла от жары и грязи. Я больше других заслужила отдых!— Мы все тяжко трудимся, nina Дитя, милая (португ.).

. Сегодня жарко. Хэтти стало плохо из-за погоды.— Из-за погоды, ха! Все вы мужики ведете себя как идиоты, стоит вам увидеть хорошенькое личико и крутые бедра. Если тебя может завести женский зад, почему бы тебе не посмотреть на мой!Она развернулась и предоставила ему возможность созерцать свою спину, потом оглянулась через плечо и увидела, что его взгляд остановился именно на этом месте и что он довольно улыбается.Она снова повернулась к нему, рассердившись еще больше.— Надеюсь, это зрелище доставило тебе удовольствие, потому что теперь я ухожу.Она попыталась проскочить мимо него, но Пауло поймал ее за руку.— У тебя прелестная попка, nina. Что если я тебя по ней отшлепаю?У Читы от негодования захватило дух.— Но ты же не угрожал Хэтти!— Хэтти не вела себя как невоспитанный ребенок.— Что! Я не собираюсь здесь оставаться и позволять меня обзывать.Чита попыталась вывернуться, но Пауло только крепче взял ее за руку.— Мое дело следить за лужайками и садом. Мне нужно заботиться не только о тебе. Если бы ты просто попросила, я бы позволил тебе посидеть в тени. Но теперь все видели твое представление и ждут, как я поступлю.Чите вдруг стало неловко. Пауло Баптиста обращался с ней весьма хорошо, но она уже поняла, что он жесткий человек, которым непросто управлять.— И что… что ты теперь будешь делать?Он улыбнулся, радуясь ее замешательству.— Я лично прослежу, чтобы ты хорошенько поработала после того, как остальные закончат. Если этого будет недостаточно, чтобы научить тебя хорошим манерам, я придумаю еще что-нибудь.Чита проглотила сердитый ответ. Она недовольно посмотрела на Пауло, ее черные глаза сверкали, но ее взгляд встретился с другим взглядом таких же черных глаз, в которых она прочла, что Пауло поступит именно так, как сказал.— Ты бессердечное животное.— А ты, мой дикий тигренок, лучше снова принимайся за работу, не жалея своей красивой попки.Обзывая его самыми грубыми испанскими словами, какие только приходили ей в голову, Чита вернулась к своей работе. Из-под полей соломенной шляпы она видела, что Пауло смотрит в противоположную сторону.Ей-то что за дело, если он влюблен в Хэтти? Какая ей разница? Он всего лишь мужчина — а в этом она совсем не нуждалась. Но все-таки Чита наблюдала, как он направляется в розарий, который Джо начала расчищать от давно засохших кустов и засаживать новыми.— В чем было дело? — поинтересовалась Джо. Пауло посмотрел на темноволосую девушку, занимавшую его с самого своего появления.— Ваша подруга Чита, кажется, решила, что у меня завелись любимчики.— О?Острым металлическим совком Джо окапывала корни засохшей розы.— Хэтти почувствовала себя плохо. Я разрешил ей сегодня отдохнуть.— Хэтти очень хорошенькая. Может, Чита права.— Вы думаете, что я…— Нет, не думаю.Пауло пожал плечами.— Хэтти ничего для меня не значит. Она не та женщина, на которой мне захотелось бы жениться.— Мужчина не всегда думает о браке, когда его привлекает хорошенькая девушка.Пауло усмехнулся.— В этом вы правы, но я не из тех мужчин, которые позволяют своим чреслам управлять их головой. Утром Хэтти придется вернуться к работе или я пошлю к ней врача. Если я выясню, что она лжет, я прослежу, чтобы ее должным образом наказали.— Если Хэтти не в вашем вкусе, то как насчет Читы? Она достаточно хороша собой, чтобы понравиться почти любому мужчине, так мне кажется.— Чита — ребенок.— Ребенок? Я знаю, что в чем-то она наивна, но у нее доброе сердце и у нее есть характер.— Мне нужна женщина, а не ребенок.— Дети становятся женщинами. Они выходят замуж и заводят детей. Если им везет и они находят достойного мужа, им требуется не так много времени, чтобы научиться жить.Пауло задумчиво посмотрел на нее. Он никогда не думал об этом так. Честно говоря, испанка влекла его. Он только не был уверен, что она стоит тех усилий, которые на нее потребуются.— Она хорошая девушка, Пауло. Для подходящего мужчины она станет прекрасной женой.Пауло улыбнулся ей.— Si, menina belo Да, красавица (португ.).

. Возможно, вы правы. Я еще подумаю над этим.— Скоро воскресенье. Может, вы проведете этот день вместе?Пауло покачал головой.— Она рассердится. Она откажет мне.Джо посмотрела туда, где Чита набросилась с мотыгой на беззащитные сорняки.— Не знаю, думаю, что это ее удивит.Пауло улыбнулся.— Если подумать, то у нее нет выбора. Я думаю, что я проверю, правы ли вы. Посмотрим, сумею ли я пробудить женщину в этой сорвиголове.Приложив на прощанье пальцы к полям шляпы, Пауло, улыбаясь, ушел.Джоселин же улыбнуться не смогла. Вместо этого она сидела, копаясь в старых розовых клумбах весь день напролет, пытаясь забыть то, что случилось между нею и Рейном.Пытаясь решить, что ей теперь делать.Она по-прежнему была не в силах поговорить с ним. Ее желания ошеломили ее, для нее было пыткой сознавать, что он так легко возбудил ее. Она представляла себе, что же он мог о ней подумать, и клялась, что он больше к ней не прикоснется.Может быть, она может сбежать. Эта мысль пришла ей в голову накануне ночью. До этих последних принесших отчаяние мгновений в сарае она надеялась, что Рейн в один прекрасный день поверит ей. Если нет, она была намерена отбыть свое наказание в Фернамбуковой долине.Джо уже успела привязаться к старой плантации. У нее здесь появились новые друзья. Чита, Пауло, Дульцет и Гвен. Она любила детей, и они отвечали ей тем же. Остров был прекрасен в своем буйстве красок, а жаркая погода ей нравилась. Ей было приятно работать в саду.А теперь ее надежда на свободу погасла, а оставаться здесь при тех отношениях, которые сложились между ней и Рейном, было невыносимой пыткой. Мысль о том, что снова придется оставить друзей, расстаться с маленькими радостями, которые она нашла в Фернамбуковой долине, больно резанула Джо по сердцу, но иного выхода не было.Ей придется бежать. Но куда пойти? Как выжить? Как сбежать с острова? И что, если ее поймают?Как ни трудны были эти вопросы, Джоселин полна решимости найти на них ответ. Она поклялась себе справиться, нужно только все продумать и подождать благоприятного момента.Она не станет торопить события, как бы ей ни хотелось вырваться. Она потянет время, все спланирует, подождет наилучшей возможности. И когда момент наступит, она будет к нему готова.А до тех пор она будет держаться подальше от Рейна. Глава 19 Измученный нежеланными мыслями о Джо, Рейн очень много времени проводил в поле. Они рыли канал вдоль восточного участка, где были высажены саженцы, надеясь, что это поможет решить проблему дренажа.Нуждаясь в физической усталости, Рейн, к ужасу рабочих, обнажился до пояса и взял в руки лопату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43