— Насколько я помню, там, на дороге, мое прикосновение не казалось тебе таким уж отвратительным.Джоселин прямо взглянула в его темные глаза.— И дураку ясно, что тебе больно. Я просто хотела избавить тебя от лишних усилий. А теперь, если ты покажешь мне, где положить вещи, я буду готова к работе.Мгновение Рейн молчал, просто глядел ей в лицо, словно пытаясь разгадать ее мысли. Потом повернулся и направился к дому.— Иди за мной. Глава 15 Рейн подвел Джоселин к дверям и прошел вперед. Купленный им дом внутри выглядел гораздо менее убого, чем снаружи, и, хотя в его убранстве не было и следа щегольства, обстановка была дорогой, а обои гармонировали с восточными коврами на натертых деревянных полах.Планировка была типично колониальной. В одном крыле располагалась гостиная, в противоположном — столовая, друг от друга их отделяла красивая лестница. Малая гостиная выходила окнами во двор, рядом с ней располагалась уединенная веранда и кабинет, где прежний хозяин вел дела по управлению плантацией.— Твоя комната наверху, — вывел Джо из задумчивости Рейн. — Справа на втором этаже. Если тебе что-нибудь понадобится, спроси горничную. Она обычно где-нибудь неподалеку.Джоселин, все еще державшая в руках небольшой сверток со своими вещами, подняла глаза.— Ты хочешь, чтобы я жила в доме?— Я хочу, чтобы ты была рядом, так мне проще будет за тобой проследить. А что касается работы, то ей тебе придется посвящать все свое время, а приступишь к ней ты завтра же. А пока я прикажу кухарке прислать тебе что-нибудь поесть.Рейн замолчал, и Джоселин пересекла холл и, приподняв юбку, чтобы та не мешалась под ногами, стала подниматься по лестнице.Рейн смотрел вслед ее грациозной гибкой фигурке. Он наблюдал, как покачиваются ее бедра, как мелькает временами изящное колено, слышал шорох юбок, трущихся о ее ноги. Когда она повернулась на площадке лестницы, ее маленькие острые груди колыхнулись под блузкой, и кровь закипела в его жилах. Он вспомнил ее мягкие сладкие губы, и внутри у него все сжалось, а в чреслах запульсировала боль.Черт побери! Это женщина действует на него просто невероятно. Он не мог смотреть на нее без желания, не мог равнодушно слышать звук ее голоса без того. Он совершенно не желал, чтобы она спала в его доме. Он не хотел привозить ее с собой.Или все-таки хотел?Или все-таки это и было, на самом деле, истинной причиной того, что он приехал на этот проклятый остров?Ведь все старались его отговорить. Особенно Доминик и Кэтрин, но больше всех — сестра.— Ради Бога, Рейн, — увещевала Александра, — ты рискуешь жизнью из-за этой женщины. Неужели ты этого не понимаешь?— Алекс права, — поддерживал ее Доминик. — Ты уже раньше недооценил эту женщину. Ты не можешь знать, на что она еще способна.— Я не боюсь ее. Просто тогда она застала меня врасплох.— Дело не в этом! — протестовал Доминик, но Рейн уже принял решение.Ему нужно с ней встретиться, нужно успокоить свои сомнения. Он должен увидеть ее лицо, говорил он себе. Ему достаточно будет одного взгляда в эти ясные голубые глаза, чтобы увидеть в них ненависть, которую она прежде так искусно скрывала. Достаточно будет одного пытливого взгляда, чтобы разгадать ее обман. И тогда его сознание примирится с правдой о том, что произошло, и он успокоится.Рейн был так уверен в этом, эта идея захватила его, он так стремился найти покой. И ради этого он пересек океан, купил эту проклятую плантацию! Но едва наступил решительный момент, как все пошло совсем не так, как он планировал.Он размышлял об этом, наблюдая из своей комнаты, находившейся в противоположном конце коридора, как Джоселин закрывает за собой дверь спальни. В ее больших ясных глазах читалось удивление, сменявшееся всплесками гнева, которые он не раз наблюдал со времени их первой встречи. И, может быть, на мгновение в этих глазах промелькнул страх. Но ненависть, как и прежде, оставалась незаметной, вместо нее глаза Джоселин говорили о невинности и отчаянии, а временами даже о боли.Но ненависть была, Господи, ее не могло не быть! Джоселин же предала его — он видел, как она спустила курок! Ненависть сохранилась в ее сердце, она вспыхивала в этих ярко-голубых глазах, но эта женщина с извращенным стремлением к мести, женщина, овладевшая искусством обмана, таила ее в себе.И если только эту ненависть можно будет разглядеть, Рейн будет готов ее заметить.Виконт заплатил хозяину таверны Барзилаю Хопкинсу вдвое больше, чем стоили ее услуги, — а теперь расплачивался еще дороже.Рейн вошел в кабинет, взял с полки бутылку и налил себе щедрую порцию рома. Он проглотил его залпом и почувствовал, как обжигающая жидкость проникает в желудок. Но даже этот жар не мог сравниться с тем, который все еще пылал в его жилах. Всякий раз, когда он видел ее, в нем разгоралось пламя.Он опустился в кожаное кресло с высокой спинкой позади широкого письменного стола красного дерева. Рейн уже провел за этим столом немало ночей, изучая книги, пересматривая списки работников, живших в маленьких хижинах, выстроенных из обмазанных глиной циновок.Он купил пришедшую в упадок плантацию и поселился в этом доме задолго до того, как впервые побывал в таверне. Ему нужно было время, чтобы приготовиться, и он по много часов работал рядом с батраками, расчищая поля от негодного сахарного тростника. Он купил эту землю не глядя, просто для того, чтобы оправдать свое путешествие. Но изучение острова и его экономики подстегнуло его интерес. Во что можно превратить это имение, приложив к нему кое-какие усилия? Как бы органиовать здесь дело?Поначалу мысль о кофейной плантации казалась абсурдной, но мало-помалу эта идея укоренилась в нем, как некогда укоренился в этой земле тростник, и теперь Рейн не собирался ее отбрасывать. Тяжелый труд закалил его тело, хотя от работы сильнее болела спина, а мысль об успехе давала стимул, какого он не знал со времен войны.Рейн налил себе еще один стакан рома. Он не очень-то его любил, но Рейн слишком много работал, слишком погрузился в свои планы насчет имения и купил столько более важных вещей, что до бренди просто не дошли руки.Он сморщился, глотая новую порцию алкоголя и прислушиваясь к тому, как по телу разливается оцепенение. Вчера он спал хорошо. Усталость прогнала все сновидения, и он смог подавить пульсирующую боль желания, пронзившую его, едва он заметил Джо в таверне.Вчера он спал. Сегодня это будет не так легко.Рейн прислушался к шагам наверху, представил себе, как Джоселин ступает по ковру. Он все еще помнил жар ее губ, ощущал тяжесть ее маленькой острой груди. Может, ему пригласить к себе Дульцет? Соблазнительная экономка-квартеронка строила ему глазки с первого дня.— Я быть у масса Джемса, — сказала она, имея в виду прежнего хозяина. — Я ему хорошо угодить. А теперь я — у тебя.Рейн окинул взглядом ее тяжелую грудь и тонкую талию. У Дульцет были карие глаза, высокие скулы и самые сладострастные губы, какие он когда-либо видел. Его тело нуждалось в разрядке — почему бы ему не принять то, что она так откровенно предлагает?Рейн вздохнул. Дульцет может успокоить его тело, но не душу. Только Джоселин могла бы это сделать — и только с помощью правды.Пока она лжет, но рано или поздно ей придется признать свое поражение. И как только она признается в своем предательстве, он освободится.Стоя у высокой кровати с балдахином, Джоселин стянула с себя пыльную одежду и бросила ее на розовое ситцевое покрывало. Она чувствовала себя усталой после пути по ухабистой дороге в неудобной повозке. Но, даже несмотря на то, что рядом был Рейн, портивший настроение, ей понравилось это путешествие — каждая его секунда.Она надела рубашку и подошла к окну. Воздух здесь был так невероятно чист, а на небе столько звезд. Что если выйти на улицу? — подумала Джо. Остановят ли ее? В доме стояла тишина, слуги уже легли спать. У нее не было пеньюара, но если она будет вести себя тихо, ее никто не увидит.Понимая, что не следует этого делать, но слишком мечтая о ночной прохладе, Джо вышла из комнаты и спустилась по лестнице. Она не станет отходить далеко, просто посидит немного в темноте, впитывая ночные звуки и свежее дуновение ветерка с гор.Она прокралась в тень и села на низенькую каменную ограду, окружавшую заросший сад. Здесь было тихо, спокойно и мирно. И мгновение спустя Джоселин погрузилась в этот мир, которого ей так не хватало с тех пор, как она покинула деревню. Она даже не заметила, как кто-то открыл дверь, как гравий захрустел под тяжелыми мужскими ботинками.— Мне показалось, что я что-то слышал. Мне следовало догадаться, что это ты.Джоселин вскочила, с удивлением услышав голос Рейна.— Я… мне не хотелось спать. А здесь так мило, я просто… — Как объяснить, что значит для нее глоток свежего воздуха? — Я не собиралась никуда уходить.Хотя она едва различала его в темноте, Джо не могла не почувствовать, как его взгляд скользит по ее телу.— Черт побери, что на тебе надето? Ты что, вышла на улицу в ночной рубашке?Она невольно отступила на шаг.— Меня никто не видел. Здесь темно и никого нет.— Кроме меня.Она не нашлась, что ответить.— Что ты здесь делаешь?— Смотрю на звезды. Я всегда любила созвездия, — она показала пальцем вверх. — Вон Гончие Псы. А вон там — Таурус.Он усмехнулся.— Совершенно верно.— В это время всегда так красиво… и так тихо. Совсем не похоже на Сити… или на таверну. Там, кажется, не было ни минуты покоя.— Тебе не следует здесь находиться.— Думаю, да. Удивляюсь, почему ты не запер меня на замок.— Остров сам по себе тюрьма для тебя. Тебе здесь некуда бежать.Джо замерла. Он по-прежнему не был готов услышать правду. Это чувствовалось по его голосу. Она задумалась, сможет ли он когда-нибудь выслушать ее.— Если дело в этом, то ты вряд ли станешь возражать, если я посижу еще немного, — и она снова опустилась на каменную ограду. — Мне нравится наблюдать за светлячками — они составляют мне компанию.Рейн схватил ее за руку и заставил подняться.— Если ты будешь здесь разгуливать нагишом, кто-нибудь из здешних парней составит тебе компанию.Или я.— Если ты думаешь, что я с тобой дурно обошелся, тебе придется узнать, что это значит на самом деле.Она вырвалась из его рук, ее щеки пылали.— Ваше участие очень тронуло меня, милорд. Рейн вглядывался в нее в темноте.— Я знаю, что говорю — в этих краях женщине опасно гулять в одиночестве. Наши работники, может быть, и не станут создавать проблемы, но поблизости есть и другие, от которых можно ожидать чего угодно. Я не хочу, чтобы ты в одиночестве гуляла по ночам.Он что же — волнуется? — усмехнулась про себя Джо. Боится, как бы с ней чего не случилось, пока он сам ей не отомстит?Она встала и направилась к дому.— Работа начинается рано утром, — сказал он.Джоселин не обратила на него внимания.Привыкшая к долгим трудовым дням, Джоселин проснулась до рассвета. В первую минуту она не могла понять, откуда взялась противомоскитная сетка и почему матрас такой мягкий.Она вздохнула, вспомнив, где находится, потом минуту позволила себе понежиться. Она потянулась и зевнула в темноте, которую еще не осветил рассветный луч. Наконец Джо откинула покрывало и придвинулась к краю кровати, чтобы зажечь свечу.Она не очень хорошо спала эту ночь, несмотря на мягкую постель и спальню, оказавшуюся гораздо более удобной, чем комната для прислуги, в которой она ожидала оказаться. Но ее всю ночь мучили сны о нем, мысли об их разговоре в темноте и обо всем, что случилось с тех пор, как появился Рейн.Ненависть, которую она видела в его глазах, сердила и пугала ее. Несколько раз она просыпалась в холодном поту: ей снилось, что он стоит рядом с ней, обезумевший от злобы, его руки обхватили ее шею и жизнь потихоньку покидает ее тело.Она пыталась сказать ему, что не стреляла в него, но пальцы давили все сильнее.«Если не ты, то кто же тогда это сделал?» — рычал он.Этот вопрос она сама задавала себе тысячи раз с того рокового дня, и список потенциальных злодеев становился все длиннее и путанее.Джоселин знала, что у Рейна есть враги. Она почти два года следила за его передвижениями, была свидетельницей десятка ссор в трактирах, видела, как он завлекал и бросал множество женщин, мало заботясь об их чувствах. Он и сам рассказывал ей, что леди Кэмпден была его любовницей и что ее муж ревнив. Еще к этому списку нужно прибавить Стивена Барлетта, лорда Хэркурта. И, конечно, Розали Шеллгрейв, актрису, бывшую некогда любовницей Стивена — пока она не стала любовницей Рейна.И было еще одно имя, которое она боялась упомянуть даже в глубине души. Имя хрупкого светловолосого мальчика со страшно обожженными руками. Поначалу она отвергала такую возможность. Но потом вспомнила почти незаметную перемену в их отношениях, то, как странно он стал вести себя, когда она надела платье и стала держаться как дама. Может быть, у Такера зародилось что-то вроде юношеской влюбленности? Может быть, он ревновал ее к Рейну? Не могло ли ему показаться, что он каким-то образом защищает, может, даже, спасает ее?При этой мысли у Джоселин внутри все сжалось, она молила Бога, чтобы это не было правдой. И даже если это правда, то, что она была осуждена за это преступление, обеспечивает парнишке безопасность. Это было слабым утешением перед лицом столь вопиющей несправедливости, но все-таки ей стало немного легче.Джоселин оделась, прошлась щеткой по волосам, взяла в руки свечу. Она открыла тяжелую деревянную дверь и вышла в холл. В доме было темно, во всяком случае ей так казалось, пока она не подошла к кабинету. Из-под двери пробивался желтоватый свет, слышалось движение.Но Рейн вряд ли встал так рано.Ей было очень любопытно, кто там, но она не хотела рисковать. Поэтому Джоселин вышла из дома и прошла в людскую кухню. Работа в доме, в наполненной паром душной и жаркой кухне была самым неприятным для нее делом, но она не собиралась ждать, пока Рейн найдет ей работу. Она не хотела, чтобы он оказался недовольным каким-то ее поступком или ею самой.Несколько мгновений Джоселин незамеченная стояла в дверях кухни. На старомодной печи из белого камня кипели большие черные чугунки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43